Убежать от судьбы

      Мне уже не привыкать стоять на самом краю пропасти, когда куски камня откалываются под ногами и срываются вниз, издавая лишь едва уловимый звук через некоторое время после падения. Холодный ветер бьет прямо в лицо, раздувая редкие волосы в разные стороны, а перед глазами предстает незабываемый вид. Понимаешь, что исхода здесь только два: либо шагнуть вперед и предаться ощущению свободы и независимости, почувствовать крылья за своей спиной и научиться летать, пока есть возможность; либо сделать шаг назад и остаться в живых. Всего один шаг способен решить твою дальнейшую судьбу, и только ты сам решаешь, в каком направлении его сделать. И мне предстоит сделать этот выбор прямо сейчас, стоя на самом краю крыши госпиталя. Ночь выдается спокойной, и небо прикрывают лишь многочисленные облака. Никто даже не заметил, как я сбежала из своей палаты несколько часов назад. Точнее, из палаты Найла, который не просыпается из комы уже месяц, она стала для меня постоянным местом времяпровождения. Врачи не умолкают о том, что его состояние оставляет желать лучшего, и предлагают отключить его от аппарата искусственного дыхания, но мистер Хоран не теряет надежды. Те пятьдесят процентов на скорое пробуждение сына заставляют его верить в лучшее, хоть он и осознает, что помимо этого существует и другие пятьдесят процентов. Пятьдесят процентов того, что голубоглазый блондин с отменным чувством юмора и ослепительной улыбкой больше никогда не очнется даже для того, чтобы просто поговорить. И это чертовски больно осознавать, что человек, которому ты привязался за настолько короткое время, которому совсем недавно открыл свои чувства и излил душу, умирает на твоих глазах. А еще больнее оттого, что ты ничего не можешь изменить.       После аварии раковые клетки стали распространяться с еще большей скоростью, метастазы задели печень и легкие. Врачи больше никогда не обсуждают со мной прогноз моей болезни – на это существует мама, вернувшаяся в Хартфорд в день аварии, о которой узнала всего через несколько часов после происшествия. Я помню ее испуганные заплаканные глаза на входе в комнату ожидания, где меня оставили на время, что Найл провел в операционной. И первым делом я бросилась в ее объятия, не в силах сдержать слез, которые мчались по мои разгоряченным щекам. Забинтованные из-за многочисленных порезов руки сжимали края ее куртки так сильно, что капли крови проявились на белоснежной поверхности, но я не обращала внимания на физическую боль. Я понимала, что жизнь человека, которого, как мне казалось в тот момент, я люблю, находилась в руках хирургов, которые так старались остановить кровоизлияние в мозг. И это убивало меня. Убивает и сейчас.       Кроме того, родители подали на развод и, поскольку процесс был действительно трудоемким, мама задержалась в Ньюпорте на те несколько недель, за которые со мной успело произойти многое. Я нашла свою любовь именно тогда, когда мама потеряла свою. Они с отцом прожили вместе около двадцати пяти лет, что является действительно долгим сроком, но не смогли удержать свои отношения на плаву. Наше красивое маленькое судно под названием «Семья», которое тонуло долгие пять лет и, наконец, пошло ко дну. Ах, бедный Джексон! Ему наверняка не сказали о том, что его мама и папа больше никогда не будут вместе праздновать Рождество и День благодарения. Они больше никогда не будут планировать летний отдых в совместной гостиной. И он по-прежнему думает, что мама уехала лишь для того, чтобы проведать его старшую сестру, Но когда ему скажут о том, что ни одна, ни другая не вернутся домой? И что дальше случится с моими младшим братишкой и любимым отцом? Никогда не смогу смириться с тем, что мама оставила их одних навсегда.       Мама всегда была очень сильной и независимой женщиной, способной продать свою жизнь ради жизни своих детей, сколько бы им ни было лет. В свои сорок два она выглядела так, словно ей все еще семнадцать: такая же полная жизни и энергичная, талантливая и на многое способная женщина с двумя прекрасными детьми и любящим мужем. И единственными нюансами были только смертельно больная дочь, уже бывший муж и брошенный десятилетний сын, будущее которого теперь находится в совершенно неопределенном состоянии. В том же состоянии находится и мама, целый месяц сидящая в больничном холле, разговаривая с медсестрами и наблюдая за мной через стеклянную дверь палаты Найла, которую я совершенно забывала завесить. В том же состоянии нахожусь и я, целый месяц проводившая время около его кровати.       Отец не сможет там один без мамы. Она с семнадцати лет была его единственной любовью. Они еще со школы строили громадные планы на жизнь, мечтали состариться вместе, сидя у камина в общей гостиной, наблюдая за внуками. Но их брак развалился из-за меня и моей болезни, от которой мне уже не помешало бы умереть. Я виновата в том, что родители забыли о спокойной и нормальной жизни благодаря ежедневным посещениям больницы и множества работы, которая не приносила достаточно прибыли. В том, что Джексон теперь единственный, кто может обеспечить их внуками, но наблюдать за их взрослением смогут лишь по раздельности. В том, что я испортила жизнь всем тем, кого люблю, но ничего не могу поделать с этим.       