Играть. Пока не надоест

Катерина не шевелилась. Она все еще смотрела на неподвижно лежащего супруга, вздрагивала всем телом и не замечала ничего вокруг себя. Всхлипы застряли в ее горле, превратились в икоту и постепенно сошли на нет. Несколько придворных приблизились к постели короля, искоса бросая взгляды на застывшую у изголовья женщину. Один из них осуждающе покачал головой, двое других переглянулись, презрительно кривя губы. Итальянка сидела над телом мертвого короля, сверкая голой грудью, и не торопилась прикрыть свое бесстыдство. — Король мертв, — проговорил один из придворных, приложив руку к шее Генриха. — Да здравствует король! — стоящие у двери подхватили его возглас, и шум полетел по коридору. Катерина вздрогнула. Надменно рассматривая застывшее в нелепой позе тело короля, к постели приблизился старый герцог. Он цокнул языком и поморщился, бросив косой взгляд на Катерину. Та рассеянно потерла пальцами лоб и наклонила голову вперед, щурясь. Герцог дернул ее за локоть, заставляя встать, и, пользуясь сиюминутной растерянностью, толкнул в сторону стоящих у постели придворных: — Эта женщина убила короля! Его Величество шел на поправку... — бросил он как можно громче. Его глаза горели. Катерина запнулась о юбку и покачнулась, цепляясь пальцами за плечо одного из мужчин. Тот выставил перед собой руки, чтобы поймать падающую женщину. Грудь скользнула по его ладоням, и от неожиданности он резко отшатнулся назад. Корсет сполз еще ниже. Катерина вздрогнула от прикосновения и попыталась оттолкнуть дворянина. Поправить на себе платье. Одновременно. Вместо этого Ее Величество неуклюже осела на кровать. Не обращая внимания на Катерину, старик наклонился над Генрихом и провел пальцами по его лицу, опуская холодеющие веки. Остекленелый взгляд короля исчез. — Вам не место здесь, Ваше... — герцог снова вцепился в рукав Катерины, стаскивая ее с постели и волоча к выходу. Она брезгливо дернулась, пытаясь вырваться. Безрезультатно. Неуклюже прикрыв грудь рукой, Катерина сильнее сжала в кулаке платок, которым пыталась вытирать слезы Генриха перед смертью. Платок с инициалами его любовницы, так кстати оказавшийся в спальне, мог — и должен был, дьявол бы его побрал — сослужить хорошую службу. Если только придворные не разорвут ненавистную итальянку на части прямо здесь и сейчас... Они расступились. Из коридора в покои вошел Франциск. Смерив герцога взглядом, он кивнул в ответ на учтивый поклон. — Ваше Величество, — процедил старик, не ослабляя хватку на рукаве Катерины. — Да здравствует король! — снова донеслось из-за спины Франциска, заставив его поежиться. Глядя на полураздетую мать, он не до конца понимал, что произошло — король не посчитал нужным попрощаться со своим наследником, предпочтя напоследок... Франциск сделал шаг вперед, оттесняя герцога от Катерины. — Король мертв, да здравствует король, — прозвучало уже намного тише. Крепко зажмурившись, Франциск сделал глубокий вдох, пытаясь прогнать детскую обиду на отца. Он неожиданно крепко — даже для самого себя — обнял мать, уткнулся носом в ее плечо и на несколько секунд перестал дышать. Та медленно ответила на объятия — прошлась рукой по загривку сына и, опустив глаза в пол, погладила по спине. Простояв вот так несколько секунд и не произнеся ни слова, они медленно двинулись к выходу. В какой-то момент Франциск, будто бы опомнившись, остановился, разглядывая платье матери, неуклюже придавленное ее рукой к груди. Потянулся застегнуть его — пальцы не слушались. Катерина покраснела, судорожно пытаясь совладать с пуговицами на своей одежде и безнадежно путая петли. Она снова всхлипнула. Франциск прижал ее к себе, увлекая по коридору подальше от придворных. В спальне Генриха воцарился хаос. Под разносящееся по замку «Король мертв! Да здравствует король!» юный правитель великой Франции уводил в сторону башни свою тихо всхлипывающую мать. Он крепко держал ее за плечи, сжимая пальцы еще сильнее всякий раз, когда ему казалось, что она шатается. Уже оказавшись на винтовой лестнице, ведущей в башню, Франциск вдруг замер. Обернувшись по сторонам и убедившись, что сопровождавшие их стражники ушли далеко вперед, он крепко сдавил плечи матери, отстраняя ее от себя: — Отцу стало лучше, — прошептал он, стараясь поймать глазами взгляд Катерины. — Что случилось? Катерина покачала головой и резко ударила ладонью по его груди, сильнее