Персона 4: Сердце всего. Часть первая

             — Значит, ты Тень Амаги? — вымолвил юноша, делая шаги в сторону девушки в платье принцессы. Та задумчиво приложила палец ко рту, затем соизволила ответить ему:       — Можешь называть меня так… если хочешь того… любимый, — Юу остановился и поморщился. Ну конечно, разве было сложно догадаться? Значит, их нарочно разделили… хотя, это всего лишь догадка.       — И почему же она… то есть ты, не проснётся? — серебряновласый проигнорировал окончание фразы, сразу перейдя к сути, то есть к делу. Не в бровь, а в глаз. Та засмеялась, одарив его новой улыбкой, которая смотрелась хищно, будто бы напоминая оскал затаившегося зверя.       — Она не хочет просыпаться… это ли не очевидно? Зачем ей просыпаться, если её ждёт лишь эта жалкая гостиница, с её ничтожными проблемами, долбанутыми посетителями и грёбанными традициями? — теперь в её голосе появились ноты не только некоей похоти, но и неиллюзорного раздражения, нарастающего с каждой минутой, мгновением.       «Амаги…» — грустно подумал Юу, который понимал её. Но тем ему самому становилось неприятней и больнее от осознания того факта… что он не смог защитить, помочь Юкико. Может… тогда бы всё вышло бы иначе.       — Ханамура, слева! — крикнула Сатонака, совершив подкат прямо под ноги, то есть под копыта рыцарю в багряных доспехах, чтобы ударом ноги выбить из седла, а следующим ударом рассечь надвое. Ханамура воспринял подсказку, и размазал те толпы тварей, которые в силу своей подлости, хотели подкрасться к нему сзади, однако оказались размазаны взрывом воздуха. Подростки вздохнули, после чего осмотрели поле боя: всё вокруг украшала чёрная слизь, хотя ещё пару минут назад здесь кишмя кишело самыми различными представителями мира теней.       — Ну, как плечо, Сатонака? — помог подняться на ноги ей Ёске, после чего они пожали друг другу руки, в знак дружбы и товарищества.       — Знаешь, как новенькое! Но… я тогда реально испугалась, Уродомура, когда твой дух попытался меня вылечить! Предупреждать, блин, надо! — белобрысик почесал голову, затем принял доброжелательное выражение лица, видимо в знак примирения и извинения, поскольку он и сам не ожидал, что его персона владеет подобным. «Желание сердца… Ха…» — мысленно усмехнулся он. А что, очень похоже…       — Ладно! Я чувствую, что наш лидер где-то недалеко! Наверное… — парень с наушниками уставился на перекрёсток, пытаясь прочувствовать направление. Чие вздохнула, затем начала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Энергия в ней так и бурлила сегодня, что неудивительно, пожалуй…       Двойник прислонился к колонне, затем достал откуда-то из-под платья мягкий, розовый шёлковый веер, с рисунками журавлей и начал томно и кокетливо обмахиваться, попутно другой рукой припрятав микрофон, продолжая не сводить своих очей с Юу.       — Ну так что же мы ждём, Наруками-сама? Не слиться ли нам здесь в экстазе и удовольствии, заместо того, чтобы разводить пустые и никому ненужные разговоры? — Наруками прищурил глаз и сжал своё единственное оружие столь крепко, что выступили вены. Хотя, не сказать, что он сейчас был спокоен, о чём говорили капли пота, выступившие на лице.       — Значит, ты нарочно меня сюда пригласила, разделив с друзьями? — озвучил он вертевшийся в голове вопрос. Она помрачнела сильнее, видимо ей не нравилось игнорирование её предложения.       — А это столь важно, дорогой? Какое нам дело до тех низших существ… хотя… — по лицу тёмной Амаги скользнуло любопытство, — я, пожалуй, покажу тебе, почему именно ты оказался достоин того, чтобы прийти в мою обитель… Наруками принц-сама, — доппельгангер щёлкнул пальцем, после чего заиграла странная музыка, до боли знакомая… вальс.       Но… откуда? Эти аккорды, эта мелодия, ритм… но, додумать юноша не успел, как Амаги очутилась подле него, спрятав свой веер куда-то в подолы платья. Она обхватила серебряновласого, после чего увлекла его в танец. Его воля хотела оттолкнуть её… но не могла сопротивляться этому искушению. И… вальсирование началось.       Шаг и шаг. Такт и такт. И тело само влилось в мелодию. А ноги и руки сами собой стали двигаться, даря ощущение подобное лёгкому парению или кружению. Па и па, кружение за кружением… и её кисти рук и она сама перестают казаться холодными и безжизненными. Да и сам ты… кажется, будто внутри загорается ясный и чистый пламень. Сначала медленно, затем живее и живее, нежнее и нежнее…       Он никогда не танцевал прежде. Никакого опыта, никакого даже представления об этом танце… но самая суть его… существо… что-то его вело всё дальше и дальше в это бушующее зарево страсти. Амаги улыбалась, и словно бы за её губами и скрывался этот ответ… и непонятно то было: кто из них есть кто. Кто есмь настоящий: Амаги или её «Другое Я».       Да, «Тень» всего лишь порождение души, её подавленные стороны, всё то, что обычно находится «за кадром». Слёзы, боль, страдания, страсть, любовь, надежда, сила, воля, смятение, храбрость, смелость, темнота, свет... бесчислен список того, что может содержать в себе она.       Вот только что-то тёмное имелось в этом танце: пусть, становилось легко, тепло и приятно, сердце начинало биться чаще и чаще… но там же ощущался странный, тяжёлый и неприятный камень, что-то столь леденящее и пугающее. Запретное нечто, чему лучше никогда и не появляться на этот свет.       Наруками чувствовал несказанное счастье, всё больше и больше погружаясь в золото её манящих глаз, всё сильнее прижимая её тонкое и лёгкое тело к себе. Она обжигала своим холодом, своей насмешливостью… но каждое мгновение всё более и более заставляла его слабеть. Будто бы он неспешно погружался в её власть, с каждой секундой теряя частичку себя.       — Я всегда любила тебя и только тебя, Наруками, — тихо прошептала Юкико, прижавшись к нему всем своим существом, — пожалуйста, забери меня отсюда… из этой клетки… куда-нибудь далеко-далеко… где нет Инабы. Где будем только ты и я…       Серебряновласый чувствовал, как её очарование, чары, если это можно так назвать, впивались в него крепче.       