Персона 4: Сердце всего. Часть первая

             Шаг — и они уже внутри, в этом злачном месте, от амбре которого на глазах невольно выступали слёзы, а желудок выворачивать наизнанку, не считая того, что захотелось разразиться кашлем от подступающего удушья.       Буквально на мгновенье на них обратили внимание: постояльцы бросили краткий взор, с интересом разглядывая Амаги, которая еле-еле сдерживалась, чтобы не впасть в смущение и выдать тем самым себя, а хозяйка заведения хитро прищурила свой глаз, затем кивнула и продолжила заниматься своим делом.       Наруками держался заметно уверенней, и, отчасти это передавалась его спутнице, которая в полной мере осознала, почему ей с детства всегда говорили о том, что есть места, даже в Инабе, куда детям лучше не соваться. Да и взрослым, в принципе, тоже.       Пара подошла к стойке, после чего Юу, абсолютно без угрызения совести и смущения заказал себе саке, а черновласой — стакан хорошего вина. «И ничего не поделаешь» — подумалось ему в то мгновенье, когда ему подали наполненную до краёв чашечку, более похожую на блюдечко, с охлаждённым напитком, в то время как его подруге — стакан, чем-то похожий на европейский, но всё же родной, японский, из которого она боязливо сделала осторожный глоток.       Жидкость, которую ему предоставили, была достаточно мутной, на вкус отдавала некоей горечью и приятной сладостью, что свидетельствовало о достаточно неплохом качестве напитка, который, однако, из-за своей некоей недоделанности имел какое-то странное, пресное послевкусие с пряным оттенком. Подводя итог, его цена, в сто иен за чашечку, вполне соотносилась с реалиями японской действительности, и была позволительна даже последнему пьянчужке, который своими дрожащими руками протягивал монетку соответствующего номинала. Хотя, в Джюнсе иная баночка «недопива» могла стоить и того меньше.       Однако, саке приятно обжигало горло своей прохладой и утоляло жажду, в этом плане скорее походя на крепкий домашний квас или пиво. Его можно было выпить много, постепенно и достаточно приятно проходя все стадии хмеления.       Черновласой наследнице пришлось намного хуже, хотя она алкоголь уже имела возможность попробовать и неединожды, поскольку особенностью культуры востока, ну и Японии в частности, является тот факт, что любые деловые «разговоры» происходят в ресторане, с обязательным и достаточно обильным потреблением спиртного, посему ей, как предстоящей хозяйке гостиницы пришлось пройти соответствующую школу, несмотря на все законодательные акты. Но дело вот в чём: ей через отцовские гены унаследовалось практически нулевое сопротивление к опьянению, посему ей требовалось не так уж и много, чтобы впасть в неконтролируемое и неадекватное состояние. Что доставляло немало хлопот и неприятностей… вот только об этом, когда распределяли «роли», она тактично предпочла умолчать…       Именно поэтому Юкико пила опасливо и по чуть-чуть, хотя её напиток действительно являлся молодым вином, пусть и местного разлива, сделанное из ранневесенних сливовых цветов, в то время как серебряновласый уже задумчиво осушил третью порцию, внутренне начиная сознавать тот маленький факт, почему именно это заведение всегда пользовалось популярностью. Эдакое хитрое и столетнее выверенное соотношение цены и качества. Да, пойло. Но да — вкусное. И дешёвое. Секрет торговли, как говорится, прост.       — За старшую школу Ясогами… КАМПАЙ! — прокричал Мороока Кинширо, приподняв блюдечко, выпивая, вероятно, с самим собой. Наруками сразу оценил, что настал момент «Х». Он поднял свою чащу, затем улыбнулся и присоединился к тосту:       — За будущее поколение учеников, кампай, — Кинширо сейчас был одет в своё будничное одеяние, которое состояло из невзрачных тёмно-коричневых брюк вместе с ботинками схожего оттенка, но ближе к бежевому, а так же белой рубашки, навыпуск, сверху расстёгнутая, поверх которой ничего не было. Всё та же выпяченная челюсть, из которой уже достаточно неприятно разило, а так же всё те же седые власы, которые коротки спереди, из-за чего отсутствовала чёлка, но имели некоторую свободу по бокам и сзади. Чем-то подобная стрижка напоминала защитную каску времён Второй мировой. И факт состоял в том, что у сенсея, при том факте, что он абсолютно не находился в категории стариков, имелся тот седой, ближе к серому, но не белый оттенок. Как поговаривали, таковыми они стали после какой-то личной драмы, произошедшей у него около пяти лет назад.       Мороока перевёл взгляд на сидящего подле него подростка, которого маскировка сделала ещё старше на вид. Он кивнул, после чего они, как самые настоящие мужчины осушили свои блюдца.       — А ты кто такой… я тебя тут раньше не видел… — икнул сенсей, подозрительно изучая своего собутыльника и его прекрасную спутницу, которая очень сильно привлекала к себе внимание.       — А это ли важно для двух мужчин, решивших предаться веселью? — весело ответил ему серебряновласый, стараясь подражать поведению своего отца, особенно когда тот перебирал лишку.       — А мысль, чёрт подери! Эй, хозяйка! Налей ещё!       Так, постепенно, они начали идти на сближение, покуда Амаги, которая чувствовала себя здесь немного лишней, продолжала делать глоток за глотком, понимая, что с неё может статься с такого бокала… хотя, что уж поделать, вино оказалось и впрямь очень нежным и вкусным, напоминая своим букетом и ароматом весну.       — Слушай, а эта молодуха твоя жёнушка, что ли? — Мороока и Наруками уже практически обнялись, столь близко они подвинулись друг к другу, а беседа перешла в развязное русло, которое, собственно говоря, Юу и требовалось. Он хмыкнул, затем немного склонился к своему учителю и вымолвил:       — Она самая. Ну не красавица? — специально для операции ими оказался заготовлен запас монет по пятьдесят, сто и пятьсот иен, общей суммой где-то около десяти тысяч, для чего идеально подошла копилка Ханамуры, откуда взяли большую часть, плюс что-то из накоплений Чие и Юкико. Посему, недостатка юноша не ощущал, позволяя брать себе новую и новую порцию саке, что-то даже оплачивая за своего собеседника.       Девушка окрасилась в красный от этих слов, и потребовала себе новый бокал, чтобы не показать на людях смущение. Похоже, она начинает разогреваться, а контроль всё слабее, покуда выступал румянец…       — Да не то слово! Но знаешь, видел бы ты одну мадмуазель из школы, в которой я работаю, ты бы просто обзавидовался! Она — богиня! — «Ещё чуть-чуть, и перейдём к делу» — крепился школяр, продолжая талантливо подыгрывать сенсею в его угаре.       — Да ну?.. — показательно скривил лик он.       — Ничего ты не понимаешь! Она добрая, ласковая, красивая… правда такая строгая… До пизды, просто! — Мороока повернулся на хозяйку и потребовал себе новую порцию. Юу последовал его примеру. — Короче! Давай за дам… тост. Кампай! — снова чащи оказались опрокинуты.       — За дам! — раздался позади вопль Юкико, которая поднялась со своего места, затем залпом опрокинула стакан и захохотала, тем самым истеричным смехом, который ей был обыденно характерен. Не успел Наруками ничего сказать, как его «жена», мгновенно стиснула его в объятиях. Её лицо раскраснелось, а сама она стала сама развязность, поскольку её руки недвусмысленно стали водить по телесам Юу, которые, на его счастье, укрывало пальто…       — Дорогая, не здесь… — попытался урезонить её Юу, мысленно начав читать молитвы всем возможным богам, Будде и прочим личностям, среди которых каким-то образом затесался и владелец Бархатной комнаты — Игорь…       — А я хочу здесь! Чего тебе стоит, а? Взял — и поехал! — серебряновласый краем глаза заметил, как как Мороока расплылся в тупой, но, в то же время, многозначительной улыбке, оперевшись рукой на стойку и прислонив ладонь к голове.       — Эх! Молодость… а вот моя так себя не поведёт, даже если я её о-очень крепко опою… что уж тут поделаешь… Жестокая же ты женщина, Кашиваги-сан… — «ОН И КАШИВАГИ?!» — в этот момент Юу чуть не опорожнило, от внезапно накатившего ощущения, правда, он вовремя сдержал себя, левой же рукой прижал к себе черновласую и нежно заткнул ей рот, покуда она не начала орать чего-то ещё, лишнего…       В это время подросток почувствовал, что мобильный Амаги зажужжал, что он воспринял как сигнал от Чие. Бегло бросив взгляд в сторону входа, он с ужасом заметил Доджиму Рётаро, который, с достаточно усталым видом пришёл в это заведение, чтобы немного расслабить нервы после трудного рабочего дня…       Наруками среагировал более чем оперативно: он повернулся на Амаги, после чего накрыл ей рот поцелуем, от которого та замерла, немного подёргалась и обмякла, полностью отдавшись в его объятия. Кинширо покосился на них, затем его глаз как-то прищурился, после чего резко расширился и вновь стал нормальным. В его взгляде прочиталось что-то странное, будто бы он что-то смекнул. Рётаро не обратил внимания на целующуюся парочку, будто бы это было что-то обыденное, после чего приземлил свою пятую точку подле Морооки, не забыв ему поклониться в качестве приветствия. Тот ответил тем же. Спустя несколько мгновений они молча выпили по блюдцу.       Серебряновласый продолжал быть повёрнутым к ним спиной, продолжая плавать в поцелуе с Амаги. Нет, конечно, её смоченное вином нутро показалось чарующе сладким и приятным, даря внеземное наслаждение и удовольствие… «Помни, это всего лишь необходимость, не более того» — напоминал он сам себе, дабы случайно не переступить какую-нибудь грань дозволенного.       — Что такой хмурый, Рётаро? На работе проблемы? Или Нанако заболела опять? — такая неформальность говорила о том, что у них довольно тёплые, возможно дружеские отношения. Серебряновласый позволил себе убрать губы, после чего прислушался. Боковым зрением, он заметил всё то счастие и эйфорию, которые сейчас гуляли по её личику. Она блаженно улыбалась, после чего потянулась к наполненному стакану со сливовой настойкой, в несколько глотков поглотила содержимое, затем потянула на себя юношу, заставив его податься вперёд, затем накинулась на него с новым пылом и жаром, подобно тигрице, опьянённой порывом страсти…       — Да… ничего особенного, — махнул рукой детектив, затем задумчиво постучал пальцами по столу, в ожидании новой порции. Кинширо хлопнул его по спине, затем рассмеялся:       — Да ладно тебе, дружище! Я же тебя как свои пять пальцев знаю! Что там у тебя? — Рётаро тяжело вздохнул, затем кисло улыбнулся, после чего сделал глоток из мисочки.       — Ну ничего от тебя не спрятать прямо, старый прохвост! — мужчина склонил голову и потупил взор, — да… с племянником поругался. Понимаю, что погорячился, да вот… не могу просто взять и забрать назад свои слова. Не по-мужски это, — сенсей икнул, затем закинул в себя новую порцию спиртного, покуда «эта» парочка, продолжала лобзаться там. Юу попытался немного вырваться из объятий Амаги и передохнуть, однако та стиснула его стальной хваткой. Хозяйка покосилась на них, затем проворчала что-то навроде: «В другом месте занимались бы подобным». Рётаро бросил один взор на них и покачал головой, затем с горечью опорожнил свою чащу и вежливо попросил новой.       — Так ты с ним помирись. Чего тебе стоит? – Доджима-старший покосился на своего собутыльника, который уже слегка поклёвывал носом, но продолжал сохранять сознание.       — Ты как всегда… да… понимаешь!.. — детектив нервно вертел в руках зажигалку, пребывая в некоторой нерешительности, — он меня обвинил в том, что я только и делаю, что работаю, а на свою маленькую дочурку — ноль внимания. Знаешь, как это бесит, когда тебе какая-нибудь сопля высказывает претензии с таким видом, будто бы уже всё в жизни знает и умеет! — Рётаро обессиленно треснул кулаком по стойке, тем самым выражая накипевший внутри пламень. Он попытался отдышаться, затем достал сигарету, чиркнул зажигалкой и задымил. От удара Морока вздрогнул, затем открыл глаза и вдумчиво произнёс, потянувшись к своему саке:       — Ну, молодые всегда думают, что всё знают и умеют… разве не такими же мы были с тобой когда-то?.. — Доджима поморщился, пустил клубу, но сохранил безмолвие. — А когда время прошло, то мы не изменились… просто стали думать, что мы чего-то достигли, поскольку стали старше. Начали думать, что мы можем указывать им. Но знаешь… — Мороока Кинширо приподнялся, затем широко раскрыл свои очи и перешёл на театральный шёпот, — это мы с тобой два больших и старых дурака… Которые только и сидят здесь да размышляют о былом. А они… другие. За ними будущее, уж я-то это вижу, как учитель. Ты неплохой человек, Рётаро, уж сколько тебя помню… но ты действительно плохой отец, поскольку ты даже не пытаешься понять, почему твой племянник высказал тебе такое. А ведь он, всего лишь, возможно, хотел от тебя некой заботы и внимания.       Рётаро Доджима подавился спиртным, которое он в ту секунду употреблял, после чего закашлялся, несколько раз постучал себе по груди, затем расширившимися от ужаса и удивления глазами глянул на Кинширо, который чем-то сейчас напоминал странствующего буддистского монаха, в современной интерпретации, который вещает мудрости народу после порции алкоголя…       Наруками Юу наконец-то смог отстранится от Амаги, после чего зло сверкнул очами в сторону сенсея, поскольку его выбесила подобная версия событий. « Да что бы я?!» — однако, предаться ярости не удалось, ибо он ощутил, как девица снова прижалась к нему всем телом, затем тихо и пьяно шепнула в ухо:       — Будь со мной всегда… — серебряновласый покраснел, затем почувствовал, как она обмякла, обняв его. Он скосил взгляд и с удивлением обнаружил, что она уснула. «Нет, в следующий раз, если подобное потребуется, приоритеты расставим по-другому».       — Вероятно, ты прав, — наконец, детектив успокоился и откашлялся, правда глас ещё немного отдавал сиплостью. Он поднялся с насиженного места, положил пятьсот иен и вновь отвесил поклон своему приятелю. Тот слегка кивнул, затем отложил полунаполненную чашу и уставился в пустоту. — С меня тебе должок… Мороока. Увидимся.       Когда мужчина скрылся за порогом юноша наконец-то смог вырваться из объятий своей подруги, Кинширо неожиданно вымолвил:       — Если ты хочешь меня о чём-то спросить — спрашивай, Наруками-кун. В качестве благодарности за кампанию, — у Наруками схватило дыхание. Он медленно повернул голову на сенсея, который, к удивлению, казался сейчас не таким захмелевшим как ранее. Или это показалось ему? Подросток расслабился, после чего ответил:       — Как Вы догадались? — Мороока хмыкнул, вслед рассмеялся, в то время как его собеседник с трудом вертел языком, который несколько заплетался, но вот разум в те минуты как никогда оказался остёр.       — Ну, ты ещё неплохо замаскировался… а вот Амаги-саму нужно было как минимум перекрасить, чтобы я её не узнал. Это вам, молодым, только кажется, что человек в пьяном состоянии не соображает, что его можно с лёгкостью водить за нос, что его глаза в тумане. Вам, молодым, не понять эту особенность нас, людей старой закалки… Так что, если хочешь что-то узнать — спрашивай. Могу даже сказать твои результаты по тесту, если тебе охота… считай, что это мой тебе подарок за то, что продержался всё это время и не свалился, — мужчина сделал глоток из мисы, снова принял философское выражение лица.       — Это Вы обнаружили Кониши-сан? Что Вы можете рассказать о произошедшем?       — Вот как чувствовал, что именно это ты и спросишь… — Морока-сенсей тяжело вздохнул и допил свою порцию, расплатился за выпивку. Его мимика выразила некое странное, почти что болезненное состояние, будто бы напомнив о чём-то неприятном, пугающем. — Пошли. На улице продолжим.       Следующими действиями подросток вынес сопящую Амаги Юкико из бара, «сдал» её Сатонаке, которая подозрительно сощурила глаза, затем что-то проворчала себе под нос, но после потащила ту к себе домой. Во сне черновласая что-то умудрялась лепетать, но, судя по всему, Чие особо не прислушивалась к этому, покуда, пыхтя, несла на себе подругу…       Юу же теперь помогал брести Морооке-сенсею, который задумчиво и неспешно передвигал своими конечностями, которые слушались его из рук вон плохо. Он сохранял молчание, словно бы ожидая наилучшего момента. Серебряновласому осталось только лишь набраться терпения, покуда он вёл пьяненького Кинширо под руку. Они остановились передохнуть подле автобусной остановки, где мужчина занял лавочку. Малопримечательная беседка, окрашенная в белый, являлась, наверное, единственным местом стоянки общественного транспорта, на котором можно было покинуть Инабу. Все остальные пути или пешеходные, или с применением личного авто или велосредства. Учитель сохранил безмолвие ещё несколько мгновений, затем, всё