Персона 4: Сердце всего. Часть первая

             Криминальные элементы не стали думать дважды — наглец заслуживал хорошей взбучки, притом немедленно, посему они устремились на него… кто на ногах, кто на байках, кто с оружием, а кто без него. Тацуми Канджи спокойно и статно направился к ним навстречу. В его действиях не было ни страха, ни какого-то волнения… словно бы парень просто шёл к себе домой, а не собирался вступить в противостояние бандой, в которой состояло около сотни человек. Ибо об ином его лицо не могло сказать, ибо даже в глазах не мелькало предательского огонька страха…       И вот они сошлись. Тацуми не сомневался — первый отброс, который хотел ударить его ломом, сидя на мотоцикле, получил прямой хук в грудь такой силищи, что раздался хруст, а его транспортное средство пронеслось ещё какое-то расстояние без владельца, который вылетел из седла и вмазался в товарища, ехавшего за ним. Следующий удар — новый нокаут.       Спустя десять минут бой перешёл полностью в наземную стадию: мужчины окружили Тацуми со всех сторон, пытаясь нападать на него, как все вместе, как по отдельности, как со спины, так и с переда, но кулак Инабского защитника встречал их раньше, чем они успевали что-то сделать. Он сталкивал противников между собой, бил руками, ногами, головой, любым предметом, попадавшимся под его горячую руку — воистину не знал пощады, неудержим в бою. Были там и женщины, которые опасностью порой не уступали мужчинам — даже и тогда его десница не колебалась. Конечно, ему тоже доставалось… но, вероятно, он превышал своей крепостью оппонентов, поскольку выдержал множество атак попавших в живот, голову, спину, даже один раз по паху — его гордая глава ни разу не преклонилась.       Сказать, что Бунта пребывал в ярости, значит не сказать ровным счётом ничего. Он не торопился участвовать в общем побоище, однако, с каждым новым треском ситуация складывалась всё меньше и меньше в его сторону. Его ребят, прошедших огонь и воду, криминальные районы Японии, раскатывали по асфальту подобно кучке каких-то хулиганов-малолеток, неудачливо налетевших на старшеклассника-семпая…       Выпад, финт, хук, движение плечом, пригнуться, контратаковать — Тацуми прекрасно справлялся один с целой толпой, а его полуулыбка и полунасмешка говорила о том, что он полностью погрузился в самую глубь битвы, в этот танец на грани жизни и смерти. Ломать кости, проламывать оборону противника, вырубить его — в исполнении этого «танка» это смотрелось более чем органично.       Когда на ногах остались держаться всего лишь около дюжины, босс понял, что ждать больше нельзя и самолично направил свой шаг, чтобы разобраться с тем, кто посмел настолько опозорить честь его братства…       Одна из самых обычных улиц Инабы, недалеко от торгового района. Сейчас она напоминала поле брани из какой-нибудь старинной деревянной гравюры — множество людей, валяющихся повсюду и стонущих, скрипящих зубами, молящих о пощаде и помощи. А так же их предводитель, который прилёг отдохнуть, будучи вмазанным в фонарный столб, который после такого акта насилия серьёзно погнулся. Ну и блондин с торчащими власами и оберегом на шее в виде гильзы пули, который присел на одно колено и достаточно тяжело дышал. Его всё-таки умудрились задеть и ощутимо, учитывая, сколько попаданий разной силы и тяжести он уже вынес, включая ножевые раны, а так же кровоподтёки и синяки от бокена. Где-то позади раздались звуки аварийных служб, вроде полиции и скорой помощи.       — Помогите… — раздался чей-то жалобный вопль.       Парень вздрогнул, затем устало выпрямился и подошёл к какому-то рыжеволосому байкеру, которому осколок собственной же железки вошёл прямо в живот. Тацуми вздрогнул и немного побледнел, понимая, что бедолаге требуется помощь. Он присел подле него, затем одним движением удалил посторонний предмет из раны, после чего, применив майку его соседа, оказал первую медицинскую помощь. Мужчина с ирокезом сначала тихонько взвизгнул от боли, затем устремил глаза полные ярости и боли на этого бугая, который, ещё несколько минут назад их безжалостно молотивший, теперь проявлял к ним милосердие.       А такой слабости не прощали.       