И никого не стало

Гамбит всегда спал чутко, спокойный сон не входил в привилегии людей его профессии, а он был одним из лучших в своем деле. В последние же дни он перестал спать вовсе, и, когда лошадиные дозы кофе перестали оказывать хоть какой-то эффект на его организм, а желание принять горизонтальное положение стало перекрывать даже потребность в воде и пище, мсье Лебо серьезно задумался о том, сколько еще это может продолжаться. Благо, этот серьезный недостаток сна для остальных обитателей особняка оставался тайной: его красные глаза просто не могли быть еще более красными. Гамбит сидел в своей комнате на кровати, разуваться он и не думал. Зачем поддерживать порядок в отдельно взятой комнате, когда рядом десятки пустых, одну из которых он может занять в любой момент? Реми не был идиотом, он прекрасно понимал, к чему все идет. Он должен был свалить отсюда еще после смерти Эммы Фрост: уж на что эта красотка была крепким алмазным орешком, но и к ней подобрала ключи смерть в лице ее же бывшей ученицы. И в то же время Реми был идиотом, потому что все еще оставался здесь. И из-за чего? Из-за женщины! Вот уж этого добра он мог иметь в избытке, куда бы ни отправился! В этом доме не было замков, решеток, оград под электрическим напряжением и прочих препятствий, которые он с легкостью бы обошел на пути к свободе, была только Шельма. Он давно поставил на нее, и ставка эта была ва-банк. Он даже не мог бы сказать, что это был его собственный выбор, потому что это произошло помимо его воли. Больше всего на свете он хотел бы оказаться как можно дальше от Академии Ксавье, как настойчиво советовал ему инстинкт самосохранения, но день за днем и час за часом он оставался здесь, рядом с ней. То, что Шельма ему не доверяла, не имело никакого значения. То, что она его ненавидела, не имело никакого значения. То, что она могла быть убийцей, не имело никакого значения. Это была его девочка, и он поставил на нее все, что у него было. Какой позор! Какое идиотское завершение блестящей карьеры! Какая бесполезная трата драгоценного времени его единственной и неповторимой жизни! И в то же время, это лучшее, что случалось с ним в этой самой жизни, в которой, казалось, было уже все… Не было только этой девчонки с зелеными глазами. Он все-таки отключился, на несколько минут, не больше, поскольку полосы света на полу его комнаты не успели хоть сколько-нибудь изменить свое положение. В коридоре послышались торопливые шаги, Гамбит вздрогнул и резко встал с постели - сработала привычка просыпаться от малейшего шороха. Всего несколько дней назад студенты бегали по этим коридорам постоянно, и этот звук не мог означать ничего катастрофического, но сейчас… В дверь забарабанили с такой силой, что она затрещала. Реми хмыкнул и, подойдя ближе, щелкнул простым замком: если бы это был Росомаха, пожаловавший за тем, чтобы его убить, это хлипкое пластиковое препятствие его бы не остановило. Шельма буквально ввалилась в комнату, и проскочила мимо него быстрее, чем Реми успел произнести хоть одну саркастическую реплику. Он закрыл дверь и уже обернулся к своей гостье, чтобы поприветствовать ее чем-нибудь убийственно-несмешливым, но вдруг замер. Шельма тяжело дышала и мелко тряслась, ее огромные зеленые глаза были полны слез, она хватала ртом воздух, но не могла произнести ни слова. Пару секунд она молча смотрела на него, со страхом и ненавистью, затем вытерла рукавом слезы с лица и начала раздеваться. Гамбит даже не сразу понял, что происходит, настолько не так он себе представлял этот момент. Девушка срывала с себя одежду, словно та была пропитана кислотой и грозила прожечь ей кожу, если тотчас от нее не избавиться. Форменная куртка оказалась на полу через секунду, водолазка затрещала по швам, когда