Город мести

Насьюг – это тихий город, построенный за счёт аномального месторождения янтаря. Год за годом река выбрасывала на берег драгоценные камушки, но никто не мог понять, откуда река Насьюг их приносит. С целью увеличить городской доход была возведена огромная бетонная плотина, вылавливающая янтарь. И тогда многие жители всполошились, что полезные ископаемые перестали быть всеобщим достоянием и всецело уходят в карман мэру. А на день города был поднят бунт, окончившийся огромным количеством жертв. По дорогам перестали ездить машины, по тротуару больше не ходят люди, на площадках не играют дети. Радиосвязь перестала функционировать, а электричество отсутствует. Весь Насьюг накрыла траурная пелена, изредка колыхаемая зашедшими в город гостями или теми, кому каким-то чудом удалось пережить страшную катастрофу. К счастью для многих, Насьюг расположен в достаточно закрытом от случайных гостей месте, и потому практически всех новоприбывших в городе влечёт какая-то цель. Например, мне очень хотелось увидеть своих родителей. Я ради этого даже сбежала из приюта, в который они меня отправили. Меня привела сюда месть за то, что они бросили меня. Но их больше нет. Отец погиб не так давно. Валяется под лестницей, явно в очередной раз свалился с неё в приступе белую горячки, только в этот раз наконец-то свернул шею. Не дождался меня, чёрт подери. А мать погибла ещё раньше. Может, здоровья на столько алкоголя не хватило? Или тоже с лестницы кувыркнулась? Но даже если они и погибли, мне позарез нужно было увидеться с ними обоими. Отец потихоньку себе разлагается посреди дома, а от матери уже почти ничего не осталось – настолько давно её похоронили. Мне пришлось выкапывать могилу, чтобы пообщаться с её костями. Только потом кто-то стал бросать землёй сверху. Это была одна девчонка, общение с которой как-то не задалось с первой встречи. Но она первой начала! Ударила торшером мне по затылку. Грубила много. Швыряла фломастерами в меня. Мне пришлось отвечать взаимностью, спуску дать я не могла. В результате между нами зародилась ненависть. И когда мне захотелось распрощаться с матерью, этой девчонке пришла в голову идея закопать меня вместе со скелетом. Тогда я стала выбираться из могилы, но поставила себя в очень уязвимое положение и увернуться не смогла. Девочка выбежала из густого тумана и снова ударила меня по голове, но на этот раз лопатой. И при этом что-то прокричала, однако боль обогнала звук и сбросила меня обратно в могилу. Тяжёлая лопата выпала из неловких детских рук и свалилась вслед за мной. В ушах ужасно звенело, боль пульсировала в голове, а во рту ощущался вкус грязной земли. Девчонка продолжала меня закапывать, не давая прийти в себя. Я прикрыла лицо руками и перевалилась на бок, пытаясь успокоить боль и придти в себя. Услышанная, но не воспринятая фраза дошла до меня только сейчас. А мелкая на самом деле произнесла: - Я ненавижу тебя, Кэралайн!!! Что? Как? Откуда эта мелочь меня знает?! Разум быстро протрезвел от ошеломляющего известия. Сбросив с себя всю ту землю, что эта мымра на меня накидала, я поднялась на ноги. А затем вскочила по неровной стене небрежно вырытой могилы и ухватилась за металлический крест с инициалами, датами жизни и фотографией моей матери. - Хватит уже отравлять мне жизнь! Умри ты, наконец!!! – закричала мелкая, вновь бросившись ко мне. Но, во-первых, у неё уже не было оружия, а во-вторых, я была более подготовлена, чем в прошлый раз. Потому, повиснув на одной руке, другой отбила её детские кулачки и даже чуть не поймала за запястье, но гадина вырвалась. – Зачем ты вообще пришла в этот город?! Что я тебе сделала?! - Откуда ты меня знаешь? – спросила я в ответ, злобно глядя на неё. Но мелочь, осознав, что не сможет уже закопать меня живьём, бросилась наутёк. – Эй, ты охренела? С тобой разговариваю! Стой, чёрт подери! Она не остановилась, зараза! Я быстро подтянулась на кресте и выбралась из злополучной могилы. А затем бросилась догонять. Под стельками кед сильно и неприятно хлюпало, мешая бежать. От сырости ногам было холодно, но мелочь меня сильнее интересовала, что позволяло игнорировать неудобства. Сторону, в которую мелкая зараза умчалась, мне удалось