прижимая унесенный из спальни мужа платок. Франциск отпустил мать и посмотрел на перепачканный кусок материи. Выдохнув и все еще вертя его, молодой король перевел вопросительный взгляд на Катерину. Та стояла, сложив руки на груди и оперевшись спиной на каменную стену. — Это платок Дианы, — прошептала Катерина, в последний раз шмыгнув носом. Слезы на ее глазах давно присохли, а губы уже не дрожали. Франциск молчал, ожидая продолжения, но вместо этого мать отвернулась и, не произнеся более ни звука, зашагала вверх по лестнице, подняв юбку до колен, чтобы не споткнуться. Выдохнув, Франциск последовал за ней — мать снова что-то скрывала, снова пыталась им манипулировать, снова... — Вчера вечером мне принесли записку, — заговорила Катерина, все еще не оборачиваясь. У входа в камеру ее уже ждали стражники, а потому она помедлила, позволяя сыну нагнать ее и проследовать за ней. — Любовница твоего отца... — В Париже, она в Париже, — перебил ее Франциск, бросив последний взгляд на смятый платок и отшвырнув его в сторону. — Это вы отравили отца, матушка? — он прошептал это настолько тихо, насколько позволило бурлящее в венах раздражение. Катерина застыла в той неудобной позе, в какой стояла, роясь в вещах и пытаясь найти треклятую записку, лишившую ее ночного сна. Франциск неоднократно показывал свое отношение к матери — то угрожая казнить ее, то пытаясь подкупить стражников, чтобы спасти ей жизнь. Сын уже отправил Катерину в башню. Чего еще, кроме обвинений в убийстве мужа, можно было ждать? Сделав глубокий вдох и на несколько секунд прикрыв глаза, она продолжила монотонно перебирать книги. — Это было скреплено моей печатью, — она протянула записку, подняла подбородок и замерла, ожидая, что сын подойдет. Тот раздраженно выхватил помятый кусок бумаги. - Доставили вместе с книгами. Бог знает, кто рылся в моих вещах, но, сын мой, как ты... — она выпрямила плечи — выгнулась так сильно, что кости жалобно хрустнули. Наскоро застегнутое на груди платье покосилось. - Кто бы ни отравил твоего отца. Моего мужа. Короля... Он не собирается на этом останавливаться. Я волнуюсь за тебя, — Катерина сомкнула руки на животе и дернула подбородком. Ее голос звенел обидой. И шипел страхом — кому-то удалось попасть не только во дворец, но и в личные покои королевы. — И ты считаешь, что это была Диана, — медленно проговорил Франциск, презрительно кривя губы. Любовница короля однажды уже пыталась посадить своего сына-бастарда на трон. И хотя с Башем у Франциска наступило горьковатое перемирие, рассчитывать на полную капитуляцию фаворитки монарха не стоило. Катерина отрицательно покачала головой: — Ей невыгодна смерть Генриха. В последнее время мой муж мог не уделять своей любовнице столько же времени, сколько раньше, но... — Но с его уходом она осталась беззащитна перед тобой, — усмехнулся Франциск, замечая, как мать начинает злиться из-за его слов. — Кто бы ни стоял за всем этим, мы найдем его. И он заплатит, — молодой король провел ладонью по растрепанным волосам матери, приглаживая выбившиеся локоны, и притянул ее к себе. Уложив голову на грудь сына и чувствуя, как он все еще поглаживает замерзающую под тонким платьем спину, Катерина ждала. В минуту покоя осознание произошедшего должно было настигнуть Франциска. Мальчик потерял отца. Сердце под ребрами молодого короля билось все отчаяннее. Он поцеловал макушку матери и отпрянул. Отвернулся и быстрыми шагами направился к выходу, не оборачиваясь. — Оставайтесь здесь, матушка, — у двери он замер. — Вам так будет безопаснее. Трагедия момента накрывала Франциска постепенно. Силясь совладать с эмоциями, он распорядился не впускать к матери никого и ни при каких обстоятельствах. Потребовал, чтобы всю еду, предназначенную для Ее Величества, дегустировали — но, договаривая эту фразу, Франциск вдруг почувствовал, как его голос начинает дрожать. — Да, Ваше Величество, — отчеканил один из солдат, подливая последним словом масла в огонь. Величество. Так и не обернувшись посмотреть на Катерину, король направился к выходу из башни. Несколько стражников последовали за ним. Лишь дойдя до своих покоев, Франциск вспомнил, что нужно дышать. Утро плавно перешло в день, а солнце так и не выглянуло из-за пелены снегопада. Утомленная второй бессонной ночью подряд, Мария только-только встала с постели, когда ее муж, споткнувшись о порог, ввалился в спальню. Стражники