***
— Значит так, план таков: я выхожу на сцену, свет падает на меня, потом после того, как я пропою две строчки, падает на тебя, — начала рассказывать свой «гениальный» план Женя, уже стоя в пустой студии. — Ты лунной походкой поднимаешься по лестнице, делаешь оборот на девяносто градусов, после чего в конце номера танцуешь брейк-данс. — Ага, а потом после этого я делаю тройное сальто и спрыгиваю с тринадцатого этажа, — саркастически и в тоже время без всякого интереса продолжил за нее сидящий в пианинном кресле Ивайло. — Ты когда составляла этот план, тебе самой смешно не было? Нам вообще-то, помимо танцев, еще и петь нужно. И к тому же, как ты себе это представляешь? Нас сцена вдвоем просто не уместит, хотя бы потому, что ты ниже меня на целую голову. — Я ждала этих слов! — деловито подхватила Кнасьева, уже открывая какую-то неизведанную на вид коробку. — Ибо я нашла выход из этой безысходной ситуации! — И что там? — не менее безынтересно спросил парень, бросив абсолютно безразличный взгляд на предмет. — Набор «Растишки» для особо одаренных? — Лучше! — восторженно произнесла школьница, вывалив на пол огромнейшие сапоги. — Платформа десять сантиметров! Шпилек нет, и поэтому я смогу на них спокойно, как ни в чем ни бывало, танцевать! — Я думал, что ты исчерпала последние запасы своей фантазии и креатива, но ты все равно продолжаешь меня удивлять, — признался тот, держа руку у лица, но, краем глаза посмотрев на размер этих «сапожечек», она тут же схватилась за голову, а его глаза неожиданно сползли на лоб. — Десять сантиметров?! Ты с ума сошла?! — Нет! По крайней мере это единственный способ, чтобы нормально вдвоем выступить на сцене. А что бы ты предложил на моем месте, о, великий король реализма? — Я бы предложил забить на все это, выбрать более спокойную песню, кому-нибудь из нас усесться за пианино и выступать тем самым по отдельности. — Ага, конечно! И песни петь мы будем тоже разные? Тогда мы так и не исполним то, в чем заключается смысл дуэтов: умению работать в команде! Фадеев нам уже говорил об этом. — А ты всегда делаешь то, что говорят наставники? — Конечно! Ты только попробуй ослушаться их, огребаешь, мало не покажется! Фадеев как увидит, что мы выступаем по разным уголкам сцены, так сразу же нам двоим после концерта в темном переулке пендюлей даст! — Максим Александрович никогда нас ни за что не наказывает. — А Дима Билан наказывает, да еще как! УЖЕ С СЕНТЯБРЯ МЕСЯЦА У НАС ПО ВСЕМУ ЭТАЖУ ПОЛ ЧИСТЫЙ! БЛАГОДАРЯ КОМУ? БЛАГОДАРЯ МНЕ! — Ну, видимо, наказывать есть, за что, — усмехнулся Ивайло. — И твои новые «моднявые» сапоги сему подтверждение. Лучше сдай их обратно в магазин, пока не поздно, не позорься. Ты же на них не то что плясать, а стоять нормально не сможешь! — Молчи, холоп, — заткнула его Женя, застегивая уже второй сапог. — Я быстро научусь, не успеешь даже автографом Джигурды махнуть! — Ты нарываешься. — СПОРИМ, ЧТО ВЕСЬ ДЕНЬ Я ПРОХОЖУ НА ЭТИХ КАБЛУКАХ, НИ РАЗУ НЕ СНИМАЯ ИХ?! — Серьезно? Да так даже я могу. — А ЕСЛИ Я НЕ ТОЛЬКО НЕ СНИМУ, НО И ЕЩЕ НИ РАЗУ НЕ ПРИСЯДУ?! СПОРИМ?! — Дурацкий спор получится, ибо ответ и так очевиден, кто проиграет. — И этим проигравшим будешь ты, — вынесла вердикт Кнасьева, уже в полной боевой готовности приготовившись встать. — ИТАК, ВНИМАНИЕ! С сегодняшнего дня вы можете забыть, кто такая мелкая черепаха-Женя-карлик, которую можно всегда постебать насчет ее роста! — после этих слов она таки встала на вовсю подкашивающиеся от непривычки ноги. — ПОТОМУ ЧТО С ЭТОГО МОМЕНТА НА ЕЕ МЕСТО ВСТАЕТ КОРОЛЕВА ВСЕЯ ГУЛЛИВЕРОВ И «РАСТИШКИ»: ЕВГЕНИЯ КНАСЬЕВА!!! Сделав один решительный шаг, она в первый же момент шлепнулась на пол.***