Единственное, что поддерживало и сохраняло остатки сознания и сопротивления — его персона, Изанаги, которая ожигала своим жаром, раскаляясь докрасна, будто бы предупреждая самого себя о смертельной опасности того вальса, в котором он сейчас кружился. А глаза лишь туманились и туманились, словно бы засыпая.       — Ты разве не помнишь? Когда-то мы уже были счастливы вместе… — её тихие слова пробудили перед глазами Наруками видение, причину которого ему было невозможно объяснить: Юкико, такая слабая и беззащитная, лежит перед ним, маня своим телом и ароматом, опьяняюще красными губами. Своими гладкими чёрными власами. А что другого ещё нужно? Только протяни руку, только пробуди в себе желание… и она твоя, твоя целиком, всецело… «Покори меня…»       Что-то в танце нарушилось, пусть на самую малость, и его нога случайно наступила ей на конечность… юноше показалось, что раздался тонкий, почти что хрустальный звон, будто бы что-то разбилось…       «ВИДЬ ЖЕ, СКВОЗЬ МРАК И ТЕМНОТУ, НЕ ПОЗВОЛЬ ИМ ЗАСТЛАТЬ СВОИ ОЧИ», — Наруками вывел из сумрака страсти глас Изанаги, который отдался в каждой части, в каждом кусочке души. Его очи просветлели и вновь стали ясными. Амаги мгновенно почувствовала неладное, и в её златых очах что-то блеснуло, но юноша опередил ея. Он мягко отпихнул девушку от себя, после чего резко и мгновенно вокруг него вспыхнула ляпис-лазуревая аура, из которой возник один из многих, тот, кого именуют божественным Отцом, в стране восходящего солнца.       Яркая вспышка отбросила тёмное порождение, крепко впечатав его в клетку и опалив. Как только раздался звук от удара об металл, тут же сама, настоящая Амаги Юкико, начала громко дышать, а её рука дёрнулась… хотя она и не пробудилась всё же.       — Да как ты… смеешь?! — двойник тут же поднялся, однако пар, шедший от него, явственно говорил о том факте, что ему досталось и ещё как. Она оскалилась и устремила злой и недовольный взгляд на Наруками, который пытался отдышаться и согреться. Чёрт, а он и не заметил, как замёрз…       — Ханамура, ты уверен, что нам сюда?! — крикнула Чие, спрыгнув с очередного поверженного чудища. Ёске кивнул, после чего указал на врата, перед которыми они сейчас находились. Судя по всему, они вели в достаточно большую залу.       — Меня беспокоит только то… что он не один там. Я почувствовал рядом с ним как минимум ещё одного человека и Тень… что скажешь, Сатонака? — Сатонака задумалась на мгновенье, затем пожала плечами и ловко выбила дверь ударом ноги с разворота, заставив её отлететь на расстояние нескольких метров.       — Разберёмся! Ты главное со следа не сбивайся, Собакомура! — на эту маленькую колкость подросток ответил скривлением физиономии. Он попытался что-то пробурчать на это, однако полетевшая с потолка на них люстра мигом расставила приоритеты в необходимом порядке…       Однако, та и не подозревала, что столкновение с разъярённой и разогретой бестией в зелёной толстовке, а если быть точнее то с её маленькой ножкой в чёрном мокасине, будет иметь летальный, дробящий эффект…       — Даже не думай подходить, второй раз не поддамся, — заскрипел синими губами Юу, сверля взором тёмную принцессу, которая делала ответный жест ему тем же.       — А жаль. Глупый ты, Наруками-сан. Если бы не сдурил — сейчас был бы на вершине рая и блаженства, — она прислонилась к стене, отряхнулась и вновь начала обмахиваться веером. Правда улыбка на её лике сменилась угрюмостью, впрочем достаточно злой.       Серебряновласый боковым зрением понаблюдал за оригиналом — та всё ещё не могла пробудиться. А значит… нужно действовать. Наруками наполнился яростью телом своим… верно, он осознал в полной мере, что необходимо для пробуждения. И снова, это оказалось сопряжено с риском. А правая рука, которая столь нещадно участвовала в танце, казалась натуральным куском льда — такой же хладной и тяжёлой.       — Думаешь, я тебе какой-то принц на белом коне, который вот так возьмёт и заберёт тебя отсюда? — кокетка перестала махать опахалом и замерла. «Так, попадание», — насмешливо подумалось юноше. — Если ты принцесса Инабы, то считаешь, что ты все парни должны перед тобой так и виться, готовые к исполнению твоих мечт и желаний?! Если хочешь спастись, то делай это своими силами, чтоб тебя! — неожиданно, Тень Амаги разрыдалась, впав в самую настоящую истерику. Только подобные «штучки» абсолютно не могли смутить разъярённого школьника…       — Ты… ты… ничего… не смыслишь… — попыталась она оправдаться, обняв себя саму себя руками, пытаясь сдерживать текущие ручьём слёзы.       — О, да неужто?.. Ты являешься наследницей богатого рода, у тебя традиции, долг и прочее бла-бла-бла!.. — серебряновласый сжал кулак с такой силой, что раздался хруст, после чего продолжил лить яд, бросив той пылающий взор: — Ты ненавидишь себя, свою жизнь, тупорылых родственников, грёбанную гостиницу, да и вообще саму Инабу! — на этом месте двойник замер, с силой прикусив губу, — И только волшебный и мистический принц, может явиться, чтобы спасти из заточения принцессу Юкико!.. — Юу не жалел слов и пыла, потому что хотел спасти Амаги, заставить её бороться, правда отчасти… что ж, кто сказал что этот юноша был так уж идеален? Порой и он не стеснялся в выражениях… Конечно, его было сложно вывести из себя… но подобный типаж женщин у Наруками всегда вызывал отвращение, если не сказать что большего…       — И что с того?! — истерически завопила копия, обнажив свою злобу, смешанную с печалью. Но в том чувствовалось, что она слабела. Её лицо исказилось, хотя девушка и аристократично прикрыла его веером, дабы не позволить никому подсмотреть этот момент. Её златые очи вонзались, впивались в Юу, покуда с них капала чёрная влага.       — Только вот я не собираюсь этого делать, уж больно мне надо… — в то мгновение губы говорившего скривились в злорадстве и насмешке, — иди сама себя спасай! — только в то время двери раскрылись и в комнату ввалились Ханамура и Сатонака, в полном боевом порядке. Серебряновласый почти что незаметно вздрогнул, но не стал оборачиваться, догадываясь о личности прибывших.       — Наруками! — крикнула эта парочка, как только заметила своего товарища, однако, следующей их реакцией стало удивление и растерянность, когда они заметили целых двух Амаги.       — Ненавижу… — тихо прошептала Тень, продолжая сверлить взглядом сероглазого парня. Впрочем… нужно же поприветствовать гостей? — Добро пожаловать ко мне, прекрасные воины, — она мгновенно переменилась в лице, встретив их фальшью улыбки, обмахивая себя тем злосчастным опахалом.       — Юкико… — сжала кулаки Чие и хотела подойти ближе, но ей не позволил того сделать их лидер, который покачал головой, после вновь усмехнулся наизлейшим образом, коим только мог, и двинулся прямо на черновласую девушку, которая, предчувствуя что-то неладное, невольно попятилась.       — Да ведь тебе на самом-то деле всё равно, кто тебя спасёт?! Чие, Я, Ёске — не важно! — каждый новый шаг сопровождался стрелой провокатора, — ты готова впиться, повеситься на шею каждому первому встречному, лишь только он поманит тебя пальцем! — Наруками Юу остановился, поднял руку и вытянул указательный палец, устремив его на нея, — ты не достойна своего имени, АМАГИ! Ибо являешься просто паразитом, язвой, опухолью…       — Не обижай её, Наруками! — хотела встрянуть в диалог разъярённая пацанка, но её схватил Ёске, который, пусть смутно, но понял суть плана своего товарища, — Да… ПУСТИ МЕНЯ! — от ярости она не удержалась и больно долбанула своей головой в товарища, который впрочем, еле-еле успел разжать руки, что позволило немного снизить поражающий фактор. Но не настолько сильно, как хотелось бы.       — Ц, Сатонака! Юу знает, что делает… чёрт, больно же! — первая часть была произнесена, покуда он ещё удерживал бестию, а вторая сразу после удара.       — А с какого хрена он обижает мою подругу… то есть её Тень! — пока эти двое вновь начали пререкаться, Юу окончательно к черновласому порождению, которое, судя по всему, желало сейчас разорвать его на части, потому как ея бил озноб и дрожь.       — Бесполезная, никчёмная, никому ненужная… что, так и будешь сидеть в своей клетке и только пищать о том, что ты не можешь оттуда вырваться или расправишь крылья и улетишь уже?! — Сатонака с Ханамурой замерли и прекратили ругань, а Юкико в клетке вздрогнула и почти что разомкнула веки, в то время как от двойника пошла тёмная аура.       — Я… не могу… не могу… — вот теперь она практически сорвалась, о чём говорила нарастающая вокруг аура темноты и глаза, которые светились всё ярче и ярче, — Я ТЕБЕ НЕ ЧИЕ, КОТОРАЯ ВСЁ МОЖЕТ! — пространство обволокла темнота, померк свет и не стало видно ровным счётом ничего. Наруками поморщился, затем, почувствовав что-то, рванул подальше от эпицентра, и, как оказалось, вовремя, поскольку, первое, что показалось, как только появилось обратно освещение, оказалась странная и гигантская морда, предпринявшая попытку сожрать Юу своею пастью, остановленная ловким ударом тупой стороной палаша, который успел на ходу обнажить бегущий юноша.       — Это… чё за… нафиг… — первое что, вымолвил своими устами белобрысый, как только темень отступила.       На огромной клети восседало трёхглавое нечто, отдалённо напоминающее дракона, правда, заместо чешуи у которого имелись кроваво-красные перья, почему-то блестящие, словно металл. Длинные шеи заканчивались самыми настоящими драконьими физиономиями, которые, правда, имели нечто вроде «хохолка», копны чёрных волос, в которых припрятался багряный гребень. Они чем-то напоминали лицо самой Юкико, что делало их ещё ужасней. Они имели златые и горящие очи, которые устремились на серебряновласого, который очутился возле товарищей, после чего затормозил и начал переводить дух, после такого нападения.       Существо имело огромные крылья, лапы, подобием куриных, которыми оно вцепилось в купол всей конструкции, восседая на нём. На груди, в районе, напоминавшем киль у пернатых, у него имелась странная металлическая маска, блаженно улыбающаяся, наподобие изображений Будды. Сложно сказать, был её лик женский или мужской, но казалось, что он мог двигаться.       — Я убью всех и каждого, кто посмеет выпустить меня из клети… — Юу тяжело дышал, мысленно проклиная свою неосторожность, поскольку сил для поединка у него практически не осталось, правая рука ежесекундно напоминала о себе адской болию, а перед ними новый противник — Теневая сторона черновласой наследницы семьи Амаги, которая явно собиралась порвать их на части. Хотя, может это и не главное…       — Сатонака, Ханамура, слушайте сюда, — сразу же повернулся он на соратников, прекрасно сознавая, что до прямой конфронтации времени осталось совсем чуть-чуть. Те оборотили на него свои головы и взгляды. — Амаги сейчас находится в заключении у самой себя… посадила в клетку своё «Я» и убьёт всякого, кто попытается оттуда вызволить её.       — Погоди-ка!.. То есть как это?! — всплеснула девчушка руками, впрочем, не сбиваясь с наблюдения за их теперешним противником. Ёске почесал голову, затем кивнул и призвал Сусано-о, переходя в боевой режим.       — Ты хочешь сказать, чувак, что покуда эта пернатая горгулья не отрубится, мы не достучимся до Амаги? — Наруками кивнул, соглашаясь со словами друга.       — Верно, хотя я и не совсем уверен в том, как это объяснить… но смысл таков: надавать по шеям её Тени, затем предоставить возможность Амаги разобраться самой в себе. Это единственная надежда, — серебряновласый поморщился, после чего сплюнул. В слюне оказалось небольшое количество примешанной крови.       — Ты же не сможешь сражаться в таком состоянии! — мгновенно среагировала Сатонака, которая хотела подхватить Юу, но тот её оттолкнул, своей рукой, вновь испытав болезненное раздражение нерва.       — У нас нет на это времени. И не думай, что если на мне пара царапин, то я не смогу сражаться. Это наш бой, и мы выиграем его вместе… раз и навсегда, — «Чёрт, с каких пор я стал столь пафосным?» — между делом горько и иронично усмехнулся юноша сам себе в мыслях.       