Шельма рванула ее вверх, лифчик оставил длинную белую полосу на руке, зацепившись пластмассовой пряжкой… К тому времени, как девушка дрожащими руками взялась за ремень своих брюк, Гамбит, наконец, понял, что происходящее его категорически не устраивает. Реми быстро скинул плащ, набросил его на плечи девушки и крепко обнял ее, прижав к себе так, чтобы она не могла освободить руки. Несколько раз она конвульсивно дернулась, пытаясь освободиться, но вскоре расслабилась и громко зарыдала. Она объясняла довольно сбивчиво, и все же он понял, что Джин Грей не выходит на связь, а Бобби Дрейк мертв, и убил его Логан – она видела это своими глазами. Закончив, она стала оседать на пол, и, хотя в том, чтобы держать ее больше не было необходимости, Гамбит опустился рядом с ней на одно колено. Насколько он успел узнать за время, проведенное здесь, Логан был для Шельмы кем-то вроде кумира. Чопорный Саммерс никогда не вызывал в ней такого уважения. Девушка никогда не питала к Циклопу такой преданности, как к открытому и честному, но гораздо более импульсивному Росомахе. И вот она видит, как человек, которому она доверяла больше всех в этой жизни, убивает ее одноклассника. Неприятно. - Посмотри сюда. – Твердо проговорил он и слегка тряхнул ее за плечи, заставляя поднять голову. - Послушай, что Гамбит тебе скажет. Логан без Джин – это пес без поводка. Даже не подходи к нему, если не хочешь напороться на когти. Но еще более неприятно было осознавать, что за исключением Джин Грей, судьба которой неизвестна, Гамбит последний человек в этом доме, у которого можно искать поддержки. То есть она пришла к нему не потому, что внезапно прониклась доверием. У нее просто не было другого выбора. - Я знаю, я не могу тебя заставить, но пожалуйста… – Она подняла на него заплаканные глаза, все еще прекрасные. - Пожалуйста! Мне нужно кому-то доверять! Нельзя было упускать из виду тот факт, что он не видел своими глазами ничего из того, о чем она только что рассказала. Шельма могла просто уложить всех троих, а теперь прийти за ним, изображая невинность. По крайней мере, если бы перед ним стояла задача перебить всех обитателей особняка, он бы поступил именно так. Гамбит на секунду отвел глаза, а затем снова встретился с ее умоляющим взглядом и насмешливо улыбнулся, прежнее настроение вернулось к нему: - Гамбит только что видел лучшую грудь на свете, теперь и умереть не жалко. Не без удовольствия он отметил, как Шельма покраснела до корней волос, а затем с трудом выдавила: - Ты абсолютно, совершенно, окончательно и бесповоротно невыносим! - Да, это так. - Он сел к ней ближе и запустил правую руку в копну каштановых волос, его глаза смотрели ласково, ничего общего с тем колючим взглядом, к которому она привыкла. – А еще я люблю тебя. Шельма пропустила вдох. Он говорил это и раньше, много раз. И каждый раз в ответ она отправляла его к чертям, потому что хорошо его знала. Взять хотя бы тот факт, что Реми мог влюбить в себя девчонку, чтобы заставить ее принести ему шлем ее отца. И то, что обманутым отцом был, ни много ни мало, Магнето, а девчонкой – третий по силе мутант на Дженоше, Лорна Дейн, его не останавливало. Или можно припомнить то, как он украл у Икс-менов технологию, потенциально представляющую опасность для всей расы мутантов, к которой сам и принадлежал. Никакой логики в этих действиях не было, только безумная жажда наживы и апломб размером с Гранд Каньон. И этот человек предлагает ей поверить в то, что он ее любит! Даже если забыть на минуту о том, что романтические отношения ей в принципе не доступны, (а глядя ему в глаза, хотелось сделать именно это) поверить, что он испытывает к ней какие-то чувства, все равно было очень сложно. И Шельма не верила, так было проще. Иначе пришлось