— ДА ПОМОГИ ТЫ МНЕ УЖЕ ВСТАТЬ, СКОТОБАЗА!!! — уже спустя несколько минут закричала неугомонная девушка, уже совсем потеряв терпение, в тщетных попытках отлепиться от пола. — Сейчас… Подожди… — буквально задыхаясь от смеха, еле произнес эти слова кареглазый болгар, уже выполняя какие-то действия с телефоном. — Хорошо, что снимать начал, а то бы такое шоу пропустил… Осталось только наложить фильтр и залить… Один «танец с локтями» чего стоит. Ты такими темпами скоро звездой «Ютуба» станешь. — НЕ СМЕШНО!!! — Слушай, если ты так будешь продолжать лежать на полу к верху брюхом, словно черепаха, ты так учиться ходить на платформе не научишься. Снимай уже свои причиндалы, я победил. — ОБЛОМИСЬ!!! — снова бросила ему Женя, решительно вскочив на ноги и взяв в руку уже заранее приготовленный для такого случая зонт в качестве костыля. — ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР!!! После этих слов она, походкой пьяного аиста, демонстративно направилась к выходу из студии и, развернувшись возле дверного проема, со словами: «АСТАЛАВИСТА, БЕЙБИ!» вышла из помещения.***
— «Итак, до конца этого гребанного дня, за который я должна проносить эти гребанные сапоги, осталось…» — долгое время пялилась на часы в буфете Кнасьева, в надежде на то, что это как-то поможет. — «Девять часов и тридцать минут… Вот блин! Я же не смогу тут целый день торчать! Да и ходить на этих ботильонах не очень-то и хочется… Гхм… Интересно, а «всеми наилюбимейший» Филиппов ушел или нет? Если же ушел, то можно и сжульничать, пока тот не видит…» Набрав побольше воздуха в легкие, девушка совершенно нехотя поднялась со стола, за которым сидела, после чего, выждав еще немного времени, своей «фирменной» косолапой походкой, словно бы на ее ногах были не каблуки, а целые наковальни, направилась к выходу из «Жратовой: Райского наслаждения». К ее большому удивлению, в коридоре никого не было, что весьма напугало нашу героиню-параноичку, для которой было совсем непривычно видеть совершенно пустой этаж в «Останкино», после чего она, вооружившись пластмассовым ножом, который остался у нее в кармане еще с прошлого раза, направилась вниз по лестнице. Таки додумавшись спуститься на первый этаж, школьница еще раз осмотрелась, пока ее и без того не слушающиеся ноги внезапно не повели к раздевалке, откуда слышались некие голоса и шум, после чего у Жени появилось некое изумление: все ее сородичи кругом куда-то собирались, а рядом стоящий Нагиев то и дело, что подгонял их. — Судя по их радостным лицам, репетиций сегодня не будет, — вслух рассуждала она, не заметив, что ведущий стоит за ее спиной. — Именно, — машинально подхватил тот, провожая взглядом последнего уходящего из помещения человека, пока вдруг внезапно не развернулся. — Женя?! Ты какого еще не одета?! — Куда одета? — задала немного некорректный вопрос та, совсем не понимая, что происходит. — Так, нет времени объяснять: быстро куртку в зубы, и марш к автобусу! — тут же скомандовал Дмитрий Владимирович, после чего вытолкнул ее, с шапкой в зубах и курткой за пазухой на улицу. Проскользнув по скользкому полу и пройдя через автоматически открывающиеся двери, девушка уже оказалась в Останкинском дворе с миной только что родившегося страуса и, пройдя с нею до самой остановки, мучилась вопросами, что ее все-таки ждет: жертвоприношение, конец света или типичное нападение Джигурды, но, увидев перед собой белый автобус, все поняла. Ну, или почти все. — Так, ну и кто же меня все-таки сдал? — вслух спросила Кнасьева, подойдя к собравшейся возле транспорта толпе, подумав, что тот едет прямиком в психиатрическую больницу. — Читать умеешь? — словно бы прочитав ее мысли, спросила ее рядом стоящая Рагда, указав на большой выделяющийся логотип «Голоса» на автобусе. — И что это значит? — по-прежнему ничего не понимая, спросил человек-страус. — Что нас в дурку всей компанией заберут? — Что мы едем на