Скрипач, два математика и еще один скрипач

Они пили вино у потрескивающего камина, стол снова ломился от снеди. И отца не было как всегда дома. — Вам постелить вместе... или в разных комнатах? — Юрка счастливо держал на своих коленях виновника торжества, периодически только отдавая совсем пьяненького Женечку Галиену, который тоже уже не вязал лыка. — Вме-есте! — уперто заявил Димка, после вина Сашка была более покладистой и уже не шипела на него. И даже не обращала особо внимания на Димкину руку, что нежно «покоилась» на ее бедре, а вернее, нагло ползала то туда, то сюда. — Раздельно! — хмыкнула дама, показывая глазами Димке, что она не так уж пьяна и бдит свою честь. — Слово дамы за-акон, у нас внизу две гостевые комнаты. Рас-с-сполагайтесь, — галантно заметил Юра, а потом, наклонившись к Димке, прошептал: — Рядом друг с другом. Ик! — Клас-с-с, — кивнул тот. — Ты настоящий дру-уг. — Я все слышу, — буркнула недовольно Сашка и снова хлебанула красного вина. Вечер не удался... Оба музыканта, чертовых красавца, плясали только вокруг ее брата и не обращали никакого внимания на нее. Димка же просто, казалось, решил вывести своим занудством ее из себя, заведя старую избитую пластинку «Люблю, хочу и полетели!». Причем с поднятием градуса слова в пластинке застряли явно на «Полетели», и дева всеми силами пыталась от себя отодрать навязчивые ручки, что уже как два часа подряд пытались залезть к ней под юбку. А тут еще Женька спьяну захотел целоваться. И теперь практически на ее глазах Юра влажно сосался с ее пьяным в дупель братом, что развратно постанывал в руках умелого старшего музыканта и уже терся откровенно об его торс своим набрякшим бугром штанов. При этом Димка по-тупому хлопал в ладоши и орал ей на ухо: — Круто, ну вы и даете, мужики! — Та-ак, Галь, бери нашего мальчи-и-ика, — Юрка отпал от липнувшего к нему Женьки и всучил пошатывающемуся Галиену их общего любимого. — И в постель. Я щ-а-а-ас устрою гостей. И к ва-а-а-ам! Старательно выговорили слова, и когда Галиен попытался не соображающего Женьку затащить по лестнице наверх, недоуменно воззрился на Димку и хмурую Сашку. — Слушай, дру-у-уг, а почему ты водку не переносиш-ш-шь? — Не знаю... ос-с-собен-н-ность такая. Ик! Вино, виски, даж-ж коньяк... скока угодно... а вот водка... Пара глотков, и я дрова-а-а. Знаешь... такие конкретные... дерев-вянные... полешки-и-и. Кстати... моя быв-вшая этим как раз и воспользова-а-алась... — Чем? — потерял смысл разговора Димка, он тоже еще догнал бокалом вина, заполировав кусок мяса, и снова полез к Сашке, отчего та локтем его пиханула больно в бок. — Ой! — икнул от удара локтем Димка, собрав глазки в кучку на насупленную девицу. — Водкой... — ухмыльнулся Юрка на Димкин «ой», вставая криво на ноги. — За-ачем? — не поняли снова. — Шо-о-обы залететь. Лады, айда в постель! — Я отдельно, — Сашка недовольно состроила мордашку, как бы там ни было, но она была единственной более трезвой и злой. Хотя выпила куда больше брата, а сожрала еще больше. — Это уж вы как са-а-ами с Димкой догов-воритесь. Сю-юда! Юрку повело резко за угол, и он оперся на плечо такого же шатающегося Димки. Встали более или менее крепко, широким углом расходящимся сторонами к резко плывущему полу. — Ну, вот. Раз... комната! Два... комната! А мне пора к лю-юбимым-м-м... — Ага-а... давай! Дальше мы-ы... это, са-ами, — закивал Димка головой и схватился за косяк, так ужраться вином надо было постараться. Хотя вино было десятилетней выдержки и настоящим французским, купленным Юркой в одном из аэропортов в Европе. Вот они и уговорили целую коробку, а вот сколько в ней было бутылок, никто из празднующих к тому времени, откровенно говоря, и не помнил. Юрка пополз до своей мелкой составляющей и застал парней глубоко спящими в очень развратной позе. Судя по всему, Галиен, что уткнувшись в муди их совместного любовника, сладко посапывал носом в его лысой мошонке, заснул в процессе деланья