Скрипач, два математика и еще один скрипач

Юрий был измотан поездкой, дорогой и последней неделей их «совместной» жизни с Эльзой. Но эта ненормальная теперь была уже в прошлом. Единственное, что терзало душу молодого мужчины, что его ребенок погиб. Эльза приревновала его на пустом месте к какой-то певичке из штатов, что усиленно пускала слюни на Юрку, и напилась наркоты. Эльзу откачали, ребенок умер, так и не родившись. Точка, абзац... И теперь приходилось начинать жить с полного нуля. Оставаться дальше в их музыкальном коллективе не было возможности, да и никаких сил. Состоялся непростой разговор и с отцом Эльзы, который являлся главным спонсором их оркестра. Хорошо, что он был без претензий, так как знал взбалмошный характер своей дочурки, более того, долго отговаривал Юру от ухода, но тот уже решил все для себя. Белая словно выцветшая моль, резко подурневшая дева напоминала ему о многом. Не особо приятном. Все знали, что Юрка не переносит водку. Вино пьет и спокойно, но вот с полстакана водки становится абсолютно невменяемым. Этим Эльза и воспользовалась, затащив его на себя. Знала, что Юрка безотказный, добрый и никогда не бросит ее беременную. А потом вертела им как хотела. И он терпел, живя совершенно без любви и ожидая рождение своего ребеночка. Теперь же ребенка не стало. С одной стороны, Юрка почувствовал опьянение свободой, его ничто не держало рядом с этой идиоткой. Но с другой — была пустота, как будто часть его умерла вместе с ребеночком. Он видел своего не рожденного мальчика, попросил врачей показать ему перед тем, как ребеночка забрали и унесли насовсем. Ребенок был уже практически сформировавшимся, только жутко маленьким, казалось он спит, а еще он так ему напомнил новорожденного Галиена... Что Юрка несколько раз пожалел, что настоял на своем. Врачи, что откачивали Эльзу, были категорически против этих никому не нужных смотрин, но он захотел сам. Юрий тяжело вздохнул и вошел в их уютный семейный дом. Было раннее утро. Где бы он ни был, но, возвращаясь в родительский дом, всегда находил в себе силы двигаться куда-то дальше, как феникс возрождался из пепла. Он открыл незапертую дверь, глянув еще раз на полуоблетевший сад, и особенно отмечая, что в этом году приличный урожай рябины. И, войдя в гостиную, застал отца, читающего газету у потрескивающего камина. Олегу Сергеевичу хватило всего пару секунд, чтобы понять, что с Юркой что-то не так. Он поднялся и заключил своего старшего сына в объятья, а потом достал графин с водкой и пару стаканов из встроенного рядом с камином бара. — Эльза? — Жива... но ребенка больше нет, — ответили лаконично и покачали отрицательно на водку, достав себе оттуда же сухого красного вина. — Лучше вина, не хочу ничего забывать, отец. Даже своего мертвого мальчика. — Ох, горюшко-горюшко... — Олег Сергеевич плеснул себе в граненый стакан охлажденной водки. — Но из этих обманных отношений, в итоге, ничего бы хорошего не получилось. Даже бы если ребенок ваш появился на свет, эта курва тебе и дальше жизнь бы травила. Эх, женщины... женщины. И с ними беда и без них невозможно... муторно. Как мне с вашей матерью. Если бы не хуже, запилила бы тебя эта выцветшая стерва до смерти. — Не сравнивай нашу мать и Эльзу, — покачал головой сын. — Вы ведь с мамой любили друг друга, а мы изначально нет. — Ты прав... но от этого не легче. — Где она сейчас? — отпили красное вино из граненого стакана как водку, практически залпом и посмотрели в огонь на просвет, жидкость была густой и кровавой, терпкой на вкус. — В Будапеште, со своим любовником из Латвии, хорошо, если вообще покажется до Нового Года. Мать Галиена и Юры была крайне красива — немка с польской кровью — фигуриста и еблива. После того, как Олег Сергеевич лишился престижной работы, ее страсть к нему тоже постепенно испарилась, хотя отец наших братиков до сих пор был моложав и смазлив, сказывались югославские корни. Но Людмиле нужно было большее, и незаметно стали появляться любовники. Молодые, перспективные и богатые. А у Олега — любовницы, женщины