мюзикл, дурья твоя башка! — выпалила кареглазая девушка, заставив ее собеседницу еще больше округлить глаза. — Ты-то на нее особо не наезжай, быть может, она просто не знала, — внезапно вступила в разговор Настя, обратившись к Рагде. — Ах да, тебя же тогда не было, Жень. — Итак, дети, вы все собрались? — неожиданно громко для своего голоса спросил только что вышедший из телецентра Максим Фадеев, следом за которым последовали остальные наставники. — Да-а-а-а, капитан! — под шумок ответила Кнасьева, из головы которой никак не уходила приятная мысль о том, что скоро все будут заходить в автобус, и она сможет спокойно посидеть, совершенно забыв про эту гребанную неудобную обувь, которая уже отдавила ей все пальцы. — А оделись все тепло? — поинтересовалась Пелагея, осматривая каждого. — Сегодня будет очень холодно, и к тому же снег еще обещали! — Ага… — сквозь зубы ответила школьница, глянув на свою тонюсенькую курточку, которую она еще с утра надела со словами: «Ай, ладно, все равно целый день репетировать будем!». — Вот и отлично! — радостно улыбнулась наставница, уже стоя у входа в транспорт. — А теперь можете выстраиваться в очередь и спокойно присаживаться! — «Какую очередь»? — по-прежнему ничего не понимая, тихо спросила Женя, но, увидев, что абсолютно у всех есть в руках какие-то листочки, пришла в ужас. — «У меня нет билета! ШОЗАНАФ?! ЭТО ЧТО ЗА ГОНЕНИЯ ПРОТИВ ЦАРЯ, А?!» Но решив встать в конец очереди, выстроившейся на вход в автобус, тем самым дав самой себе время на то, чтобы подготовить целую речь из обоснуев, почему у нее нет при себе этой гребанной бумажки, она тупо начала смотреть и наблюдать, как это выглядит: Билан, вынужденный стоять возле входа на «фэйс-контроле», молча, с совершенно невозмутимым выражением лица, смотрел, как все один за другим проходили мимо него. Пока очередь не дошла до Жени, которая вдобавок на ней и заканчивалась… — Чего стоишь? Проходи, — не проявляя никакого внимания к юной особе, спросил наставник, не заметив, как та уже от страха поедала свою собственную шапку. — У МЕНЯ НЕТ БИЛЕТА-А-А-А!!! — заревела семиклассница, словно речь шла о потере загранпаспорта. — ПРОСТИТЕ МЕНЯ!!! ЭТО Я ВО ВСЕМ ВИНОВАТА!!! Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЛА!!! НО МНЕ ВСЕ РАВНО НУЖНО БЫЛО СПРОСИТЬ!!! НО Я НЕ СПРОСИЛА!!! ТАК ЧТО Я ВИНОВАТА!!! БЕЙТЕ МЕНЯ!!! — Совсем на морозе голову застудила? — также невозмутимо спросил Дмитрий. — Не задерживай никого, садись уже. После чего, пропустив во всю переводящую дух школьницу, он зашел вслед за ней и внимательно осмотрел салон и всех присутствующих. — Ребят, у вас осталось еще место? — внезапно спросил Билан, вопрос которого заставил всех переглянуться и зашуметь. — Здесь только сорок пять мест, — заявил сидящий за рулем водитель, уже приготовившись заводить мотор. — Должно хватить всем. — Умпф… Ну что ж… — устало вздохнул наставник, проведясь рукой по лицу. — Тогда ищи свое место. Семиклассница двинулась вперед до самого последнего ряда, увидев вдалеке свободное место, и как только она приблизилась к нему, осознала, что оно занято чьей-то сумкой. Та покосилась на свои затекшие и дрожащие от своих ботфорт ноги. Такой подлянки она совершенно не ожидала. Как только автобус, не дожидаясь пока она сядет, тронулся, она уж было хотела начать разглагольствовать про себя по поводу этой несправедливости, но, схватившись рукой за поручень, начала осматриваться вокруг и начала понимать, что это даже хорошо получилось, что ей не досталось места: ибо распределение, кто с кем сидит, чисто случайное, и ты мог бы оказаться сидеть с кем угодно, да и к тому же она не особо горела желанием с кем-то сидеть и обмениваться неловкими взглядами. Все бы это было, конечно, прекрасно, если бы не эти долбанные, повторюсь, сапоги, на которых совершенно невозможно контролировать свои движения и то, что упасть на них, как чихнуть. Чаша весов плюсов и минусов сравнялась. Но уже начала постепенно скатываться в сторону минусов, ибо ноги нашей семиклассницы по-прежнему продолжали неистово ныть… Автобус тронулся. Аттракцион «Бык из Родео» начинается…***
