Играть. Пока не надоест

В душной комнате стало совсем невыносимо. По лбу Катерины градом катились крупные капли пота, губы дрожали. Стоящая у изголовья фрейлина протерла лицо королевы влажным полотенцем, но Ее Величество, казалось, впала в оцепенение и никак не отреагировала. Она истуканом смотрела перед собой, разглядывала крошечный попискивающий комок, который девять месяцев носила в своей утробе, и не понимала, что теперь делать. На лице младенца, которому этой ночью Катерина подарила жизнь, красовалось огромное сине-фиолетовое родимое пятно. Роды вымотали ее так, как она себе и не представляла. Тяжело, больно, долго... Мучительно долго. И, увы, всего лишь девочка, да еще и изуродованная. Катерина зажмурилась. Родимое пятно было точно таким же, как у отца малышки. Поцелованная дьяволом, наверняка скажут придворные, и муж объявит, что его супруга проклята. Она десять лет не могла зачать наследника, а когда ей это удалось, на свет появилось... Это. Будто бы чувствуя отчаяние матери, младенец издал нечто похожее на смех, и у Катерины задрожали руки. — Позови его, — шепнула королева на ухо наклонившейся к ней фрейлины. От ребенка нужно было поскорее избавиться. То, что король находился сейчас вдали от супруги, обижало Катерину до глубины души: он настолько увлекся своей любовницей Дианой, что даже на родах своего законнорожденного первенца не присутствовал. Однако теперь Катерина благодарила Бога за то, что так вышло. — Да, Ваше Величество, — фрейлина поклонилась. Как будто по мановению волшебной палочки в дверном проеме возник мужской силуэт с светящимися склянками в руках. Он бесцеремонно оттеснил фрейлину и навис над роженицей. Катерина окинула взглядом свои покои, в мгновение превратившиеся в неубранную коморку с присыпанным пылью полом. Зажмурившись, Ее Величество тряхнула головой, надеясь погнать наваждение, но оно лишь стало еще более осязаемое: прямо на ее руках темный силуэт в капюшоне лил на младенца шипящие и булькающие зелья из огромных пузырьков. Младенец закричал, едва жидкость коснулась лица, и Катерина с ужасом ощутила, как по ее рукам потекла теплая кровь. Она вскинулась, отбрасывая младенца. — Вы же сами просили исправить ее, — послышалось из-под капюшона, и Катерина впилась взглядом туда, где еще минуту назад лежал ее ребенок. Крошечный сверток одеял с королевскими вензелями теперь пропитался кровью, а малышка больше не кричала. Она сопела, булькала и дрожала. — Не надо, остановитесь, — завыла Катерина не своим голосом, отталкивая от кровати того, кого сама же позвала на помощь. — Пожалуйста, хватит! — Еще немного, — и младенец умолк. — Готово, Ваше Величество, эта готова. Вы ведь знаете, я здесь. Я с вами. Только прикажите... Кто следующий? Клод? Франциск? Катерина закричала. — Нет, только не Франциск! Уходи, умоляю! — комната погрузилась во мрак, будто и не было в ней ни окон с пробивающимися сквозь них лучами полнолуния, ни свечей. — Не трогай их! Не трогай моих детей, одной достаточно, пожалуйста! — Мама? — Катерина опустила глаза туда, откуда донесся девичий голос — на ее коленях лежала изуродованная чумой дочка... Клод, ее маленькая Клод лежала, перегнув спину через коленки матери, и смотрела на нее потухшими неживыми глазами. Лицо сгнивало все сильнее с каждой секундой, Катерина видела обнажающийся под кожей череп, глаза ввалились внутрь. Катерина замотала головой и попыталась сбросить с себя то, что осталось от ее красавицы дочки. Кости с тихим стуком свалились на пол, и королева с удивлением уставилась туда, где еще мгновение назад над ней нависал человек в капюшоне. Теперь его место заняла маска. И лицо за ней. Изуродованное снадобьями лицо. — Нет-нет... Нет, ты мертва, ты должна быть мертва, — завопила Катерина и рванула к другому краю постели, стараясь убраться как можно дальше от надвигающейся на нее маски. — Он же сказал мне, что ты умерла! - ее вопли перешли в рыдания. — Ты умерла в младенчестве... — она прижала руку к губам, будто бы стараясь сдержать плач, звучно втянула носом воздух и сопли и стала креститься. — Ты мертва, Клариса, мертва... Я просила исправить твое лицо, и он убил тебя.. Лицо под маской зашипело. Зашкворчало, будто бы лишенное дара говорить. Катерина подскочила на перинах, набирая воздух в легкие. Не она убила свою дочь, не она. Это сделала Мария, в лесу... Катерина замотала головой, зажала уши руками и