без лишнего интеллекта и замашек. Ему хватало его утонченной жены с большими невыполнимыми запросами. А мужчине попросту хотелось спокойной жизни и ровных отношений. Но Людмила как бы себя не вела и чего бы не требовала, была все-таки очень интеллигентной женщиной, впрочем, как и Олег — достойным мужчиной. Они расходиться не стали. Оставили дом для своих мальчиков и поддерживали друг с другом дружественные отношения, не устраивая публичных скандалов друг другу, встречаясь со своими любовниками на стороне, не приводя чужих людей домой. Хотя, конечно, шпильки под кожу втыкали, особенно Люда, ибо по природе была настоящим полыхающим огнем. А Олег с ее слов — отмороженным бревном. — Знаешь, папа, а в нашем доме что-то не так. Юрка оглядел прибранное пространство, ухоженные комнатные цветы, раздернутые богатые портьеры, что открывали через большие окна прекрасный вид на их осенний сад. И вдруг загадочно улыбнулся. — Какой-то, я бы сказал, ветер перемен? — Хм-м-м-м, заметил? Да? — усмехнулся побитый жизнью мужчина и поставил свой граненый стакан на стол. — Неужели Галь влюбился, пока я разбирался с Эльзой? Не поверю, — расцвел запоздалой улыбкой Юрка, смотря в свой полупустой стакан. Капельки вина сверкали на гранях тусклыми рубинами, стекая вниз к плескающимся остаткам. — Ты стакан лучше поставь, а то разобьешь оттого, что услышишь от меня. Юрка сделал наигранно шоколадные глаза, но стакан поставил, даже отодвинул демонстративно от себя. — Слушаю. Не томи! — Влюбился... — начал загадочно Олег Сергеевич, смотря лукаво на Юрку. — И как? Небось красотка, каких во всем мире не сыщешь, — усмехнулся криво Юрка, почему-то совсем стало одиноко и тоскливо. Оказывается, его любимый братишка времени даром не терял. — Эт точно, сплошной эксклюзив, — ухмыльнулся отец и сузил глаза. — Ревнуешь, да? — Да с чего бы? — возмутились наигранно в ответ. — Да с того бы! А то я не знаю ваших обжималовок, поцелуйчиков, и как вы одну бабу на двоих делили до Эльзы, а?! — подняли игриво бровь. — Скажи еще, что у тебя на Галя не стояло ни разу? — Фи! Папа! Что за вульгарщина и голубизна? А если честно, то не стояло. Вот тебе крест! Конечно, я ему пару раз помог отдрочить, научил, как быть с женщиной и не более того, — возмутился старший сын на подъебки отца. — Херово учил... Мальчик у него теперь. — Чего? — Юрка схватился руками за журнальный столик и все-таки опрокинул свой стакан: тот, глухо стуча гранями по стеклянной столешнице, покатился полукругом, разливая остатки вина. — Что слышал... Мальчик... А еще звонил ваш ректор и слезно просил парней не трогать и в их голубую любовь не влезать, так как Галиен очень серьезно настроен, недавно в институте скандал учинил из-за своей неординарной любви. — Скандал? — Юрка не мог поверить словам своего старика. Галиен — гей, и теперь любит другого мужчину... не его... — Ну что, показать? — Ты еще и фото их имеешь? — ужаснулся Юрка непонятной реакции своего отца на странную любовь своего брата. — Не совсем фото, гораздо лучше, идем. Отец привел старшего сына в комнату Галиена и кивнул головой на две картины, что висели в простых рамках под стеклом над кроватью. — Вот его мальчик, светленький... Зовут Евгением. — Женя?! Юрка смотрел на рисунок, и не мог поверить своим глазам: неужели это чудо, к которому так нежно прижимается его брат, вообще существует. Хотя, судя по Галиену, художник не соврал. Брат был узнаваем, даже слишком. Со всеми его тяжелыми чертами характера. Особенно неуемной ревностью. — И сильно похож на оригинал? — Да... я их видел как-то утром, они спали в обнимку в гостиной на диване... Весьма похож. Эта работа его сестры, как сказал ваш ректор, у Жени есть сестра-близнец, Саша. И из-за вот этой работы как раз и был скандал. — Но если есть сестра-близнец, так почему Галиен выбрал брата? — не мог понять Юрка, хотя чувствовал, как его член наливается кровью только от вида беззащитности, что навевал этот тонкий парнишка. Женьку хотелось трахать, а еще защищать от всего света, засунуть за пазуху и никому не