Скрипач, два математика и еще один скрипач

Прошло несколько месяцев, Сашку перевели в стационар за город. И теперь Женька буквально там ночевал и дневал. Ему пришлось взять очередной академ. Но благодаря Димке он не отставал от своей программы по университету, а братикам-музыкантам и Олегу Сергеевичу еще стоял на ногах. Когда приходит беда, приходится сплотиться всем вместе. Но им, включая Олега Сергеевича — пятерым мужчинам это было по плечу. И вырастить двойню, и вылечить Александру от наркотической зависимости, тем более проблема была даже больше психологической, нежели в употреблении наркотической дряни. Потому как Сашка Рада баловалась отравой не так долго, хотя даже этого хватило, чтобы практически убить ее организм. — Знаешь... — теперь она даже говорила с Евгением без особых наездов. — Я хочу домой. — Через месяц выпишут... — Женька еле стоял на ногах, так как дома детишки требовали именно внимание своей любимой мамочки, а в реабилитационном центре в него вцеплялась сестра. — Ты можешь ко мне и не приезжать каждый день, хотя с тобой мне очень хорошо. Сашка держала Женю при этом цепко за руку, не отпуская. И он прекрасно понимал, что слова сестры расходятся кардинально с ее желаниями. Они гуляли по сосновому бору, что раскинулся вокруг лечебных корпусов, и дышали свежим воздухом. — Наверное, это очень дорого — содержать меня здесь? Женька больше молчал, нежели говорил, зато Саша при брате буквально не замолкала. Это была часть ее реабилитации, тем более Александра более ни с кем не общалась. А ведь Лешка, Тамара, Данила, Светка приезжали сюда буквально через день. Иногда Рада с ними гуляла, но в разговоры не вступала, а просто бродила за ними, как выцветшая тень. — Не беспокойся, денег хватает... И я пока не сообщил нашим родителям, что ты залетела по наркоте. — Залетела! Ха-ха! Ты им сообщал, что я была беременной? А вот это был уже прогресс, Саша впервые за столько времени сама заговорила о своей беременности и родах. Причем без видимых истерик. — Нет... Сама скажешь, когда захочешь... — буркнул под нос Женька. — Не буду я ничего говорить... тем более их мамочка ты, а не я, — огрызнулась Сашка, а потом снова рассмеялась. Ее смех стал нормальным в последнее время, вполне естественным и приятным. — Если говорить о детишках, придется им сказать, что ты — гей! — Ну, и скажи, я не против, — схмурил брови Женя. Что заткнуло сестричку на полчаса. — Хочешь их увидеть? — решился наконец-то Женя на новый шаг, отчего Александра задрожала и застыла на следующем шагу. — Ну, если не хочешь сейчас, я не настаиваю. Как-нибудь потом, — смягчил свой удар Женя. — Я... — начала Саша, сжимая свои ручки в кулачки. — Пока еще не готова... Снова помолчали, пока Саша не заговорила сама. — Как ты назвал их? Кажется, мне уже говорили... но я не помню... — Назвали, мы давали им имена совместно, — поправил ее Женя, а потом, вздохнув, сообщил. — Валентин и Виталя. — Получше что, выбрать не могли? — буркнула Сашка, а потом тяжело вздохнула. — Врачи сказали, что теперь для меня залететь нереально. Оно, наверное, и к лучшему. — Прекрати, сестра, я говорил уже с твоими гинекологами. Просто нужно пройти операцию, например, в Германии. И все возможно восстановить! — И кто заплатит за нее? — Я же сказал, деньги есть. — Чьи? От Юрки и Галиена я не возьму... А у Димки и тебя таких деньжищ отродясь не было, — Сашка нахмурила лоб, а потом задорно подмигнула. — А давай так! Я пока натрахаюсь вволю. А лет через пять... — Дура! — Женька гаркнул на Сашку так, что буквально мгновение, и он ее ударит, а потом, резко успокоившись, пояснил: — Потом уже будет не восстановить. А разве ты не хочешь родить от человека, которого полюбишь? — Полюбишь... Наверное... весь мой лимит любви сошел на нет. Когда-то я влюблялась с первого взгляда и так легко. Наверное, потому что душа жива была. А теперь... внутри пусто, даже страшно оставаться иногда наедине. — А Алексей? — Попытался копнуть поглубже Женька. — Этот — двадцать два сантиметра? Женька, вот только ты