Спустя несколько минут этой продолжительной поездки, Жене, как всегда, стало скучно. За это время кто чем только не занимался: кто-то, как обычно, играл в телефон, кто-то считал пролетающих мимо Ром Желудей, а кто-то просто разговаривал. Наша главная героиня не могла сделать ни того, ни другого из-за того, что одна рука была занята, а другая контролировала равновесие, ибо удержаться в этом транспорте, водитель которого вез его, словно деревенский трактор по оврагам, было непросто. Да и к тому же, не очень удобно, когда ты стоишь между сиденьями, в которых сидят одни годзиллы, на которых ты можешь в любой момент упасть, а они тебе в ответ пендюлей могут понадавать. Все бы ничего, пока Кнасьева не почувствовала краем глаза, что на нее кто-то прерывисто, слегка задерганно, смотрит. Школьница повернула голову и поняла, что это был Ираклий. — Приса-а-аживайтесь, мадемуазель, — быстро нашелся тот и, улыбнувшись во весь рот, вежливо поднялся со своего места, уступив тем самым его Жене. И лишь только после того, как он это сделал, она смогла наконец-таки увидеть, за кем сидел столь любезный грузин. И этим «кем-то» оказался… Ивайло. Совершенно отстранено смотрящий в окно с наушниками в ушах, даже не заметив того, что его сосед поднялся со своего места. Не, серьезно. Вы можете думать, что таких совпадений в жизни не бывает и быть не может, но вы же сами знаете — автор любит издеваться над людьми. После этого у нее тут же отвисла челюсть. Со всей этой суматохой она совсем позабыла о споре, на который сама же и напросилась, и если она в эту же минуту сядет, она фактически признает свое поражение. Было забавно наблюдать, как ее радостная, обращенная к своему «спасителю» улыбка сменилась на дергающийся от ужаса глаз и нервный тик. — Спасибо большое! Но все должно быть строго по билетам, — состроив из себя «пай-девочку, соблюдающие правила», попыталась отмазаться семиклассница, уже заранее зная, что это все добром не кончится. — «НЕТ, СПАСИБО, Я ЛУЧШЕ ОСЕДЛАЮ БЕШЕНОГО БЫКА В ДИКОЙ ПРИРОДЕ ИЛИ ЖЕ ПРЯМИКОМ В ПАСТЬ КО ЛЬВУ ЗАЛЕЗУ, НЕЖЕЛИ НА ЭТО МЕСТО… СЯДУ!!!» — Я наста-а-аиваю! — не теряя позиций, протянул «московский грузин», тем самым привлеча внимание почти у всех пассажиров этого автобуса, некоторые из которых разразились аплодисментами вперемешку с одобрительными возгласами как на трибуне. Гребанные болельщики, блин. — Э-э-э… Ой, знаешь, я вчера целый вечер растяжку делала, так ноги болят, что я сидеть теперь не могу! — на ходу придумала Кнасьева, у которой уже была явная нехватка отмазок. — Ну ладно, — покладисто смирился Ираклий с интригующей лыбой и, совершенно не обидевшись, присел обратно на свое место. Женя перевела дух. И зря. Очень зря… Водитель, как назло, начал ехать быстрее, не сбиваясь со своего «тракторного режима», заставив несчастную девушку еле держать равновесие, хоть и две руки были заняты хваткой за поручни. А потом то, что произошло дальше, превратилось в настоящий ад: машина то тормозила, то ускорялась, мотая несчастную Кнасьеву то взад то вперед, да так, что даже никакие поручни не спасали. А дальше пошло самое страшное: резкие повороты то влево, то вправо, на которых даже сидящие в креслах испытывали колебание. Всем было в кайф, а Жене было это совсем не в кайф, ибо с этих минут она получила билет на бесплатный «лежак на коленях голосят»: коридор между двумя рядами был узкий, и от потери равновесия Кнасьевой пришлось падать всем прямо на колени. — Да