отдавать. — А мне почем знать? Почему-то выбрал. Но не мне его осуждать, у самого меня опыт с женщинами тоже не ахти какой. Впрочем, как и у тебя, Юра. Только вот я все думаю... Вы как и раньше будете свою пассию напополам делить? С вашими-то одинаковыми вкусами. Или в этот раз побрезгуешь, все-таки мальчишка, — усмехнулся криво отец на вытянувшееся лицо старшего сына. — А может я влюблюсь в его сестренку? А, старик? Как ты говоришь ее зовут? — Александра, — ухмыльнулся отец. — Хорошее имя, да и как мастер, я вижу — художник из нее отменный. Юрка не вытерпел, пошел в институт к Галиену, а так как и сам учился в этих стенах и до сих пор время от времени выступал перед студентами, то его, как брата Галиена, знала каждая собака в округе. Девицы строили глазки и виляли призывно бедрами, трясли титьками, смотря, как молодой красивый мужчина в светлом свитере и в светло-голубых джинсах идет по первому этажу. И только отросшие волосы, собранные в низкий хвостик шелковой темно-синей лентой, выдавали в нем творческую личность и выделяли из толпы окружающей его весело снующей молодежи. Скрипачей он нашел по звучанию братовой скрипки и весьма удивился ее пению. Любовь Галиену, какой бы она ни была, пошла на пользу. Раньше скрипка так сладко не пела в руках братишки, а больше все рычала о несчастной сложной жизни подростка, и Юрка всегда учил Галиена играть нежнее, а не так убойно, словно пытаешься убить на корриде быка. Он дослушал до завершения всей композиции, в которой переплеталось пять скрипок, и вышел из тени, здороваясь со своим стареньким учителем. — О, Юра, кого я вижу! Галиен, а чего не сказал, что твой брат прилетел домой? — Я не знал, — Галька и сам повис на Юрке тяжелой тушкой. Братья обнялись при всех, а потом Юрка попросил скрипку у крайнего паренька и улыбнулся Галиену. — Ну что, братишка, попробуем вместе? — и, наиграв легкую мелодию, подождал, когда ее обрадованно подхватит брат. Они не играли, а спорили на скрипках. Юрка наступал, Галиен подхватывал, но при очередном проигрыше уже наступал сам. А когда они закончили, им рукоплескал весь зал: на виртуозную игру двух скрипачей зрителей набилось много. Посему, братики, поклонившись, улизнули под шумок восторженных зрителей за сцену, где Юрка по-наглому зажал Галиена в потемках и, припечатав к шершавой стене, поцеловал взасос, слушая, как гулко бухает сердце братишки в унисон с тягучими громкими ударами своего. — Скучал? — Очень! И где твой беременный цербер? Юрка отпустил братика и потащил по пожарной лестнице на крышу их главного зала, где нервно закурил. — Что произошло? — Галь в полумраке сцены и не рассмотрел, как похудел брат и осунулся, но на улице было видно, что Юрка очень сильно измотан. — Ребенка больше нет, я расстался с Эльзой. Пришлось рассказать что случилось вкратце, не утаивая, чувствуя, как Галиен обнимает его за широкие плечи. — Ну, а как ты докатился до любви к мальчику? — смерили ехидно шоколадные глаза желтые напротив. — Кто рассказал? Данила? — нервно спросили у Юрки. — Нет... отец, — и, увидев, как оквадратились золотые глаза, пояснил: — Он вас застал вместе, как я понял, и потом, ему звонил наш ректор. Сказал, что у тебя настоящая любовь-морковь голубого разлива. И чтобы наши родители отнеслись с пониманием к вам обоим. — Бог мой, — Галиен рассмеялся и схватился за свои вздыбленные волосы, которые укладывал в нормальную прическу только на концертах. — Ты еще скажи, был в моей комнате и видел ню?! — Видел, и чего тебя не устроила сестра Жени, а? — Хм-м-м-м, понимаешь, братишка... Вообще-то, когда я влюбился в Женьку, я думал, причем очень даже серьезно, что он девушка. А потом было уже поздно пить боржоми. Ибо почки... ту-ту... улетели вместе с мозгами черт знает куда, — ершистые волосы вообще подняли дыбом, смахивая на причесон панков. — Чтобы ты спутал парня с девкой, это надо быть под такой мухой... что... — Да я трезв был как стеклышко, в том-то и вся проблема. А главное, всю эту кашу заварила как раз сама Александра. В общем, слушай. Теперь рассказывал