мне не говори, что так и не понял! — Чего? — не догнал чистосердечно Евгений. — Того! Что он запал и давно на тебя. А я — так, свободная подвернувшаяся дырка с твоей внешностью, женского разлива. Или доступный путь к тебе, вот и все! При всем при том что случилось, Сашка в вопросах любви была более ушлой, чем ее братишка. Женька просто принял всех мужиков, что крутились вокруг него, но сам никогда не делал первый шаг. Зато его сестра всегда и во всем была первой. — Но одно радует. Я переболела Галиеном! И теперь с пустотой внутри ощущаю свободу. — А Данила? — решили попытать счастья с другим. — У того совсем огрызок в штанах, и потом они снюхались с Тамарой. И, по-моему, уже переспали и не раз! — Бог мой... Данила с Тамарой? Куда катится мир?! — Ты просто давно не был дома... Но оно и к лучшему, ибо твой дом теперь в другом месте. И я поняла, пора нам с тобой идти разными путями... Просто, как маленькая дурочка в детстве, не хотела тебя терять, — Сашка вцепилась в него руками и прижалась. — Ты меня и не потеряешь! Ты навсегда моя любимая сестричка, чтобы не случилось в нашей с тобой жизни. Я всегда поддержу тебя. И потом, теперь есть Валентин и Виталя. — М-да... Хоть в чем-то я тебе помогла. А может это вылечится, и потом залететь от Галиена? — съязвила уже по-знакомому Сашка, и Женька расцвел в душе. Его сестричка становилась, как и прежде, любимой язвой, а значит ничего не потеряно, и жизнь продолжается. — Сашка, у тебя есть примерно год-полтора в крайнем случае решиться на операцию, потом же будет уже поздно. Женька поставил свою летающую в облаках сестричку на землю. Он уже не переживал, что Сашка снова вцепится в Галиена, потому что какой бы Сашка взбалмошной не была, но два раза на одни и те же грабли не наступала. Через месяц Александру Раду выписали из реабилитационного центра. Жизнь потекла своим путем. Правда, что-то все же сдвинулось в сознании Саши, и она начала возвращаться к себе прежней, какой и была в прошлом году. Послала всех своих трахателей с высокой колокольни, даже Лешка не избежал сей участи. И вцепилась зубами в учебу, как в последний свой спасательный круг. Новогодние праздники отметили близняшки в разных компаниях. Правда, первого числа все же Женька приехал в их квартиру один, и они с Сашкой вместе посидели. Родители им выслали как обычно «премиальные» деньги на весь год вперед. И, как понял Женя, сестра ничего так и не написала про их нелегкую жизнь ни отцу, ни матери. Что ж, новый год — новые надежды, зима закончилась быстро. Не успели оглянуться в семейных заботах — и снег сошел. Летняя сессия пролетела так, что никто и не понял, как ее вообще умудрились сдать. Олег Сергеевич попросил свою любовницу Ирину побыть няней у своих непоседливых внуков, и та по первости никак не могла понять, почему детки зовут одного парня мамой, а трех остальных папами. — Ирина-то что! Вот когда зимой наши карапузы в ясли пойдут, вот это будет номер. Только представь, что будет думать о нашем ебнутом семействе детсадовский персонал, — хмыкнул как-то Галиен. Лето выдалось в этом году жаркое, и Галиен с Юрием выгуливали под цветущими яблонями своих реактивных чад. — Ну, да... — Юрка возился с Валентином, Виталька же пытался поймать здоровенного жука. — А впрочем... У нас с тобой гастролей будет столько, что яслями придется заниматься Димке и Жене. А нашего папку детки правильно величают дедом. Ну а если что, Женечку будем переодевать девушкой. Тем более ему же не впервой! — Извращенцы, — Димка вынес на улицу на подносе охлажденный лимонад и пару стаканов. — И ничему вас жизнь не учит! Или хотите Женьку с кем-то еще из мужиков делить? — Мне и тебя хватает. Особенно твоих наездов на мой любимый задок! — Галиен оскалил зубки Димке, но поднос забрал, помогая все установить на небольшой раскладной стол. Димка лохом не был, пристроился к Гале сзади, пока тот держал лимонад, и огладил его тонкое бедро. — Если бы не лимонад, я бы тебе навалял, — огрызнулся младший из братьев, но руку Димки не убрал, пока тот сам не