сядь ты уже! — не выдержала уже третья по счету «жертва», на которую свалилась эта махина. — Ух, меня что-то укачивает! — заявил чей-то голос. — Да, меня что-то тоже! — подхватил еще какой-то голос. — Мамочки! Слишком быстро! — ЮХУ-У-У-У!!! — МЫ ВСЕ УМРЕМ!!! — НА ПОМОЩЬ!!! — ЕСЛИ Я УМРУ ПРЯМО ЗДЕСЬ, НАЙДИТЕ МНЕ МУЖА И СКАЖИТЕ ЕМУ, ЧТО Я НЕНАВИЖУ ЕГО!!! — перекричала их всех Женя, уже в пятый раз по счету угодив в лежачее положение, заставив всех замолчать и устремить все внимание на нее. — Давайте перед всей нашей совместной кончиной признаемся в том, что давно хотели друг другу сказать! — предложил еще какой-то умник среди всей этой толпы, которая через секунду снова зашумела. — ДЖИГУРДА, Я ЛЮБИЛА ТЕБЯ ВСЕГДА!!! — совершенно «внезапно» призналась Женя, снова переорав их всех, после чего от головокружения грохнулась на пол. — Приехали, «смертники».***
— Итак, дети, а теперь мы тихо и молча проходим в здание, вытираем ноги, заходим в раздевалку, вешаем куртки, блабла-блабла-бла… — не договорил свою недавно начатую речь Дима Билан, увидев, как все уже повалили в здание вперед него. — Тебе, наверное, в детском саду часто премии за лучшее воспитание давали, — заметно пошутил Максим Фадеев, пройдя в здание мимо него. — Зато из тебя наставник безупречный, — после небольшой паузы поддержала «лучшего воспитателя года» Пелагея, которая, из-за своих высоких каблуков, поднялась по лестнице позже всех, после чего, в очередной раз рассмеявшись, вошла через дверь вслед за остальными. — Ага, конечно… Я тоже язвить умею! — специально громко заявил оставшийся один снаружи Билан и, поняв, что стоять здесь одному, как истукан, бесполезно, также вошел вслед за всеми.***
А что произошло там у наших ребят, вы наверняка предугадываете. «Отдать куртку гардеробщице и получить номерок, это ведь так легко» — подумаете вы. А нет. Нихрена это не легко. СОВСЕМ НЕ ЛЕГКО. Особенно тогда, когда туда ломятся целых сорок пять гребанных человек, в попытках как можно быстрее сдать этот гребанный предмет верхней одежды, за который может разразиться целая гребанная битва. В которой наша Женя совершенно не участвовала, а пыталась беспалевно пройти мимо толпы в своей, повторюсь, тонюсенькой курточке, которая почти не согревала, если учесть тот факт, что в помещении было холодно. — Так, девушка, куртку сдаем, — машинально остановил ее чей-то требовательный голос гардеробщицы, после того, как в раздевалке уже почти никого не осталось. — А может не надо? — сразу же задала вопрос та, застыв в дверном проеме. — Надо, — отрезала средних лет дама и, видимо, не собираясь ни с чем разбираться, потянула ее за капюшон, после чего, захватив сие заветный предмет одежды, повесила его вместе с остальными. — Прощай, моя любимая курточка, не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь… — печальным тоном проговорила Кнасьева, зубы которой уже начали стучать, как молоток по барабану. — «Целый вечер растяжку делала», говоришь? — раздался за ее спиной чей-то уж до боли знакомый и в то же время сковывающий насквозь, в принципе, как и все остальные, голос. — В жизни тупей оправданий я еще не слышал. — Ты вообще кто тако… А-А-А-А-А-А-А-А!!! УЙДИ, НЕЧИСТАЯ СИЛА, ИНАЧЕ Я ИСПЕПЕЛЮ ТЕБЯ СВОИМ НЕДАВНО ПРИНЕСЕННЫМ НОСКОМ ДЖИГУРДЫ!!! — тут же по старинке заверещала Женя, увидев перед собой некого, из-за которого ей еще пришлось «прыгать в пасть ко льву» и носить эти гребанные кирпичи, вместо обуви, на ногах, после чего, замахав руками, словно припадочная, она ровным шагом выбежала из помещения. — «СПАСИБО, СНАЧАЛА МНЕ БЫЛО ПРОСТО ХОЛОДНО, ТАК ТЕПЕРЬ ЕЩЕ И СТРАШНО!!! И КАК ОН ВООБЩЕ ОБО ВСЕМ УСЛЫШАЛ, А?!»***