Галиен, а у Юрки все сильнее и сильнее вытягивалось лицо. — М-да... сама же себя и наказала, — сделали вывод. — Но ведь они похожи? — Очень, но, понимаешь, в то же время разные они. Настолько, что не спутаешь никогда, и дело даже не в половой принадлежности. Более того, я же чувствую, Сашка до сих пор по мне сохнет, и это очень угнетает как меня, так и Женю. Евгений вообще проговорился, что у Александры так долго еще ни к кому чувства не длились, максимум месяц. А потом новая влюбленность. А тут! Почитай, уже второй месяц на исходе. И еще в нее влюблен друг Женьки Дима. — А сам Женя к тебе как? — переспросил Юрка, мысленно представляя, а как будет смотреться на том нарисованном чуде с идеальными ножками женская плиссировка. Отсутствием воображения Юрий не страдал, выходило крайне убойно, отчасти он даже стал понимать Галиена и его непростую любовь. — Мне кажется, он стал отвечать взаимностью, правда еще пока робко и неуверенно. Но все же. Он до меня вообще был девственником и девки не нюхал. А тут я... — Угу, представляю, с твоим-то максимализмом! Бедный мальчик. И все же, почему ты не выбрал Сашу? — М-м-м-м, вот увидишь их вместе и сразу поймешь почему, — усмехнулся Галиен и попросил одну сигарету. В принципе, он не жаловал табак, но в охотку иногда с братом курил, тем более тот предпочитал дорогие и легкие сигареты. «Дамские» обзывал это курево их отец, хотя тоже с охоткой таскал у Юрки, когда мог. — А не боишься, что я тоже влюблюсь в Женьку, как и ты? А, брат? — Нет... буду только рад этому. Лучше я буду с тобой делить Женьку, нежели смотреть, как ты дохнешь под очередной идиоткой Эльзой. Тем более я, и правда, сильно скучал без твоего общества. — А если я влюблюсь в Сашку?! — усмехнулись криво. — А вот это вряд ли. У нас с тобой слишком одинаковые вкусы. Так что, извини, братишка, но в этот раз у нас в постели будет мальчик, а не девочка. Один на двоих. Или ты против? — Не особо, если твой Женька стоит того, — скомкали свою недокуренную до конца сигарету. Да чтобы он влюбился в парня? Пока Юрка такой исход и помыслить никак не мог. Не то чтобы предположить как неизбежную данность. Сашку они нашли в малом зале, где художники первого года писали натюрморт. Спаниель бегал по рядам, ругаясь и тряся своими черными кудрями, критикуя практически у каждого их мазню. — Грязь! Грязь! И тут тоже самое. Сплошная грязь! Где, я спрашиваю, ваши полутона? Почему никто не видит теплого зеленого тона? Здесь и здесь! Где, я спрашиваю, оранжевый рефлекс на белом кувшине? И почему ваш оранжевый теплый? Вот именно, он должен быть холодным в данном случае, так как баклажаны синие и оттеняют его холодным оттенком? — Хм-м-м-м... А Спаниель не изменился. Даже не постарел! Законсервировался, что ли? — усмехнулся Юрка, он пригнул чуть голову, чтобы спрятаться за высокими ученическими мольбертами художников и проскользнул за Галиеном направо. — Саша, привет! — Галь склонился над светлой девушкой, волосы которой чуть отросли, и подмигнул высунувшейся из-за соседнего мольберта пышногрудой Светлане. Та выкатила глаза и еще сильнее окосела, узрев сзади Галя нагнувшегося Юрку. — Привет! Чего тебе? Видишь... у меня грязь сплошная идет. Придется все переделывать, а так хотелось сбежать к Женьке, у него сегодня подготовка к соревнованиям. Но Спаниель совсем корки мочит и уши заворачивает, так что, иди без меня. Женьке и Димке привет! Она обернулась и только сейчас увидела Юрку. Лицо у девы из серьезного стало совсем тупым как пробка. И она совершенно перестала отличаться по выражению глаз от титястой Светки. — Ой! А вы брат Галя? Юрка невольно скривился... пары секунд было достаточно, чтобы понять, что Сашку он не хочет... вообще. — Да, это мой старший братишка, Юрка. Ладно, удачи! Приветы передам. Ну, мы пошли, — Галь потянул за руку Юрку обратно, отмечая, что тот еле плетется за ним. — Чертов Спаниель! — услышал краем уха Юрка шип гадюки и понял, что это Сашка. — Этот Юра так красив и так похож на Галя, — растеклась по мольберту пышногрудая Светка. — Ну