Город мести

Мрачные надгробия беспорядочно покрыли всю широкую площадь кладбища. Возле одних был сформирован скупой холм. Возле других же этот холм был аккуратно окантован камнем или мрамором по прямоугольной форме. Многие могилы группами окружены низким или высоким забором. Как правило, в окружении такого забора находился ещё небольшой самодельный столик со скамейками на пеньках. А плотный туман сгущал все депрессивные тона над всей этой печальной картиной. В таких местах грусть приходит сама и даже не стучится в двери. Здесь всё дышит скорбью, а пролитые слёзы скапливаются, и от депрессивного настроения никуда не деться. Оно течёт из каждой могилы, из каждого угла, проникает в душу, как бы глубоко я её не прятала. И сейчас каждое прочитанное имя ещё несколькими тяжёлыми каплями довешивало и так нарастающую грусть. Старики, взрослые, дети... На некоторых были написаны ещё и эпитафии: «В этот день даже солнце светило, но всё равно не сберегло тебя. Прощай, покойся с миром.» Не мамаша! Я отвернулась и наклонилась к следующему надгробию. Может, её всё же нет здесь – матери моей? «Геннадий Веркель»... Не то. На кладбище было непривычно тихо. Мокрые листья заглушали шаг, ветер не дул, дождь не шёл... А из-за тумана казалось, что нет ни конца, ни края этим надгробиям... И вдруг сквозь тишину донёсся плач. Хм... кто это? Призрак? Человек? На всякий случай я ухватила рукоять ножа поудобнее и двинулась на шум. Всё равно могил тут – тьма тьмущая. Мне их изучать – до вечера хватит. И хотелось бы убедиться, что никто на меня не нападёт со спины... Я подходила всё ближе к источнику звука. Это был женский плач. Эхм... Надя? Или Настя? Ну, мамаша у той спиногрызки... Точно, это она! В новых, подаренных мною брюках уселась на колени на землю. Закрыв лицо руками, она плакала навзрыд. На могильной плите перед матерью было написано: «Тернева Анастасия Алексеевна 2004-2012» И как-то выпали из головы все слова, которые можно было бы сказать... Я просто замерла рядом и смотрела, как мать плачет над могилой своего ребёнка... Она не знала? Пропустила её смерть в больнице? Или из-за этого как раз в больницу и попала? Или просто забыла из-за психотропных лекарств? А Надежда всё продолжала плакать, казалось бы, и не замечая меня... Хотя, пожалуй, ей и не до этого совсем... - Вы не знали, что Настя мертва? – спросила я. Мать на секунду замолчала, чуть спустив руки с лица. Медленно повернулась ко мне, а когда увидела, её вновь сотрясли всхлипы, а затем вновь пронял плачь, сквозь который она едва выдавила: - Нет... нет... она... я... – больше она не смогла произнести ничего связного. - Вы помните, отчего она погибла? Мать покачала головой. Слёзы текли по рукавам и капали на землю. Мне ещё никогда не доводилось видеть людей в таком горе. Она, наверно, очень любила свою дочь... - Не путайся под ногами, Кэралайн! - Прости, мам. - Опять не знаешь, чем себя занять? Вон, почему бутылки ещё стоят? Сходи да отнеси! Наверно, очень... Возможно, даже у меня сейчас чуть слеза не скатилась по щеке. - Вы... не простыньте... пожалуйста... – произнесла я, не совсем понимая, что хочу сказать... Просто молчание стало слишком тяжёлым. Надежда не ответила, продолжая рыдать. А мне уже невыносимо было тут стоять. Мне ещё никогда не приходилось видеть настолько скорбящих людей... Я развернулась и направилась прочь. Настя, наверно, была очень хорошей девочкой, раз мама её так любит. Так жаль женщину! Так жаль, что с её дочерью что-то плохое случилось... Она погибла два года назад в возрасте восьми лет... Такой её Надежда и запомнила. Сейчас бы Анастасии было десять... Мама? Я вдруг совершенно случайно заметила до боли знакомое имя: «Ферзнёва Мария Вениаминовна 1978-2014» Ни забора, ни каменной окантовки... Только металлический крест, фотография со смутно знакомым лицом, табличка с именем и датами, а так же низкий холм, заваленный сверху мокрыми листьями... Удивления не было. После родного дома была лишь слабая надежда этот крест не найти. Сейчас она развеялась, и отчего-то ёкнуло в груди. - Почему вы меня оставляете? - вопрос, оставшийся без ответа. Они просто развернулись и ушли, а тётя, Маргарита Павловна, держала меня за руку, не пустив побежать вслед за ними. Как это странно – стоять у материнской могилы. Наверно, мне следовало бы вести себя, как Надежда... Но вместо этого я пыталась понять, что чувствую в этот самый момент. Это сложно... Радость? Радости никакой, а именно это я и предвкушала ощутить, когда увижу её труп... Грусть? не знаю... Куда скорее навеянная кладбищем и плачущей матерью, нежели этим крестом. Страх? Разочарование? Пустоту? Вот, последнее, пожалуй, ближе всего. Даже не столько пустота, сколько отсутствие каких-то явных эмоций. Недостаток эмоций, которые должны бы быть, но их не было... - Живо в угол! И, наверно, растущее отвращение к Насьюгу... Почему-то я знала заранее, что если приду сюда, то уже не задержусь в этом городе надолго... И всё же не могу уйти отсюда вот так вот просто. Есть одна важная вещь... Я направилась прочь от могилы, внимательно оглядываясь по сторонам. - Кэралайн, не лезь ты! Твоя мама устала, ей надо отдохнуть! Иди... это... поиграйся где-нибудь... потом... И