Спустя полчаса в зале уже постепенно начал собираться народ, проходя мимо застывшей на входе, как статуя, девушки, которая то и дело, что молча стояла, не зная, куда подальше ей сесть, чтоб беспалевно и спокойно проспать весь мюзикл. К ее досаде, вся галерка была уже занята всеми элитными «сливками общества», среди которых был как раз и Ивайло, к которому она за километр вроде как зареклась не подходить. Ведь тут-то она поняла, что угодила в ловушку: ей в любом случае придется сесть, чтобы посмотреть мюзикл, а значит, она в любом случае проиграла, а значит зря стояла и мучилась все эти полтора часа в автобусе. — «ЕГИИИИПЕТ…» — тут же пронеслось у нее в голове, осознав, какую бороду Джигурды она заварила. — «Как я могла так тупо попасться на эту детсадовскую уловку?! Что мне теперь делать?! Как мне выкрутиться?!» С этими мыслями она тревожно начала ходить туда-сюда возле входа в зал, чуть ли не сшибая всех туда входящих. — «Ну дебиииил, ну дебиииил…» — начала она причитать в себя. — «Наверняка он заранее знал, что все так и будет! Ведь все были в курсе, что мы едем на мюзикл, КРОМЕ МЕНЯ! ПОЭТОМУ ОН БЫЛ ТАК УВЕРЕН В СВОЕЙ ПОБЕДЕ! ЖАЛКИЙ МАНИПУЛЯТОР!» Подумав об этом, Женя мимолетно пальнула его сидящего на последнем ряду краем глаза из-под шторки у входа. — «Ага! Наверняка щас сидит и угарает надо мной со своими блатными дружками и думает, как будет праздновать победу! И вообще…» Не успела она додумать, как тут же врезается в Фадеева, которого чуть ли не сшибла с ног. — Женя, ты ли это? — как ни странно, его ничуть не разозлило ее расхлябанное поведение, а скорее даже, наоборот, развеселило. — Ты чего не садишься? Мюзикл начнется через пару минут! Женя поначалу даже ничего не могла ему ответить. Ведь она впервые общается с другим наставником, помимо Билана, на темы, не касающиеся репетиций и работы, так свободно и непринужденно. — А я… А мне… А я не знаю, куда мне можно сесть, — выпалила первое пришедшее на ум Кнасьева. — Так куда хочешь, туда и садись, — сказал он так, как будто это легко и просто. — А почему ты не хочешь сесть с Ивайло? Я думал, вы вроде как ладите. — Нет! Совершенно не ладим! — Да? А почему он сидит так, как будто уже давно ждет тебя? — «А все ради того, чтоб поугарать надо мной!» — Женя уж было хотела смутиться, но тут же пришла в себя. — «Нет уж, я на такие фокусы не попадусь!» Ее уже такое повышенное внимание начало немного напрягать. Она-то знала истинные причины его «ожидания»… Со страху и от переполнявшей ее злости, она все-таки решилась посмотреть в сторону галерки, и увидела, что на всем ряду пустовало одно лишь место, очевидно, кем-то намеренно для кого-то придержанное, так как на нем покоился чей-то пуховик. Прошла секунда, прежде чем Кнасьева поняла, что имел в виду Фадеев… Она встретилась взглядом с владельцем этого пуховика, которым оказался Ивайло, после чего осознала, что он все это время пялил на нее с Фадеевым, а она даже не заметила. На панике она не придумала ничего лучше, кроме как выйти из поля зрения и юркнуть в первый попавшийся проход между креслами, предварительно выпучив глаза и заорав от страха. — СГОВОРИЛИСЬ!!! ВСЕ СГОВОРИЛИСЬ!!! ВСЕ ТОЛЬКО И ЖДУТ МОЕГО ПРОВАЛА, ЧТОБЫ В ИТОГЕ ВЫКУРИТЬ МЕНЯ ИЗ ПРОЕКТА НАФИГ!!! — бормотала ором себе в руку Кнасьева, расположившись в тесном проходе между креслами, лежа на животе на полу и в чьих-то ногах. — Давайте, открывайте занавес уже, — после ее слов послышался чей-то громкий голос буквально в нескольких сантиметров от нее. Чуть не наложив кирпичей от неожиданности, Женя подняла голову и увидела сидящего рядом в кресле Ираклия. — Э-э-эй, я тебя помню, — первый начал разговор он, заметив, как его «бурно поприветствовали» взглядом и резким прыжком. — У тебя как там, голова после поездки не болит? — Н-нет, — слегка заикаясь, ответила семиклассница. — А что? — Ничего, просто тебя тогда там здорово «поколбасили», — засмеялся парень. — А