запомнить, но я пробежала с минуту мимо крестов и могил, как вдруг наткнулась на решётку... А затем поняла, что не знаю, куда мелочь свалила... тварь! Найду, убью! Но сначала расспрошу, кто ей моё имя растранжирил! -Усачёв Геннадий? - Здесь! - Фалермин Юрий? - Я. - Ферзнёва Кэралайн? - ... - Ферзнёва Кэралайн! Где Кэралайн? Опять прогуливает? Ах, вот ты где! А почему не отзываешься? - ... - Ферзнёва? Ты почему молчишь? Почему игнорируешь? - Потому что меня не Кэралайн зовут. - Разве? Но ты же всегда отзывалась на Кэралайн. - ... - Ферзнёва, хватит меня игнорировать! - Зовите меня только Линой. - Но Лина – это же неполное твоё имя. - А полное имя – Ангелина! - Лина, ты во всех документах оформлена, как Ферзнёва Кэралайн. - Так переправьте! - Это документы, Кэралайн, их нельзя... - Не называйте меня больше Кэралайн!!! В душе бушевала злость, хотелось найти эту девчонку и приложить головой к чему-нибудь за лопату, да от всей души! Но она свалила так невовремя! Зараза! Попробуй теперь её разыщи в этом грёбанном городе! Удручённо выдохнув, я прижалась к металлическому забору спиной. Нужно подумать... куда эта девчонка могла направиться? Пф... глупый вопрос... А что в этом городе вообще есть?! Меня тут не было десять лет! Нихрена не знаю! Придётся ходить наугад. Я направилась вдоль ржавой решётки, разыскивая выход из кладбища. Где-то в тумане всё ещё плакала Надя над могилой своей дочери. Но это глупость и потеря времени – надеяться, что сбежавшая из жёлтого дома пациентка расскажет, где искать мелочь. Может, удастся поймать её у выхода из кладбища или найти какие-то следы, что укажут, куда идти? Обесцвеченные туманом могильные плиты бесконечно выплывали из тумана, чтобы вновь исчезнуть в нём уже за моей спиной. Ржавая, местами погнутая решётка была весьма неудобна, чтобы через неё вот так просто перелезть. А впрочем, был ли смысл? Мне так и так искать проход для простых смертных. Мелкая мымра сто пудов не станет иными методами на ту сторону перебираться. Короче говоря, её поиски логичнее всего начинать вот от этой арки! Забор окончился, превратившись в свод из металлических прутьев, двумя дугами перетянувшихся через выход из кладбища. И между этими дугами было написано развёрнутыми буквами: «ЕЩИБДАЛК ЕОКСДОРОГ». Сразу за аркой забор начинался снова. С одной стороны ограды была сырая земля вперемешку с ветками, шишками, высохшими иглами и листьями. А с другой – асфальт, на котором ясно выделялись грязные следы туфель детского размера. Вот удача!!! Это мелкой! Я помчалась по следам, таким чётким, нестёртым. Каким-то чудесным образом грязи на детских туфлях хватало вычерчивать путь и через одну сотню метров, и через другую. Мне пришлось пробежать, пожалуй, с километр по улицам Насьюга. Детские следы уже едва выпечатывались на сыром асфальте. Но прежде чем пропасть совсем, они недвусмысленно свернули в сторону распахнутой калитки. Вот ты и попалась! Только не убегай, мне всего лишь надо поговорить с тобой. Это оказался двухэтажный небольшой по площади дом с шиферной крышей и сиреневыми стенами. Мой дом! Это хреново... Мелочь могла увидеть труп папаши и сбежать с визгом, но уже чистыми туфлями. А вообще, мелкая будто знала, куда ей бежать! После того разговора, что будто прошёл между мной и матерью, это здание – последнее место, куда мне хотелось бы заходить. Снова воспоминания, снова почти позабытые родные до ненависти места... Но любопытство сильнее предрассудков – мелкая знает моё имя, хотя я его никому в этом городе не говорила, а сама им уже много лет не пользовалась! - Как тебе? - Красиво. - Я же говорил! - Только высоко. - Коленки трясутся? - НЕТ!!! - Ладно-ладно, шучу. Сигарету дать? - Давай. - Для храбрости! - Юр! - Между прочим, помогает успокоить нервы! - Ща об тебя и затушу! - Кэр, скажи, а почему у тебя такое странное имя? Почему тебя родители назвали именно Кэрралайн? - Неважно. Нормальное имя. - Да ладно тебе, Лин! Мне-то ты можешь рассказать! - С чего вдруг должна? - Не должна, а можешь. Пожалуйста. Лин! - Там ничего особенного, по телевизору услышали где-то, им и понравилось. Захотели дать мне особенное какое-нибудь имя. - А дали дурацкое. - Нормальное имя! - Дурацкое! - Я ща об