выпустил из своих жарких ладоней долгожданную добычу. Юрка оглядел их обжималовки своим теплым взглядом и сделал вид, что ничего не просек. Ибо не было ни для кого секретом, что Галиен недавно попробовал снизу с Женечкой, и ему несказанно понравилось, тем более Евгений наконец-то «там» существенно подрос. И как бы Галиен ни дергался и ни кипишился, но сдавал свои позиции на корню. Да и Жене очень понравилось его туда пользовать. И, естественно, вся остальная составляющая их голубого семейства сразу просекла, что открываются новые широкомасштабные возможности и горизонты в их жаркой мужской постели. — А мне? — Юрка выпустил с рук верткого Валентина и притянул тонкого братца к себе на колени. — Я вот всю жизнь мечтал наказать твою сладкую нежную попку, маленький, вредный, заносчивый братишка! Галь воззрился в смеющиеся карие глаза Юрки и нежно его поцеловал, а потом тяжело вздохнул. — С тобой я... не против... Юрий подмигнул нахохлившемуся Димке и нежно заметил: — А чего таким замогильным голосом? Или тебя что-то пугает? Галь! — Это как раз и пугает, что я совсем не против! Твоего наказания... — выдавил Галиен из себя и нежно покраснел. — Бог мой, Галь, не красней так, а то это уже пугает меня! Димка отследил, как мелкие стали делить несчастного жука, и смилостивился над животинкой, забрав бедного животного и заменив его любимой резиновой уткой, в которую близняшки вцепились в четыре руки. — А вы меня не доставайте. Без вас тошно, засранцы! — буркнули обижено в руках Юрки. — Значит, ты не против инцеста с братишкой, но против моих ухаживаний. Так? — Димка налил в стаканы лимонад. — И какой ты догадливый. Аж, зависть берет! Я тебя лично предупреждаю, Димка, полезешь к моему заду и сам окажешься на моем хую. Выебу так, что небо покажется с овчинку! Галиен не выдержал двойного прессинга и, вывернувшись из захвата старшего братца, сбежал постыдно в дом. — Не дави на него так. Он и так сам не свой с тех пор, когда понял, как ему сладко под Женькой. И так сдает свои позиции! Раньше бы тебе за то, что ты его так зажал над столом, сломали бы руку. Разве ты не заметил, что лимонад только повод? — Юрка усмехнулся исчезнувшему вслед. — А то я не понял, что его тело давно уже не против. Но крутой норов пока не дает раскрыть перед нами все свои потаенные желания, — Димка уселся на место сбежавшего Галиена, любуясь опадающими лепестками белоснежных яблонь. — Какая красота! — Ну, раз понял, то не наседай. Как новый набор ребят в этом году на летних стрельбищах? — поменял резко тему Юрка. Дабы, когда Галиен надумал бы к ним вернуться, почувствовал себя защищенным. Старший брат понимал смятение младшего братишки и давал ему время осознать и принять себя таким, какой он есть. — В этом году пришло много новеньких. Видно сказался последний междугородний конкурс. Вот ведь, иногда от всей этой долбанной прессы есть достойный толк. Димка тут же сел на любимого конька, забивая на вожделенную задницу Галиена. — И как новички? — Юрка отпил прохладный лимонад, в котором призывно позвякивали ледышки, с удовольствием изучая приятные черты лица Димки. Вот поиметь Димку в зад он никогда не желал даже глубоко в душе. А вот Галиена, не говоря уж про любимого Женечку... Того Юрка буквально, когда бывал дома между гастролями, не отпускал из своих рук. Так о чем это он? Ах, да! Юрке, и правда, было интересно узнать, как продвигаются дела у Димки и Жени в стрельбе, так как оба с луками смотрелись просто как герои прошлых эпох. Настолько сексуально, желанно и притягательно. Юрка прекрасно понимал бесчисленный фанклуб заполошных девиц обоих. И если приставания к Димке прилипчивых дурочек сносил влегкую, то к Женьке — еле-еле. Каждый раз долго убеждая себя, что его любимый Рада — гей. И любит только их троих, а не кого-то еще. — Талантливые засранцы. А главное, много красивых, — сплюнул презрительно Димка на травку. И Юрка не стал дальше копать. Потому как прекрасно знал со слов Женечки, что Сашка влюбилась в одного из таких «талантливых засранцев» и вовсю