вот после этой трясучки в автобусе, так вообще было нечто: все только и делали, что смотрели на тебя. — Правда?.. — переспросила та, смутившись от осознания сие интересного факта. — Ага. После этого недавно прервавшегося диалога, казалось бы, ничто не предвещало беды, пока на семнадцатом ряду, находящемся буквально впереди ее, не оказался… господин Лев Аксельрод, который под шум, раздавшийся после его появления, как ни в чем ни бывало, проходил на свое место, не забывая почему-то по дороге каждому сидящему дать «пятос». И хоть в этом гребанном полумраке было ничего не видно, но поверьте: его не заметить было трудно. — «Все в порядке, наверняка он сейчас сядет за какое-нибудь джигурдянское место, и можно будет успокоиться.» И этим самым «джигурдянским местом» оказалось место напротив Жени. — «ЭТО КАК ПОНЯТЬ, ДЖИГУРДЯШУ ВАШУ?!» — возмущенно спросила не то себя, не то судьбу Кнасьева, прильнув всеми частями к полу. — «АВТОР, Я, КОНЕЧНО, ПОНИМАЮ, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ КАК МОЖНО ПОБЫСТРЕЕ ОТ МЕНЯ ИЗБАВИТЬСЯ, НО ПРИДУМАЙ БОЛЕЕ ГУМАННЫЙ СПОСОБ, КАК МЕНЯ УБИТЬ!!!» — Поздно! Мучайся, скотинка моя, ха-ха-ха, — заржал на секунду появившийся автор, после чего тут же исчез. — Слушай, Иракли, — неожиданно обратился к рядом сидящему с ней соседу кудрявый парень, развернувшись на сто восемьдесят градусов. — Ты хотя бы знаешь, чье это место рядом с тобой? Кнасьева, перетрухав не на шутку, машинально вцепилась в ногу Ираклия так, как будто в ней заключались ее последние шансы не умереть сегодня. — И чье? — Мое, — к большому удивлению прилепленной к полу школьницы заявил Лев. — Я сам хотел сюда сесть, но тут просто так вышло, что на моем пути пронесся ТАНК, который впечатал меня в стену так, что я чуть не грохнулся и не скатился с лестницы, в результате чего он занял мое место и тем самым обломал мне всю малину. Женя, осознав, что речь идет о ней, начала краснеть от внезапно подступившего к горлу смеха. — Это все, конечно, классно, — ответил Иракли, будто записавшись в женины личные телохранители и адвокаты. — Но что мне теперь после этого? Оборжаться? — Нет. Просто передай ей, что если в следующий раз она так передо мной навернется и меня подрежет, то я клянусь, я сяду прямо на нее. И раздавлю. От внезапно перекрытого в горле воздуха и столь неожиданно заявления Женя аж икнула. — Жень, а ты чего прячешься? — как ни в чем ни бывало, спросил ее Лев, покосившись на нее. — Ты думаешь, что я такой тупой и тебя не узна… Не успел тот договорить, как повсюду выключился свет, а на сцене уже начался открываться занавес, из-за чего все восторженно замолчали. — Забыли, — подчеркнуто завершил свою речь парень, видимо, из-за неудобства говорить при полной тишине, развернувшись на свое место. Воспользовавшись случаем, Кнасьева так и хотела пролежать на полу весь оставшийся мюзикл и остаться незамеченной, пока внезапно Иракли, которого явно напрягало такое положение вещей, не решил вмешаться: — И долго ты так собираешься лежать? — До конца мюзикла, а что? — спросила Женя, не поднимая головы. — Мне кажется, это не очень удобное положение для просмотра, разве нет? Давай садись, все равно тебя уже все спалили. И Иракли уговаривает Женю сесть своими неопровержимыми аргументами, а еще и тем, что он пообещал ей за это купить шаурму после мюзикла в качестве гуманитарной помощи. — «Блин, ну зачем такое предлагать, я же ведусь!» — думала про себя та, на удивление без всяких опасений садясь в кресло. — «Теперь после таких предложений я еще сильнее хочу, чтобы этот мюзикл закончился, хотя я этого хотела, когда еще только ехала сюда!»***