тебя сигарету затушу! - И родители у тебя – идиоты! - И нос сломаю. Юр, ты меня для этого сюда притащил?! - Они тебя бросили, а ты их защищаешь. - Это моё особенное имя! Не такое, как у всех! - Ты одна из нас. Не хочешь же ты быть белой вороной? - Да вообще плевать. Так ты для этого меня сюда притащил?! Оскорблять?! - Убеждать. Хватит позволять окружающим называть себя Кэралайн. - Почему? - Да потому что это дурацкое имя! Лина – особенное, необычное, даже ангельское в чём-то. Особенно в полной форме. Но Кэралайн – это дурацкое и бессмысленное имя, совершенно нерусское, ненормальное... и не махай кулаками, я тебя сильнее. - Перестань, чёрт подери, оскорблять меня! - Я тебя не оскорбляю. А всего лишь пытаюсь донести, что твои родители – идиоты. Хватит пользоваться этим дурацким именем! - Ты переходишь, границы, Юра! - А ты строишь что-то важное на пустом месте! Тебя родители покинули! Бросили одну! Оставили в интернате! А ты продолжаешь пользоваться этим дурацким именем! - Перестань называть его дурацким. - А ты перестань им пользоваться! Лина – же лучше звучит. А твои родители не заслуживают того, чтобы ты носила данное ими имя. Только тебе выбирать, кем ты будешь! Перестань быть Кэралайн! И больше я никому не позволяла себя так называть. Со временем все привыкли – воспитатели, учителя, друзья... А новым знакомым даже привыкать не приходилось. Лишь чёртова запись в паспорте, которую однажды обязательно поменяю! Но сейчас нужно узнать, кто сказал той мелочи моё имя! Потому я открыла дверь и вошла в уже ненавистный мне дом. В дневном свете всё выглядело на порядок более знакомо. Выцветшие, сейчас бледно-жёлтые, а когда-то рыжие обои с пересекающимися узорами вспучились на стенах. Бархатные занавески бордового цвета пропускали через редкие дырки мутный свет. Тёмно-оранжевый дощатый пол был покарябан ещё сильнее, чем раньше. Коричневые шкафы со старой рваной одеждой встали сторожами у дверей, норовя свалиться на любого незваного гостя. На бежевом диване выделялись очень большие и навсегда впитавшиеся пятна от вина, водки и пива. Потолок от времени пожелтел, сбросив, наверно, всю побелку, что мог. Изумрудные и прозрачные бутылки скопились в углу в ожидании того момента, когда их все перенесут в отделение приёма стеклотары. У окна приютился пузатый телевизор со слегка потрескавшимся кинескопом. И папаша, всё ещё валяющийся разлагающимся мешком у лестницы. - Зачем ты меня преследуешь?! – раздалось со второго этажа. Мелкая! - А ты откуда меня знаешь? Кто тебе сказал моё имя? - Уходи! Оставь меня! Я тебя ненавижу! - Эй! Ты не поняла, мелочь! Мне нужно знать, кто тебе рассказал! – я зашагала к лестнице. - Зачем ты вообще сюда пришла, Кэралайн?! Что я тебе сделала?! - Не смей меня так называть, шмакодявка! Поняла? – я перешагнула через воняющий труп отца, игнорируя разлетающихся мух, и стала подниматься наверх. - Пошла вон! Хватит лезть ко мне!!! – заныла мымра и скрылась в моей детской комнате. Я подбежала к двери и попыталась открыть, но внутри что-то загрохотало, и дверь с силой захлопнулась, отбросив меня к перилам. Нихрена себе! Она там что, мой шкаф завалила, стерва?! - Эй! Открывай! Открой, твою мать! – заорала я, ударяясь о дверь плечом, пытаясь выломать её. После каждого такого удара шкаф немного сдвигался. - Оставь меня в покое! Я тебя ненавижу!!! – раздалось из комнаты. Эта мелочь меня выводила из себя. Ну, ничего. Поймаю, прижму к стене, за всё поплатится! Ей оттуда некуда бежать! Ещё удар! Следующий! Ещё один! Шкаф отодвинулся достаточно, чтобы я могла протиснуться между дверью и косяком. Опыт научил такие вещи определять на глаз, ни больше, ни меньше, а ровно нужное количество ударов. Я подошла к двери и за пару секунд проскользнула внутрь комнаты, уже держа руку перед собой, готовясь поймать хоть прыгнувшую на меня змею за шею! Что угодно! Пусть только попробует, этим же получит в ответ!!! Но удара не последовало. Я легко влезла в детскую... Столь незнакомую, совсем по-другому стоят вещи, комод не на месте... И ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ ОБОИ раскрашены всякой хренью! А охреневшая и сильно зарвавшаяся мелкая отсутствовала... спряталась?! Тварь! Она в окно