минета и то, как все его лицо было заляпано пряной белесой массой Женьки, минет... явно удался. — Вот порос-сята... — усмехнулся беззлобно Юрка и, подтянув брата выше, уложил рядом под бок к Евгению, а сам перевалился тяжело через их тонкие тела и, устроившись за гибкой спиной Женьки, прижался к его поджарой заднице. — Хочу... — Юрка стал выцеловывать затылок, захныкавшего в его руках Жени. — Можно я во-о-озьму тебя-я-я? Женька открыл мутные глаза и, проведя рукой по заляпанному лицу Галиена, влажно выдохнул, снова погружаясь в безмятежный сон: — Возьми... Юрке того и надо было: он ласково очертил полуоткрытый, расслабленный анус своей новой любви и толкнулся вовнутрь, заработав усиленно бедрами. Спиртное действовало на него однозначно: он хотел, как и всегда, трахаться. И долго не мог слить во время такого секса, ну а когда сливал, то всегда помногу, полные закрома. Женька во сне хныкал, но продолжал по похабному прогибаться под ним, дабы облегчить проникновение в свою жадную дырку. А когда забился в оргазме, повернул голову к Юрке и, поцеловав, прошептал: — Юрка... ты ебливый зверь, даже поспать не дашь. — Нет, — тихо рассмеялись сзади от радости, что его не спутали с младшим братом, и, нарастив темп, выплеснулись желанно вовнутрь. — Я тя лю-блю-ю-ю! — Ага... я так и понял... — кивнул Женька и снова провалился в сон. А Юрка, не доставая своего члена, пригреб его ближе к себе. Влажного, разомлевшего, желанного. И, смотря, как братишка продолжает сопеть, уткнувшись своим испачканным рыльцем в плечо Жени, следом провалился в сон. Предрассветная хмарь встретила Юрку жутким похмельем и жаждой в горле. Если честно, он и вино переносил плохо, во всяком случае старался так не ужираться как вчера. Юра осторожно вышел из расслабленной задницы Жени и, видя, как тот со стоном прижимается к спящему в полном отрубе Галиену, пополз до кухни. И оказался таким не один. Сашка так и не смогла опьянеть за прошлый вечер и догнать до нужной кондиции «Напиться и забыться!». Но, как говорится, так и не достигнув нужного результата, с утра ощутила все муки дикого похмелья. И теперь рыскала в огромном холодильнике, похожем на двухдверный до потолка шкаф, в поисках рассола или минералки. — Саша? Что, состояние... м-м-м... тоже не фонтан? — сощурил свои шоколадные глаза на резкий свет холодильника Юрка. — Ага. Минералка есть или рассол? — Не, рассола точно нету. А вот минералка была, посмотри во втором отделении. Там, где соки и ликеры... — Юрка начал тереть глаза, резануло от второй открывшейся камеры будь здоров, словно через виски выжгло. — И мне налей стакан. Глаза хоть доставай и на полку. Нашла? Дева уставилась на вторую камеру словно в трансе: наряду с парой бутылок с минеральной водой, здесь охлаждалась водка. Рука Сашки зависла над бутылками, а в голове всплыл некстати вчерашний пьяный разговор. — Знаешь, я все тебя хотел спросить. Зачем ты из себя иногда полную дуру строишь? Ведь умный человек и художник даровитый. И вообще красавица, а как начнешь хлопать своими глазищами, словно твоя подружка Светка, так совсем тоска зеленая, хоть топись. Так у любого парня можно всю охоту отбить, даже у твоего яростного воздыхателя Димки. Не вовремя, ох не вовремя потянуло Юрку на "поговорить по душам". Не знал он скверный характер Сашки и ее иногда ебнутые стратегии. Но он хотел только помочь сестренке любимого разобраться в себе и более ничего такого. А рука девы, уже было выбравшая минералку, вытащила водку и в протянутый стакан жмурившегося и старательно прикрывающего глаза от яркого света мужика плесканула от всей души. Юрка даже не задумался, опрокинул в себя, а потом, схватившись за вдруг подпрыгнувшую под ним столешницу рукой, встряхнул яростно лохматой головой: — Ха! Холодна чертовка! На злющую Сашку, осторожно выползшую из холодильника следом, глянули таким развратным взглядом, что у девицы конкретно подкосились ноги от нахлынувшей похоти. И в трусиках