бы вступать в отношения, заранее обреченные на провал. Кусать локти в метре от любимого человека, если бы она осмелилась его полюбить. Не спать ночами, мечтая о невозможном. Проклинать судьбу, устраивать истерики, изводить ревностью себя и его… Все это было ей совершенно ни к чему! До той самой секунды, пока он не поцеловал ее. Легкое, непродолжительное прикосновение, которое и в памяти-то удержать сложно, как самый короткий и сладкий сон, оно словно прорвало плотину, сокрушило все стены, что она выстроила вокруг своего сердца. И чувства, о которых она запрещала себе даже думать, вдруг нахлынули на нее. Но рука, поддерживающая ее затылок, уже ослабла и соскользнула, Шельма видела, точно в замедленной съемке, как Гамбит падает на пол. Несколько секунд она сидела молча, переваривая информацию, которую только что получила, память Гамбита медленно смешивалась с ее собственной. Сейчас она видела себя со стороны – в ярости, в печали, в растерянности – и ей казалось, что эта девушка прекрасна, что она стоит того, чтобы за нее умереть. Но было в его памяти и еще кое-что, что заставило ее лицо перекоситься от гнева. - Мерзавец! – прошипела она, и в бессильной злобе толкнула его в бок. Реми не пошевелился. - Мерзавец! Почему никто из них до сих пор не задался вопросом, откуда руководство Банка Америки вообще узнало, чьи именно счета следует замораживать? Миру были известны всего несколько десятков мутантов, и в подавляющем большинстве случаев они носили маски, скрывая свои имена и лица. Найти всех мутантов в такой большой стране, как Америка, всех, от городских жителей до фермеров из глубинки, было под силу только Церебро. Базы данных суперкомпьютера Чарльза Ксавье были самыми полными из всех, ныне существующих. И они были украдены. Шельма видела эту кражу во всех подробностях, она знала даже сумму, которую Гамбит за это получил. Пригревший на груди змею умирает от ее укуса. Они знали, кто такой Гамбит, когда принимали его в команду! Они знали, с кем имеют дело! Они видели, на что он способен! Шельма спрятала лицо в ладонях и снова заплакала, на этот раз тихо и безнадежно. Гамбит был предателем, грязным вором, мерзким лжецом, но он не был убийцей. И он любил ее, он действительно любил ее, черт бы его побрал!

***

Магнето выбрал прекрасное место для расположения своего острова, климат здесь был мягким, ветра умеренными, погода портилась крайне редко. Ванда подставила лицо солнцу и прикрыла глаза, размышляя о том, есть ли вообще пределы у могущества ее отца на этом острове, если даже свежий морской бриз здесь как будто специально создан, чтобы элегантно раздувать складки плотного лилового плаща. Девушка вдохнула морской воздух полной грудью, и направилась на пристань, где ожидала прибытия своего единственного подчиненного миссис Мэри Энн Смит. Старушка обладала безукоризненной осанкой и выдержкой, которой позавидовали бы ангелы. В своей серой форме она стояла на пристани, зорко вглядываясь в горизонт, совершенно неподвижно, словно античная статуя в саду. Всего несколько месяцев назад эта пожилая леди держала в страхе всю британскую разведку, и сейчас, когда она уже отошла от дел и присягнула на верность Магнето в обмен на политическое убежище, там все еще произносили ее имя шепотом. Ванда время от времени задавалась вопросом, не является ли миссис Смит бабушкой Эммы Фрост и крестной Наташи Романофф в одном лице. Одно ее присутствие здесь успокаивало: если бы Курт в назначенное время не вышел на связь, Мэри Энн тотчас связалась бы с Магнето, чтобы сообщить о потере агента и потребовать нового, встречать ей было бы некого. Строго говоря, она и не обязана была его встречать, о наличии запрещенного груза на проверенных кораблях Курт мог сообщить ей и по внутреннему