Эффект Танева

Явик, последний из протеан

      Я не знал мирной жизни. От рождения и до стазиса меня окружала война и только война.       Столица людей дышала миром, была буквально пропитана им. Это казалось противоестественным и… уютным.       Месть. Я должен был стать голосом нашего народа. Я должен был возродить Империю протеан, чтобы от поступи её содрогалась галактика, чтобы от встречи с ней Жнецы обратились в прах.       Проваливаясь в стазис, я мучился вопросом: как можно возродить империю с несколькими сотнями сородичей?       Как можно возродить империю в одиночку?!       Месть. Это всё, что осталось. Я был последним бессильным осколком погибшей цивилизации.       Месть. Она была желанной и невозможной. Расы этого цикла разобщены, слабы и глупы. Они не создали единого государства, они разделены на враждующие блоки и готовы вцепиться друг другу в глотку. Их кажущаяся мощь – лишь тень величия нашей империи. Ну да, чего ещё ожидать от примитивных форм жизни?!       Потом была встреча с людьми.       Столица впечатляет. Построить сооружения высотой в тридцать километров – это надо суметь. Да ещё окружить кольцом таких домов приличную территорию… Зачем? Хоть и живёт тут немало народу, Столица всё равно полупуста. Чтобы доказать «мы можем», чтобы впечатлить самих себя? Да, наверное. Пустая трата ресурсов.       Но всё равно впечатляет.       Тут много зелени. Здания уступами поднимаются в заоблачную высь, и на каждом – сады, парки, площадки для наблюдения. Тут много воздуха и света. И движения – туда-сюда снуют авиетки, проносятся пегасы, пролетают драконы. И зелени. Слишком много, на мой взгляд.       Правда, уходить отсюда почему-то не хочется.       Рядом сидят три обезьяны. В смысле, три человека. Джамин Бакари и Алексей Дубянский обмениваются репликами, сидящая между ними Талита Дрейвен что-то сосредоточено читает. Все трое держат в руках стаканчики и машинально лижут какое-то белое вещество. Вроде, сладкое замороженное молоко. Я такую ерунду брать не стал.       – На этой планете у человека отняли самое ценное, что у него есть – настаивает Джамин, – у него забрали свободу…       – Мда? – Алексей перебивает собеседника, скептически выгнув бровь.       – Именно. У людей похитили свободу мысли. Не понимаешь? Все твои размышления пишутся. Все. Постоянно и круглосуточно, у всех людей и на всей планете. Все твои промахи и прегрешения, все твои мечты, желания и стремления. Здесь не существует такого понятия, как «личная жизнь», Охранительница – всегда – у тебя в мозгах. И отключить её, что характерно, нельзя никоим образом. У тебя мимолётно промелькнула гадкая, мерзкая и постыдная мыслишка? Всё. Пусть ты ничего и не сделал, она записана.       – Тайна мысли соблюдается строго.       – Чушь. Известно, что «полезные» идеи выносятся на всеобщее обсуждение. Логично предположить, что «вредные» тоже аккуратно подшиваются в файлик и терпеливо ждут своего часа. Тебя вполне могут наказать за мыслепреступление. Не за то, что ты сделал, а за то, о чём подумал.       – И часто ты думаешь «вредные» мысли? – хохотнул Дубянский.       – А ты можешь поручиться за каждую свою мысль? Здесь – одна исполинская стеклянная клетка.       – Хм. Ну если смотреть на проблему с такой стороны… да, это немного пугает. Но плюсы всё равно перешивают. Сверхнадёжная система безопасности, удобство оперирования информацией, да тот же мониторинг полезных идей… Кстати, давай у Явика спросим. Явик, что ты думаешь о чтении мыслей?       То, что этот вопрос обсуждают сущие дети.       – А откуда ты знаешь, что это твои мысли? Может, Жнецы уже взяли тебя под контроль. Может, ты уже думаешь, что сражаться незачем, что ужасный конец лучше ужаса без конца, что пора милосердно прервать мучения товарищей. Мы часто читали мысли друг друга и всё равно пропускали одурманенных. Такая система – надёжнее.       