захлюпало так, что держись. — Женечка! Любимый, хорошо-то как, и голова перестала болеть. Только перед глазами теперь все плывет, но главное другое... Я тебя так люблю... И мне всегда так тебя мало... — Сашку сгребли в жаркие объятья и стали яростно целовать. — Хочу тебя, очень хочу... Потрогай, он уже готов. Ладонь ошеломленной девы положили на зажатый в штанах мощный стояк... и понеслось... Зачем это сделала Сашка, она и сама бы не могла ответить на этот вопрос поздним утром, когда вся в слезах стояла под душем и смывала с себя чужую сперму и свою кровь. Юрка был очень нежен, ласков и виртуозен в сексе. Даже в Юркином невменяемом состоянии и в свой первый раз Сашка под ним кончила раз пять, не меньше. Но вот слова, которые говорил ей совсем выехавший сильный мужик, поцелуи были не для нее, а для ее братишки. Он трахал ее самозабвенно и звал Женечкой все это время. Целовал, спускал и через короткое время снова полировал членом. И так до бесконечности, по замкнутому кругу. Юрка не затаскивал Сашку силком в постель, нет, он был слишком для этого пьян. Уже после яростных поцелуев на кухне он отпустил ошеломленную деву и попытался лечь головой на стол, чтобы забыться во сне, устроившись основательно задом на первой попавшейся табуретке. Но Сашка вдруг захотела большего — хоть раз оказаться на месте своего брата. И она, растормошив Юрку, увела за собой в гостевую комнату, где просто силком уложила на себя. А дальше, выпростав налитый член парня, ввела себе толстую головку вовнутрь. А когда состыковка произошла... Юрке словно поменяли батарейки, и дальше он двинул по ее узкому лону сам, сцеловывая слезы от боли при порыве девственной плевы, шепча словно в бреду: — Женечка, расслабься, ну же, мой хороший. Как же в тебе сладко и жарко... О, да! Твоя попка самая лучшая. И всегда такая тугая... Ах-х-х! После своего очередного оргазма Юрка на короткое время вырубался на Сашке, не выходя из нее, и когда она пыталась вся в слезах от боли и унижения свалить здорового мужика с себя, просыпался, возбуждаясь, и снова полировал ее полыхающее от боли лоно. Только к часам восьми утра Юрка наконец-то отвалился в бок и со словами "Женя, я тебя люблю" провалился окончательно в глубокий сон. Сашке же оставалось собирать только ровные ножки и пожинать плоды своей очередной ебнутой стратегии. То, что она виновата сама в происшедшем, дева понимала и так. Просто она, и правда, не думала, что Юрка настолько агрессивный в постели после водки. И главное, до конца так и не поймет, кто был под ним. А чего же она хотела, затаскивая на себя взрослого сильного мужика? Юрка проснулся резко, распахнув глаза, недоуменно уставился на потолок: — И чего я тут забыл? Он потянулся сладко со сна: его тело пело от неги, а в голове был едва лишь легкий белый шум. И недоуменно нащупал свои влажные бедра. Юрка содрал с себя простынь и уставился на подтеки спермы и крови вокруг своего опавшего члена: — Бля... Музыкант матерился редко, весьма, он был просто для этого слишком хорошо воспитан. — Бля... — прошептали в ответ из соседнего кресла, и Юрка встретился с испуганным взглядом Сашки. На деве не было лица: она, совершенно одетая, поджимала свои коленки к подбородку и с неподдельным ужасом смотрела на проснувшегося молодого мужика. — Саша? Что здесь произошло? Это... это я тебя... так... — Прости! Юра... — дева вдруг разрыдалась, а затем переползла к сидящему мужчине и стала объяснять между глубокими всхлипами. — Я сама виновата... Прости... Ты только Жене не говори, он меня возненавидит за это! А я без него одна совсем помру... Юрка огладил трясущееся тельце Сашки под боком и протянул кусок чистой простыни ей под нос. Он не испытывал к ней ничего, ни жалости, ни страсти, даже брезгливости. Только всхлипы снова стали отдаваться в голове, говоря о том, что он вчера слишком перебрал. — Почему я тебя завалил? С Женей, что ли, по пьяни спутал? — Ты? Ты совершенно ничего не