же, начал свой рассказ, своим видом выражая нечто среднее между сном и бодрствованием:       — Наруками-кун, я уже давно живу на этом свете и повидал многое-многое. Пережил всякое, разное. Ну… я думаю ты это знаешь, — Наруками еле заметно стиснул зубы, осознавая, что ему придётся запастись силой волии и духа, пока сенсей дойдёт до «нужного» места. Кинширо растянул губы и рассмеялся, словно бы догадываясь об ощущениях его ученика. — Но знаешь… я никогда не забуду тот день, то туманное утро, когда я направлялся своей обычною дорогою в школу, — наконец вымолвил он, вдоволь насмеявшись. Юноша перевёл на него слегка удивлённые глаза, затем раскрыл уши пошире. — Туман в тот день был крайне противный и мерзкий, ровно как и в тот день, когда умерла та женщина… Ямано, вроде, — глаз подростка отметил, что у Мороки невольно начали дрожать руки, унять тремор он при том не старался, — я шёл по асфальту, будучи погружённым в свои мысли… как услышал голос… который позвал меня.       — Чей это был голос? — с каменным лицом спросил Юу, старательно запоминая каждую деталь рассказа. Сенсей поморщился, затем его речь наполнилась нотами дрожи:       — Д-девечий. Он звал м-меня, просил, чтобы я следовал за ним… мне даже показалось, будто бы в тумане я видел силуэт. Я… — Мороока сжал кулаки, пытаясь сопротивляться тому ужасу, который пытался им овладеть. Школьник на мгновение прикрыл глаза, затем кивнул и присел на колени, чтобы уровень его глаз совпадал с преподавательским, затем вонзил свой взгляд в него.       — Вы последовали за ним? — мужчина кивнул и смолк. Спустя полминуты, когда он смог пересилить в себе нахлынувшие чувства, продолжил:       — Я пошёл за ней. Долго петлял дворами, переулками… пока не дошёл до того самого места, где эта фигура остановилась. Она повернулась на меня… и я воочию увидел Кониши-сан перед собой. Она была бледной, почти что неживой, но почему-то улыбающейся. Она прислонила палец к губам, будто намекая мне, что это секрет… затем шепнула… что-то… — Наруками невольно самого окутала атмосфера этого рассказа, поскольку он ощутил мурашки, пробежавшие по спине, а так же ком, подступивший к его горлу.       — Что она сказала? Припомните, пожалуйста, Мороока-сан, — Мороока склонил голову и сомкнул веки. Вновь вступила в свои права тишь, которую нарушало его тихое сопение. Темнота стремительно наступала, поскольку солнце уже скрылось за линией горизонта, но его свет ещё до конца не померк на небосклоне. Нечто, подобное тому мигу, когда светило вот-вот должно появиться, только с точностию наоборот. Когда серебряновласый хотел потрясти сенсея, тот, неожиданно, сам подал голос:       — Простите меня, пожалуйста, Мороока-сенсей. Я не смогу сегодня присутствовать на занятиях, — неизвестно почему, но от этой фразы у сероглазого самого задрожали руки, правда, он их смог унять.       «Спокойствие, сохраняй спокойствие» — напомнил он сам себе. Но не помогло, ибо что-то леденящее струилось из этих невинных слов, что-то тёмное ощущалось в них. Кинширо разомкнул веки и молвил далее:       — После чего девушка растаяла, будто бы её и не было. Я испугался тогда… подумал, что у меня начался бред, горячка… я подбежал на то место, на котором она стояла до этого… но всё, что я нашёл — бумажный огрызок, вероятно, от билета в кино.       — Что Вы сделали дальше? — «Билет в кино… уж не Ханамуровский ли?!» — Юу еле-еле подавлял с каждым новым оборотом секундной стрелки возрастающую панику, которой будто пропитался воздух, медленно, но верно расшатывая нервы. И в чём была причина — неясно.       — Я поднял его, затем… вероятно, во велению Будды, начал оглядываться по сторонам и случайно поднял голову наверх… где и было… это. Дальнейшие подробности… позволь опустить, — Морока откинулся на спинку и посмотрел на сумеречное небо, будто желая в нём найти упокоение.       Подросток поднялся на ноги, затем приложил ладонь ко лбу, на котором выступил хладный пот. Он закрыл зеркала своей души и погрузился в собственные думы. «Пожалуй… провожу-ка я его до дома. А то на сердце не спокойно после такой истории» - таков ход его мыслей, посему Наруками вежливо предложил свою помощь, с которой учитель молчаливо согласился…       Последующие события развивались намного приятней: он вернулся домой, встретился Ханамурой, который крепко успел подружиться с Нанако за время его отсутствия, а так же познакомиться в более неформальной обстановке с Доджимой, который принёс с собой ворох еды, приготовленный им в качестве… то ли примирения, то ли поощрения за сданные экзамены… как бы то ни было, завязался банкет, в результате которого Ёске покинул дом около полуночи, не забыв отблагодарить хозяев.       Дядя и племянник помирились, но факт сей произошёл как-то абсолютно безмолвно. С чем то связано… что ж, приоткрывая завесу тайны скажу так: Мороока ведь кое-что сказал в баре для своего друга-детектива, верно? Так вот, ровным счётом так же, этот проныра что-то припас и для Юу, которому стало просто стыдно, когда он услышал эту историю…       Но какую? Об этом речь пойдёт в другой раз, а пока вернёмся к повествованию…       — Слушай, чувак, ты засранец, ты знаешь это? — обиженно ворчал белобрысый на следующий день, когда их бодрая четвёрка собралась на крыше Джюнса, дабы обсудить результаты операции, которая, по скромному мнению лидера их «следственной бригады» увенчалась ужасающим успехом. Даже слишком.       — М? Это ещё почему? — задумчиво ответил ему Наруками, жуя картофель фри и запивая его колой. Сатонака хихикнула, в то время как её подруга зевнула и потёрла голову — давало о себе знать похмелье, назло до сих пор не прошедшее.       