вылезла!!! Окно было распахнуто, и сквозь него от батареи наружу тянулась серая верёвка... Что?! Да где эта мелкая верёвку надыбала в этой комнате?! Вот зараза! Я подскочила к подоконнику и выглянула в серую мглу, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Удалось различить в этом тумане лишь сырую траву... Сбежала, сука! Найду, убью! А перед этим пытками вырву из неё всё, что мне нужно! Она перешла все границы! Так загадить мою комнату! Может, на асфальте останутся сырые следы или зелень травы? Или ещё где грязную лужу разыщет да наступит?! Я покинула детскую, соскочила по ступеням, перепрыгнула через труп отца и направилась в прихожую, задержавшись лишь там. В кедах неприятно хлюпало, и ноги давно уже коченели от сырости и холода. У мамаши должна была остаться какая-нибудь обувь. У нас должен быть схожий размер. Чёрные закрытые туфли на низком узком каблуке, совершенно неудобные для моего стиля жизни, для бега, быстрой ходьбы, да они ещё и с шумной набойкой, вот только второй вариант – сырые насквозь кеды. При первом случае сменю мамашины туфли на что-то более удобное. Это же сколько месяцев назад она погибла? А впрочем, глупо полагать, что батя решит устроить в прихожей марафет и возьмётся убрать ненужную обувь... А это что? Детские сандалики?! У меня сначала отвисла челюсть от увиденного. Помимо взрослой обуви в прихожей были детские сандалики и детские пимы... Точно не мои! Как раз на размер той шмакадявки! На восемь-девять лет! Я такие вещи в приюте на глаз научилась определять, для меня лет в шесть такие будут великоваты... Что?! Нет! Быть не может! Это... это же не имеет смысла! Я развернулась и направилась в детскую! Едва влетела в комнату, как сразу же принялась вынимать из комода НЕ МОИ СОВЕРШЕННО платья, колготки, футболки, майки! Не мой размер! Не на пять-шесть лет, а на восемь-девять, чёрт подери! Она же... она не может! Это... это не имеет смысла, чёрт подери! Это мой дом! Это моя комната! Какого хрена ты тут жила! Какого... какого чёрта они... Я же была их дочерью! Они... они заменили меня вот на неё?! Это же не имеет смысла! Я была их кровной дочкой! А эта мелочь? Кто она? Что тут делает?! Почему мне никто ничего не сказал?! Сколько ей? Лет десять? Или девять?! Она же... она же родилась, может быть, даже сразу после того, как меня в интернат отдали! Где смысл?! Я сорвала с постели всё бельё, уставившись на голые доски кровати. В душе кипел гнев! Может, даже ревность! Мой дом! Моя постель! И твоему белью тут не место! Твоей одежде здесь не место! Её одежда полетела из комода на пол вслед за постельным бельём. И шкаф тоже мой!!! Только мелочь опрокинула шкаф вниз дверьми. Корячиться перед ним, пытаясь поднять или хотя бы перевернуть, мне нарочито не хотелось. Я выскочила из детской... ИЗ МОЕЙ ДЕТСКОЙ!!! Добежала до МОЕЙ ЛЕСТНИЦЫ! Спустилась по МОИМ СТУПЕНЯМ! Добралась до МОЕГО ОТЦА! - Почему?! Почему, ублюдок! Кто она?! Почему она тут появилась сразу после того, как вы меня отдали в интернат?! Это из-за неё?! Это она во всём виновата?! - Почему они меня оставили? - Они сказали, что не смогут больше содержать тебя, Кэралайн. - Это из-за неё?! Чем она лучше меня?! Это Я! Я старалась сделать для вас всё! Я пыталась быть примерной дочерью! А вы... она... вы будто поменяли меня на другого ребёнка! Родили заново! Чем она лучше?! Кто она такая?! Почему вы мне ничего не сказали?! Почему ты опять молчишь?! Почему ты всегда игнорируешь мои вопросы?! Почему ты мне никогда ничего не объясняешь?! Я всё это время дёргала отца за воротник, а теперь оттолкнула, с силой ударив затылком о пол. А затем устало села на ступени. - Ублюдок! Дыхание сбилось, в груди кипела злость... И её совершенно не на кого выплеснуть... Я одна! Совершенно одна! Но я же пыталась... пыталась стать примерной дочерью! Училась, узнавала всё сама! Вы же... вы же мне никогда и ничего не объясняли! Я старалась, как могла, но вы же ничего не объясняли! - Мне же всему приходилось учиться самой! – по моим щекам уже текли слёзы и капали на сложенные на коленях руки. – Вы всё время чего-то требовали! Чего-то такого, чему мне негде было научиться! Чего не умела! Неужели? Неужели она лучше меня? Это мой дом! Мой...