помнишь? Да? — всхлипнули и, вытерев сопли, покаялись. — Я так разозлилась на вас всех, сама не знаю почему. У меня такое бывает... часто, ни с того, ни с сего... и столько злобы. Понимаешь, Женька такой счастливый с вами двумя. С тобой и Галиеном... Главное с Галиеном. А ты так на него похож. — Ничего не понимаю, а при чем тут Галиен? — потер свои вновь занывшие виски Юрка. — Я люблю... его. — Гальку, что ли? — переспросил Юрка. — Ага... А он на меня даже не взглянет! А тут ты, просто один в один с ним... И тоже в Женьку втюрился! А еще Димка весь вечер приставал, да ночью пару раз приходил, еле выпнула. Со своей сраной любовью... А потом, утром, как тебя увидела... Словно в голове что-то щелкнуло. Как будто черт подсказал «если не с тем, так с другим». Да и ты молодец, завел разговор «Не будь дурой, не хлопай по тупому глазками!». Ну вот, я тебе и сунула... водку... А-а-а... — залились слезами в три ручья. — Дура... — устало. — Сама знаю... — вытерли глаза рукавами, огрызаясь. — И сколько я тебя полировал? — Только часа два назад отпустил... — усилено хлюпая носом. — Хоть в вагину? — хмыкнул безрадостно Юрка. — А куда еще? — обиженно уставились зелеными глазищами, а позже, догнав, куда Юрка ебет ее братишку, залились краской. — Куда вставила, туда и полировал. — Пиздец! Извини, что ругаюсь, — Юрка взлохматил свои длинные волосы и совсем стал похож на Галя. — И что мне с тобой теперь делать? А если залетишь? — Да с чего?! Недавно месячные были! У меня, это... неопасные дни, — буркнула Сашка, а затем, снова захныкав, уткнулась в колени. — И чего тебя Димка не устраивает? Красивый, видный — просто Аполлон. — Он мне как брат, ты вот Галиена почему-то не трахаешь! Хотя вы и целовались вчера с ним за столом. Юрка этого тоже не помнил, может они, и правда, чмокнулись с Галькой после того, как уцеловали Женю. М-да, вчера с вином явно был перебор, причем у всех без исключения. Надо меньше пить — был безутешный вывод. — Сильно испугалась? Судя по крови, я у тебя был первым. — Ты, и правда, ничего не помнишь? — Совсем ничего... прости, я ж говорил... после водки полностью невменяем, как дрова. — Если бы дрова... Ты очень буйный и жадный в постели... после водки. И все время Женьке признавался в любви. Знаешь, как на душе говняно, когда ебут тебя, а зовут другим именем. Да еще с такой нежностью в голосе, — вытерли накопившиеся сопли. — А кто тебя просил совать мне водку и вставлять мой член к себе в пизду? Прости Господи! — взорвался Юрка, вспоминая идиотку Эльзу. Правда, та после подобного сценария из себя строила несчастную изнасилованную девицу. Сашка же в этом случае держалась иначе, совсем по-другому, и не отрицала своей вины. — Никто! Поэтому и прошу, только Жене не говори, что я тебя завалила. И давай забудем эту чокнутую ночь. Я больше никогда так вести себя не буду! А-а-а... — снова залились слезами. Юрка со вздохом встал с кровати и, замотавшись в кровавую простынь, глянул на сжавшуюся в комок девицу у себя под носом. Так бы и размазал от злости, но даже ругаться сил и желания не было никакого. Его всегда очень быстро изматывали такие отношения с глупыми бабами. — Ладно, не реви, слышишь? Я все равно ни черта не помню. Так что, даже не знаю, как ты выглядишь голой. И хорошо, что ты понимаешь свою вину. Но... — Юрка схлестнулся с уплаканной зеленью глаз и мысленно перекрестился, настолько сейчас Сашка напоминала Женю, что хоть топись. — Я старше тебя и я взрослый мужик. И если что, то мне придется отвечать за последствия этой ночи, а не тебе, пацанке! — Да какие последствия? — запричитала Сашка. — Разбежались и забыли, словно ничего и не было! Ты же... Простите, вы же все равно ничего не помните. Сашка только сейчас поняла, что перешла с Юркой на «ты». — И что?! Лучше б я тебя в жопу выеб! А так, учти, Александра, если будет ребенок — избавляться не дам. Будешь рожать! — навис над ней Юрка, сжимая кулаки. — И перестань мне выкать! — Ребено-ок, — ойкнула