Верно, после этих походов с ним начинало твориться что-то неладное… будто бы в нём что-то менялось, хотя он упорно и сопротивлялся тому. Чие смерила его серьёзным взором, в котором прочиталось беспокойство, быстро сменившееся уважением и почтением. Похоже, она признала, его авторитет. Он не догадывался, но оказался первым человеком, которому русовласая фурия сделала подобное исключение. И оставалось надеяться, что не последним.       Конечно, Ханамура тоже захотел внести свою лепту и попытаться подлатать лидера… но косой взгляд Чие мигом остановил его от сего намерения…       Трёхглавое создание фыркнуло, выдохнув из себя клубу дыма, после чего раскрыло все три пасти, разом из них полились три потока: пламенный и горящий, точно огонь, синий и леденящий, точно морозное дыхание ТВ-мира, порывистый и резкий, точно ураганный ветер. Три стихии лились, сокрушая, сжигая и обледеняя каждый кубометр, который встречался на пути. Каждая из морд лила свой собственный элемент: срединной пламень, правой хлад, а левой буря.       — FUCKING SHIT! — матюкнулся Ханамура, который совершенно необъяснимым науке образом начинал в пылу схватки али критические моменты вспоминать английские слова. Только вот было не до этого, так как им всем троим пришлось разбежаться разные стороны, ибо на каждого из них пришлось по потоку, направленному на разрушение и умертвление…       Серебряновласый первый сообразил, правда, что подобная тактика приведёт только к поражению, посему на ходу прыгнул вперёд, перекатился, вскинул к небу правую руку и Изанаги, который, сверкнув златыми очами, излучил из себя целую… реку святой энергии, которая имела своим направлением Тень. Как и предполагалось, силы схлестнулись, после чего та, что белая, начала перевешивать своей мощностью все эти три цветастые волны разом.       Его персона между делом крутанула в руке своё оружие, после чего, не касаясь земли, мягко спланировала прямо в эпицентр бушующей стихии схватки, продолжая лить свет. Вновь закрутив древко, сияющий воин запустил его точно в мишень, лезвием вперёд. Оно молниеносно, не отклоняясь от курса, пронеслось сквозь все взрывы и бушующий хаос, оставаясь к ним безразличным, заместо этого поглощая их мощь. Словно бы нож, сквозь масло, его Аменонубоко*, сверкнув в белой молнии, пронзило все слои, вонзившись чуть ниже этого своеобразного «киля». Тварь обдало разрядом святости, и достаточно сильно, покуда воин всё так же бесшумно растворился в воздухе в лазурном сиянии.       Ответом на это стал истошный вопль, который издали как все три головы, так и маска, физиономия которой искривилась, будто бы проглотив лимон. Губы у нея зашевелились, после чего раздался искажённый и приглушённый глас:       — Ты заплатишь у меня за это… НАРУКАМИ! — в глазницах, до этого пустых, возникли два чёрных зрачка, которые отыскали Юу, после чего от них изошла волна черноты и мрака, которая рассеялась в воздухе и вновь собралась подле намеченной цели.       Юноша фыркнул, после чего поднял руку, сжатую в кулак и призвал новую струю божественной энергии, которая с лёгкостью обратила в ничто подступающую темень. Ханамура подхватил этот драйв, ритм… его руки сделали несколько крутящих пассов, а на ладонях возник миниатюрный вихрь, который он тут же запустил в их оппонента. Тот же за мановение ока вырос в ревущий торнадо, куда сразу же нырнула Сатонака, которая, сверкнув лезвием и воззвав сердцем к Томое, стала резать всё, до чего только могла дотянуться, напоминая бурю из сверкающих лезвие вместе со своей хранительницей…       Тень успела ретироваться, всеми тремя главами вновь извергая из себя три силы, но того хватило Юу, который от обороны успел перейти в наступление, атаковав светом неприкрытый фланг.       Фактически, это было трое против одного, который, правда, почему-то делился на четыре независимые друг от друга части, объединённые общим телом… посему сложно сказать, на чьей стороне имелось преимущество в принципе, но сейчас перевес боя склонился в сторону компании людей.       Маска снова заорала, на этот раз что-то более неразборчивое и, судя по всему, бранное. Она испустила новую волну тени, но, в отличие от прошлой, та не пыталась на кого-либо напасть, а просто рассеялась по всему залу, сделав атмосферу всея залы… омерзительной, тошнотворной и пугающей.       И это в то мгновение, как три морды отчаянно боролись теми ли иными методами с боевой комбинацией «Мага» и «Колесничего», которые удивительным образом срослись, а может и спелись даже, за время путешествия по лабиринту.       Как бы то ни было, но они успешно сочетали свои способности: ветер в исполнении Ёске и огромная физическая сила от Чие, которая вместе со своей персоной разила без промаха и жалости.       Всё-таки, боевый опыт начал сказываться: Ханамура уже до крайности уверенно управлялся с Сусано-но-О, постоянно взрывая воздух, стремя вихри и смерчи, сам же находясь в постоянном полёте между небом и землёй. Ну и конечно, его небезызвестные гаечные хромированные ключи, которые оборотились серьёзнейшим оружием, по принципу действия скорее напоминая два летающих диска.       Сатонака же в этом плане была менее элегантна, ломая черепа и кости верными ударами ног, коленей, кулаками, не забывая со направлять нагинату, которая дробила, колола и резала в едином потоке. Ея воительница порой, казалось, словно бы соединялась с нею воодно, действуя полностию будто бы продолжение друг друга.       Фактически, они боролись на два фланга: с правого заходили эти двое, а с левого превосходно справлялся Наруками, вот только… силы его находились на самом пределе. Что и не удивительно, на самом деле.       