каналу связи, но он был ее единственным коллегой, и она, должно быть, просто отдавала ему дань вежливости. Но все же Ванда подошла к ней и поинтересовалась, все ли в порядке. Она постаралась придать своему вопросу как можно более будничный характер, но все равно миссис Смит покосилась на нее так, будто знала настоящую ценность этой информации. Гораздо медленнее, чем того требовали нормы приличия, пожилая женщина подняла руку к виску в воинском приветствии и отрапортовала, что все в полном порядке, корабль «Лафайет» прибывает по расписанию с агентом таможенной службы на борту. Ванда кивнула, и уже развернулась с тем, чтобы уйти, но на ходу вдруг обернулась и бросила: - Сделай мне одолжение, не говори ему, что я приходила. - Он знает, - не отводя взгляд от горизонта, проговорила телепат и, хотя Ванда не могла видеть ее лица, ей почудились в голосе миссис Смит тонкие нотки сарказма. Девушка резко остановилась. - Что? - Он знает, что Вы каждый раз приходите его встретить. – Ровным голосом повторила Мэри Энн и продолжила: - Иначе он преодолел бы пристань в два прыжка, не дожидаясь даже, пока корабль причалит, чтобы поскорее оказаться в своей постели. Но он каждый раз сходит на берег и разговаривает со мной, чтобы кто-то его увидел. Я допускаю, что я все еще чудо как хороша, мисс Максимофф, но все же не достаточно, чтобы молодой человек, едва стоящий на ногах от усталости после недельного рейда, считал своим святым долгом засвидетельствовать мне свое почтение. Ванда сглотнула и порадовалась, что старуха не может в этот момент видеть ее испуганного лица, сердце забилось чаще. Все это время, несколько раз в месяц она приходила на тенистую террасу, с которой открывался вид на пристань, и была уверена, что ее никто не замечает. - Согласно твоему договору о предоставлении политического убежища, - полыхая праведным гневом, девушка развернулась к старухе, все так же безмятежно глядящей вдаль, - ты не можешь применять телепатические способности к членам нашей семьи без специального на то разрешения. Миссис Смит только рассмеялась: - Ах, моя милая! Чтобы заметить некоторые вещи, достаточно просто держать глаза открытыми. Может, и Вам пора открыть свои?

***

Ванда была чертовски красивой женщиной и прекрасно знала, как этим пользоваться. Она могла поставить на колени и заставить умолять о единственном благосклонном взгляде любого мужчину в течение нескольких часов. Но только не этого. Поначалу она вообще не замечала, что Курт Вагнер чем-то отличается от других молодых людей. В первые дни после его приезда ее задачей было очаровать его, и она, без какого бы то ни было конфликта со своей совестью, приступила к любимой игре. Он оказывал ей знаки внимания, она их принимала. Он предлагал ей свидание, она соглашалась, как должно, с третьего раза и держалась ровно на том расстоянии, которое заставляет мужчину поверить, что только протяни руку и в ней тут же окажется вся женская сущность без остатка вместе с сердцем, рукой и прочими частями тела. Но Курт руки не протягивал и благосклонности не выпрашивал. Он был восхищен ею, но не до безумия. Был галантен, но не до подобострастия. И это самое «но» понемногу стало мешать ей спать по ночам. Пару раз она пыталась заставить его ревновать, уделяя внимание другим молодым людям, коих на Дженоше было не мало. Он не реагировал на это вовсе. Когда же она прямо спрашивала его, что он думает об очередном сопернике, он снисходительно улыбался: - Отличный парень, но скоро он тебе надоест. Самое мерзкое, что он был прав. Каждый раз. Потому что как только очередной кавалер становился безвольной жертвой ее чар, Ванда теряла к нему интерес. По-настоящему вывести Курта из себя ей удалось всего однажды, прошлой осенью. - Тебе подробно, с