зажмурилась. Мария убила ее первенца, ее дочь. Камнем по голове. Будто слыша мысли королевы, лицо в маске повернулось боком, позволяя увидеть рану и запекшуюся на волосах кровь. Расшибленный камнем череп. «В ней больше животного, чем человеческого, милосерднее всего ее убить!» — голос Катерины пронесся по комнате раскатистым эхом. — Кто следующий? — повторил черный силуэт, внезапно возникший ровно там, где стоял до этого. — Ваш ребенок... Младший ребенок. Умрет от вашей руки, — громыхнул прямо у Катерины за спиной до боли знакомый голос. Нострадамус. Она испуганно обернулась и, неуклюже пошатнувшись на кровати, рухнула вниз. Катерина тихо ойкнула и потерла ушибленный затылок. Она осмотрелась — ее окружали все те же покои английского поместья, ставшего для нее домом в последние несколько месяцев. Французский дворец и тесная каморка исчезли. На столе горели свечи, в углу полыхал камин, окно уже светилось на редкость солнечным утром. Невольно бросив взгляд на руки и, к огромному облегчению, не обнаружив там крови, Катерина встала на ноги. Сон был таким явным... Реальным. Она до сих пор чувствовала липкость на лице, ее сердце до сих пор клокотало от вида гниющей на руках дочери, а в голове все еще колоколом звенели слова Нострадамуса. Видение, которое открылось ему у постели умирающего короля еще во Франции, снова напомнило о себе, и Катерина невольно перекрестилась, хоть и не делала этого очень давно. Чума во Франции отступала, и о новых жертвах среди королевских особ Катерине не сообщали... Неужто болезнь добралась еще до одного из детей Катерины? На несколько мгновений она задалась этим вопросом, и тут же отмахнулась от него: Нострадамус отчетливо сказал, что ребенок погибнет именно от ее руки. От руки Катерины. Королева-мать снова посмотрела на руки — кровь на них так и не появилась. Сон постепенно отступал, пуская на свое место воспоминания. Как малышка Клод впервые заговорила. Как Франциск свалился с лошади и прятался у Катерины в юбках, чтобы врачи не нашли его и не стали обрабатывать раны жгучими мазями. И как трепетало сердце в первые минуты после тех самых первых родов, когда на свет появилась Клариса. Первая дочь Катерины. Ребенок, рожденный от любовника и поцелованный дьяволом. Той ночью, когда малышка появилась на свет, из замка бесследно исчезло три служанки, а за следующую неделю — еще четверо. Постепенно все, кто знал о врожденном изъяне первого ребенка королевы Франции, замолкли навсегда. Почти все. Катерина отдала младенца единственному человеку, которому могла доверить эту страшную тайну. Отдала и попросила избавить от уродства, а затем найти для нее семью. И больше никогда не напоминать Катерине о существовании этого ребенка. Но ребенок умер. По крайней мере, так ее заверили. А спустя семнадцать лет Клариса едва не лишила жизни двух сыновей Катерины. Ее Величество поежилась. Так или иначе, ее дети умирали раньше нее самой. Клариса, Франциск, Клод... Она напомнила себе, что доподлинно неизвестно, действительно ли Франциск мертв, но в тот же миг в голове громом грянуло предсказание Нострадамуса: «Младший ребенок умрет от вашей руки». Как же давно она не вспоминала ни о провидце, ни о его видениях. Катерина инстинктивно огладила живот, а затем позвала служанку, чтобы та помогла одеться. День предстоял долгий, ведь Елизавета наконец дала формальное согласие на брак с французским принцем, а вчера вечером Катерина получила хорошие вести из Ватикана: Папа одобрил союз католического наследника французского престола и протестантской королевы Англии. Конечно, Катерина не стала уточнять в своем письме, что обо всем происходящем будущий жених не имеет ни малейшего представления. Ватикан верил, что она выступает от имени и с согласия сына. Служанка потянула корсет, и Катерина резко выдохнула. — Туже. Еще, — холодно скомандовала она, и служанка натянула шнурки сильнее, выдавливая из королевы-матери остатки воздуха. Ни к чему было ни Елизавете, ни ее придворным видеть, как располнела Катерина за прошедшие недели. А поскольку грядущая аудиенция явно носила формальный характер, Катерина во что бы то ни стало хотела избежать пересудов. В конце концов, даже о ее перстне с печатью Елизавета будто бы забыла, так и не выказав ни свою заинтересованность, ни гнев на подделку. Иначе первым пострадал бы горе-воришка, а он, по наблюдениям самой Катерины, был в полном здравии, каждые