девица и побледнела. — Я же говорю... у меня дни не те... — Вот и молись, чтобы именно не те были. Если будет надо — распишемся... — Юрка стал ходить из угла в угол, пытаясь найти выход из положения, а еще надо будет как-то весь это бедлам поведать Галиену и Женьке. — Хотя брак будет только на бумаге, но все же хоть какая-то защищенность для тебя, соплюха! — Совсем охуели, что ли? — забыла всю свою утонченность наглая девица. — Выходить замуж за человека, которого я совершенно не люблю? Я еще не выжила из ума. Да и вам я откровенно по хуй! — «Охуел! По хуй!» Ну надо же, как запела. Раньше надо было думать! И не пиздой, а мозгами! На хера под меня скакала пьяного? — взорвался Юрка, окончательно выходя из себя. — Я и не претендую ни на что. Только Женечке не говорите, ик, — от яростного наезда мужчины у Сашки началась откровенная икота. — Он все равно узнает, если будет ребенок, — безрадостно буркнул Юрка. — Ребенка не будет... я гарантирую... ик... — окончательно затряслись от страха перед ним. Сашка провалялась в постели после убойной ночки практически три недели. — Ты пить совсем, Шурка, не умеешь, — Димка пришел ей надоедать вновь, когда не было Женьки. Парень становился все навязчивее и навязчивее. — Отстань, болезный. Видишь, я в печали, — отмахнулась та, как к ним в комнату вошел хмурый Галиен. — Привет, ребята! Женька еще не пришел с учебы? — Нет, у него практика, у нас с ним разные подгруппы: я в немецкой, а он в английской. Так что, жди еще пары две как, — объяснил Димка Женькиному ухажеру и переспросил про Юрку. — Как брат? — В Варшаве, на днях обещал прилететь, может, и сегодня уже дома будет. Гастроли с новым коллективом как-никак. Серьезная штука. И я сильно волнуюсь за него, — Галиен вздохнул тяжело и опустился на стул рядом с диваном, на котором валялась Сашка. — А что так? — подняла та свои глазищи от книги, в которую смотрела последние полчаса, прикрываясь от настырного Димки. — Юрка очень артистичная личность. Его вывести из себя — раз плюнуть. Но он никогда это не покажет, будет держать в себе. Помните, тогда, после соревнований, вы еще у нас зависали? — начал объяснять Галиен. — Ну да, нажрались будь здоров... Да сих пор мутит от воспоминаний, — поперхнулся Димка. — Так вот, его после этого словно подменили... Это, конечно, незаметно... Для всех окружающих, даже Женя это пока не просек, он Юрку так хорошо не знает, как меня. Но я чувствую по его игре на скрипке... Может, снова Эльза его донимает? Так уже было, когда она его пыталась на себе женить. А в Варшаве они хотя и в разных оркестрах, но выступают в одной программе. А это не сахар, скажу я вам всем. Помолчали, смотря, как Сашка снова утыкается в книжку своим носом, как их напряженную тишину разбил телефонный звонок и шаги спешащего Женьки. — Пары по английскому отменили. И чего ты, Димка, меня не подождал? — начали с порога, как обнявший за талию его Галиен поднес к уху трубку звенящего странным чириканьем воробья сотового. Женька не мог сначала поверить, что у Галя на рингтоне будет стоять трескучая птица, все ж таки тот музыкант. «Посему и стоит. Эта галка или воробей, кто их знает. Ибо все эти «музыкальные недокомпозиции» режут мне уши. И меня мутит от них», — объяснил тогда популярно ему Галиен и больше вопросов по выбору звонка на сотовом Женька ему не задавал. — Уже прилетел?! Нет? Еще в небе? А-а-а-а! Конечно, встретим! Вместе разумеется, — и, нажав отбой, обратился к близняшкам. — Саша... Не в службу, а в дружбу, сделай сегодня из Женьки сладкую конфетку. Как тогда, на первом нашем свидании в парке. — Чего? — возмутился Евгений и замотал яростно головой. — Только не в плиссировку! И потом, уже холодно... Снег выпал... вчера... Попытались отбрехаться, но, видя, что все настроены крайне сурово, даже Димка, сдал назад. — Ну, можно хоть... в джинсах... — Нет, — категорически покачал головой Галиен. — Надо поднять Юрке настроение! У него через два