что? Посмотрел? — усмехнулся зловредно Галиен на хмурого братика. — Если Женька ее близнец... то ты его будешь ебать сам. У меня попросту на него не встанет. — Не встанет, говоришь? Ну-ну! Ловлю на слове, — рассмеялся Галь от всей души. На стрельбищах была уйма народа: лучники стояли рядами и целясь по мишеням, лихо стреляя из спортивных луков. То здесь, то там был слышен особый звук, когда тетива отправляя стрелу в долгожданный полет, возвращается на место. Этот свист было ни с чем не спутать. — Чтобы стрелять в таком хаосе, нужна отменная выдержка. Или быть конкретным пофигистом, как Робин Гуд, — хмыкнул Юрка, как пищащие девицы — чьи-то фанатки — ему основательно отдавили все ноги, несясь табуном куда-то вперед. — Двинули за ними! Ага, а вот и Дима, — Галиен за руку протащил между отшатнувшейся толпой народа Юрку по тропе, протоптанной группой возбужденных девиц, и остановился за спиной черноволосого стрелка. Толпа визжащих девок припарковалась рядом, как раз сбоку от стройного брюнета. — Узнаешь? Юрка сузил глаз, другой и узнал этот раскосый, немного восточный взгляд орла, что был на картине у брата в спальне, за спиной у сидящего впереди светловолосого парня. Лук пропел, Димка выбил десятку — в самое что ни на есть яблочко под визг фанатичных девиц. — Узнал. А он, я смотрю, весьма популярен, — усмехнулся Юра, озираясь по сторонам, но так и не найдя парня, похожего на Сашку. — Ага! Да вот невезуха, единственная, кого он любит всей душой и сердцем, чихает на его любовь с большой колокольни. Иногда Александра еще та зараза и непроходимая кретинка. — Она просто дура. А мальчик хорош! Какой разворот плеч, а какая тонкая талия. Ровные длинные ноги и упругие ягодицы — орешком. Просто античный бог, да и только. А как стреляет! — Уа-а-а-а! Юрка зажал уши от визга девиц под боком и посмотрел в смеющиеся желтые глаза братишки. — Ты еще влюбись, любитель пышногрудых баб, — усмехнулись и поискали в толпе, но Женьки рядом не было, а Димка, отстрелявшись, развернулся к ним, снимая специальные наушники с ушей. — Галь, привет! Не ожидал тебя здесь увидеть. Соревнования же не сегодня, а только через пару дней, — руку Галиена пожали и уставились по-дурному на Юрку. — Вау! Брат? Да? Похож. Даже слишком. — Ага, я — Юрий, — протянул второй музыкант руку лучнику и ощутил нехилый жимок своей ладони. «Крепок пацан!» — пронеслась запоздало мысль. — А где Женька? — перебил их приветствие Галиен. — Он дальше. Те, кто входят в лучшую десятку, стреляют на другом стрельбище, отдельно от левых глаз! — перекричал возбужденную толпу Димка и повел братьев за собой, объясняя на ходу. — Соревнования в этом году вызвали не хилый резонанс, и все из-за долбанного телевидения. Вот я эту чертову прессу вообще терпеть не могу. Этих пустобрехов! Якобы в этом году круглая дата, еще непонятно от чего эти черти ее отсчитали! А в прошлом, хорошо, если полсотни зрителей пришло посмотреть, и то большинство родственники да знакомые. Из-за всей этой свистопляски билеты раскупили за месяц, вот народ и прет в последние дни посмотреть на участников вблизи. Вот эти ребята с Владика приехали, а вот эти — с Татарстана, а эти вообще из Якутии. Ладно, дальние стрельбища оцепили. А то и там бы была бы та же канитель! Наконец-то выбрались из шумной толпы и прошли через оцепление. — Я к Раде, а это со мной, — сказал он умученному охраннику, тот коротко глянул на лук в руках у Димки и коротко кивнул, предупредив. — Только тихо, — и пропустил троих молодых мужчин дальше. — Я думал, ты в десятке... так классно стреляешь, — прошептал Галиен на ухо Димке. — Не-а, я в тридцатке. А сегодня, и правда, повезло, отлично отстрелялся, вот так бы на соревнованиях. Но у меня не всегда получается так ровно, раз на раз не выходит. Когда вообще только в яблочко, а когда и близко не могу попасть. Инструктор-тренер говорит, что я невнимательный, ветреный и не могу сконцентрироваться. А вот Женька — настоящий профи! Они подошли к стрелявшим: кроме самих стрелков, здесь были только тренеры да инструкторы и