несколько ночей проникая тайком в покои французской королевы-матери и одаривая ту своим вниманием. Однако что-то было не так. Она почуяла неладное, едва переступила порог личных покоев Елизаветы. Та поприветствовала гостью на редкость сдержанно, жестом приглашая присоединиться к игре в карты с двумя другими фрейлинами. Катерина кивнула и опустилась на кресло, в ту же минуту фрейлины вскочили со своих мест и стремительно покинули покои королевы. Елизавета проводила их взглядом, а затем наклонилась и извлекла из-под столика свиток, уложив поверх игральных карт. Катерина напряглась и нахмурила брови: Елизавета явно решила не утруждать себя любезностями, сразу переходя к делу. По телу пробежал мороз — взгляд английской королевы, зачастую улыбчивой и показательно расслабленной, был сейчас суров. Напряжение исходило от молодой королевы волнами, и не ощутить его было трудно. — Что это? — сдержанно поинтересовалась Катерина, так и не дождавшись объяснений. Свиток лежал перед ней, а Елизавета продолжала молчать. Развернув бумагу, Катерина вгляделась в корявые буквы и вопросительно перевела взгляд на королеву: — Что это значит? — она держала в руках письменное признание в убийстве французского короля. В тексте не было ни деталей, ни имен соучастников. Внизу стояла подпись. Катерина напряглась, чтобы вспомнить это имя. Джейн... Та самая Джейн, что была королевой Англии целых девять дней, а затем далеко не добровольно уступила место Елизавете, подписала признание в убийстве мужа Катерины. Короля Франции. — Это то, о чем вы договаривались с моей сестрой, Ваше Величество, — так и не улыбнувшись, проговорила Елизавета. — И я готова отдать вам его в обмен... — она наклонилась вперед и понизила голос, — на это, - Елизавета указала пальцем на перстень с печатью, спрятанный у Катерины в вырезе платья. Та отпрянула. — Вот как... — протянула Катерина, судорожно придумывая, как выкрутиться. Идей не нашлось. — Весьма странно, что вы не забрали его силой... Столько сложностей... — ее речь убыстрялась, с каждым словом все больше походя на бубнение. — Сначала вор, теперь это... — Ах, Лиам? — Елизавета впервые за весь визит Катерины улыбнулась, весьма хищно и недружелюбно. — Вор из этого шотландца никудышний, но женщины на него падки... Из него был великолепный шпион, пока беднягу не раскрыли сначала во Франции, а затем и у него на родине. Хотя здесь, в Англии от его умений тоже есть польза... — Он чем-то болен? — перебила королеву Катерина, разом подтвердив свои подозрения, что таинственного любовника уложили с ней не просто так. — Сифилис? — Вряд ли, — пожала плечами Елизавета, — думаю, мне бы уже донесли, если бы кто-то слег после его визита. Хотя, признаться, я была удивлена, когда он добровольно вызвался проводить с вами время. — Он сказал вам, да? Об ответе Ватикана. Вы уже знаете, потому и хотите получить мою печать... Но правда, почему бы не забрать ее без спросу? — Катерина говорила с напором и вызовом, все еще лихорадочно пытаясь придумать хотя бы некое подобие плана. Любовник был у нее вчера вечером, но бумаги она прятала более чем надежно, а конверты приходили не вскрытыми, ведь переписка с Ватиканом велась давно, и догадаться, в какой именно момент придет благословение Папы на брак, было почти невозможно... Да и вопреки убеждению Елизаветы, у Лиама в покоях французской королевы-матери было куда больше личных интересов, чем мог бы догадаться кто-то посторонний. — Потому что эта бумага мне ровным счетом ничего не стоила, а если вы отдадите печать добровольно, мы сохраним дружеские отношения, — Елизавета ухмылялась и манерно поджимала губы. Катерина расхохоталась, даже не пытаясь сдержаться. Звонкий смех, почти истерический, заполнил покои, и английская королева поморщилась: — Вы ведь знаете какой путь я прошла, чтобы получить корону. Я вижу выгоду в вашем предложении и намереваюсь взять в мужья вашего сына. — А чтобы я не сбежала, едва получив способ снять с себя обвинения в убийстве мужа, вы... — Катерина мигом погрустнела. Елизавета загнала ее в угол ничуть не хуже, чем сама она загоняла в угол своих противников. Они обе прекрасно понимали, что Катерина полностью находится во власти английской королевы, а письмо-признание Джейн — это лишь повод открыто потребовать печать. При этом само письмо вовсе не гарантировало, что Катерину оправдают... Одной такой бумаги было