дня сложнейшая программа, а он просто в жуткой депрессии. — Да нормальный он! Улетал таким радостным, да и в последнюю ночь был таким... к-хм... ненасытным... — покраснели ушами, а позже попытались найти поддержку у встающей с лежанки сестры. — Саш, хоть ты за меня заступись, а? — Смирись. Ты все равно для них любимая девочка! — оскалилась та зловредно, демонстративно начиная доставать свою одежду из шкафа. — Дима... — обратились к последней инстанции и потерпели полный крах. — А кому легко? Надо, Федя, надо! Тем более ради любимого. Через полчаса на Женьке были надеты теплые шерстяные колготки со скандинавским рисунком, шотландка-юбка. Сестра отвалила ему белую короткую заячью шубку. И лохматые в тон ей ладные сапожки на небольшом каблучке. Отросшие за месяц волосы собрали вверх и закололи шиньоном. А на уши надели лохматые розовые наушники в тон пушистому шарфу. — Класс! Сашка, ты просто гений, — у Димки распахнулись глаза. — Галь, а тебе как? Скажи, что Женька в этом такой хорошенький, просто жуть! Да? — Ага, жуть. Идем, а то завалю прямо здесь. — Это была ваша гребанная идея! — возмутился из последних сил Женька, но его вздернули на ноги и, схватив за тонкую талию, потащили прочь. Они процеловались в такси до аэропорта. Весь блеск был съеден с губ Женьки в один момент, но те полыхали от засосов так, что помада и не нужна была вовсе. Галь быстро расплатился с ухмыляющимся шофером, что всю дорогу подмигивал пунцовеющему Женьке, и, выслушав от того «Эх, молодость! А девушка у тебя, парень, хороша. Горячая штучка!», потащил краснеющего Женьку в здание аэропорта. Рейсовый самолет только приземлился, и встречающие толпились у выхода с поля. Здесь были и журналисты, и фотографы, а еще пара агентов, которых Галиен прекрасно знал. Значит, Юрка приехал со всем своим коллективом. И, возможно, сразу после приезда будет конференция и застолье. А это не совсем кстати, вернее никак. Но страшное было впереди, так как первым в зал хлынул старый коллектив Юрки во главе с крайне агрессивно настроенной под явно сильной мухой Эльзой. — Пиздец... Это Юркин Цербер! — потупил Галиен глаза, старательно смотря в пол, но фокус не удался, Эльза тут же застряла рядом с ним, впиваясь глазами в розовощекого Женьку. — Хм-м-м, ну надо же, братишку встречаешь? Какой хороший мальчик! — залыбилась та и, встав основательно, стала ждать упорно своего бывшего жениха. — И что это за пигалица-шлюшка у тебя под боком? А? — Здравствуйте, Эльза, — Галиен всегда был крайне вежлив с этой ненормальной. — Ну, здравствуй... Галиен, — выплюнули практически в лицо. — Теперь ее с Юркой трахаете на пару?! У Галиена выкатились от такого наезда глаза. Откуда Эльза узнала про их потрахушки и, главное, от кого? — Да ладно, зенки свои побереги! Юрка, когда был пьян и трахал меня, проболтался. Вернее, он слезно просил, чтобы я переспала и с тобой. Ну, так что, Галиен? Позависаем, а? Около них закружили голодными акулами до сенсаций парочка репортеров, когда с двух сторон к ним подлетели осунувшийся постаревший мужчина и побелевший, словно сама смерть, Юрка. — Эльза, прекрати! Ты пьяна! — Дочь, идем, ты и так испортила все, что могла. — И что? Папа, да они одну шлюху ебут у себя в постели, прикинь! Два брата и одну телку. Ладно, хоть не гомики. Друг дружку не трахают в жопы! — выдала пьяненько та и, повиснув на старике, громко хрюкнула на весь аэропорт, основательно рыгнув. Охрана мигом оттерла возбужденную прессу, но дело было сделано. Женька только попытался уткнуться Галиену в шею, дабы не получиться узнаваемо на фото настырных папарацци. — Прости, Юрий. Кто мог подумать, что она ополовинит весь запас спиртного на борту, — начал кто-то из сопровождающего персонала. — Галиен, привет! Гальке пожали руку и уставились на смущенного Женю. — Вау! У тебя классная девушка, Галь. Так, давайте, ребятки, вместе с нами со всеми, а то вас эти сволочи репортеры просто не выпустят живыми из аэропорта. Таким