Они сидели за обширным столом из дерева, нежного коричневого цвета, подле которого стояли мощные лавки. И надо сказать, на четырёх человек такого места было более чем достаточно.       На небе сияло яркое солнце, которое палило достаточно серьёзно, почти что по-летнему, посему парни предпочли снять с себя школьные пиджаки и повесить их рядом на стул. Но, это и играло им на руку, поскольку народ не особо хаживал сюда в такую погоду, учитывая, что уже где-то за полдень. Посему — для нашей честной кампании это оказалось идеальным местом для проведения очередного тайного собрания.       — Что, Уродомура, завидуешь нашему отличнику Наруками, который занял первое место в этом триместре? — съязвила Чие, не забывая набивать в параллель рот бургерами. Девчушку устраивала «золотая середина», которую она стабильно держала уже второй год.       — Да больно мне надо! — огрызнулся на это Ёске, который, к его несчастью, занял предпоследнюю строку в «турнирной» таблице. А вот Юу его победа не сильно радовала и виной тому, вероятно, являлось вчерашнее событие, от которого его до сих пор невольно бросало в дрожь.       — Серьёзно? — удивлённо спросила Юкико, напрочь забывшая о том факте, что надо бы проверить результаты, — поздравляю тебя, Наруками-кун! — пацанка покачала головой на это, покуда Ханамура дал себе по лицу.       — Это тебя поздравлять надо… второе место, как-никак, — довёл до сведения Амаги весельчак, пребывавший в душевном расстройстве. Он плюхнул голову на дерево, как показатель крайней уныли.       — А?.. Правда? — расширила от удивления глаза черновласая наследница, которая чудила сегодня чуть более обычного. Нет, всё-таки ей нельзя пить. Её подруга нахмурилась, затем начала смотреть на неё крайне подозрительным взором. — Что такое, Чие? — со стороны бестии в зелёной толстовке раздалось тихое рычание.       — Юкико… чем вы там с Наруками-куном в баре занимались? А то я слышала оттуда крайне подозрительные звуки… — белобрысый сразу навострил уши приподнялся на месте, коварно сверля взглядом то непроницаемого Юу, то Юкико, которая почему-то раскраснелась, потупила взгляд и отвернулась. Сатонака потирала кулаки.       — Я плохо помню… — смущённо выговорила девушка, краснея будто бы до самых корней волос. Она задумчиво приложила палец ко рту, затем тихо и мечтательно добавила: — помню только… было хорошо…       — НАРУКАМИ! — взревела фурия, перейдя все стадии кипения. Она поднялась с места, после чего оказалась в один миг подле спокойного серебряновласого, который, словно бы ничего и не происходило, жевал свой картофель. Он смерил Сатонаку взглядом, будто бы недвусмысленно спрашивающим: «Чего?». — Что… у вас… там… БЫЛО?!       — Коли-ись, чу-увак. Выложи нам все грязные подробности… — хитро и злорадно, чем-то напоминая змия, подполз ещё ближе к товарищу, который как раз проглотил последний кусочек.       — Амаги перебрала спиртного и заснула прямо на мне, довольны? — Амаги вздрогнула и стала пунцовой. Ёске же раскрыл рот широко-широко, что в него можно было спокойно заложить и лампочку. Пацанка прищурила глаз, затем вздохнула и расслабилась.       — А я-то думала… — с оттенком досады, но и облегчения, причём весьма явного вымолвила она.       Наруками ничего не ответил, но заместо этого решил преступить к делу и рассказать ту информацию, которая ему столь большой ценой досталась…       — А ты не думаешь, что Морока слегка… ну, того… взбрендил? — наконец высказал своё мнение его товарищ, после того, как выслушал всю историю. Должно сказать, что она действительно произвела впечатление, поскольку девчонки сдвинулись друг к другу, а на лице Ханамуры выступил хладный пот.       — Не отрицаю. Но мне всё же кажется… что он рассказал именно то, что видел. Вы просто не можете себе представить, как он это рассказывал, — от тона лидера у всех вновь прошлись по спине мурашки, а Юкико даже тихо пискнула. А возможно… от того, с каким лицом, столь бесчувственным и безжалостным Юу это говорил.       — Ладно-ладно, Наруками, мы поняли тебя, успокойся только! — заверещала Сатонака, которая начала от нервов кусать себе пальцы. Наруками понял, что немного перегнул палку, посему расслабил свой лик. Его друзья издали вздох облегчения.       — Ну… тогда что мы будем делать, чувак? История… жутковатая, конечно, но что она нам даёт? Ничего, кроме того, что Мороока видел нечто странное и необъяснимое, — серебряновласый призадумался над этими речами Ёске. Затем высказал своё ответное мнение:       — Вроде на этой неделе обещали дождь. Посмотрим полуночный канал, выясним следующую жертву, — Чие сразу надулась. Амаги посмотрела на неё с непониманием.       — Ты чего, Чие? – пацанка не ответила, а лишь взяла в руку последний кусок бургера, которым набила рот. Все молча на перевели на ту свои взгляды. Она некоторое время старалась это игнорировать, потом всё же не выдержала, прожевала кусок и соизволила держать ответ:       — …Ладно. Вы же помните, что у меня телик сломался? Так вот, я тогда пыталась посмотреть этот самый канал. Уселась около полночи перед ним, а тут как ТРАХ! И ударила молния! Ну… и он сгорел. Сволочь, — все покачали головами на этот факт. Наступило безмолвие, изредка нарушаемое чавканьем одной не очень воспитанной девчушки.       — А если… он попытается… ну… вновь на меня напасть? — наконец решилась высказаться Амаги, которую явно пугала новая перспектива оказаться заброшенной в телевизор.       — Я тебя защищу, Юкико! Ты сомневаешься? — весело хлопнула подругу по спине Чие, взглядом сканируя стол на наличие ещё чего-нибудь недоеденного. Правда, от этого жеста Юкико почему-то легче не стало.       — Что думаешь, партнёр? Решится ли этот подонок на вторую попытку? — обратился к Юу белобрысик. Наруками скрестил руки вместе тыльными сторонами пальцев кверху и опёр на эту конструкцию свою «думающую» часть тела. Все искоса следили за их лидером. Он же закрыл глаза, в размышлении над ответом.       — Полуночный канал даст ответ.       Четверг выдался, как и обещали синоптики, до неприличия дождливым деньком. Лило всё время, практически как из ведра, что создавало идеальные условия для образования тумана. Да, ещё один денёк в молоке… ничего не скажешь. Посему — серебряновласый не сомневался, когда уселся перед своим телеэкраном, вглядываясь в его немного пыльную гладь.       «Ну, кого ты определил своей следующей жертвой, ублюдок?» — нервно подумалось юноше, который нетерпеливо ожидал, когда ночь явит ему одну из своих загадок…       Наконец, полночь, о чём возвестило пожелтевшее изображение телевизора, на котором возник силуэт…       Мужчины. Во всяком случае, размеры его тела недвусмысленно говорили об этом. Такой широкоплечий и огромадный вариант ещё стоило поискать. Его власы казались короткими и торчащими, будто их специально так уложили, а мелькнувший золотой взгляд казался уж слишком грозным и свирепым. Его неясные очертания расплывались на канареечном фоне, однако Наруками был готов дать голову на отсечение, что ему привиделось нечто конусообразной формы, что носил парень на шее…       Следующим днём вся компания собралась в раменной, с которой Юу были связаны не самые приятные воспоминания, с той целью, чтобы обсудить увиденное парнями. На улице стоял туман, однако… вот странно: этот туман казался, как бы то не смущало… обычным. Он не отличался особой плотностью, а ближе к полудню практически рассеялся. Интересно, чем эта дымка отличалась от предыдущей? В любом случае, на небе по-прежнему гуляли облака, посему дождь мог продолжиться, хотя метеорологи и обещали, что будет он только на выходных.       Но, в любом случае, они вольготно расположились в заведении, подле «барной» стойки, после чего Сатонака, как то и ожидалась начала наворачивать порции рамена, громко чавкая и щёлкая своими белоснежными зубками.       — Ну, на этом мой рассказ заканчивается. А ты что скажешь, чувак? — серебряновласый кивнул Ханамуре, затем вкратце обрисовал увиденное собой. Амаги прислонила палец ко рту, держа в руке палочки для еды. В это время её пиала начала подозрительно сдвигаться, что было остановлено ударом ладони по чьим-то чересчур подвижным пальцам. Чие поморщилась, сверкнула взглядом, затем завистливо посмотрела на чужие порции. Ёске тяжко вздохнул, затем попросил Айку принести ещё несколько тарелок. Та кивнула, затем молча удалилась на кухню, не забыв поправить свой платок.       — М… то есть… вы думаете, что он нападёт на Тацуми-сана? — наконец решилась высказать своё мнение черновласая, которая нанесла ещё один прицельный удар, на этот раз уже палочками, поскольку её нетронутая миска вновь начала смещаться в сторону одной прожорливой личности, которая нетерпеливо перебирала окончаниями своих ушлых ручек, в ожидании добавки. Белобрысый аналогично впал в задумье, не забыв взять на руки свою тарелку с едой.       — На этого танка, который избил как кучку котят банду байкеров? Да не… он же не самоубийца… да тем более, мы же уже решили, что наш «маньяк» нападает только на девушек, как-либо связанных с первой жертвой. А так… бессмыслица получается, народ, — озвучив тираду, он причмокнул губами и углубился в лапшу.       — Канджи-кун… а в детстве он был совсем не такой, — Юкико бессознательно впала в какую-то ей одной ведомую ностальгию, посему Сатонака расценила это как шанс к захвату… но предпочла убрать свою десницу, как только почувствовала на себе косой взгляд их предводителя.       — Ты его знаешь? — подал голос юноша, который упёр руки в стол, и облокотил на получившуюся конструкцию свою голову.       — В детстве общались. Он на год младше меня и Чие и всегда за нами ходил хвостом. А потом… когда мы пошли в школу, компания как-то распалась. Ты не помнишь этого, Чие? — наследница обратилась к своей подруге, которая уже собралась кровожадно наброситься на только что пожаловавший рамен. Пацанка замерла. В её взгляде прочиталось нечто мучительное, будто бы она пыталась что-то вспомнить, а лоб в доказательство этого морщился. С минуту продолжались её мучения, прежде чем девчушка выдохнула:       — Не помню. Вообще, — опосля продолжила трапезу, погрузившись вглубь своей пиалы. Её друзья только вздохнули на этот факт. Ёске отложил свою недоеденную порцию, сосредоточил взгляд на Наруками и поинтересовался:       — Что будем делать, партнёр? Всё-таки ты у нас главный, как-никак. Решение принимать тебе. Но если спрашиваешь моё мнение… — белобрысый ткнул в себя большим пальцем, словно бы гарантируя качество суждения, — наш преступник двинулся мозгами, если решился напасть на этого здоровяка. А ты уж… решай, как знаешь! — серебряновласый кивнул и посмотрел на нечто в зелёной толстовке, будто спрашивая её мнение. Та ощутила его взгляд и пробубнила, не переставая жевать:       — А что? Ежели этот мудак ещё кого-то закинет в ТВ-мир мы его… кха… — сказалась давняя и очень плохая привычка говорить и есть, результатом чего, что вполне закономерно стало то, что она подавилась.       