Криминальный элемент незаметно потянулся за битой, которую обронил кто-то буквально в шаговой доступности, затем сжал её в руке и выкрикнул почти что истерично:       — Да чтоб ты сдох, уёбище! — за этой фразой последовал удар по спине, поскольку Канджи сейчас имел несчастье отвернуться в другую сторону, чтобы помочь кому-то другому. На мгновенье всё стихло, и оба участника замерли. Затем, блондин мгновенно обернулся и вмазал рыжевласому отбросу с ирокезом крепкую затрещину, которая живо отправила того в мир бессознательного.       — Не… не двигайтесь! Это… — и опять голос, и опять со спины. Он звучал не как-то неуверенно, больше похоже на блеяние, и, похоже, принадлежал кому-то из очухавшихся головорезов. А Тацуми не любил оппонентов, нападающих сзади, посему совершил с чудовищной силой новый поворот, не забыв туда направить разогнанный кулак, ориентируясь по источнику звука.       Новый хруст, за которым последовал истошный вопль. Инабский защитник наконец-то смог разглядеть, кому достался его фирменный джеп — им, вот незадача, оказался полицейский офицерского звания, вооружённый пистолетом, который, правда, мгновенно выпал из его десницы. Чёрные и неопрятные волосы, такой же костюмчик, а так же смазливое личико, в которое почему-то захотелось плюнуть. Удар пришёлся точно в нос, и, если бы вошёл под прямым углом, мог бы отправить на тот свет получателя. Это просто чудо, что служитель порядка умудрился отделать пусть и чудовищно, но сломанным носом, из которого хлестнула струя чего-то красного…       — А-а! Чё-ёрт… бля-ять… а-ар… — пищал он корчась от боли на асфальте. Канджи стал бел как полотно: ладно, этих побил, а вот с ним…       — Подними руки и не двигайся! Иначе будем вынуждены применить силу! — подростка со всех сторон обступили полицейские, направив на него своё табельное оружие. Однако, подходить к нему они не решались, памятуя, вероятно, о судьбе того офицера. Юноша тяжело вздохнул, затем спокойно поднял руки.       В это время снизу, от того незадачливого служителя закона продолжали раздаваться различные нечеловеческие звуки, перемешанные с бормотанием, покуда из его сломанного органа обоняния сочилась кровь. Навроде: «Ты у меня за это заплатишь, тварёныш, я тебе этого никогда не забуду…»       Было уже около двенадцати часов ночи, когда у Рётаро Доджимы, который готовился ко сну вместе со всей семьёй, раздался звонок на мобильный. Подняв трубку и поговорив о чём-то, он побледнел, затем, как оголтелый, начал одеваться. Видом своим он выражал крайнее беспокойство, словно бы случилось нечто очень и очень плохое.       Нанако с Юу смотрели за ним с интересом и подозрением. Но вскоре двоюродная сестра вновь погрустнела, посему серебряновласый отвёл её в комнату, после чего провёл с ней некоторое время, чтобы успокоить. Наконец, Наруками, когда уложил кузину спать и вернулся обратно, решил ради вежливости поинтересоваться:       — Куда уезжаете, дядя? — Доджима замер на секунду, затем тяжело вздохнул и повернулся на своего племенника, виновато потупив глаза.       — Присмотри за домом и Нанако, хорошо? — Юу некоторое время смотрел на своего дядю, словно бы желая что-то сказать своим многозначительным взглядом, — слушай, не смотри на меня волком! У моего подопечного неприятности, я должен быть там… — юноша не ответил, — Юу! Это моя работа, понимаешь?! — Рётаро начал выходить из себя, поскольку его нервировал этот подросток, который будто бы обвинял его в чём-то.       — Значит, работа Вам важнее, чем собственная дочь, которая всю Золотую Неделю просидела дома, в то время как её одноклассники отдыхали с родителями? — Доджима-старший пришёл в истинное разъярение, и почти что набросился на своего родственника, который «ничего не понимал», но его удержало собственное чувство вины, которое заставило замереть на месте. Наруками продолжил: — Работа Вам настолько важна, что Вы не сдерживаете обещания, которые ей даёте, всё время оставляете её наедине с телевизором, который ей, вероятно, должен заменить отца. И Вы ещё говорите, что любите её? — серебряновласый прекрасно сознавал последствия, которые могут последовать за этим диалогом, но продолжал гнуть свою линию, не спуская ни на мгновение своего взора, ни моргая, отчего он смотрелся надменно вдвойне. Раньше, он бы не осмелился так поступить, однако последние события заставили его пересмотреть точку зрения…       И это стало последней каплей в чаще терпения, должно сказать.       