А как же Лиам? Он всю жизнь являлся моим самым лучшим и единственным другом, бросал ради меня все свои дела и мчался ко мне со скоростью света, а я уже бросила его. Возможно, у него все еще есть девушка и любящие родители, но мы всегда были друг для друга больше, чем просто друзьями. Он – моя самая настоящая семья, часть, которой мне так не хватает. И в моем сердце так пусто, когда его нет рядом! Как же я смогу оставить его?       С каждым днем мое сердце все больше превращается в камень, покрываясь трещинами и пробоинами, с каждым разом их количество увеличивается, и скоро оно расколется на много мелких частей, которые невозможно будет собрать. По щекам уже без остановки катятся беспощадные слезы, которые адски больно щиплют слизистую глаза. Губы покраснели и опухли от того, насколько сильно я искусала их за этот месяц; кожа постоянно трескается и кровоточит, поэтому я постоянно ощущаю во рту железный привкус. Тело полностью истощено, и не из-за того, что я решила убить себя голодом, просто от самого вида еды меня начинает тошнить и я сразу же со всех ног несусь в уборную, вставляя два пальца в рот. И теперь мне абсолютно плевать сколько я вешу, меня больше не пугает тот факт, что я похожа на живой скелет. Теперь мне плевать на все, потому что моя жизнь официально кончена.       Машину продолжает заносить и происходит следующий удар, после которого машина останавливается довольно резко и неожиданно, после чего я подаюсь вперед, но успеваю подставить руки. Они врезаются в уже разбитое лобовое стекло, и я чувствую острую боль, которая начинает разливаться по всему телу. Не обращая внимания на болезненные ощущения, отстегиваю ремень безопасности, что доставляет мне дикий труд и дискомфорт, а потом прислоняюсь спиной к сидению и нащупываю в кармане мобильный телефон. Дрожащими пальцами набираю 911, моля Господа лишь о том, чтобы машина приехала быстро. - Девять один один, чем могу помочь?..       Ремень безопасности не сразу поддается, но требуется мне всего несколько секунд, чтобы освободиться из него. С трудом открываю дверь машины, и ужасный приступ кашля настигает меня, как только я касаюсь ногами асфальта. Из-под помятого капота просачивается дым, но я точно уверена, что он не извещает о катастрофе. Не в силах остановить приступ, я обхожу автомобиль и открываю водительскую дверь и с трудом вытаскиваю бессознательного парня. На это уходит достаточно времени, но когда все получается, я оставляю его на асфальте недалеко от авто и сама сажусь на колени. Тонкая струйка запекшейся крови осталась на его виске, глаза мирно закрыты, словно он спит. - Найл?       Я пытаюсь разбудить его, легко похлопывая по бледным щекам, а на глазах начинают появляться слезы. - Пожалуйста, проснись.       Мои слова напоминают диалог с самой собой, разница с настоящим диалогом лишь в том, что здесь мне никто не отвечает. Вокруг не слышно ничего кроме моих тихих всхлипов, но я была бы так рада услышать его частое дыхание и быстрое биение его сердца. Хотела бы услышать его голос, который скажет мне, что все в порядке, но так и не слышу его. - Вернись ко мне, я прошу.       Паника все больше укутывает меня в свои крепкие объятия, и я не могу выбраться из них. Аккуратно, словно боясь поранить, я обхватываю лицо парня своими ладонями и нежно поглаживаю его скулы, уже не стараясь сдерживать слезы. - Все будет хорошо, слышишь?       Медленно приближаюсь и касаюсь его губ своими всего на несколько секунд, роняя слезы на его лицо. Слышу сирены скорой помощи и отстраняюсь от парня, который все не приходит в себя. Различные мысли, которые словно вихрь закружились в моей голове, не дали мне успокоится, и слез стало намного больше. - Прости, мне так жаль. Я люблю тебя…       И я снова смотрю вниз, в надежде увидеть свое спасение именно там, а потом оборачиваюсь и глазами скольжу по безлюдной крыше. Начинается дождь, и его маленькие редкие капли уже начинают падать мне на лицо, смешиваясь со слезами, которые и не прекращали течь по моим щекам. Он усиливается, и ветер, ставший еще холоднее, снова бьет в лицо с такой силой, что теперь трудно дышать. Я в смятении и совершенно не понимаю, что делать дальше. Расправляю руки в стороны и представляю себя птицей. Свобода. Ее свобода безгранична, ведь можно улететь куда хочешь и когда хочешь. Ты не зависишь от других птиц или определенных обстоятельств. Единственное, что нужно птице, это своевременное принятие пищи и крыша, которая скроет от дождя. Иначе крылья станут мокрыми из-за проливного дождя и нельзя будет взлететь. Свобода – именно то, что мне нужно на данный момент. Я скована и это мешает мне жить. А что, если сделать этот заветный шаг вперед и позабыть обо всем? Что, если упасть в эту пропасть? Может быть тогда станет легче?       Чувствую слабость во всем теле и закрываю глаза. Мысль о том, что всем станет лучше, не покидает меня до того момента, как я решаюсь сделать этот шаг. Только успеваю выставить ногу вперед, как чьи-то длинные пальцы впиваются в мои предплечья и тянут назад, а я и не думаю сопротивляться.