образом переодетый Женя и Галиен попали на праздничную пирушку по случаю завершения гастролей вместе с измотанным Юркой. — С ума сошли, да? — Юра сидел с другой стороны замерзшего Жени и нежно гладил его руку в пушистых теплых перчатках. — Я вообще думал, что ты, Галь, пришел меня встречать вместе с Сашкой, пока не подошел ближе. — С Сашкой? Да с чего бы это? Я еще не выжил из ума. Они оккупировали заднее место в фургоне фольксвагена и, посадив между собой Женю, усиленно его грели. — У меня колени просто ледяные, — пожалился Евгений затравленно. — И как Сашка так ходит всю зиму? Это же совершенно невозможно! Юрка перекинул ровные ножки парня через свое колено и стал растирать горячими руками, подолгу застревая у него под юбкой. Перед ними возбужденные музыканты, некоторые уже основательно поддатые, громко кричали, хохотали, вспоминая веселые моменты в самолете и в аэропорту. И никто на них, слава богу, внимания не обращал. — Сумасшедшие! Я же сейчас по сухому солью. Только от его плиссировки и ножек в этих чертовых шерстяных колготках, — простонал Юрка. Сказывался двухнедельный пост, напряженный график и очень притягательно блядцкий вид румяного и крайне желанного Жени. — Так в чем дело? Давай! Ты у окна, у Женьки стояк, судя по вздыбившейся юбке. Никто и не заметит, тем более пилить еще больше часу. А я вас прикрою. Заметил щедро Галиен, полыхая золотом глаз. И, видя, как Юрка, прикусывая свою нижнюю губу, освобождает томящийся член, помог Женьке приподняться над бедрами брата. Юра желанно огладил ягодицы парня под юбкой. — Как же я скучал по тебе, Женя. А потом приспустил колготки с плавками и помог насадиться на свой изнывающий член, прикрыв их похабную связку плиссированной юбкой. Фургон подпрыгнул на кочках, Женька задрожал от возбуждения, насадившись резко до конца, и, наверное, заорал бы на весь микроавтобус, но Галиен впился в его губы жадным поцелуем, глуша все крики и всхлипы на корню. Впереди ни черта не заметили. Усиленно заржали оттого, что кто-то кому-то упал на колени. Дорога была не ахти, и нашей трахающейся парочке явно помогла задать нужный темп. — Боже, с ума сойти... Я сейчас... кончу... — проблеял, задыхаясь от влажных губ Галиена, Женя. И совсем обалдел оттого, что тот резко нырнул тому под юбку и накрыл прыскающий семенем член своим жарким ртом. — Класс, — облизал губы Галька как ни в чем не бывало, выравнивая свое тело и чувствуя по толчкам в обмякшем Женьке, что Юрка вот–вот окажется на финишной прямой, придержал «девочку» для своего братишки. — И не говори, супер! Теперь я счастлив, но вы все равно засранцы, так возбудить меня, Женя. Ох, не так резко! Подожди чуть-чуть, а то все вытечет... Но машину снова подбросило и Женька, рухнув в руки вновь целующего его Галиена, к своем ужасу понял, что его трахнутая задница смотрит голой на белый свет. Юрка только успел одернуть ему юбочку и перед этим промокнуть полураскрытый анус своим платком, поправив на скорую руку колготки с трусами, как сидящий пассажир перед ним обернулся и, видя, как целуются молодые, подмигнул белому Юрке. — А молодежь времени зря не теряет! И как ты только, Юрка, еще терпишь столь жаркие обжималовки у себя под боком? Я бы присоединился к твоему братишке третьим. Тем более дева такая лапа. Да ты, Юрий, просто святой! — прокричали пьяно на весь салон. Тот лишь развел руками, но продолжить потрахушки им не дали. На Женьку и Гальку стали усиленно оборачиваться всем микроавтобусом, посему парни решили отложить продолжение на потом. В снятом ресторане было очень даже интимно, звучал ненавязчивый джаз, слава богу, в хорошем исполнении и в записи. Иначе пьяные музыканты бы передрались, доказывая, кто и как играет лучше данное произведение. Они давно сидели в закутке втроем и снова чувственно целовались. Сегодня только пригубив бокалы с вином, жаждали явно другого. — Вау! Четвертым возьмете? — выпал кто-то совсем пьяным. — Свали! — огрызнулся