ещё в груди, как ком, росло убеждение в том, что мне не следовало отправляться в Насьюг. Вообще. Может, раньше. Хотя бы в прошлом году, пока они оба ещё были живы... Или вначале этого... Хотя нет, посреди зимы – плохая идея для таких путешествий. Но теперь уже слишком поздно. И было бы намного лучше, если бы я тут вовсе не появлялась. - Что это? – удивлённо вырвалось у меня, когда я вдруг выбралась к какой-то огромной яме. Из неё прилично валило вонью, перевороченная огромная площадь земли, и много-много трупов, невесть как оказавшихся здесь! Часть тел небрежно засыпана землёй. Местами земля сформировывала очень высокий холм. Чёрт, да что здесь произошло?! Столько трупов? Словно всех горожан сюда перетащили после гибели. И явно не совсем понимали, чего желают добиться – похоронить, собрать в одном месте, вычистить город? Или же пытались развести побольше мух, опарышей и неприятного запаха? Надолго я тут задерживаться не намерена. Здесь было то, что мне нужно – лопата. Мне позарез нужно повидаться с матерью лицом к лицу, а общаться с ней сквозь толщу земли – совершенно не то. Я вырвала из земли этот сельскохозяйственный инструмент и направилась обратно, пытаясь заново отыскать тот металлический крест. Что, в общем-то, оказалось не так уж и сложно, меня память редко подводит. Намного сложнее было выкопать мамин гроб. Вот уж не знаю, сколько провозилась в сырой земле. Кеды промокли насквозь, вязли и утопали в ещё сырой грязи. Руки гудели от усталости, но я продолжала копать, пока не ткнула остриём лопаты во что-то твёрдое. С тела валил градом пот. Плащ давно перекочевал с плеч на крест, закрыв собой фотографию некогда близкого мне человека. Я ещё немного покидала землю прочь из могилы, потом кедами раздвинула большие комья, очищая, насколько возможно, деревянную крышку. А потом воткнула лопату между досок и начала их выковыривать. Одну, другую. Кое-где ударила ногой и пробила, добираясь до почти разложившегося трупа. Вонь терпима, от внешнего вида скелета с небольшими комьями налепленного и облюбованного опарышами мяса не тошнило. Я размахнулась выбросила лопату наружу, чтобы не мешалась. - Ну, привет, мама! Давно не виделись! Как жизнь, как смерть? – спросила я, усевшись на остатки крышки гроба со стороны ног Марии Вениаминовны. Прискорбно, но скелет не посчитал нужным удостаивать мои слова хоть каким-то вниманием. – Я думала, вы оставили меня в приюте... А на самом деле вы оставили меня вовсе. Во всём мире. Что же ты не подождала меня? Наверняка знала, что приду. Иначе бы мы не тут встретились, совсем не тут. Молчишь? Ну, и правильно. Я совсем не соскучилась по твоему вечно пьяному голосу, - по щеке стекла слезинка. – И на лицо твоё красное не хотела смотреть! Мне просто нужно было получить удовлетворение от твоей смерти... А ты... ты всё испортила! Ты опять всё испортила! В очередной раз! - Опять ты своих кукол разбросала, Кэралайн? - Но мы же обедаем! Зачем ты опрокинула кукольный стол? - Ты бы никогда не горевала на моей могиле, как Надежда над Настей! - Разве я обязана? - Ты могла тогда хотя бы сделать вид, что тебе жаль расставаться со мной! Опять промолчишь? - Вечно ты без повода лезешь со своими расспросами! - Я же старалась быть хорошей! Почему вы меня оставили? - Вечно ты мешаешься под ногами! - Это ты вечно мешалась об меня! Мешалась мной! Я уже и не знала, куда деться, чтобы ты не запиналась о мои игрушки! - Почему ты вечно такая непослушная? - Но я хотя бы пыталась стать примерной дочерью! - А я для тебя всегда старалась быть примерной матерью. - Разве я виновата, что во всём виновата я? Не умею! Слишком маленькая! Сейчас бы ты меня не узнала, сколько могу! - Ты вечно собираешься быть такой маленькой и глупой? - Уже выросла из этого! Уже изменилась... И ты изменилась... Почему ты изменилась? Я тебя ненавижу не такую, а другую! Я прежнюю тебя хотела убить! А ты... ты... ты просто испортила всё в очередной раз! Я не заметила, что потекли слёзы. Но рука сама потянулась стереть их, и только тогда до меня дошло, что щёки мокрые. Хватит слов. Я... я закончила... Больше меня в Насьюге ничто не держит. Тут больше никого и ничего не осталось, что бы меня интересовало. И больше никогда сюда не вернусь. Этот город вдруг стал для меня невероятно противен. Не стоило вообще сюда приходить. Лучше бы продолжала дальше врать, что отомщу своим предкам. И вдруг сверху прямо на меня опустилась солидная горсть земли. - Эй! Что за? Какого хрена?! Кто-то швырнул в меня землёй ещё раз. Стенки могилы были достаточно высокими. Вытянув руки вверх как раз достану до края, а потому кидавшего не было видно. - Эй! Эй, вы там охренели что ли? Земля прилетела мне в лицо в третий раз. - Сейчас вылезу, кому-то ножом под ребро напихаю! Слышите?! Меня проигнорировали. Я выловила момент, увернувшись от следующей волны грунта, после чего вскочила на стену и ухватилась за основание креста. Подтянулась вверх, упираясь ногами в грунт, после чего огляделась, немного опоздав среагировать. Та спиногрызка, знакомство с которой не задалось с самого начала, подбежала ко мне с лопатой в руках и ударила ею прямо по голове, крикнув в довесок: - Я ненавижу тебя, Кэралайн!!!