Раздался звонкий удар пощёчины, нанесённый рукой Доджимы Рётаро. Щека мгновенно стала красной, однако подросток не дрогнул, хотя в его взгляде вспыхнул нехороший огонь.       — Не смей меня учить жизни, сопля! Ты ничего не знаешь и не понимаешь в нашей жизни с Нанако, а ещё смеешь лезть?! — Дядя уже более не сдерживался, позволяя себе орать на своего племянника так же, как он, пожалуй обошёлся бы со своими подчинёнными… которые за глаза не стеснялись называть своего начальника «Ониджима»* . Его собеседник сохранял хладнокровие, продолжая излучать лёд своими очами. — Ты хоть понимаешь, что если я отправляюсь на работу, то это лишь потому, что так нужно, пацан! На мне, в отличие от тебя, бездельника, который только и делает, что шляется не пойми где с друзьями, да суёт свой нос, куда не следует, лежит огромная ответственность! И прекрати на меня так смотреть, будто бы ты здесь самый главный! Ты никто в этом доме, понял?! — серебряновласый получил ещё несколько пощёчин, которые, впрочем, он и не собирался останавливать, позволяя Рётаро делать то, что тот пожелает. В какой-то момент мужчина резко вздрогнул и его парализовало, вероятно от осознания произошедшего, поскольку его красное лицо мгновение ока сменилось на бледное. Он опустил руку, затем молча покинул дом, громко хлопнув дверью.       Кровь в голове у Юу не просто бурлила, а кипела, подобно горящей магме. Однако его не выдавал ни единый мускул, ни одно движение. Он безмолвно уселся, после чего включил телевизор, желая тем самым как-то заглушить гнев, который было просто некуда девать. Пощёлкав по каналам, Наруками случайно наткнулся на новостной блок, который привлёк его тем, что репортаж вёлся прямо из Инабы:       «…Драка. В ходе побоища пострадало около сотни человек, которых на данный момент госпитализируют, а некоторым, особенно тяжело пострадавшим, оказывают помощь прямо на месте произошедших событий», — на телеэкране показали одну из сонных улочек города, которая превратилась в самый настоящий полевой госпиталь: пострадавших пришлось столь много, что машин банально не хватало на всех, посему врачи боролись за жизнь прямо там. Ведущая продолжила:       «Столкновение произошло примерно между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи, между представителями банды «Шинигами»* и сыном местной владелицы красильни — Тацуми Канджи, который на данный момент задержан и находится в полицейском участке. При задержании он оказал сопротивление, нанеся тяжкие повреждения детективу, пытавшемуся заставить его сдаться – Адачи Тору, который сейчас доставлен в госпиталь, где ему будет сделана сложнейшая хирургическая операция», — крупным планом показали фотографию того самого «пострадавшего», самого Канджи, а так же некоторых из байкеров. Серебряновласый прикрыл глаза и задумался: этих отбросов он уже несколько раз видел на улице днём, когда они заправлялись бензином. Эти сорвиголовы показались ему чересчур наглыми, заносчивыми и мерзкими, однако юноша не стал вступать с ними в диалог тогда, предпочтя просто проигнорировать их откровенно похабное поведение. Однако прошлой ночью… ему на самом деле захотелось их разорвать на части.       «Хм… да этот Канджи герой, просто», — подумалось ему с неким оттенком злорадства: Юу считал, что эти отбросы получили более чем по заслугам. «Только где-то я уже видел этого грозного парня», — промелькнула следующая мысль, уже касательно самого «героя».       «По последним сообщениям от медицинской группы, никто из пострадавших не погиб, несмотря на достаточно серьёзные травмы, некоторым из них, по утверждениям специалистов, уже оказалась оказана первая помощь, притом, как говорят некоторые из пришедших в сознание, спас их сам Тацуми-сан, что вызывает ещё больше вопросов. Как бы то ни было, у меня на этом всё. Это была…» — в этом месте подросток погасил телевизор, после чего помассировал виски. «Понятно теперь, куда и зачем вызвали Доджиму. Однако, это не отменяет того факта… что он в очередной раз бросил свою дочь», — с этими тяжёлыми думами он направился к себе в спальню, в глубине души затаив некоторую обиду на дядю. И прежде всего не из-за пощёчины, хотя это и было серьёзное оскорбление, а прежде всего потому… что ему было до глубины души жаль девочку, которой он отчаянно хотел помочь. Его ноги сами собой замедлили шаг.       «Что ж… если Доджима такой трус…» — его лик стал суров, а кулаки сжались столь сильно, что выступили вены. «Я сам помогу Нанако!» — на чём и порешил.       Однако, полноценно приступить к этому обещанию не удалось, поскольку сразу с понедельника началась целая неделя письменных тестов по всем предметам, традиционно продолжавшаяся по субботу. Ханамура по этому поводу сказал что «ад пришёл на землю». А эти дни иначе не именовать, к несчастью, но именно результат этих тестов и определял дальнейшее будущее школяров, посему готовились к ним многие заранее, упорно и методично, заучивая конспекты по истории, географии, а так же иероглиграфику, анлоязычную лексику и грамматику, традиционную литературу и биологию… уж действительно, собраться и сдать всё за раз…       Хотя, не стоит забывать, что старшая школа в Японии рассматривается всего лишь как переходное звено между школой и университетом. Поэтому ученики действительно «ковали» своё будущее собственными же руками, ибо попасть в число ронинов* не хотелось никому.       Только вот тест оставался тестом, а потому некоторые пронырливые и хитрые личности оказались бы совсем не против стащить ответы и решения к нему заранее, запрятать куда-нибудь шпаргалку или загрузить все необходимые материалы в телефон. Правда, поговаривали, что такие «умники», если «пропаливались», действительно потом попадали в своего рода «чёрный список», выйти из которого потом становилось целой проблемой.       Наруками особливо не переживал за свои результаты, хотя, признаться честно, ему хотелось бы оказаться на самой вершине списка, набрать высший балл. Зачем? Просто для того чтобы доказать, что он не чета этим деревенским…       И конкуренция, как он осознал, достаточно серьёзная: стабильно на одном из первых трёх мест оказывалась Амаги, которая трудилась не щадя себя, плюс некоторые другие «отличники», которые стабильно занимали первые десять мест. Сатонака уверенно шла где-то по самому центру и, как она сама сказала, ей особо не светит «топ», хотя девушка и прикладывала усилия, чтобы пробиться туда… но здесь, увы, кунг-фу не поможет. Ёске, как выяснилось, статистически оказывался в самом низу, занимая баллы близкие к минимальным проходным. Парень сам это объяснил как то, что к экзаменам у накопленных им знаний «заканчивается срок годности». Что ж, неудивительно, что для Ханамуры каждый экзамен напоминал очередную партию в русскую рулетку…       Поэтому, как только прозвенел первый звонок — школяры принялись вгрызаться в свои тесты, выживая в прямом смысле «кто как мог». Морока-сенсей пригрозил, что получившим неудовлетворительные результаты светят дополнительные занятия, вместе с ним впридачу. Что пугало, пожалуй, больше всего. И, как назло, первым предметом оказалась философия, тот самый предмет, с которым Юу «так повезло». Стиснув от злости зубы, юноша начал искать смысл в этих затейливо составленных вопросиках, которые, он готов был поклясться, составил этот…       Но, в конце концов, как ему показалось по окончанию, всё не так уж плохо, хотя большинство заданий оказалось сделано им чисто интуитивно.       Белобрысый отличился тем, что несколько раз беспалевно залезал в мобильный телефон, который он умудрился пронести так, чтобы его не раскрыли, что-то списал у Чие, у которой обнаружился, по сущей случайности, схожий с ним вариант, и сделать это не помешало даже приличное расстояние между партами, а так же четыре раза выбегал в туалет, что уже просто превышало все допустимые пределы совести и наглости. Интересно, он действительно так перепугался от угрозы Морооки Кинширо? Вполне вероятно.       