Убежать от судьбы

      Остается всего неделя до Рождества, и мама наконец-то оставляет все свои попытки вытащить меня в ее новую съемную квартиру хотя бы на некоторое время. Каждый день, свободный от неизбежных процедур и противораковых инъекций, таблеток и внутривенных комплексов химиотерапии, я провожу рядом с так и не очнувшимся парнем. Кома измучила не только его тело, но и меня, и его отца. Бобби не спит ночами, зарабатывая деньги на более действенные и дорогостоящие лекарства, а уход за своим сыном оставляет на меня и дежурных сестре, которые время от времени заходят сверить показатели. Сама я ужасно устала от этого и удивлена, что за такое долгое время мои чувства не остыли. Возможно, я слишком много времени провела около его неподвижного тела, и любой на моем месте уже оставил все надежды, но я держусь. Устала я не от него, а от того, что не могу ничего сделать для него.       Наступает Рождество – время, когда во всех домах (в том числе и больницах) располагаются высоченные живые ели. Люди наряжают их разноцветными светящимися гирляндами и большими хрустальными шарами, а дети разных возрастов ждут многочисленных подарков, обернутые в красивейшие упаковки. Каждый ждет это чертово Рождество, но только не я. Для меня это время несбывшихся желаний и рухнувших надежд. Нет, раньше родители так старались радовать нас с братом подарками! Джексону однажды подарили свой собственный радиоуправляемый вертолет, а мне – серебристый лэптоп со съемной поверхностью. Но каждую Рождественскую ночь, сидя у разожженного камина и сложа ладони в мольбе о здравии, я плакала и надеялась, что в этот самый раз все получится. И каждый раз я разочаровывалась, осознавая, что этому желанию никогда не сбыться. Учитывая произошедшие в прошлом события, я не считаю нужным праздновать это Рождество в кругу семьи или веселой больничной компании. Единственный человек, которого я желаю видеть в эту ночь – голубоглазый блондин, и единственным действительно стоящим подарком для меня является его выздоровление, не даже мое.       Несколько месяцев назад я успела поставить крест на своем здоровье, совсем не берегла себя, мучая голодом. Несколько недель назад я пообещала не только самой себе, но и остальным, что после этого Рождества прекращу лечение. В этот раз ни Лиам, ни мама, ни узнавший об этом отец не пытаются остановить меня, потому что знают – все их попытки окажутся тщетными. Они понимают, что я слишком упряма и всегда стараюсь доходить до своей цели всеми возможными путями. Во всех случаях, кроме неудавшегося самоубийства, потому что там я и не надеялась дойти до самого конца.       Сажусь в кресло рядом с кроватью и снова рассматриваю его лицо, в надежде разглядеть какие-либо изменения, но ничего не вижу. Он все также спокоен и неподвижен. Спящий красавец. И, если довериться сюжету детской сказки, стоит только его поцеловать – чары будут рассеяны, и он очнется от длительного непробудного сна. И почему все не бывает в точности, как в сказках? Они дают детям ложные надежды на прекрасное будущее и жизнь в величественных замках с идеальной второй половиной, дополнением их сердца и души, а потом ломают их на мелкие кусочки, которые сразу же развеиваются в воздухе. Дотрагиваюсь до его холодной кожи, медленно провожу по костяшкам его пальцев, и делаю это настолько аккуратно, словно сама верю в то, что его тонкая и бледная кожа вот-вот порвется от моих прикосновений. Часто моргаю, понимая, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Чувства, которые так неожиданно вспыхнули в моей груди, все больше усиливаются, когда я дотрагиваюсь до него. - Помнишь нашу первую встречу? – я вдохновенно произношу, вдыхая в свою грудь как можно больше воздуха. Здесь пахнет лекарствами и мятной зубной пастой, которой я чистила зубы совсем недавно. – С тех пор ты часто называл меня Ньюпорт, потому что я приехала оттуда, а я считала тебя дураком, потому что ты дал мне идиотскую кличку.       