Беспокоило то, что серебряновласый воочию чувствовал: во-первых, этот противник ещё не показал всех своих зубов, коими владеет, а во-вторых… если они не закончат бой в ближайшие пять минут… ну, он просто потеряет сознание, а это крайне плохой исход, учитывая, что в его роль входило быть самой главной ударной мощью. Конечно, они были способны на многое и без их «лидера»… только в таком бою оно могло закончиться плачевно…       Тем временем, пространство странным образом искривилось, после чего оттуда начало выпадать и появляться множество гадёнышей ранжем и силой поменьше. Рыцари, различные птицы, фонарики и многое-многое другое, что населяло эту тёмную обитель. Наруками сморщил лоб: похоже, эта противная «горгулья»-таки умудрилась доставить неприятности… и наверное, не последние.       Течение боя изменилось с точностию наоборот: Юу и компании приходилось не только сдерживать лезущих со всех сторон монстров, но и отбиваться от трёхглавой Амаги, которая из осадного положения перешла в стадию контрнаступления, беспощадно поливая всё поле брани потоками огня, ветра и хлада.       К серебряновласому вскорости пришло понимание, что возникла необходимость разобраться со всеми оппонентами, причём, желательно, одним ударом. Что же… у него есть подобный козырь в кармане. «Только вот что после этого со мной будет… одному Будде известно. Понеслась», — он вонзил клинок в пол, опёрся на него, после чего сконцентрировал остатки сил и воли. Появилось слабое и блеклое ляпис-лазуревое свечение, которое неспешно сложилось в фигуру защитника, который спешно воткнул своё оружие в землю, отчего вокруг возник сплетённый круг, который тут же пришёл во вращательное движение.       — Иза… наги, — на этот шёпот его друзья обернулись, практически сразу, но всё, что успели уловить их глаза — мощная волна света, которая накрыла всё помещение, ослепив на мгновенье. Правда, Сатонака, руководствуясь ей одной ясной логикой, живо рванула в эпицентр сего действа, ориентируясь на инстинкт и шестое чувство, ибо зрение или слух тут были абсолютно бесполезны.       Последняя атака сделала своё дело: младшие Тени оказались повержены, обратившись лишь в пустоту, в то время как Амаги порядочно обожгло, что сопроводилось новым криком, от которого невольно стыла кровь в жилах.       Наруками Юу запомнил только яркую вспышку, прежде чем его окончательно отключило. Он обмяк на собственной же бите, которая намертво вошла в землю, не желая ни на миллиметр двигаться, столь крепко и глубоко посажена. Именно таким, а ещё и хладным, почти что бездыханным, его и нащупала Чие, которая хотела бы прийти в ужас… но пришлось мгновенно подхватить его, взвалив на себя и совершить прыжок в десять метров длинною в сторону, поскольку какая-то из голов, в порыве бешенства решила всё нещадно опалить.       — Наруками… — только и посетовал Ханамура, дав себе по лицу ладонью и порхая где-то на уровне потолка, покуда за ним тянулись две другие морды, пытаясь его сцапать.       — Ничего удивительного, господин с наушниками и дама мужественного вида, — ехидный и скрипящий голосок, который отдаётся в голове… «Игорь!» — пронеслось в мыслях у Ёске. Видимо, до девчушки сообщение тоже дошло, поскольку ея краткие власы мгновенно встали дыбом от злости и ярости.       — Господин с платиновыми власами истратил весь запас своей силы на сегодня, поскольку неумело распорядился им. Теперь его тело не двинется с места, покуда он хотя бы чуть-чуть не восстановится, — а эта властность и статность вполне очевидно принадлежала Маргарет. Бархатная комната, видимо, вновь предоставляла свои услуги в качестве эдакой группы поддержки. Впрочем, информация, ранее слетавшая с их уст, всегда оказывалась ценной, даже более чем.       — ОКЕ! А нам что делать?! — истерично завопил Ёске, поскольку чудом смог увернуться от совместной атаки уже трёх голов… «Чёрт, чёрт, чёрт… они же так живьём сожрут меня!» —лихорадочно колыхался его разум, ища выход из сложившейся западни.       — Сохраняйте спокойствие, господа, всё не настолько плохо. На самом-то деле… для победы Вам всего лишь необходимо разбить клетку, в которой сидит черновласая госпожа. Атаковать само создание смысла мало — оно медленно пожирает саму себя, поскольку светлая сторона потеряла волию к жизни и существованию… как итог, инициативу перехватила Тень, у которой множество неосуществлённых мечт и желаний, — покуда глас Игоря озвучивал законные килобайты и гигабайты информации, юноша приземлился на землю, несколько раз перекатился, пока его прикрывал повелитель ветра, ловкими ударами ладоней защищая от подступающих к своему подопечному мелких тварей, которые, несмотря на все действия Наруками, вновь заполонили собою округу. Ёске лишь успел заметить промелькнувшую ухмылку на маске. Сатонака в те секунды тащила на себе серебряновласого, находясь в не менее проигрышном положении.       — Wait a sec! — неожиданно осенило Ханамуру, покуда он выполнял нечто среднее между брейк-дансом и фигурами высшего пилотажа. «Всего лишь разбить клетку? ВСЕГО ЛИШЬ РАЗБИТЬ КЛЕТКУ?!» — всё гениальное просто, как говорится. Белобрысый в тот момент же принял ошарашенный и удивлённый вид, расширив глаза и раскрыв рот. Впрочем, ситуация не позволяла надолго отвлекаться.       — Абсолютно верно. Если Вы сможете это сделать… то далее бой прекратится самим собой, — вновь инициативу в свои руки взяла златовласая, которая, однако, говорила немного неуверенно, почти что задумчиво, — однако, Игорь-сама… у них сейчас не имеется ресурсов, достаточных, для победы, ибо господин с серебряной главой вывелся из боя. Что на это скажете? — «Чёрт, мы что, настолько бесполезные без него?!» — мысленно начал закипать Ёске, которому подобное до крайности не понравилось.       