Юу отреагировал молниеносно, чуть не сшибив на своём пути Ёске, который даже не успел понять, что произошло. Юноша очутился возле девушки, которая закашлялась, постепенно приобретая бледный, синюшный оттенок, вероятней всего от какой-нибудь косточки, по неосторожности отправленной в глотку. Девушка пыталась как-то помочь себе, в том числе и ударными действиями, но без особого результата, Амаги взвизгнула и подскочила на месте.       Наруками припомнил методику, которую им в своё время объясняли: при подобном случае, необходимо производить толчковое движение чуть ниже диафрагмы, дабы вытолкнуть попавшее инородно тело. Что он и начал делать, опередив в этом своего товарища, который пусть и оказался в вопросе подкован лучше, но не столь расторопен в действиях.       И ему удалось спустя краткий период времени нейтрализовать помеху дыханию, заставив ту выплюнуть небольшой кусочек хряща.       Некоторое время Сатонака просто тяжело и громко дышала, восстанавливая запасы кислорода, которые успели истощиться в ея организме. Дочь хозяина заведения отреагировала не менее оперативно, не произнося ни слова, но заместо болтовни принеся стакан хладной воды, который девчушка осушила одним глотком. Чие немного успела посинеть, а на глазах выступили непроизвольные слёзы.       — Сатонака, тебе не говорили, что есть и болтать — не совсем совместимые вещи? — начал читать ей лекцию Ханамура, но тут же стих, когда его чуть не превратили в пепел своими взорами Наруками и Амаги. Юкико подсела к своей подруге и немножко приобняла её, дабы успокоить, а лидер незаметно отвесил затрещину Ёске, когда проходил мимо него. Тот не стал на это возмущаться, словно бы соглашаясь со своим «косяком». — Так что делаем, Наруками? Ты не озвучил решение, чувак.       Серебряновласый уселся за своё прежнее место, затем озвучил решение:       — Берём нашего Канджи, прямо начиная с завтрашнего дня под слежку…       — И скажи мне, Сатонака. Почему вся грязная работа достаётся именно нам? — пробурчал белобрысый, в бинокль наблюдая издали за их «объектом». Он находился на достаточном расстоянии, чтобы считать себя в безопасности, однако у него всё равно скребли кошки на душе, поскольку эта «операция» попахивала опасностью, и прежде всего для него.       — Не ной, Уродомура. Сказали следить… вот и следи! — рядом с ним шла недовольная девчушка, которая из-за жары, царившей сегодня, сменила свою толстовку на лёгкую белую матроску, являющуюся летней униформой, всё с той же фирменной жёлтой косыночкой, подвязанной под ворот. Мокасины сменила на лёгкие кроссовки, а вот юбка осталась прежней, с тартановым шахматным орнаментом.       Ханамура же поступил ещё проще и надел цветастую «гавайскую» рубашку, в которой преобладали оранжево-канареечные тона, вместе с синими джинсами. Рисунок на ней был абстрактно-растительный, но достаточно приятный. На ногах у него теперь оказались сандалии.       А парило уж действительно, будь здоров. Тучи, которые до недавнего времени ещё пугали своей кучностью, теперь унесло куда-то далеко, посему в Инабу вернулась «пылкая» погода. А учитывая, что городок всегда отличался высокой влажностью, то такие тепличные условия создавали нечто подобное самой настоящей бане или сауне. Однако, в речке ещё не покупаешься особо — чересчур холодна, хотя некоторые отважные энтузиасты уже не смущались этого.       Конечно, Тацумегава в экологическом плане несколько потеряла за прошедшее столетие, но всё ещё оставалась достаточно чистой, чтобы купаться в ней не особо волнуясь о последствиях. Однако, это всё равно не особо поощрялось, поскольку дно у неё каменистое, пусть и неглубокое, но при должном невезение утонуть возможно. Кроме того, течение достаточно сильно, поэтому хитрые горожане не поленились поставить несколько знаков «купаться запрещено». Но никто не мешал рыбачить, ибо рыбки там было хоть отбавляй…       — Ты мне лучше скажи, ты чего так разоделся, будто на пляж собрался? — парень уже хотел ей что-то ответить, но неожиданно замер, после чего начал возиться с колёсиками своего оптического прибора, будто пытаясь рассмотреть что-то получше.       — Так-так-так! Рыбка идёт к нам в сетку…       — Э?.. — девушка повернулась, сделала себе рукой козырёк и вгляделась вдаль, пытаясь сообразить, что то имеет в виду. Она приметила, что Канджи, на пути к его семейной лавке остановил какой-то паренёк, в синей шапочке, который, судя по всему, о чём-то завёл с ним разговор…       — Ты думаешь о том же, о чём и я? — усмехнулся белобрысый парень, губы которого расплылись в коварной ухмылке. Чие склонила голову набок, но потом её словно бы щёлкнуло. После чего и её лик стал воплощением лисьей хитрости.       — Если ты говоришь о том, чтобы подобраться поближе и подслушать, тогда я — за! — и они начали тихой сапой подбираться к Тацуми и Широгане, которые вели достаточно оживлённый диалог о чём-то. И бугай в какой-то момент начал смущаться и краснеть, словно бы общение зашло в область, которая для него была табуированной…       Амаги и Наруками в это же время стояли неподалёку от красильни Тацуми, которая находилась вплотную к храму Инари, перед которым находились вполне характерные красные тории, а так же чуть глубже статуя хитро улыбающегося лиса, с прищуренными глазками, который гордо восседал на своём постаменте. Такое изображение достаточно сильно отличалось от классического представления об этом бесполом боге, скорее относя его к лисам-оборотням — кицуне. Как гласила местная легенда, когда задумали строить в этом месте святилище, то одному из зодчих во сне привиделся образ, который он вскорости высек на камне — это и есть то