Воспоминания медленно относят меня в прошлое, во времена переезда в совершенно незнакомый мне город. Я помню сомнения, которые заполняли опустевшие ячейки в моей голове, ведь я не хотела бросать часть своей семьи там и расставаться с привычной жизнью. Хотя, честно признаться, новый город и новый госпиталь никак не изменили меня и мой образ жизни, мои привычные будни. Помнится, в самом начале я составляла незримую таблицу, где сравнивала все «за» и «против» проживания в этих двух далеких друг от друга городах. И когда счет был 4:5 в пользу Хартфорда, я остановилась и прекратила заниматься этой бессмысленной глупостью. А все потому, что пятым «за» этого города стал человек по имени Найл Хоран, в корне изменивший мою жизнь.       С самого начала я не была такой, как все мои знакомые. Прежде всего, никто из моего школьного коллектива не был смертельно болен. Современном стереотипом, который приписывают чуть ли не каждой девушке, является ожидание «принца на белом коне». Ото всех остальных меня отличает лишь то, что я не гонюсь наперегонки с целым миром в поисках идеального парня. Никогда не гналась. Никогда не рисовала для себя в голове идеальный образ, черты лица и характер. Всегда считала, что нельзя полюбить за внешность или слова, которые могут оказаться совершенно пустыми. Влюбленность совершенно спонтанно и непредсказуема, ведь ты можешь влюбиться в Квазимодо, но все равно видеть в нем прекрасного принца Уильяма. Это и произошло со мной в этом таком чужом и в то же время родном городе. В блондине я увидела нечто такое, что отличало его от других парней, и вижу до сих пор. Он раскрыл мне душу, рассказав о сбитой им девочке, и он так не хотел, чтобы я отворачивалась от него после этого. Но он, такой беззащитный и глупый, не понимал, что меня не напугают истории из его прошлого. Уже тогда я приняла его таким, какой он есть на самом деле. И принимаю его сейчас. Он не сказочный принц и у него нет белоснежного могучего скакуна с позолоченными шорами и поводьями, но он тот самый человек, которого я не смогу забыть и разлюбить даже после его смерти. Более того, я не хочу делать этого. - Я спрашиваю тебя еще раз, - говорит он прерывисто, - что это? - Отвези меня в больницу, - тихо произношу я, не поднимая глаз, - пожалуйста.       Все мое тело пронзает мелкая дрожь. Картинки с той ночи, словно салюты начинают взрываться перед моими глазами. Искры будто попадают прямо в мои глаза, заставляя очередную порцию слез выбраться наружу, и я не могу больше сдерживать себя. Звучные всхлипывания раздаются в стенах небольшой комнаты, и я кладу руки на кровать, опуская на них голову. Мое тело содрогается в рыданиях. - Прошу, - говорю я настолько глухо и тихо, что никто не смог бы услышать моих слов, стоя поблизости, - сделай так, чтобы в это Рождество он вернулся ко мне.       Я делаю последнюю свою попытку, учитывая, что это, возможно, моя последняя зима. Мой последний декабрь. Последнее Рождество. Чувствую, что это моя последняя надежда на спасение, но она очень скоро покидает меня, потому что я вспоминаю свои прошлые неудачно загаданные желания. Точнее, одно и то же делание, которое я загадывала на протяжение нескольких лет – излечиться от болезни, которая с каждым днем все больше разрушает меня изнутри. - Какого черта ты врешь мне?       Его голос эхом раздается в моей голове, которая опущена таким образом, что совсем немного задевает руку парня. Внутри меня все закипает и готово взорваться на маленькие кусочки, но тут я чувствую нечто странное. Нечто, заставляющее меня поднять голову и перевести свой затуманенный от слез взгляд на лицо Найла. Я чувствую шевеление у самых корней волос. Оно едва уловимо, но я замечаю его, и когда смотрю на парня – ахаю. Несколько секунд не могу произнести и слова, потому что наконец-то вижу его широко распахнутые голубые глаза. Он рассеянно моргает, а потом его глаза слезятся, и он крепко сжимает и разжимает веки. - Господи! – невольно вскрикиваю и нажимаю кнопку вызова дежурной сестры.       