Обстановка в городе значительно улучшилась, в особенности после спасения черновласой наследницы, люди уже перестали бояться ночных прогулок, пересуды на тему убийств поутихли, поскольку теперь главной новостью являлся Канджи, из красильни Тацуми, который в одиночку отправил в больницу сотню человек, сам отделавшись лишь несколькими неглубокими ранами и синяками. И ничего, что для полиции и закона он являлся преступником, которого отпустили лишь по той причине, что дело решили «замять», поскольку погибших не оказалось, хотя детектив, которому теперь приходилось ходить с загипсованным лицом, крайне настаивал на том, чтобы того отправили за решётку. Говорили, что это полностью заслуга Доджимы-сана, что этот «несносный мальчишка» отделался всего лишь предупреждением, поскольку Рётаро был в хороших отношениях с давно почившим отцом Тацуми Канджи.       А вот для жителей Инабы он стал негласным героем, хотя которого и боялись. Но этим отличались в основной своей массе школьники, которые-то и раньше, завидев издалека грозного парня предпочитали свернуть за угол, а теперь… побелев подобно мёртвым быстренько делали ноги. То ли дело люди его старше! Многие лавочники с удовольствием делали ему скидку в магазинах, когда он отправлялся за покупками для своей матери, обычно приглядывающей за фамильной красильней, некоторые домохозяйки угощали его своей домашней стряпнёй, а мужчины кланялись и обращались к нему как к уважаемому, половозрелому воину, взрослому и доказавшему свою состоятельность мужу.       Самого парня такое отношение немного смущало, хотя он и старался не подавать в том виду, как подметил Юу, который в своё время стал свидетелем одной из таких сцен. «Странный он», — подумалось ему в ту секунду, покуда его взгляд следил за тем, как Канджи подчевали домашними онигири, а он, краснея и тушуясь, всё же ел их. Но вид он действительно имел такой, что даже на расстоянии десяти метров не будешь чувствовать себя в безопасности.       Наруками и его дядя держались относительно друг друга достаточно холодно. Рётаро считал, что его племянник уж очень сильно «задрал нос вверх», поэтому ждал и надеялся на то, что тот сам всё осознает, после чего подойдёт и извинится. Однако от юноши не стоило ждать подобного, поскольку правым он считал себя, пусть внутренне и понимая, что повёл себя взбалмошно и глупо, если не сказать большего. Но природное упрямство, а может и мужская гордость, не позволяли им сделать шаг навстречу, отчего страдала кузина, которая своим внутренним чутьём сознавала, что между этими двумя пробежала кошка, но сделать с тем ничего не могла, к её же несчастью.       Вот и получалось, что они говорили максимально официально, стремясь уязвить оппонента, пусть изнутри и желая прекратить всё это.       Экзамены пролетели незаметно, быстро, и вот уже субботний денёк оповестил звонок, сообщая об окончании их. Серебряновласый приложил ладонь к голове, которая, как ему казалось, раскалывалась на части. И виной тому был Ханамура, которому-де видите ли, приспичило названивать рано утром, чтобы посовещаться касательно предстоящего теста по английскому языку, оказавшемуся крайне зубодробительным, ровно как и обещала Кашиваги-сенсей на их последнем занятии. Юу физически ощутил себя вывернутым наизнанку, ибо у него в глазах так не рябило в своё время даже после финального «испытания» по японской письменности в средней школе, а уж там пришлось вертеться подобно угрю на сковороде. Да, подросток и не мог представить подобных конструкций, предложений и текстов. И если ему относительно ещё и повезло с подготовкой в своё время, то что и говорить об остальных школярах? Ибо эта жгучая женщина приступила к работе лишь с данного учебного году… что поставило под удар позиции многих «отличников» и «хорошистов». Похоже, в «турнирной» таблице, ожидаются серьёзные сдвиги…       Юноша снова сморщил лицо, потом поднялся со своего места, случайно встретившись взглядом с Чие, которая истощённо растеклась по своей парте, погрузившись то ли в дрёму, то ли в некое оцепенение. Да уж, она действительно выложилась на полную, не пожалев себя. Но работа руками и ногами у неё всё же получалась лучше…       А вот парень с наушниками же просто подскочил, как ошпаренный, но на удивление бодрый и довольный, не забыв при том потянуться. Если Наруками помнил всё правильно, то где-то на середине ответственного мероприятия этот… нехороший человек завалился спать и теперь являл собой пример удивительно отдохнувшего школьника. Да, уникумов вроде него ещё стоило поискать…       Амаги клевала носом, но всё же сохраняла какую-то статность, хотя мешки под глазами и намекали на тот факт, что ночки у неё выдались сильно бессонные. Это учитывая ещё тот факт, что ей пришлось готовиться с удвоенной силой, поскольку она многое пропустила, покуда занималась делами гостиничными.       