Чие же прыгала и скакала как могла, уподобляясь кошке, где своей нагинатой, где силой персоны рассекая всё, что посмело подвернуться под горячую руку. На эти всякие «речи» она внимание особо не уделяла, поскольку сейчас забота о Юу перевешивала всё. Только вот он, этот «груз», сильно мешался, так как приходилось всё время поправку на это делать…       И всё же странно: владение и обращение с персоной у их лидера находилось на другом, можно сказать недостижимом уровне. Он и Изанаги не только дополняли друг друга, но зачастую и действовали полностью независимо, что выражалось в том, что порой воитель появлялся и хозяйствовал сам по себе, без изъявления на то воли самого «владельца». Конечно, у Ханамуры и Сатонаки имелась некая способность к единению… но она столь уступала той, что имелась у Наруками…       Потому-то ей и приходилось тяжко: зачастую во время боя и не успеваешь должным образом сконцентрироваться, чтобы призвать свою защитницу, которая, правда, чутко улавливала указания сердца… но этого было мало, слишком мало…       Всё это, однако, лишь небольшое отвлечение. Девчушка приземлилась в правом нижнем углу комнаты и осознала, что выбор оказался неудачным, поскольку ея полностью окружили Тени, и даже одна из трёх глав Амаги хищно сверкнула очами, явно собираясь направить свой следующий удар туда.       — Хм… Интересный вопрос, Маргарет. Пожалуй… мы обязаны протянуть им руку помощи в такую секунду, — раздался звук обозначавший то, что карлик вновь приложился к вину. «Нет, он реально алкоголик, причём со стажем!» — продолжал беситься, правда только у себя в мыслях, белобрысик, которого раздражало спокойствие живущих в синем бархате, которое порой казалось космическим… — Маргарет. Разрешаю тебе пробудить в нём утерянную персону арканы «Луна», — «Чего?» — что ещё значит пробудить? Юноша растерян.       Сатонака, конечно, зело сильна, однако выйти из окружения не удавалось: для этого потребовалось бы как минимум кинуть своего друга… а посему данная опция была сразу откинута ей к рассмотрению.       «Попала», — последнее, что пронеслось у девчушки в голове, прежде чем её накрыли орды подступающих порождений тьмы, а сверху уже на всех порах нёсся горящий поток огня и жара. Правда, почему-то за секунду до этого в воздухе возникла аура ляпис-лазури, обычно предвещающая появление другого «Я»…       — Вас поняла, господин. Активацию персоны подтверждаю, — в эту секунду в глазах подростка, повисшего в воздухе где-то на высоте метра в невероятной позе, сжимающего в руках два гаечных ключа, отразилось видение: Бархатная комната, во всём своём превосходстве, свет, который струился и сочился из гримуара Маргарет, мелодичное форте Белладонны и пианиста, наряду с хищным взглядом Игоря, который взирал широко раскрытыми очами. Правый глаз его казался самым обычным, но вот левый… в нём воистину казалась бездна, почти что вселенская тьма, настолько чёрен он. Вспышка, которая всё заволокла, последовала за этим…       Ханамура приземлился на все четыре конечности, после чего тут же оказался на ногах. Ветер, до сего шелестевший рядом с ним, стих. Ёске отчего-то переполнило энергией, силой… он заметил, что всё его тело объяло лазурным потоком, мощным и невообразимым. Но самое главное — в его душе зашевелилось нечто странное, уже почти что забытое… «Как будто… другой человек, другая личность…»       Пацанка резко, почти что инстинктивно раскрыла свои зеницы души, которые у нея сменили цвет с янтарного на цвет бурлящей и кипящей крови. Мгновение — и словно сама ткань бытия заледенела, не исключая и враждебный поток энергии, который оборотился ярчайшим, сияющим и прекраснейшим замёрзшим пламенем, к несчастью практически мгновенно испарившимся.       Томое Годзен плыла в воздухе, сложив ладони вместе и её губы двигались, подобно шепча мантру, в то время как вокруг астрального тела колыхалась энергия, которая медленно затихала. Думать и размышлять над произошедшем ни минуты не имелось у Чие, ибо сразу же пришлось прорывать окружение, дабы не угодить в челюсти к дракону. Посему… она предпочла не задумываться о подобных мелочах, а её хранительница вновь безмолвно исчезла туда же, откуда и появилась в этом мире.       — Аркана Луны да явит собою защитника из мира грёз. Приди же, Джирайя! — неясно, кому именно принадлежал сий глас, но уж точно не карлику или его помощнице, столь благороден, чист и приятен показался на слух… как бы то ни было, но Ёске ощутил свою оболочку лёгкой-лёгкой, подобно пёрышку сокола. Всплеск энергии угас, оставив после себя странный привкус… или даже ощущение. Мановение век — и след подростка простыл.       Далее же началось что-то необъяснимо невыразимое: Тень Амаги взвыла, словно бы в неё одновременно вонзились сотни, тысячи, а то миллионы иголок или стрел, что привлекло внимание Чие, размазавшей ногами очередную гору слизи, посмевшую встать на пути. Её зрение уловило что-то неладное в происходящем: ежесекундно мелькал какой-то силуэт, появляясь то там, то тут, нанося удары чудищу, причём, вероятно, оно тоже не поспевало за скоростью этого объекта, который напоминал своими повадками блоху. Девушка успела только узреть проводок от наушников, которые обычно имел свойство болтаться на виду у белобрысого засранца, практически не расстающегося с этим аксессуаром, нося его попросту везде.       Амаги теневая пришла в столь сильную и невыразимую злость и бешенство, что начала крушить и атаковать просто всё, до чего могла или не могла дотянуться, круша и метая, однако даже это буйство не помешало ей «славливать» откуда не возьми берущиеся кунаи, шурикены, бомбы, короткие клинки и длинные да колючие иглы, больше смахивающие на стальные дротики. В результате столь настойчивых действий эта махина вскорости оказалась усеяна и проткнута почти что насквозь ружейным мусором подобно ежу.       Но что более поразило: это «существо», которое двигалось с невозможной скоростью, умудрялось оказываться просто везде и всюду, нанося разящие удары и тычки мелкой нечисти, которая исчезала прежде, чем успевала что-либо понять и предпринять. Эдакий тотальный контроль над полем и периметром боя.       — Удивлены, госпожа в короткой юбе? — молчаливый шок Сатонаки оказался прерван хихиканьем длинноносого хозяина Бархатной комнаты, который отчего-то пришёл в истинное довольство.       — Что происходит, мать твою, Игорь?! — нет, она хотела спросить это в чуть более спокойной манере и тоне… да язык не позволил, который то ли от удивления, то ли от испуга, действовал отдельно от сознания. «Чёрт, только не говорите мне…», — опасливо закралось подозрение.       — Ничего примечательного, в общем-то. Мы пробудили в господине с наушниками его другое «Я», которое сейчас и свирепствует на арене. Оно немножко сильно для него, посему он сейчас не контролирует свои действия, но различая своих и чужих, благо, — озвученная фраза, в общем-то не поведала ничего откровенно нового… но позволила ея глазу среди множество бликов и мельканий различить самого Ханамуру, который улыбаясь маньяческой улыбкой, побивал все рекорды скорости, зачастую игнорируя фундаментальные законы физики! Хотя… как о них может идти речь в другом мире?       Помимо этого она смогла заметить его персону, которая, правда, всё время исчезала и появлялась… меняя своё обличье, разделяясь на множество копий и клонов, которые тут же оборачивались самыми различными предметами, которые все словно бы пожаловали из набора юного шиноби.       Это было нечто, напоминающее человека с белым гримом, напоминающим улыбающуюся маску, с длинными развевающимися чёрными власами, торчащими острыми ушами, в багряном одеянии, чем-то напоминающим подпоясанную тунику без рукавов, которая прикрывала собою тонкий кожаный доспех чёрного, как смоль. Имелись так же поножи и наручами того же оттенка, что и одеяние. Повсюду на теле его имелись небольшие ремешки, на которых висело многочисленное оружие и инструменты. В правой руке оно держало небольшой клинок изогнутого типа.       Но стиль боя подростка в абсолютной степени изменился, поскольку в нём теперь не оставалось ничего лишнего, каждое движение и действие казались отточенными годами, слаженными и совершенными.       — Это… — только и смогла вымолвить девушка, у которой её острый язычок просто прилип к нёбу, в самоем наипрямом смысле этого выражения.       — Как бы то ни было… его силы достаточно, чтобы помочь Вам одолеть это чудовище, но, к сожалению, недостаточно для победы. Ибо самое необходимое — просто разбить клеть, на которой восседает Тень, — голос карлика звучал в достаточной мере громко и чётко, только вот осознание до Сатонаки приходило далеко не сразу.       — Разбить клетку? Зачем? — по ту сторону раздался тяжеленный вздох, который сопроводился принятием внутрь новой дозы спиртного напитка, наряду с негромким смешком Маргарет, что мгновенно и бесповоротно выбесило Чие, окончательно лишв остатков здравой мысли. Она сжала кулаки, после чего устремила свои глаза на златой острог ея подруги. Затем просто понеслась напролом, не забыв предварительно оставить Наруками, которого сейчас все полностью игнорировали, поскольку сцену полностью занял Ханамура, коего и направилась потеснить разъярённая бестия в зелёной толстовке. Старику в Бархатной комнате только и осталось, что покачать головой, после чего опереться на свой кулак да прикрыть очи…       Ей было холодно. Лёгкие наполнял ледяной воздух, отдававшийся в каждой клеточке тела, ещё столь отчаянно боровшимся за жизнь. То был такой мороз, что пробирал до самого основания… но в том он до странности тёплым, родным и знакомым…       Она попыталась пошевелить рукой. Пусть не сразу, но у неё это получилось. Рука начала водить по земле, ладонью нащупав нечто хладное и рыхлое. Снег. Практически такой же, как и в её имени. «Юкико» — снежное дитя.       Юкико не любила снег. Потому что он холодный, никчёмный и тает от самого малейшего прикосновения к нему. Белый… противный и липкий, или пушистый и лёгкий… почему ей не могло достаться какое-нибудь другое имя?       «Ребёнок», — да, это очень популярный суффикс к женскому имени, который, как считается, придаёт девушке излишнюю прелесть и красоту в глазах общества. Инфантильное и нежное, будто бы кукла из щёлка, создание, которому уготована судьба игрушки в руках судьбы. Ведь дети невластны ни над чем, верно? Им уготована участь слушаться более старших, мудрых… своих братьев, отцов и матерей, старейшин рода… в конечном счёте и супруга. Быть самой обыкновенной и неприметной японской пышной гвоздикой… «яматонадешико».       И то есть идеальная японская женщина, по представлениям самих же аборигенов, воспетая во множестве поэм и произведений, и столь несчастная по своей сути в этом жестоком, патриархальном укладе, где жена — всего лишь вещь…       Она попыталась усесться, в параллель разлепляя тяжёлые веки. Перед ней раскрыл воистину типичный горный пейзаж: огромные, чёрные великаны, пики которых уходили куда-то в небеса, яркая и огромная луна на ночном и ясном небосводе, повсюду метель, кружащая и укрывающая в своём подоле всё ей угодное, снежная пустыня, уходящая далеко-далеко… обрыв, падение с которого, как ощущалось, окажется вечным. Всё как и в её ночном кошмаре: одна, а вокруг лишь никого, лишь самая настоящая пустота.       И куда не иди, куда путь не держи, только белое помело да скрип снега под ногами. А бездна? Нет, прыгнуть в неё нету сил. Для того нужна воля, устремлённость, свобода… а что есть у черновласой наследницы? Ничего, кроме той красоты, выдрессированных манер и кукольной улыбки.       «Чие…» — сейчас ей это казалось почти иронией. Лучшая подруга… а действительно ли? Ведь… только эта яркая, интересная и смелая девчонка, как ей казалось раньше, могла помочь ей раскрыть крылья и улететь далеко-далеко… куда-нибудь, но не сюда, прочь от этой мерзостной и противной Инабы, которая была для неё адом на земле.       «Да, она прекрасный и сильный принц…» — когда-то давным-давно, ещё в трёхлетнем возрасте ей запомнилась одна книжка, каким-то чудом попавшая в эту глушь и содержащая в себе сказки народов мира. И чудесна была она, в своих мягких и приятных тонах, расписанная яркими, и навсегда запавшими в душу образами. В особенности, ей всегда нравились легенды о рыцарях, храбро идущих на дракона, и в страшном бою, доказав свою доблесть и отвагу, повергающих чудище, дабы спасти принцессу.       