захлопнули дверь, и Франциск замер в нескольких шагах от входа, разглядывая заспанную жену. Его глаза медленно краснели. Мария потерла лицо, пытаясь прогнать утомительно вязкую дремоту, накрывшую ее под утро. Разговор с братом не был приятным — в ее родной Шотландии вот-вот могло начаться восстание. Как королева Мария должна была позаботиться о своей стране. Но как жена... Она смотрела на мужа — тот дрожал, бледнел и молчал. Приблизившись к ней почти вплотную, он вдруг встал на колени, зарывшись лицом в кружева ночной сорочки на животе супруги, обнял за талию и замер. Когда стоять вот так, молча и не дыша, стало совсем невмоготу, Мария прошлась пальцами по волосам мужа, пытаясь опуститься рядом с ним, но его объятия оказались слишком крепки. — Франциск, — тихо проговорила она. Генриха больше не было. Отец ее мужа умер вот так внезапно и, пожалуй, даже глупо — Мария стала королевой Франции. Как странно. Девушка наклонила голову на бок — по щекам медленно покатились слезы. — Франциск? Момента для разговора о ее грядущем отъезде хуже было не придумать. Но брат настаивал, что ехать нужно уже сегодня вечером, а потому... — Франциск, мне так жаль... — прошептала она, вычерчивая пальцами узоры на его плечах. Она не знала, почему сегодняшнюю ночь ее супруг провел за пределами их общей спальни. Предполагая, что Франциск прощался с умирающим отцом, девушка предпочитала обходить тему стороной. Впрочем, очень скоро молодой король сам заговорил об этом, и правда Марию не обрадовала. Шпионы еще вечером донесли Франциску о приезде брата Марии, а потому, пока девушка мучилась, разрываемая между чувствами к мужу и долгом перед страной, ее супруг допрашивал солдат, прибывших с шотландским гостем. Всю ночь Мария маялась мыслью, как сообщить супругу о своем скором отъезде. Всю ночь Франциск провел в казематах, выбивая правду о том, почему присутствие шотландской королевы понадобилось так срочно. Это была ловушка. Тщательно спланированная и организованная англичанами, она должна была лишить молодую королеву жизни. Уже под утро, выяснив все детали заговора, Франциск спешил в свои покои, чтобы поделиться пугающими новостями с супругой и остановить ее, пока та не натворила глупостей. Но он не успел — его перехватили слуги: король умер. Да здравствует король. Франциск поджимал губы и говорил короткими фразами. Мария не хотела верить. Мотала головой и списывала все на драматизм момента. Она все еще хотела ехать в Шотландию. Не выдержав, Франциск рассек кулаком воздух, резко отошел к окну и уставился на снегопад, шевеля губами, но не издавая ни звука. — Моя мать в башне! — он обернулся вокруг своей оси, будто бы желая встретиться с Марией взглядами, но впился глазами в потолок. — Мой отец мертв. Мои подданные требуют крови! Последнее, что мне сейчас нужно — непокорная жена! — Франциск перешел на крик. Мария смотрела на мужа и не видела в нем мальчика, которым он был еще два дня назад. — Противостояние с тобой убивает меня ничуть не хуже, чем... — он запнулся, переводя дыхание. Рывком приблизившись к Марии, он крепко обнял ее, зарылся носом в ее волосы. — Я не хочу тебя потерять. Только не тебя, — тихо прошептал Франциск. — Если это и правда ловушка... если это англичане... — сжав ладонями лицо супруги, он, наконец, посмотрел на нее — глаза девушки были красными от слез, губы дрожали. Все происходило слишком быстро. — Если Шотландия падет!.. — Мария перешла на крик. — Я никогда... — Она не падет! Но если мне придется замкнуть тебя вместе с моей матерью в башне, чтобы сохранить твою жизнь, поверь, я сделаю это, — он говорил все тише, почти касаясь носом лба Марии. Скандал затягивался, а придворные требовали присутствия нового короля в тронном зале. Приставив к жене стражников, Франциск, все еще разгоряченный ссорой, покинул покои. День был мрачен — от рассвета и до поздней ночи... Уже засыпая и чувствуя у себя на шее мерное дыхание Марии, Франциск неожиданно отчетливо осознал, что же так сильно беспокоило его с самого утра. Он вздрогнул. Сонливость мгновенно исчезла. Стараясь сдержать вскипающее дыхание, Франциск сильнее сжал губы. Записка. Записка, которую мать показала ему в качестве своего оправдания. Он знал, что уже видел этот почерк, но только сейчас правда настигла его звоном в ушах и перехватывающим дыхание страхом. Этот почерк. Почерк принадлежал ей самой. Его матери, Катерине Медичи.