крутит новый роман. Да, Димка выбрал Женьку Раду, но, видно, нежная привязанность к его сестре до конца так и не прошла. А что вы хотите? Первая любовь никогда так просто не забывается. Или вообще остается на всю жизнь как не сбывшаяся мечта. А еще Юра догадывался, что именно поэтому Галиен стал намного мягче в последнее время к Диме. И даже закрывает свои золотые глаза на его страстные зажималовки недоступного и вредного себя. — И что? А вот скажи, дорогой, когда ты войдешь в пятерку лучших? А то так и сидишь в двадцатке. — Ну, ты и загнул, Юрка. И потом, я в пятнадцати с этого года, а не в двадцатке уже. Сам понимаешь, перестрелять Женьку или этого засранца Лешку мне не дано. — Я и не говорил быть первым. Но третьим, на крайний случай четвертым. И потом, обойти этого говнюка Алексея в стрельбе разве ты не хотел? «Говнюк» объяснялся просто: как только Лешка обломался с Александрой Радой, то стал снова забивать клинья под вечного своего соперника по стрельбе — Женечку. И нарвался на тройной озлобленный заслон в роли его озверевших мужей. Да, мужчины Евгения были счастливы, что Александра сразу послала эту блондинистую липучку с его двадцатью двумя сантиметрами, как только вышла из больницы. Но теперь эта зараза липла к их Жене и даже не думала отлипать. — Хотел. Но пока это не мой уровень, но я стремлюсь, — буркнул обиженно Димка и искренне заулыбался: из дома шел Галиен с горячими бутербродами, которые приготовил на скорую руку, пытаясь успокоить свои расшатавшиеся нервы. — Не лыбься так, идиот. Я же сказал: сунешься — выебу сам! — отследили наглую рожу и зашли со стороны старшего брата. — Вообще-то, и в мыслях не было! Просто бутерброды так вкусно выглядят, хозяюшка, — заметили ехидно, но обороты по окучке предмета вожделения сбавили. И как бы ни хотелось зажать Галиена, Димка повторно тискать его не стал. — А вот и мы! Их противостояние над бутербродами разбил радостный голос Женьки. Детишки с возгласами «Мамя плишла!» повисли на нем с двух сторон, совершенно не обращая внимания на застывшую рядом с братом ошарашенную Александру. Как бы сестра и брат не были похожи между собой, детишек было не обмануть. И кто из них их любимая мамочка, Валентин и Виталя выбрали сразу, ни секунды не сомневаясь. Юрка поднялся и, приблизившись к Саше, приобнял ее за плечи. — Я рад, что ты смогла прийти. — Я тоже... — прошептала та и, смахнув слезы со своих зеленых глаз, прошептала: — Неужели я их родила? Даже не верится. Такие большие. — Ну, год назад они были совсем малыши. Так что ты решила, Саша? Димка тоже приблизился к Александре, слушая их с Юркой неспешный разговор, но не вмешиваясь. — Я согласна на лечение. И хочу иметь детей от любимого человека, — прошептала та, прижимаясь неосознанно к горячей груди Юрки. — Вот и умничка. Как его зовут? — Юрка поцеловал в висок плачущую Александру, смотря, как Женьку оба карапуза заваливают под себя на зеленую травку, усыпанную белыми лепестками яблонь. — Как и брата — Евгений, — Сашка размазала свои сопли и зашептала, делясь с Юркой самым сокровенным. — Он совершенно не мой типаж. Светловолосый. И там ему... ой как далеко до тебя... Но это ведь не главное! К потасовке с младенцами на травке присоединился Галиен. Малыши, крича «Папя! Папя!», попытались доминировать и на нем. Димка тоже решил присоединиться к куче мале, оставляя Сашку на более умудренного жизненным опытом Юрку. Тем более ему очень нравилось, когда Валька и Виталька и его называли своим папой, и не меньше висли, чем на остальных. — Это точно. Не главное, — улыбнулся обильным слезам Сашки Юрка и, отпустив её из объятий, спросил: — Присоединиться не желаешь? — Нет... у них есть своя мама. И целых три замечательных отца. А у меня будут свои. От своего любимого Евгения. Они расцепили руки и просто созерцали, как два упитанных карапуза ползают по трем смеющимся яркому синему небу парням, что, валяясь на белых лепестках яблонь, смотрят в высокий купол неба. И понимали, что все прекрасное еще впереди. И жизнь только началась. Конец