Прошло полчаса с тех пор, как начался мюзикл, а Кнасьева за это время уже успела всех достать: ее постоянное «Коммент-шоу» длилось совершенно без перерыва и постоянные жалобы на то, что здесь не хватает поп-корна, «ласкали» уши каждых сидящих поблизости, которые, к большому удивлению, сидели тихо и спокойно, изо всех сил сдерживая себя, дабы не запустить в кричащую каким-нибудь близлежащим стулом. «Я вся горю, я ведь давно В сердце таю желанье одно… Чтобы войти было дано мне в этот мир». — Это что за прическа у нее такая? — спросила неугомонная девушка, в то время, когда была сцена с Русалочкой Ариэль, то и дело, что вставая со своего места. — У меня такая прическа обычно первого сентября бывает! И как она может гореть, если она русалка и живёт в воде? Кто-то недовольно шикнул. «На глубине, На глубине Рыбкою вольной Очень прикольно Плавать на дне!» — Этот неловкий момент, когда краб поет круче тебя, — не унималась «в каждой бочке затычка». — Теперь понятно, почему чипсы с крабом — мои самые любимые… «Мы счастливы в нашем мире. Свой век проводя в игре, А рыбки в подводном мире В неволе сидят, в ведре. Но рядом с иной бедою Ведро — это не беда! Уж лучше ведро с водою… Чем с маслом сковорода!» — Чем выпрыгивающий из кустов Джигурда, — снова вставила свое Кнасьева. — Блин, мне теперь после этой песни есть захотелось! «Посмотри: она так ждет, И медлить опасно, Если ты готов, то не нужно слов, А нужен поцелуй… Ша-ла-ла-ла-ла Что же он? . Похоже, он смущен, но где же поцелуй? Ша-ла-ла-ла-ла Слушай нас! Упустишь миг сейчас, Потом уж не горюй» — МУЖИК, СПАСАЙСЯ!!! — перейдя на громкий шепот, заголосила семиклассница, в очередной раз поднявшись со своего места. — ЭТО ПОДСТАВА!!! НЕ ВЕДИСЬ НА ЭТОТ ЛОХОТРОН!!! После этих слов, к ее месту подошел какой-то дядечка в футболке с надписью «Охрана» и залепил девушке скотчем рот. Мда уж, терпение — вещь не железная. — Так-то лучше, — довольно произнес чей-то голос в темноте, краем глаза посмотрев на нее, обиженную и недовольную сидевшую на своем месте.***
— Итак, а теперь мы прерываемся на получасовой антракт! — заявил голос со сцены. — Напоминаем, что после конца мюзикла у вас появится уникальная возможность покататься на веревках и почувствовать себя настоящим морским обитателем! Но при условии, что люди, вес которых свыше девяноста килограммов, не принимаются. — ЧТО-О-О?! ЭТО ЧТО ЕЩЕ ЗА БЕСПРЕДЕЛ?! — первой опешила Кнасьева, как будто бы она сама весила под стольник. — ВСЕ ИМЕЮТ ПРАВО НА ФИЗИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И ДОСУГ!!! А я так хотела покататься!.. Все, я обиделась.***
Через минуту она уже оказалась выпертой за дверью в холле с приклеенным уже в три слоя скотчем ртом. — «Несправедливо!» — мысленно возмущалась про себя Женя, облокотившись на дверь, за которой уже слышалось недавно начавшееся во время антракта веселье. — «Я вообще-то шепотом разговаривала! Блин… И что же теперь делать?..» Оглянув необъятный освещенный холл позади себя, она первым делом начала думать, где найти место, где можно отсидеться оставшееся время, ибо ноги, по-прежнему находящиеся в огромных сапогах, продолжали болеть. В кромешной тишине, из-за которой можно было даже услышать свое собственное дыхание, она сделала первые шаги вперед, упираясь при этом на близлежащие стены, и ничто, казалось бы, не предвещало беды, пока… Позади нее не раздался какой-то сильный шум, напоминающий топот и чьи-то голоса, после чего, заметив, что это была толпа, бегущая к выходу после просмотра очень «интересной» постановки, сшибая все на своем пути, в том числе и Женю, которая хрензнает как попалась им по пути. — «ПУСТИТЕ МЕНЯ, ПРИДУРКИ!!!» — промычала своим заклеенным ртом она, пытаясь вырваться из-под их «влияния», но на этих неуправляемых ботфортах сделать это было практически невозможно. Пока какие-то «очень добрые люди» случайно не отшвырнули ее в сторону какой-то белой двери, за которую она и отлетела.