примерами на каждый год моей жизни рассказать, почему я ненавижу Хеллоуин или ты сама догадаешься?.. – повисла пауза. - Я не пойду, - буркнул он и с громким хлопком исчез из виду. Даже этот звук, всегда одинаковый, казался сейчас возмущенным. - Пойдешь. - С чего ты взяла? – Вагнер сидел под потолком своей комнаты, свесившись вниз головой так, что стоявшие торчком волосы придавали ему еще более устрашающий вид. - Потому что я тебя прошу. Он фыркнул, прошелся по потолку к ней навстречу и остановился, когда их глаза оказались на одном уровне. - Вот как? Красавице в качестве аксессуара на бал требуется ручное чудовище? - Ты не чудовище, - терпеливо возразила Ванда, а затем вдруг быстро запустила руку ему в волосы и поцеловала в губы. – Сегодня ты мой принц. Переодевайся. На минуту он потерял дар речи, но достаточно быстро опомнился. - И это все? Кажется, нужны были еще какие-то волшебные слова? Шурша полами длинного красного платья, мисс Максимофф отошла от него на почтительное расстояние, а затем обернулась, чтобы бросить насмешливый взгляд. Ну уж нет! Достаточно было того, что она чувствовала себя в ловушке привязанности к этому парню. Признаться в этом – все равно, что вложить в его руки поводок от собственного ошейника. Роскоши быть от кого-то зависимой старшая дочь правителя Дженоши позволить себе не могла. - Быстрее, Вагнер! – Вместо волшебных слов прикрикнула она и, толкнув дверь, вышла из комнаты. - Я не собираюсь ждать вечно! Курт Вагнер был для нее всего лишь одним из многих. И если она не могла убедить в этом себя, оставалось только сделать так, чтобы в это поверил он.

***

Алый шелковый плащ, растекаясь, точно свежая кровь, медленно опустился на плетеное кресло. Ванда, стараясь вести себя как можно тише, опустилась в него и закинула ногу на ногу. Поза, без сомнения, эффектная, но все же ее было недостаточно, чтобы разбудить спящего без задних ног Ночного Змея. Прошлую ночь он провел в пустом резервуаре нефтяного танкера, вместе с беженцами, где не то, что спать, дышать можно было с трудом. Алая Ведьма прекрасно знала, что пяти часов недостаточно, чтобы восстановить силы, и Курт будет спать еще довольно долго. А когда он проснется, она должна будет передать ему все, что узнала за этот день и попрощаться с ним очень и очень надолго. После сеанса разоблачения с пожилой англичанкой, Ванда не стала наблюдать за прибытием корабля, как делала это десятки раз раньше, так что сейчас она видела Курта впервые за неделю. Он лежал на кровати, зарывшись лицом в подушки, на его кожу цвета полуночи падал последний луч заходящего солнца. Еще немного, и как только тьма опустится на Дженошу, Курт окажется в своей стихии, волен появляться и исчезать, когда захочет. Его одежда валялась тут же, на полу, возможно, он начал стягивать ее, едва закрыв за собой дверь. Ванда поймала себя на мысли, что была бы не прочь оказаться здесь в тот момент. Видимо, она вдохнула слишком громко, подумав от этом, потому что Курт пошевелился, повернул голову к ней и янтарные огни его глаз, все еще тусклые, уставились на нее в упор. - Я только что видел тебя во сне, - сиплым голосом сообщил он и снова зажмурился, потягиваясь. - Там на тебе не было этого ужасного костюма. Ночной змей имел серьезные претензии к педагогическим методам, которые Магнето применял к своим дочерям. Если бы у Курта была дочь, он никогда бы не позволил ей разгуливать в купальнике, чулках и плаще. Никогда! - На мне хоть что-нибудь было? – не осталась в долгу Ванда и тут же прикусила губу, задумавшись о том, не слишком ли она откровенна в своих желаниях. - Красное платье, как в тот вечер, когда твой отец впервые бросил меня в тюрьму. Нет, он ничего не заметил, чем опять заставил ее почувствовать себя испорченной. Вот