И этот образ для неё тесно сплёлся с той самой девчушкой, которая всегда приходила ей на помощь, любила утаскивать её на приключения, показывая ей окрестности, притаскивая к ней самых различных жаб и насекомых, которые её порой только пугали.       «Чие…» — вновь прозвучало эхо в голове. Да, была. Но в какой-то момент… перестала. И это произошло это далеко не сейчас… когда они поссорились. Всё случилось намного-намного раньше… столь давно, что уже и не вспомнить. А всё потому, что Юкико осознала горькую, печальную и удушающую истину: «Она меня не спасёт».       Но даже, несмотря на это, Юкико осталась благодарной подруге… ведь именно Чие однажды помогла ей полюбить красный цвет всем сердцем. Она никогда до того момента об этом не задумывалась… но после уже не могла отказать себе в том: ибо только в нём она чувствовала себя собой… и в том окрас ея души…       «Эта пустыня… этот снег и горы… вот моя истинная клетка, вот моё последнее пристанище… сколь широка и сколь узка одновременно…»       «Наступит ли когда-нибудь завтра в моей душе?..»       Наруками сжал руку в кулак, после чего приподнял голову и раскрыл глаза: ему открылось поле бранное, усеянное кучей чёрной жижи, подобной грязи, а так же Ёске и Чие, которые стояли напротив трёхглавой Тени, которая своими мордами дышала тяжело и прерывисто, будто бы находясь на последнем издохе. Его товарищи, сказать к слову, были потрёпаны не меньше: Ханамура еле-еле держался на ногах, почему-то сжав руками свою обитель разума, то есмь голову, а рядом с ним стояла Сатонака, которая его поддерживала, пусть сама чуть не падала.       Клетка, на которой восседало теневое создание, казалась помятой и даже немного вогнутой, будто бы в неё влетел танк или грузовик на полном ходу. Однако, несмотря на вмятины, проход в клеть так и не открылся.       Серебряновласый ощущал себя плохо… нет, сказать даже больше — омерзительно. Каждый его мускул, нерв, кусочек кожи, клеточка… находились на грани полного истощения, жадно используя тот немногочисленный запас, накопленным телом за время бытия. Он, опираясь на свою ладонь, всё-таки смог встать.       Боль сейчас столь сильно обволокла его физическую оболочку, «скорлупку», что на неё уже просто перестал обращать какое-либо внимание… тем более, что его мозг сейчас работал как-то неправильно. Неестественно. Учитывая ещё, что ему мерещился глас, черновласой Амаги, шедший из златой обители с прутьями: «Помоги мне».       — Я иду… Амаги, — слабо прошептали его губы, покуда Юу окидывал местность взглядом, в поисках своего оружия. На его счастье, оно оказалось относительно недалеко, практически в двух шагах… только вот их ещё предстояло сделать, как-никак.       Тем временем его товарищи обменялись с монстром парой весьма нелестных реплик, после чего обе стороны приготовились к последнему наступлению, которое должно было решить всё…       Она улеглась обратно на снег, даже не пытаясь сопротивляться хладу, который вновь погружал ея в сон, коий станет вечным и последним, как её сердце и желало, дабы просто не существовать и раствориться в посмертном небытие…       Лёгкое движение — и бита, обернувшаяся палашом, у него вновь в руке, мягко покинув свою расщелину. Ещё миг — и его взор оказался прямо на цели. Пламя лазури, его души, вновь возникло в воздухе… но оно слабо, будто бы у свечки, и казалось, что мановения крыла бабочки достаточно, чтобы погасить его.       Но… иногда её оно может вызывать и самые настоящие бури, не думаете?       — Э? Наруками? — девчушка ощутила этот практически ничтожный отклик, который мог принадлежать лишь одному существу, которое осталось здесь. Её глаза обернулись вслед за чувством, заставив замереть на месте, покуда три морды предприняли усилия к последнему удару, а Ханамура вновь начал рассекать воздух и пространство своей скоростию, впрочем, уже много меньшей, чем ранее. Её взгляд медленно, но верно наблюдал как Наруками Юу, этот бесстрашный юноша со всем своим желанием и намерением совершил рывок… цена которого — твоя жизнь…       Амаги засыпала, всё глубже и глубже впадая в забвение, которое подарило бы ей покой и освобождение… и ея последним сожалением были две вещи: она так и не извинилась перед своей подругой… а так же… никогда не поцеловала парня. И на последних секундах существования он ей представился: статный, гордый и такой властный, переводной студент с власами цвета сребра…       — Если хочешь спастись, то почему бы тебе не спастись самой? — раздался его голос, такой прекрасный и спокойный, полный воли и желания. Словно бы молвил образ её сотворённый… Однако… что-то кольнуло в груди и заставило приоткрыть свои очи. И он был рядом с ней, стоя по колено в снегу, только протяни руку.       — …Юу? — слабо прошептала черновласая, после небольшой паузы. А он только улыбнулся, наклонился к ней и прижал к себе, обдав её практически окоченелое тело своим человеческим теплом.       — Пора возвращаться, Юкико. Снегу должно стаять, дабы наступила весна. Птице пора раскрыть свои крылья и вылететь из клетки… которая никогда и не была заперта…       Её объяло светом, который почему-то лился из него, словно бы он ангел, посланец бога, истории о которых рассказывали потомки оставшихся с незапамятных времён в Инабе христиан…       Раздался гулкий треск, сопровождающийся лязгом и треском металла, хрустом кости. Амаги разомкнула очи, чтобы заметить того же серебряновласого юношу, всего в крови, который находился в воздухе, двигаясь по закону инерции, сжимая осколок чего-то твёрдого в руках. Из него тёк поток красной жидкости, которая медленно-медленно разлеталась по всей округе. Его глаза были пусты, почти что мертвы, только странная полуулыбка, всё ещё игравшая на лице, как-то давала надежду на то, что он жив.       Его тело вмазалось достаточно жёстко в другой край решётки, после чего мягко сползло по нему, оказавшись прямо перед девушкой.       Раздались какие-то вопли, крики и многое другое… но оно не имело для неё значения. Только серебряновласый и выход из её тюрьмы, который он ей подарил. И больше ничего.