замерли вдалеке. Ребята от них стояли полубоком, спиной, и Юрка выделил около пяти парней со светлыми волосами и короткой стрижкой. — А девушки? — спросил он тихо у Димы. — Наши дамы еще дальше, их у нас немного, вот и бережем от взбалмошной толпы, как зеницу ока, — подмигнул Димка игриво правым глазом. — Смотри внимательно. Стрелявшие как раз приготовились и по отмашке тренера натянули тетиву. «Который из них?» — подумал Юрка, глядя, как Галиен и Димка сами вытянулись словно стрелы. Выстрел был произведен, и Димка вздохнул свободно. — Здорово! Мне бы так. Юрка переглянулся с Галиеном, губами спрашивая, мол, в чем крутизна. Тот только плечами пожал, ибо в стрельбе был полным нулем. А на вопрос «который?» показал три пальца и кивнул на другой конец стрельбища головой. Женя был далеко, но даже отсюда было видно, что мальчик отличается особой хрупкостью, по сравнению с другими, и утонченной элегантностью в стрельбе. Новая отмашка и снова выстрел из луков. И так еще несколько раз, пока тренер не дал сигнал, и на место стрелявших заступили другие. Димка прислушался к результатам и улыбнулся. — Пока Женька лучший. А вот и он! Если бы Юрка не знал, что идущее и улыбающиеся им так нежно чудо — парень, а не девушка, он бы однозначно проспорил и, возможно, на нехилый куш. Сначала ему даже показалось, что художница Александра сбежала от Спаниеля и, примчавшись сюда раньше их, взялась за лук. Но когда Женя подошел ближе, то Юра понял, как был прав Галиен. Близнецы были разными, как небо и земля. И если Сашка его не вставляла никак, то Женя сильно возбуждал, несмотря даже на то, что парень, а Юрка предпочитал до этого времени в постели исключительно баб, причем с нехилыми буферами и полными бедрами. Юра, смотря, как светлый мальчик подходит к ним, прикусил нижнюю губу, пытаясь успокоить заигравшее гормонами тело и унять нахлынувшее острое возбуждение. Только не спугнуть бы раньше времени и не напугать. Евгений подошел к другу, пожал руку, принимая поздравления со стороны уходящих в раздевалки отстрелявших на сегодня парней. — Галиен, не ожидал, что ты сегодня придешь, — только успел сказать Женя, как подошедший к их группе яркий блондин пожал ему руку. — Евгений, удачи на стрельбах. — И тебе тоже, Алексей, — кивнул согласно Женя и пояснил застывшим рядом с ним ребятам, попрощавшись с красавчиком Лешей. — Он мой основной противник. В прошлом году я ему проиграл всего ничего. А в этом я в лучшей форме. Женька развернулся к Галю и вздрогнул всем телом, откровенно хватаясь рукой за воздух. — Юра-а-а-а? — прошептали чуть полноватые губы, и по скулам заиграл легкий румянец. — Да, это он, — Галь нежно обнял тонкого Женьку, прижал к себе и подмигнул Димке, делая галантный реверанс. — Сегодня я забираю свою зазнобу на ночь с вещами! — Хм-м-м-м, прям какая неожиданность! В прошлую ночь, мне кажется, ваша «дама» ночевала в той же постели, сэр-скрипач. Но завтра у нее снова стрельбища, посему верните после обеда. И желательно стоящей на ногах! А через пару дней, хочу вам напомнить, так, невзначай, у нас вообще соревнования. Так что сильно не переусердствуйте в своих жопных изысканиях. Кстати, на вашу душу, Сашку и... м-м-м-м, Юрия, — вспомнили имя брата Галиена и, ответно копируя Мушкетеров, сделали ответно глубокий реверанс. — Мы билеты выбьем! — Как мило с вашей стороны. — Шуты гороховые, — буркнул обижено Женя, он немного пришел в себя от разыгранного комичного спектакля Димки и Галя, но, как только снова встретился с шоколадом глаз Юрки, снова обильно покраснел. — Ты чего дрожишь? — поднял свою точеную бровь Галиен, спрашивая шепотом. — А ты что, не понимаешь? — шикнули в ответ и сделали не радужный вывод. — Он не просто похож на тебя. Он твоя копия! Вернее, ты его... Я схожу с ума... — Теперь ты понимаешь, каково мне было разобраться с вымышленной Валентиной и реальным тобой, — позлорадствовали в ответ и потянули на выход за собой. Отца уже не было. Как обычно, Олег Сергеевич ушел вечером на работу, и трое парней расположились у камина в гостиной. Женька