как ему это удается, а? - По какому случаю столь ранний визит? - Скорее поздний. - Тем более, - Курт потер глаза и устало добавил: – Вот если бы я случайно оказался в твоей комнате после захода солнца, Магнето четвертовал бы меня быстрее, чем я успел чихнуть что-то в свое оправдание. Ванда тихо рассмеялась и на секунду отвела взгляд, этого времени Курту как раз хватило, чтобы исчезнуть из своей постели и появиться за дверьми маленькой ванной, где она, разумеется, не могла его видеть. - Джин обращалась ко мне сегодня ночью, - с одной стороны ей не хотелось сообщать Курту печальные новости, с другой, его нужно было оттуда как-то выманить. – Спрашивала, жив ли ты. Из ванны послышался шорох одежды и невозмутимое: - Вполне. Алая Ведьма закатила глаза и скорчила в сторону двери совершенно неподобающую ее высокому положению гримасу: - Ночью я этого не знала. - Почему она спрашивала обо мне? - Не знаю. Светской беседы не получилось. Связь прервалась. Курт выглянул из-за двери ванной, на его правой щеке была пена для бритья. Очевидно, он решил, что ходить с недельной щетиной в присутствии столь важной особы неприлично, и старался как можно быстрее уладить это досадное недоразумение. - Телепатическая связь? – недоверчиво уточнил он. Ванда серьезно кивнула. - Да, и с тех пор Академия Ксавье не отвечает на звонки и электронные запросы. Ночной Змей проворчал что-то по-немецки и снова скрылся за дверью, он уже понял, что придется плыть обратно в Нью-Йорк. Через минуту он появился в комнате, полностью одетый, с полотенцем на плече. - Наверняка их поглотило очередное Неведомое Злобное Космическое Нечто. – Будто извиняясь за друзей, проговорил он. - И это было бы смешно, если бы не происходило так часто. – Он сел на кровать напротив Ванды. – Свяжитесь с Эммой Фрост, она в курсе всего, что там происходит, так или иначе. - Я связалась с Академией в Массачусетсе, - медленно проговорила Алая Ведьма и нахмурилась, не зная, как продолжить. - И? – подтолкнул он. - Эмма Фрост отбыла в Академию Ксавье, чтобы предать земле останки Циклопа, убитого несколько дней назад. После похорон все ученики Академии были распущены. Дети, которых она отправляла на обмен, вернулись в Массачусетс, а сама Эмма – еще нет. Она также не выходит на связь со своими телепатами, они волнуются, но пока сидят тихо. Обстановка в мире сейчас настолько неспокойна, что они боятся покидать свою школу. Тишина, повисшая в комнате после этих слов, не нарушалась ничем и оттого была особенно тяжелой. - Циклоп мертв? – Курт застыл, словно сжатая пружина, и несколько раз открыл и закрыл рот, прежде, чем повторить: - Циклоп мертв и ты говоришь мне об этом только сейчас? Verdammt! Не могу поверить, что ты молчала все это время! Он заметался по комнате, сгребая в дорожную сумку нехитрые пожитки. Разумеется, он торопился не на похороны, к могиле невозможно опоздать. Но он был зол не столько на Ванду, сколько на самих Икс-менов. Академия Ксавье последние несколько лет была его домом, а ее обитатели – его семьей. И они не сочли нужным пригласить его на похороны! Может, Джин и Логан сочли, что раз Курт живет во владениях Магнето, то одним из Людей Икс больше не является? Как бы не так! Все это время, здесь, на Дженоше, он с гордостью носил свою форму, хотя вокруг было полно мутантов, которых она, мягко говоря, раздражала. - Я была занята, - после долгой паузы, в ходе которой она перебрала десятки вариантов ответа, от самых теплых соболезнований до самых грязных ругательств, медленно проговорила Ванда. С какой стати она должна оправдываться? - Слишком занята, чтобы сообщить мне о том, что мои друзья в опасности, а некоторые из них уже мертвы?! Чем же это? - Собирала вещи, - не моргнув и глазом, солгала она. - Я еду с тобой.