недостаточно. — И где же меня замкнут, пока вы будете отправлять послания от моего имени, устраивая свадьбу с моим сыном? Или правильнее спросить, кому скормят мои останки? — она невольно сделала шаг назад и оперлась рукой о стол. — Вы ведь специально дождались, пока я договорилась с Ватиканом о вашем браке. А теперь, когда я не нужна... — Вы нужны мне, Ваше Величество, — Елизавета встала и прошла к окну, оставляя Катерину у себя за спиной, подчеркнуто ее не опасаясь. — И как знак моей доброй воли... Залог, если желаете. Я предлагаю вам этот документ. Сейчас, когда все вот-вот получится, я не желаю уповать на кого-то кроме себя. Катерина помедлила несколько секунд, прежде чем снять с шеи шнурок с перстнем. Почему королева вдруг заподозрила ее в чем-то, Катерина не понимала. Долгие месяцы они обсуждали свадьбу и все возможные ее последствия. Катерина всем своим видом демонстрировала, что заинтересована в этом браке едва ли не больше всех, но именно сейчас, когда все должно было вот-вот случиться, Елизавета более не доверяла ей. Желала сделать все сама. Она швырнула перстень на стол и встала. Елизавета, будто и не заметив оскорбительного жеста, протянула женщине сверток признанием Джейн и улыбнулась. На пороге, будто бы по немой команде, возникли солдаты королевы. — На этот раз через черный ход, — коротко приказала Елизавета. Катерина резко отвернулась и зашагала к уже знакомой потайной двери, через которую попадала в покои королевы, когда ее присутствие в Англии еще было тайной. Возможностей выбраться становилось все меньше: во дворе уже ждала карета. Катерина молча забралась внутрь, крепче сжимая в руке сверток. Из Тауэра, куда ее вот-вот должны были отвезти, редко кто выбирался живым. Она мысленно утешила себя заверениями Елизаветы... В конечном счете, та была права: если бы Катерину не планировали отпустить, ее могли бы убить еще в поместье и просто забрать печать. Но она нужна была, чтобы личным присутствием на свадьбе сына гарантировать успешное завершение этого затянувшегося плана. Катерина даже постаралась убедить себя, слушая, как отстукивают копыта лошадей по дороге, что даже в Тауэре ей сейчас будет безопаснее, чем во Франции, где за ее голову, по слухам, некоторые особо рьяные лорды уже объявили награду из собственных средств. Но где-то посередине пути из размышлений Катерину вырвали крики стражников. Карета мчалась, не замедляясь, а снаружи уже разворачивалось настоящее сражение. Колесо налетело на камень, и Катерина подпрыгнула на месте, сильно ударившись поясницей о спинку сидения. «Это карета королевы!» «Эта карета находится под защитой Ее Величества!» — послышалось снаружи. — «Грабя ее...» — кричавший, судя по звуку, захлебнулся в собственной крови, хлынувшей из его перерезанной глотки. Катерина побледнела и вжалась в сиденье, вцепившись пальцами в подлокотник. Карета пошатнулась сильнее, едва не перевернувшись. Выглядывать в окно необходимости не было: Ее Величество и так понимала, что происходит. Вернее, вариантов было несколько, но ни один из них не вселял ей надежды. В Англии по-прежнему многие были воинственно настроены по отношению к королеве Елизавете, и, получи они возможность убить ненавистную правительницу или любого ценного для нее человека, раздумывать не стали бы. Катерина терялась в догадках, при чьем нападении ее шансы на выживание были больше: таких ненавидящих королеву англичан или же простых бандитов, жадных до легкой наживы. Вот только королевский конвой, охранявший карету, никак не мог показаться легкой наживой. С этой мыслью и странным предчувствием Катерина пропустила характерный стук готового вот-вот отвалиться колеса, и когда карета рухнула набок, переворачиваясь под уклон и скатываясь ниже по траве, всем весом налетела на дверцу. Та распахнулась, и Катерина выпала на землю, карета едва не раздавила ее, остановившись в шаге от потерявшей ориентацию королевы-матери. — Приношу свои глубочайшие извинения, Ваше Величество, за причиненные неудобства, — послышалось прямо над головой Катерины, и Ее Величество подивилась своей несообразительности. Ну конечно. Существовал третий вариант. Не ненавистники Елизаветы и не разбойники. Знакомый голос продолжал говорить, а Катерина медленно ощупала свою шею, грудь, живот... Все было цело. — Что все это значит, граф? — не вставая с земли, перебила она говорившего, испепеляя его ненавидящим взглядом.