Её мать вышла из больницы и жизнь их рода вернулась в обыденное русло. Правда, отец Юкико предпочёл подкорректировать свой график, что, видимо, было вызвано недавним происшествием, посему он оставался в Инабе, периодически навещая дочурку, даже иногда провожая или встречая её из школы, которая, как отметил юноша, в глубине души сильно тяготела к своему отцу, уважительно называя его «ото-сама», хотя его это только смущало. Конечно, для занятого человека, вроде него, Амаги Сентаро, это была роскошь, стоившая дорого, но он всё же позволил себе это, что говорило только о его глубокой любви к своему «маленькому сокровищу».       Правда, Амаги-старшая подобные взгляды не разделяла, считая, что её муж слишком балует их ребёнка, хотя и прошёл слух о том, что у неё случился сердечный приступ, когда кто-то из медсестёр случайно проболтался о похищении юной наследницы. Сама Юкико отметила, что после выписки её мама действительно стала немного мягче, пусть былая строгость и сухость всё же сохранилась.       Юу сочувственно кивнул девушке, которая мягко завалилась на своём рабочем месте и засопела. Он не стал её трогать, а лишь мягко улыбнулся, затем, немного покачиваясь, направился «на волю». Парень спокойно спускался вниз, надеясь крепко отоспаться после тяжёлого учебного дня, как вернётся домой. На завтра он планировал провести весь день с Нанако, отведя её в Джюнс. И, парубок даже немножко предвкушал этот момент, поскольку ему самому захотелось отдохнуть, просто повалять дурака, как говорится.       Дома бы серебряновласый провёл весь день за компьютером, бороздя просторы инета и слушая музыку, просматривая разные видео или убивая время за какой-нибудь приглянувшуюся игрой. Отсутствие компьютера странно сказывалось на его психике: словно бы до этого всю жизнь его мозг спал, а теперь проснулся, поскольку в нём пробудился интерес к окружающей его действительности. И… это слегка бесило. С другой стороны, правда… пусть в Инабе и не было компьютера и прочих благ цивилизации, исключая те немногие, которые всё же умудрились найти сюда путь, его вполне устраивала такая жизнь.       Впервые в ней появилась некая цель, загадка, адреналин, импульс… ну и люди, которым можно было бы довериться и без оных стало трудно представить дальнейшее бытие. Ну как, скажите, ему теперь жить без этого Дуромурика, являющего собой источник проблем и неприятностей, без взрывной Сатонаки, готовой побить всё и вся, что показалось ей подозрительным, без загадочной и обворожительной Амаги, которая, как выяснилось, в душе та ещё девочка и озорница… Ну и конечно, без его маленькой кузины, которая заняла в его сердце место маленькой обожаемой сестрёнки.       «Вот бы этот год в Инабе никогда не заканчивался…» — предательски подумалось юноше, покуда он проходил мимо учительской.       Но у судьбы, как известно, свои планы, свои интриги, в одну из которых Наруками Юу сейчас случайно и попал, хотя он ещё об этом и не успел догадаться…       — Я не причастен к её смерти, сколько раз повторять?! Ну да, допустим, это я нашёл эту… Кониши, ну и что с того?! — из комнаты донёсся истеричный вопль, принадлежавший, вероятно, Морооке. Серебряновласый замер. Его глаза расширились, а дыхание участилось. Он огляделся, затем аккуратно поднёс ухо, желая прислушаться.       — Возможно Вы так и говорите, Мороока-сенсей, однако нельзя исключать и тот момент, что Вы умудрились рассмотреть её сквозь туман, что выглядит довольно подозрительно, не находите? — второй голос звучал знакомо, и Юу был готов поклясться, кому принадлежали эти самоуверенные нотки, этот не совсем мужественный глас…       — Широгане-сан, мы понимаем Ваши подозрения, однако покуда у Вас нет никаких доказательств, я прошу Вас оставить это место и вернуться к своим обязанностям как ученика, — а это уже Кашиваги.       «Что всё это значит?» — подумалось Наруками, который, словно бы предчувствуя неприятности, быстренько отошёл за угол. И вовремя, поскольку через несколько мгновений оттуда вылетел разъярённый Кинширо, который, ворча что-то невыразимое себе под нос, направился прямиком к выходу. За ним, спустя несколько перемещений секундной стрелки, показался Широгане Наото, поглядывающий на свои старинные часы. Он приостановился, затем огляделся по сторонам, словно бы удостоверяясь, что его никто не видел.       Юу сделал вид, что он ничего видел, и просто направился на выход, имитируя схождение с лестницы. Паренёк немного вздрогнул от этого, но сохранил внутреннее равновесие. Когда серебряновласый проходил мимо Наото, тот прищурил глаз, затем будто бы невзначай, сказал:       — Добрый день, Семпай. А Вы однако прелюбопытнейшая личность, — тот, кому эти слова предназначались, приостановился, затем естественно изобразил недоумение.       — Что вы имеете в виду, Широгане-сан? — первогодка хитро улыбнулся, правда в его взгляде прочиталось нечто подобное вызову.       — Вы умудряетесь оказываться в нужное время и в нужном месте. Это поразительно, мне кажется, — Юу склонил голову набок и сощурил свои очи.       — В смысле? Я Вас не понимаю, — «Какое ему дело?» — подростки подозрительно смотрели друг друга, а между ними возрастало напряжение. Наконец, темновласый паренёк поправил свою шапочку, которую уже успел достать из шкафчика, затем молвил:       — Я выведу Вас на чистую воду, семпай. Учтите это. А теперь, я прошу извинить меня… — он вновь кинул взгляд на свои часы, прежде чем отправиться прочь. У Наруками возникло странное чувство, будто этот школяр только что обозначил его своим соперником, не пойми только в чём. Смахнув капли пота с лица, юноша так же удалился из школы, умудрившись на входе столкнуться Ёске, который перед отправлением домой, решил заскочить в школьную столовую, чтобы прикупить там несколько сэндвичей…       — М-м.. значит, говоришь, этот мелкий засранец Широгане тебя в чём-то подозревает? — задумчиво произнёс Ханамура, на ходу давясь бутербродами, одним из которых с удовольствием поделился и с товарищем, который принял угощение, но предпочёл отложить его на потом. Они сейчас находились на том самом подъёме недалеко от Ясогами, направляясь к самому низу. Серебряновласый кивнул, затем продолжил:       — Однако не это самое главное. Я слышал, как он обвинял в убийстве Кониши-семпай Мороку, который признался в том, что это именно он обнаружил труп и вызвал полицию. Что на этот счёт думаешь? — его собеседник чуть не подавился тем самым куском хлеба, который на данный момент находился во рту, после чего выпучил глаза на Наруками, который отвёл взгляд в сторону, погрузившись глубоко-глубоко в свои мысли. Некоторое время подростки шли в полной тишине, находясь каждый в своём микровакууме. Вдруг, белобрысый затормозил и хлопнул себя по лицу, воскликнув:       — Эврика! — от этого Юу пришёл в замешательство, посему теперь он уставил свои удивлённые очи на друга. — Я знаю, что нам делать! Как развязать Мороке язык!       — И как же? — аккуратно поинтересовался Наруками, который посмотрел для пущей осторожности по сторонам, убеждаясь в том, что они одни.       — Да элементарно! Завтра же воскресенье, так? — белобрысый товарищ пришёл в какое-то невообразимое возбуждение, что не могло не пугать, учитывая сумасбродность того, что ему обычно приходит в подобные мгновения. Однако, новенький раскрыл уши и приготовился слушать. — У него же есть привычка, что он обязательно выпивает в одном баре по воскресеньям! А я помню, где он находится…       Ханамура сидел на татами, нервно глядя то на Нанако, которая неспешно кушала лапшу быстрого приготовления, погружённая в гладь кинескопа, в которой сейчас показывали аниме для детей. Большей пытки для парня придумать было сложно, на самом деле. Вот зря он принял это предложение, не подумав как следует… а ничего уже не сделаешь… сиди, отдувайся.       На самом деле, подросток страдал не просто так: ему отдали роль «няньки» для обожаемой кузины его товарища, который просто не мог позволить остаться той одной. А вот Наруками с девчонками отправились на «захват» Морооки...       