Бакари помотал головой:       – Вот именно, откуда ты знаешь, что твои мысли – это твои мысли? Что они не внушены Охранительницами, что Машины до сих пор не взяли под контроль разумы всех людей на Земле?       Алексей задумался, а потом принялся яростно возражать:       – Да нет, чушь! Люди отправляются в далёкие полёты без Государственных Машин! Если бы их мыслями управляли, это бы давно заметили.       – Может, я и преувеличиваю, - легко согласился Джамин, – но такое явление возможно, пускай и в меньших масштабах. Я уточнял, Охранительница действительно может влиять на мысли человека без его ведома. Есть такой старинный термин – «тоталитаризм». Он означает абсолютный, полный контроль государства над своими жителями. Коммунары установили на Земле самый худший вид тоталитаризма. Они не просто контролируют все аспекты жизни, они не просто читают мысли, нет – они напрямую подчиняют твой разум. Во всей земной истории до этого не доходил ни один диктатор, ни один тиран       Собеседник стушевался, не в силах подыскать аргумент. Талита, не отрываясь от чтения, заметила:       – Да, влиять на мысли других через Охранительницу можно. Частенько применяется влюблёнными парочками       Дубянский захихикал. Бакари поджал губы и продолжил:       – Это самая большая и принципиальная несвобода, но список этим не исчерпывается. Люди покоряют новооткрытые расы, завоёвывают их.       – Мда? Я бы сказал, что бескорыстное возведение звёзд и планет несколько затруднительно назвать завоеванием.       – Скажи, а какое право имеют люди вмешиваться в жизнь иных цивилизаций? Только оттого, что те якобы менее развиты? Да, у тех же альтаирцев и альдебаранцев нет сверхсветовых двигателей, но их культура, искусство, образ жизни… Как можно сказать, что из этого выше, а что – ниже? Как люди могут решать за них, навязывать им свою волю?       – Так в том-то всё и дело, что изменения позитивны! Я видел стереопередачу про альдебаранцев. Они весьма благодарны землянам за технологию искусственной гравитации. В условиях низкой силы тяжести они спать не могут. Кстати, от их «низкой силы тяжести» даже элкору поплохеет.       – Сейчас они благодарны, но что будет потом? Потом, когда они поймут, что их традиционный образ жизни уничтожен, что их самобытная культура растворилась в доминирующей культуре землян? Это всего лишь иной способ завоевания. Люди отнимают свободу у других рас, загоняя их в прокрустово ложе своей коммунистической идеологии.       – Нет, Джамин, неубедительно. Их «традиционный образ жизни» – лишь способ приспособиться к тяжёлым условиям внешней среды. Если жизнь инопланетян изменится к лучшему – то смысл цепляться за устаревшие ценности? Кстати, давай у Явика спросим. Явик, что ты думаешь о Межзвёздном союзе?       – Единая и мощная империя, стремительно расширяющая собственные границы и навязывающая свою волю немощным слабакам, – в памяти всплыли кадры боя в скоплении Персея, и моём голосе невольно прорезались нотки уважения, – Из всех примитивных рас этого цикла люди наиболее достойны. Они не боятся ввязываться в бой, не расшаркиваясь перед врагом и не оглядываясь на последствия. Пожалуй, они превосходят даже нас, – качаю головой, – Но кое-что в их империи уродливо. Они беспощадны к врагам, но бессильны перед «друзьями». Они заключают мир, не добившись полной победы, они раздёргивают свои силы, пытаясь помочь недоразвитым существам. Слабаков надо покорять, а не холить и лелеять, презирать, а не заботиться. Лишь в этом случае империя землян будет по-настоящему прочна.       На нашу террасу стремительно спикировала авиетка. В ней сидел человеческий детёныш. Совсем мелкая девочка. Она, подпрыгивая, подбежала к нам, косички забавно мотались за её спиной.       – Дядя… – на миг глаза девчушки стали отсутствующими, она явно запрашивала у Охранительницы моё имя, – Явик, а почему вы мороженое не едите? – в её голосе не слышалось ни отвращения, ни издёвки, лишь недоумение, забота и напускная строгость. Моя внешность малышку ничуть не пугала, – все ваши друзья едят, а вы нет. Вот! – я хотел отказаться, но стушевался на какую-то долю секунды, а егозе хватило и этого. В мою трёхпалую руку буквально всунули холодный стаканчик, – если надо, я ещё прине… – окончание фразы я не расслышал. Малолетняя лихачка унеслась прочь, играючи выполняя фигуры высшего пилотажа.       Я крайне аккуратно лизнул белую субстанцию. Хм. А ведь вкусно. Странно, когда сам оказываешься в роли примитивного существа, прописные истины о доминировании над слабейшими кажутся не такими уж очевидными.       – Империя… – задумчиво протянул Бакари, – Межзвёздный Союз – и вправду тоталитарная империя. Алексей, ты заметил, как они относятся к врагам? Коммунары же их расчеловечивают, полностью, до предела.       – Чушь. Посмотри, как они ведут себя с демиургами, которые раньше разрушителями звались. Заключили союз, помогают справиться с последствиями поражения…       – Да я не о том. Ты же читал, как «Пожиратель Пространства» во время первой разведки скопления Персея аннигилировал Золотую Планету?       – Читал. И? Ты хочешь сказать, что это ошибка? Что надо было сдать звездолёт, отдать зловредам все технологии и координаты Земли в придачу?       – Нет, – помотал головой Джамин, – уничтожать планету, скорее всего, стоило. Речь идёт не об аннигиляции, а об общественной реакции на неё. Сколько жизней унёс удар Ольги Трондайк? Я запрашивал у Охранительницы, якобы всезнающая машина не смогла выдать ничего осмысленного. Где осознание совершённого поступка, где всеобщее осуждение, где раскаяние в содеянном? Об этом просто не вспоминают. Так не относятся к живым существам, так даже к насекомым не относятся. Для коммунаров враги – это нечто, подлежащее безусловному уничтожению.       – Брр! – Дубянский картинно схватился за голову, – какое раскаяние, какое преступление? Шла война, нужно было вырваться из ловушки – и земляне провели блестящую операцию. Джа, честное слово – у тебя какая-то искажённая логика.       – Логика не может быть искажённой, она или есть, или отсутствует. Кстати, шла война – а кто начал эту войну? В чей дом прилетели завоеватели, кто был защитником, а кто – обороняющимся? Ведь именно люди были агрессорами, именно они развязали галактическую войну!       – Разрушители…       – Да-да, с точки зрения коммунистов они были злом космических масштабов, – голос человека так и сочился ядом, – а кого теперь объявят злодеем? Кому теперь понесут добро на обводах аннигиляторов? Впрочем, ясно, кому. Агрессия против Батарианской Гегемонии обсуждается вполне открыто.       – Батарианцы – рабовладельцы. Ты считаешь, что у них свободы больше, чем в Межзвёздном Союзе? – иронично заметил Алексей.       – Рабство – это отвратительно, – убеждённо ответил человек, – но с ним надо бороться цивилизованными, законными методами. Батарианцы неизбежно осознают всю ущербность своего пути, и именно к этому их надо подталкивать, а не пытаться искоренить зло ещё большей жестокостью. Коммунисты не скрывают своих планов: они намерены устроить на Кхар’шане переворот, предварительно аннигилировав столько кораблей, сколько потребуется. А что будет после «победы»? В какой хаос упадёт Гегемония, с какими жертвами она выберется из неизбежной анархии?       – Знаешь, после боя на Айкосе… – задумчиво протянул Алексей, – я могу лишь пожелать, чтобы аннигилированных кораблей было как можно больше.       – Ты думаешь, на этом коммунисты остановятся? Что в следующий раз придётся им не по нутру? Милитаризм турианцев, агрессивность кроганов, стяжательство волусов, распутство азари? Все эти проблемы тоже можно решить с помощью аннигиляторов. Легко, спокойно и непринуждённо.       – Ну не станут же они…       – Почему нет? Кто их остановит?       – Я пошла во флот, – рассеянно заметила Талита, не отрываясь от чтения, – потому что мои родители попали в рабство к батарианцам.       Бакари замолк и некоторое время просто сидел, уставившись вдаль.       – И всё же… всё же это общество – уродливо. Они растят лентяев, трутней и нахлебников. Причём речь идёт как об отдельных людях, так и о целых расах.       – Это беспочвенные обвинения, Джа.       – Нет, это правда. Зачем трудиться, когда тебе всё преподнесут на блюдечке с голубой каёмочкой? Зачем придумывать инновации, если твою идею украдут «ради общего блага»? Зачем заботиться об общественной собственности, если и другие о ней не позаботятся? Ведь не своё же, не жалко. Зачем проявлять инициативу, если у тебя нет никакой личной заинтересованности в результате? Это общество обречено. Да, оно смогло добиться потрясающих успехов, но это – колосс на глиняных ногах. Рано или поздно человеческая природа всё равно возьмёт верх.       – Что-то сомнительно.       – Но, увы, неизбежно.       – Две недели, – вдруг заметила Талита.       – Что «две недели»?       – Именно столько времени потребовалось людям, чтобы научиться проходить через масс-ретрансляторы. Да, им помогали лучшие кварианские инженеры. Да, они уже работали с нулевым элементом. Но всё равно: две недели.       Через некоторое время Алексей нарушил повисшее молчание:       – Послушай, Джамин, если тебе так коммунистическая Земля не нравится – что же ты на ней торчишь?       – Как только обстановка слегка успокоится, я улечу на Иллиум, – легко согласился Бакари, – чай, смогу устроиться. Общественный строй азари гораздо лучше, свободней и демократичней земного. По крайней мере, он уже прошёл испытание временем. А вы как?       – Я останусь здесь, с Шепардом, – уверенно ответил Дубянский, – не всё же Джокеру пилотировать! Когда его вылечат от синдрома Вролика, он, небось, ещё несноснее станет. Я слышал, что кэпу какой-то корабль собираются дать. Решили, что Шепард после небольшого обучения вполне способен командовать даже современными кораблями. Оно и понятно, кэп – мировой мужик!       – А ты, Талита? Кстати, что читаешь?       – Специальную литературу. Это Алексею хорошо, подучится немного и опять летать начнёт. Инженерам сложнее. Мои знания о реакторах устарели на пару-тройку порядков. Приходится навёрстывать, чтобы сохранить звание «отличного специалиста».       – То есть ты остаёшься?       – Конечно. Поменять фронтир развития на болото Иллиума? Я не дура. Уф, уже голова пухнет. Надо переключиться. Лёш, ты обещал меня в кино сводить?       – Да, и даже фильм подыскал. Идём.       Парочка улетела, вскоре ушёл и Джамин. Сущие дети. Я остался в одиночестве.       Месть. Когда я узнал о возможностях земных кораблей, когда преодолел шок и смог осмыслить увиденное и услышанное… понял, что месть близка. И возможна как никогда. Жнецы – страшный противник. Многочисленный, коварный, безжалостный, технически оснащённый. И абсолютно беззащитный перед аннигиляторами.       Я смаковал грядущее возмездие, как самое великолепное блюдо. Я смотрел записи персейского побоища, пытаясь представить картину разгрома Жнецов. Да, это будет не моя личная месть. Да, я – всего лишь бессильный осколок прошлого, незваный гость на чужом празднике жизни. Но я увижу конец «высшей формы жизни». Узрю кончину тех, кто уничтожил мою цивилизацию. Что будет дальше? Я не знал, да и не стремился узнать. Моя жизнь завершится с поражением Жнецов, дальше будет лишь бессмысленное существование. Если будет.       Вчера изменилось всё.       Звёздный плуг «Фурье» посетил планету, называемую Айкосом. Расы Пространства Цитадели уже знали об открытии новой цивилизации, но даже примерно не представляли степень её могущества. Люди тоже не хвастались, надеясь выманить «Властелина». Так что к турианцам отправился устаревший корабль. Заодно люди осмотрели руины, оставшиеся на месте моего последнего боя.       И заявили, что имеющегося генетического материала достаточно, чтобы клонировать жизнеспособную популяцию протеан.       Взамен они не требовали ничего. Абсолютно.       Просто сказали, что надо немного подождать. Разберутся с «Властелином», найдут лекарство от генофага… потом и до протеан руки дойдут.       «Они отдадут свои жизни ради нашей будущей Империи». В последнем бою я жертвовал десятками и сотнями тысяч своих сородичей, оправдываясь этой фразой. Каждый раз, вспоминая эти слова, я чувствовал лишь бессильную ненависть. Сегодня я впервые думаю о них без дрожи.       Они отдали свои жизни ради нашей будущей Империи.       Конечно, сперва никакой империи и в помине не будет. Протеане займут одну из подчинённых ролей в Межзвёздном союзе, будут работать на побегушках или кем там нас назначат. И ждать, долго ждать. Рано или поздно люди ослабнут, потеряют хватку. И тогда…       Смеюсь. Горько, бессильно.       Охранительницы фиксируют все мысли всех существ на Земле. И мои в том числе. Все эти «хитрые планы» известны им с самого начала. И люди вполне могут предпринять…       В том-то и дело, что они ничего не будут предпринимать. Незачем. Они просто не подпустят меня к воспитанию подрастающих протеан под каким-нибудь благовидным и убедительным предлогом. И всё. Новое поколение не будет бредить Империей. Оно будет абсолютно предано своим спасителям. Да людям даже не надо лгать, не надо ничего замалчивать, достаточно немного сместить акценты!       Протенская Империя сгинула навеки. Протеане будут жить. Как жалкие нахлебники людей.       На террасу опускается ещё одна авиетка. Из неё вылезает пацанёнок – чуть старше давешней девчонки – и уверенно подходит ко мне.       – Добрый день, дядя Явик. Меня Дима зовут.       Аккуратно пожимаю маленькую пятипалую ладошку.       – По стерео показывали, как вы со Жнецами сражались. Явик, вы настоящий герой!       – Ребёнок, ты растёшь в мирное время. Если взрослые сохранят этот мир и впредь, не забудь поблагодарить их.       – Ну да, думаю, Жнецов быстро побьют. Они ведь зло в чистом виде! Я к тому моменту точно вырасти не успею, – Дима шмыгает носом.       – А ты так хотел бы сражаться со Жнецами? – Я прикрываю одну пару глаз и склоняю голову набок. Подобная наивность иногда раздражает.       – Люди должны защищать слабых и сражаться против несправедливости, иначе зачем нам вся эта мощь? – ребёнок делает широкий жест. Может, он имеет в виду Столицу, а может – весь подконтрольный людям космос, – Так что да, я хотел бы сражаться со злом. Пусть не со Жнецами, их, надеюсь, быстро победят, а с другими врагами. Но да, хотел бы.       – Мелюзга, ты не знаешь, о чём говоришь. Ты о войне и понятия не имеешь. Хочешь, покажу?       Дима слегка прикусывает губу. Видно, что от моих слов ему слегка не по себе. Но он не отступится и не откажется.       – Давайте, дядя Явик.       Усаживаю его на скамейку, поворачиваюсь, кладу два пальца ему на лоб и погружаюсь в воспоминания.       :Смерть – хаски – трупы – огонь – смерть – боль – Жнецы сносят заслон – одурманивание – товарищ стреляет в спину – я убиваю друга – смерть – бессмысленность – кровь – шёпот в голове – нейтронная бомбардировка – смерть – ужас – Жнецы перерабатывают сородичей – уничтожение собственных городов чтобы они не достались Жнецам – смерть…:       Тяжело. Как же это тяжело. Я уже забыл, как это тяжело. Не стоило об этом вспоминать.       Мальчуган бледен. Его трясет крупной дрожью, он постоянно шёпотом твердит «Такого не должно быть, такого не должно быть, такого не должно быть». Чувствую укол сожаления. Не стоило так поступать.       А, ладно. Что сделано, то сделано. Пусть Дима поменьше восхищается войной и побольше ценит свой мирненький уютненький мирок.       – Ну что? Теперь ты по-прежнему желаешь сражаться со злом?       Дима сглатывает. Нервно облизывает губы. И говорит, испуганно, но твёрдо:       – Теперь – больше прежнего.       А я чувствую, как где-то внутри меня распутывается тугой комок. Уходит напряжение, отступает терзавший меня ужас.       Если люди так воспитывают своих собственных детей, то и с воспитанием протеанских справятся не хуже.       Империя сгинула. Но протеанам – быть!