робко жался к Галю и с трудом отвечал на вопросы прозорливого Юрия. Тот же наливал красное сухое вино по высоким бокалам, что решили выпить братья «за встречу», небрежно болтал о том, о сем, вспоминая свои студенческие годы, и сравнивал с тем, что успел увидеть в институте сегодня. Беседа была непринужденной и легкой, тем более оба брата откровенно наслаждались обществом друг друга. И это не скрылось от пытливых зеленых глаз Жени. Так Галиен, пройдя мимо Юры, нежно огладил плечо старшего братишки, чмокнул его в подставленную скулу, а тот, подавая полный бокал вина, ласково прошелся большим пальцем по тыльной стороне ладони Галиена. Женю Галь посадил под бок к себе и, всучив ему в трясущиеся руки полный бокал, улыбнулся Юре. — И как тебе мой мальчик?! — Беру свои слова обратно! Ты прав, братишка, Александра на фоне Евгения серая мышь, — подняли бокал и провозгласили тост. — За встречу, я чистосердечно рад, что у тебя все хорошо. — Вы не правы, — насупился Женя. — Саша красивая и хорошая. — Да мы и не сомневаемся, вообще-то, — хмыкнул Галиен, отпивая красное вино и пододвигая бокал к своему парню. — Я даже знаю одного молодого мужчину, который безумно в нее влюблен. Но, Женя... Для меня ты, по сравнению с ней — настоящий принц. — Так и должно быть, — подхватил слова брата Юра, глаза которого после спиртного стали как расплавленный шоколад, тягучи и блестящи. — Галиен любит тебя, Женя, а не Сашу. И я в этом его полностью поддерживаю. Ты чрезмерно красив. Женя непонимающе отпил вина, недоумевая, почему Галь заставляет его опустошить чуть ли не за раз весь бокал и снова подливает вина как себе, так и ему, а потом начинает чувственно выцеловывать его тонкую шею прямо при сияющем улыбающемся брате. — Тебе ведь нравится Юра? — отлипают от задыхающегося Женьки. Черт, всего пара касаний этого скрипача, и он уже на таком взводе, что хоть топись. Женя со страхом смотрит, как Юрий доливает себе вина, не отрывая голодного взгляда от него, и вдруг ясно понимает, что его хотят... И не просто хотят! А желают, и самое страшное, что Галиен не против этого, он даже за. Увидеть, как будет трахать Женьку его собственный старший брат. — Галь... я не могу так... прекрати... — шепчет в полубреду Женька от спиртного и накатившего острого возбуждения, но его снова уцеловывают и сажают к себе на горячие колени. — Чщ-щ-щ-щ! Успокойся, я рядом. Я с тобой, и все нормально. Ты очень понравился Юре. Ну же, расслабься, любимый. И покажи нам всего себя. Галь нежит в своих горячих руках Женечку и, переглядываясь с Юркой, начинает раздевать. Женька и не понял, как лишился штанов и оказался сверху Галиена в одной только распахнутой рубашке. Его любовник заставил сесть к себе на бедра и широко расставить ноги, оттопырить задницу. Женьке было стыдно за то, что его, возбужденного до безобразия, ласкают на чужих глазах, раздвигают ягодицы и тремя пальцами готовят под глубинный трах. Смазку Галю подал сам Юрка. Он оказался стоящим рядом от сидящей пары с оголенным членом, который потирал в своих руках. Женька скосил на него свои подернутые страстью глаза и, увидев, что размер не уступает Галиену, безвольно простонал, ибо его любовник как раз в этот момент насадил его открытую попу на полыхающий свой стояк. — Он когда-нибудь сосал тебе? Юрка огладил мягкие губы, что пытались ухватиться за горячий воздух, который толчками через задницу выбивал из Женьки усиленно Галиен. — Нет, он слишком чувствительный и сильно теряется, когда я его беру на полную. — М-м-м-м, какой развратный ротик. Юрка засунул в лоно горячего рта свои пальцы и стал ласкать небо и язык Жени, пока тот ответно своим языком не оплел нежные подушечки пальцев скрипача. — Умничка, вот так и с головкой члена, только еще немного пососи. А он просто супер, быстро учится. Но, видя, как мальчик стал задыхаться в оргазменной дрожи в руках Галя, трахать пока в ротик Женьку не стал. Евгений выплеснулся пряным семенем на живот своему желтоглазому любовнику и осмысленно глянул на стоящего рядом Юрку, тот чувственно