Расчёт был до безумия прост: переодетые Юу и Юкико давят на сенсея, покуда Ёске занимает двоюродную сестру, а Чие предупреждает, если появится кто-то подозрительный, навроде самого Доджимы, который иногда любил посещать подобные заведения и пропустить по паре стаканчиков, дабы сбавить накопившийся пар.       «Спокойствие… главное — наладить контакт!» — подумал белобрысый, который, откровенно говоря, не знал, с какого боку подобраться к кузине, которая выглядела столь безучастно и безразлично.       — А-а… М-м… Нанако-чан, не хочешь поиграть во что-нибудь? — девочка вздрогнула, застыв вместе с недожёванной лапшой на месте. Затем перевела на него большие-большие глазки, в которых загорелся счастливый огонёк. «Йес! Теперь, чувак, только не останавливаться на достигнутом… »       — Ну… удачки вам! — помахала рукой пацанка на прощание, вставая в неприметное местечко.       Амаги с Наруками сглотнули, затем повернулись на заведение, в которое им предстояло войти. Они находились на южном окончании Торгового района, где вольготно расположилось одно из «злачнейших» заведений города, его старинный паб, в котором катали свои деньки последние алкоголики и прочие подозрительные личности, один вид которых уже закрывал проход во что-то более-менее приличное. Несмотря на это, владельцы старались держать помещение и здание в добротном состоянии. Подобно всем лавкам здесь тоже имелся отток посетителей, но всё-таки хозяева умудрялись сводить концы с концами за счёт «старой» клиентуры, которая знала, что именно здесь в Инабе можно купить недорогое и вкусное пойло, наряду с тем, чтобы неплохо поесть. Прямыми конкурентами всегда были несколько других ресторанов да семья Кониши, которая, однако, окончательно свернула бизнес после чересчур «громкой» смерти своей дочери, поскольку магазин попросту посчитали проклятым…       Деревянное здание, с немного покосившимися дверями, выцветшей краской, злостным смрадом, бившим в ноздри уже издалека, вместе с табачным смогом, внутри — несколько столиков, некое подобие барной стойки, возле которой вертелась пухленькая и толстенькая хозяйка, разливающая напитки.       Им предстояло войти туда, чтобы поговорить со своим сенсеем, который, как известно, никогда не отличался большой сговорчивостью или добротой нрава. Задача, откровенно говоря, не из самых приятных.       — Так… ещё порцию, пожалуйста! А не то… отчислю… нет, что-то другое… я забыл… — …и этот мерзостный дрожащий голос красноречиво говорил о том, что его владелец в самом разгаре веселья. Проблема состояла только в том, что абсолютно неизвестно, как поведёт себя Кинширо в подобном состоянии. К добру или злу это?..       Специально для миссии Юу и Юкико замаскировались, дабы не пускать излишне неприятные о себе слухи по округе. Юноша одел на себя плотное серое пальто из ткани, чем-то похожей на шерсть, которое раскопал в шкафу у Доджимы, очень плотное и тёплое, но тяжёлое и полностью закрывающее тело. На голову нацепил чёрные солнцезащитные очки и фетровую чёрную шляпу, простую и стильную.       Девушке же досталась её маскировка от мамы подруги, поскольку сама Чие была несколько меньше на рост. Длинная и пышная юба, чёрного цвета, достающая практически до середины голени, с кружевами, лёгкая, мягкая и приятая на ощупь, под неё пара чулок полупрозрачных, бардовые туфли на невысоком каблуке. Сверху вельветовый угольный жакет с длинными рукавами и пояском грязно-серебряного цвета, плотно обхватывающий тело, из-под которого, правда, проглядывала майка в тон основной гамме, слегка прозрачная. Помимо этого вокруг шеи она надела простенькие красненькие бусы, а в ушах небольшие серёжки в виде серебряных капелек с красным камнем внутри. Власы ей прибрали в высокий конский хвост, скреплённый багряной тканевой резинкой. Подчеркнули губы красным, немного макияжа, самые обыкновенные очки и вуаля — совсем не на себя не похожа. Ну, чуть-чуть.       Скрепя сердце, подростки сделали свой первый шаг в эту взрослую обитель тлена и разврата, надеясь, что их «игра» увенчается успехом. Ведь это всё, что им оставалось…