Юрка, скаля зубы. И этот кто-то, послушавшись, очень даже быстро свалил. — Черт, надо домой. — Надо, — кивнул Галиен, Женька снова был на коленях у Юрки и тот уже просто не вытаскивал свои жадные руки из-под его юбки, потирая зажатый член парня и заставляя периодически сливать прямо в насквозь мокрые трусы или в свою ладонь. — Тогда я за машиной и домой. Посидите тут! Юрка поднялся, скрывая мастерски свой стояк верхней одеждой в полумраке ресторана, и, подойдя к официанту, попросил вызвать машину. Тот коротко кивнул, мол, не вопрос, тут же подойдя к стойке и зависая над телефоном. — Меня Сашка убьет! Все колготки и ее плавки насквозь в сперме. Наверняка и юбка с изнанки тоже. — Все нормально, дома все постираем. О, Юрка уже зовет! На ногах устоишь? — Постараюсь, — цепляясь за своего сильного парня, что обнял его уже привычно за талию и потянул на выход в скрипящую снегом ночь. Галиен, терпящий весь этот вечер, зажал Женечку первым, как только такси, мигнув фарами, укатило прочь. — На улице холодно. Ты ему все яйца отморозишь, — заметил Юрка и, подхватив Женю на руки, потащил в теплый, натопленный дом. Ввалились в прихожую, усиленно терзая друг другу губы. И Галька, не выдержав, толкнул Женьку на стену, заставляя развести ноги и опереться руками. — Совсем озверел, да? — улыбнулся понимающе Юрка, поддерживая трясущееся тело Жени сбоку и помогая задрать его юбку усиленно вверх. — Ага! Еще сегодня не трахал... Ох! Врываясь одним мощным толчком внутрь и забираясь под одежду, покручивая любимому сжавшиеся соски. — Как же сладко... м-м-м... Сашка просто мастер своего дела, классно Женьку одела. И макияж сделала, просто супер! Только шиньон я ее не люблю. У Женьки сняли накладные волосы и запулили в угол подальше ото всех. — Саша помогала одеть Женю? И делала ему макияж? — удивился Юрка, придерживая Евгения в своих руках и нежно целуя его вспотевший висок. — Ну да! Как только узнала, что я хочу сделать тебе сюрприз. Ах-х-х! Как же быстро я уже сейчас... УАХ! Ну и накопил со вчерашнего дня. Женьку затрясло сильнее, и он тоже слил на последнем выпаде члена Галиена, оседая в руках у Юрки. — Ну, что? Теперь ты, братишка. — Давай все-таки перебазируемся на кровать. Евгений на ногах уже не стоит, — покачал тот хмуро головой и, подхватив Женю на руки, унес того на второй этаж. Неспроста вдруг Сашка решила помочь Галену, ох неспроста, чуяло его сердце и колотилась неспокойно душа. Утром, пока Женька отсыпался за семерых, братья спустились к живому огню, дабы поболтать по душам. — Как... Саша? — спросил отвлеченно Юрка, и Галиен недоуменно поднял тонкую бровь. — Вроде, как и всегда... нормально. В меру ехидная и не в меру целеустремленная. Но о ней лучше спросить Димку, он ее ближе всех понимает и знает. Или Женю. А что? — Нет, ничего... так, подумалось... — пробормотал Юрка, и Галиен тут же завис. — Ты чего это ей стал интересоваться в последнее время? — Просто... она до сих пор любит тебя. Вот и спросил, — ловко прикрылся Юрка от Галиена и, видя, как тот морщит нос, усмехнулся. — Хочешь, расскажу, как меня доставала в Варшаве безобразная Эльза, впрочем, она доставала весь мой новый коллектив. — Уволь, мне хватило сполна одного аэропорта. — Аэропорт это так цветочки! В Варшаве все было куда забористей и агрессивней. Спасибо ее отцу, вовремя спасал положение и разводил нас. Хороший дядька, жаль — дочь не в него совсем. А то, со слов Эльзы, я уже перетрахал весь свой новый коллектив и мужиков в том числе. А у вас... как тут... в общем... — Скучно было без тебя, мы по большей части с Женькой отсыпались, чем трахались. И ждали, когда твое высочество вернется домой. — Звучит романтично, аж до жути. Я рад! Мне тоже было одиноко... Очень... — смял всю беседу старший брат. Позже молча курили, а после раннего кофе решили уползти до Женьки. И если его укатанная попа была в состоянии, продолжить страстные потрахушки на троих, занимаясь любовью до самого обеда.