выцеловывал ему тонкую ладонь, вылизывая особенно ямочки между пальцев. Галь меж тем, продолжая трахать любимую задницу, вылизывал вторую ладонь Евгению. И Женька вдруг осознал, насколько похожи братья между собой. И сам, не понимая, что делает, потянулся за поцелуем к Юрке. Юрий ответил на поцелуй со всей страстью, с которой только мог. Женька стал отвечать ему, еще пока робко. Но главное, он понял желание обоих братьев и принял его. Галь, работая руками и бедрами, сам находился на грани острого возбуждения. Еще пара толчков, и он излился внутрь Женьки, сминая его тонкое тело в своих руках. — Позволь сегодня тебя любить, — Юрий встал на колени между разведенными коленями Галиена, продолжая ласкать языком ладонь Жени. Евгений глянул со страхом в сытые довольные глаза Галя и увидел, как тот незаметно согласно кивает ему головой. — Хо-ро-шо... — математик выдавил из себя по слогам. И понял, что Галиен укладываясь навзничь в глубокое кресло и, оседая вниз, утягивает его поверх себя, заставляя встать над собой конкретным раком. Юрка приник своим ртом к утраханной открытой дырочке, из которой только что выскользнул опадающий член младшего братишки, и, облизнувшись, заметил: — Твоя сперма, Галиен, все такая же вкусная. Хотя, как и всегда, горчит. Он вылизал всю промежность трясущегося Женьки и, обсосав снова возбуждающийся пенис парня, заметил: — А у Женечки сладкая. Солнышко, ты впустишь меня сюда? Юрка встал на ноги и, огладив дрожащий открытый анус, приставил к нему свой ноющий член. Он стал обводить нежные, морщинистые края своей текущей головкой, откровенно дразня. Пока задница сама не двинулась к нему навстречу, вбирая его наполовину. Женька принял его, разрешая войти. А дальше Юрка двинул внутрь сам, обжигаясь восхитительной горячей мякотью открывающегося для него парня, обволакивающей его ноющее естество и выжимая по бокам сперму младшего брата. Член у Юрки был чуть толще, чем у Галя, хотя по длине один в один. Второй свой раз Женька выплеснулся одновременно с Юрой. И хотя с мальчиком Юрий попробовал впервые, но как любовник он был намного продвинутее Галиена, опытнее и слишком искушен. Он тут же уловил, как лучше Женьке, по его дрожанию тела, охам и вздохам во время своих резких выпадов вперед. Посему, загнул мальчика, заставив сильно выпятить ягодицы, и отполировал его простату практически до усрачки пацана. А когда невменяемый Женька упал в феерическом оргазме на грудь вновь возбужденного от вида их страстных потрахушек Галиена, потянул на себя. — Иди ко мне. Юрка был сильнее физически Галиена и намного. Он влегкую поднял дрожащего Женьку на руки, держа его за разведенные широко бедра, и кивнул согласно подорвавшемуся следом Галиену. Тот прижался спереди открытого Евгения, чувствуя, как обильно течет не закрывающаяся задница его любви, обильно смазанная смазкой и сдобренная двумя порциями спермы. — Боже! Ты так открыт, любимый. И такой желанный... Женька задрожал от проникновения обжигающего члена Галиена внутрь себя, что тут же заполнил его до самого упора. Его держали в четыре руки, уцеловывали, углаживали и звали нежно по имени. Иногда братишки целовались и друг с другом страстно в засос, периодически меняясь местами в хлюпающей попе Женьки, который уже не соображал кто из них Галиен, а кто Юра. Только различал по оттенку глаз, когда его мозг приходил на короткое время в себя. У старшего брата глаза во время страсти становились абсолютно черными, а у Галиена наоборот — золотыми. Женька сходил с ума между двух обжигающих его в своей страсти горячих тел, как натянутая струна своего лука: он стенал на члене одного, пока второй держал его в своих руках и ласкал, нежно целуя, ловя стоны Женьки своим жарким ртом. А потом, выплеснувшегося, опустошенного и мокрого после очередного оргазма, не передавал своему уставшему брату и не трахал его сам. И так, казалось, будет бесконечно... По кругу, пока Женька не сойдет окончательно с ума, или его эти два сексуальных монстра не утрахают до смерти. А ведь еще даже была не глубокая ночь.