Прикрываю рот рукой, продолжа нажимать на заветную кнопку, но не отхожу от парня ни на шаг. Как же долго я не видела его настолько живым! Неужели мои мольбы наконец-то были услышаны? Я вижу, как слезы скатываются по его бледной коже, и никак не могу поверить своим глазам. - Ты очнулся, - я шепчу, не стараясь удерживать слез счастья, которые без остановки катятся по моим разгоряченным щекам. Мой голос становится громче, и я хватаю его за руку, когда продолжаю: - я не могу поверить, что ты снова со мной.       В палату вбегает запыхавшаяся медсестра, и глаза ее расширяются, когда она замечает плавные и осторожные движения через мою спину. По пейджеру она сообщает сразу нескольким свои коллегам, что в палате номер «307» парень очнулся после продолжительной комы. Через несколько минут в палату входят еще две молодые девушки и одна женщина зрелого возраста. Именно она заставляет меня выйти из комнаты, и я нехотя плетусь к двери спиной вперед. Пытаюсь разглядеть его, но лицо скрывается на широкой спиной одной из медсестер, поэтому мне остается лишь ждать снаружи.       Я опускаюсь на железную скамью, стоящую рядом со входом в палату, опираюсь локтями о колени и обхватываю голову руками. Когда это успело произойти? Счастье и недоумение переполняет все мое тело с ног до головы, когда до меня доходит суть всего случившегося. Он очнулся, и сейчас это действительно важно. В кармане моих спортивных штанов находится мобильный, который я тотчас достаю, чтобы в первую очередь сообщить это Бобби. Я знаю, что он имеет достаточно много дел, но он должен знать. В телефонной книге нажимаю на его имя и прикладываю телефон к уху, выслушивая надоедливые телефонные гудки. - Хоуп, - он устало вздыхает, когда принимает мой звонок, - что-то произошло?       Он знает, что тревожу я его только в тех случаях, если приходят результаты обследований или анализов, потому что на свободные темы можно поговорить и с глазу на глаз. Сказать честно, мы сильно сблизились с его отцом, ибо нас объединяло общее горе, поэтому он разрешил мне обращаться к нему на «ты», как к старому приятелю. - Бобби, - я шепчу, не в силах повысить голос, - он пришел в себя.       Пяти слов достаточно для того, чтобы произвести на мужчину неизгладимое впечатление. Сквозь телефон я слышу, как он срывается с места и кричит кому-то, что ему нужно срочно ехать в больницу к сыну, а я в это время не могу стереть с лица улыбку. - Скоро буду, - коротко, но и в то же время протяжно говорит он и сбрасывает вызов.       Встаю и понимаю, что все это закончилось. Он снова здесь, с нами. Он снова может видеть и, наверное, наполнять воздухом легкие без аппарата искусственного дыхания. А что будет, когда он сможет говорить или даже ходить? Шансы малы, насколько мне известно из опыта некоторых других очнувшихся от комы пациентов, но у нас все еще есть шанс. У него есть шанс на возобновление нормальной жизни.       Поднимаю голову, и взгляд мой натыкается на невысокую женщину, одетую в деловой черный костюм в мелкую серую полоску. Ее волосы аккуратным образом собраны в хвост так, что волосы не торчат в разные стороны, и, кажется, надежно зафиксированы лаком. На ногах лодочки на невысоком каблуке, а в руках черная кожаная сумка. Кто эта женщина? Она стоит и удивленно разглядывает меня с ног до головы, как, собственно говоря, и я ее. - Ты кто? – она удивленно спрашивает, подходя чуть ближе, тогда я могу рассмотреть ее глаза. - Мое имя Хоуп, - я вижу, что она становится всего в нескольких шагах от меня и скрещивает руки на груди, - а Вы кто? - Я Маура, - произносит женщина, - мать Найла.