самое творение. Говорили, что таким образом божество проявило свою волю, и, в качестве благодарности, дало своё благословение. Тканевые амулеты, которые изготовлялись в этом месте имели одну характерную особенность — обязательное изображение того самого лиса-покровителя. Они пользуются особой популярностью у путешественников, поскольку считается, что таким образом ками* дарует свою защиту, возможность безопасно покинуть в город, чтобы потом вновь вернуться в него. Эта легенда имела практически историческое подтверждение, поскольку Инабцы, участвовавшие во Второй Мировой и имевшие подобный оберег, в целости и сохранности вернулись на Родину и прожили счастливую и спокойную жизнь. Стоит отметить так же, что выбор покровителя оказался так же далеко не случаен, поскольку окрестности всегда были полны лисиц, порой доставлявших серьёзные неприятности.       Но, вернёмся к этой парочке, которая надёжно укрылась от палящего солнца за тенью здания.       — Наруками-кун… как думаешь, преступник и правда решится напасть на Тацуми-куна? — юноша призадумался над ответом, после чего кинул взгляд на белоснежную ступенчатую лестницу, которая вела к самому храму и оканчивалась знаменитой японской аркой.       — Я не уверен. Мне кажется, он действует по ночам, учитывая прошлые случаи. Однако, даже если мы заметим ничего подозрительного… что ж, мне кажется, что время не зря потратим, — Юу говорил всё это со столь серьёзным видом, что на лицо Юкико непроизвольно наползла улыбка. — М? Ты чего? — заметив это, подросток несколько смутился, ибо по своему скромному суждению, он не говорил ничего, что могло бы вызвать подобную реакцию. Та слегка покраснела и стушевалась. Но… потом всё же нашла в себе силы, чтобы держать ответ:       — Просто ты говоришь это так уверенно… это вселяет надежду… — серебряновласый повёл бровью, — ведь, если задуматься… мы имеем дело с чем-то… ну… нечеловеческим. Будто бы мы попали в какую-то сказочную историю, где сражаемся против какого-то загадочного чудища… — юноша кивнул на это, а по лику девушки скользнула некая печаль, — только… я не уверена, что окажусь полезной в этом деле. Я не такая бесшабашная как Чие, не такая смелая как Ёске… не настолько заслуживаю доверия, насколько ты. Я… не хочу быть обузой… — Наруками приложил ладонь ко лбу, затем его губы расплылись в усмешке и он приобнял черновласую Амаги, от чего та покрылась румянцем и замерла в неведомом ступоре.       — Не перетруждай себя. Ты делаешь всё от тебя зависящее, стараешься. Разве не это главное? Да и тем более… — от этих слов она начала краснеть уже до кончиков своих мягких и прекрасных влас, — есть вещи, которые можешь сделать только ты. Сатонака чересчур вспыльчивая, Ханамуре не хватает порой способности мыслить логически… а ты… поддерживаешь нас всех, не давая нам окончательно разругаться. И на том тебе спасибо, — чтобы не переступить грань, пунцовая девушка мягко высвободилась из объятий юноши и отвернулась, вставь чуть поодаль. Она постаралась скрыть своё смущение тем фактом, что достала свой телефон-слайдер красного цвета, и начала в нём что-то набирать. Раздался небольшой и нежный писк.       — Странно… Сатонака пишет, что Тацуми-кун о чём-то разговаривает с Широгане-куном, вот только они пока не могут узнать о чём. Сказала, что сейчас попробуют подобраться вплотную… — наследница слегка повернула голову и заметила пристальный взгляд Наруками, который её вновь смутил, — со мной что-то не так, Наруками-кун?       — Не совсем. Но я бы не отказался тоже знать твой номер. Мы ведь, как-никак, одна команда, верно? — и вновь она залилась краской. Вероятно, общение с парнями наедине её смущает до самоей крайности. Девушка медленно кивнула, после чего они начали обмениваться номерами телефонов…       — Кстати, Тацуми-сан, — спокойно произнёс Наото, предварительно сверившись с часами и скосившись куда-то в сторону. Канджи повернул туда голову, затем, не обнаружив ничего подозрительного, тяжело вздохнул, после почему-то покраснел и отвёл взгляд, стараясь не смотреть на этого щуплого парнишку. — Я, пожалуй, пойду, а ты имей в виду, что за нами уже практически с самого начала беседы велась слежка, — бугай мгновение ока побагровел от ярости… или всё же смущения?!       — Что?! — вот сейчас этот горячий парень был готов разорвать всех и всякого. Вести слежку… за ним?! Да ещё в… в… такой… такой… момент?! Широгане вздохнул, затем молча указал пальчиком «нычку» в которой имели несчастье затесаться Ханамура с Сатонакой. Детина накинул пиджак на плечи, размял голову, потёр кулаки, затем стальным шагом направился «туда». А что этот подозрительный паренёк? Он хмыкнул, затем ловко скрылся в ближайшей подворотне.       — Сатонака… валим… — прошептал Ёске, причёска которого торчала из кустов, которые его укрывали до этого. Рядом раздалось ответное шуршание. Юноша перевёл взгляд… и заметил, как девчушка уже насвистывая начала по-тихому удаляться.       — Эй, урод… тебе жить расхотелось, что ли?! — раздалось у белобрысого над ухом. Он не стал смотреть в лицо опасности, а заместо этого припустил на полном ходу, прямо в сторону Чие, которая, смекнув развитие событий, что-то прошипела в адрес незадачливого коллеги, после чего сама перешла на галоп, умудрившись залепить подзатыльник «беглецу» прямо во время бега.       Позади них раздались звуки, чем-то напоминающие поезд, который начал свой разгон и сопроводился, однако, не паровозным гудком, а громким, почти что истошным басистым и громоподобным гласом:       — А НУ СТОЯТЬ! Я УЖ ВАМ ЗАДАМ, МАЛО НЕ ПОКАЖЕТСЯ!