Хроника последнего года

Февраль Моя метка меня снова беспокоит. Волдеморт вернулся. И, как когда-то давно, я скоро снова начну шпионить за ним. Почему? За все, что он сделал. За все, что он мог бы сделать. За все, что он сделает. Потому что я хочу его убить. Убить его. Убить. Заставить его исчезнуть. Надеюсь, он ничего не подозревает. Удивительно, что он до сих пор не догадался. Может, он знает. Возможно, он убьет меня завтра. Или чуть позже. Какая разница… Странно, я всегда был одним из его любимчиков. Я, единственный, кто не лизал ему ботинки. Должно быть, это его забавляет. Возможно, я — отдушина от всех тех ничтожеств, что лезут из кожи вон, чтобы угодить ему. Таких, как Малфой. Люциус Малфой. Бе. Его сын все-таки другой. Драко Малфой. Он тоже носит маску. Он кажется холодным и высокомерным. Но иногда он поднимается на Северную Башню и плачет. В одиночестве. Сможет ли он выйти из этого положения? Ему нужно что-то предпринять. Или попросить помощи. Этот идиот Поттер! Полный слепец! Если речь не идет о его жалкой персоне, для него ничего не важно! Он не видит, что его «худший враг» измучен горем. Тралалала, какова жизнь! Черт, мое зелье! Кроме прочего, я вынужден заниматься пополнением запасов зелья Полного Исцеления. Меня попросил Дамблдор. На тот случай, если… Мне помогают близнецы. Близнецы… Фред… Джордж… Черт и снова черт… я поклялся себе не думать о них. … А они красивые. Им семнадцать. Они уже не те мальчишки, что в прошлые года. О, они все также делают множество глупостей! Но в тоже время они… повзрослели. Ну да, именно так. Все те же сверкающие глаза. Все те же рыжие взлохмаченные волосы. Все те же очаровательные улыбки. Но выше, стройнее, гибче. И более смущающие. Должно быть, это потому, что они понимают друг друга с одного взгляда. Иногда они обмениваются взглядами и взрываются хохотом. Как будто бы они… Как бы это выразить… Как будто у них в этот момент была одна и та же мысль, и это их развеселило. Я чувствую себя немного лишним. Похоже, они не осознают этого (не того, что я чувствую себя немного лишним, а того, что они меня смущают). Они приходят. Они уходят. Не закрывают рта или молчат, дотошно готовя свои зелья. Задумавшись, машинально поглаживают инструменты кончиками пальцев. Или рассказывают глупости, одну за другой. Иногда дразнят меня. Или задевают меня, проходя мимо. Я привык к ним. На самом деле, сейчас мне трудно представить себе неделю без одного или двух вечеров с ними. Северус Снейп, ты — болван. Моя метка начинает гореть. Он призывает меня. Время пришло. Март Фред в нетерпении топает ногой. — Где, черт возьми, его носит? Сегодня вечером Снейп не появился. Мы ждем его уже больше, чем три четверти часа. Это на него не похоже — исчезнуть, не предупредив нас. Меня одолевает тревога. Фреда тоже, и он этого не скрывает. Он уже не в состоянии ее сдерживать. Мы обмениваемся взглядами. Волдеморт? — Давай сходим к Дамблдору, — предлагаю я, поднимаясь. Мой брат соглашается. Мы быстро пробегаем по коридорам до той самой знаменитой горгульи, обозначающей вход в кабинет директора. Черт. Пароль? — Лимонный щербет! Нет. — Кокосовая тарталетка! — Мятный леденец! — Шоколадная лягушка! Ничего. Nothing. Nada. — Срань хренова! Все еще не то… Я улыбаюсь. Я придумал. Мой голос едва слышно. — Снейп влюблен. Бинго! Проход открыт. Дамблдор в изумлении наблюдает, как мы вваливаемся в его кабинет. — Что вам угодно, господа Уизли? — Профессор Снейп… Директор хмурит брови. — Он еще не возвращался? — Нет. Профессор Дамблдор принимается ходить взад-вперед с озабоченным видом. — Сэр, он с Волдемортом? — Да. Тяжело вздыхает. — Однажды он зайдет слишком далеко. Волдеморт догадается. Надеюсь, этот день еще не настал. Надеюсь, не сегодня... Он оборачивается к нам. — Я благодарю вас, господа, а сейчас вам лучше пойти спать. — Но… — Спокойной ночи. Мы молча выходим. Снейп… Северус. — У меня нет желания ложиться. — У меня тоже. — В любом случае, Дамблдор просто имел в виду, что нам лучше убраться. — Точно. Мы возвращаемся в лабораторию. Пусто. И ждем. Мы ждем. В конце концов, я засыпаю на плече у брата. Меня вырывает из сна жуткий грохот, заставляющий вскочить. Фред уже несется к его источнику — к нашему профессору, сидящему среди осколков стекла с немного оглушённым видом. Он чудовищно бледен. — Сэр?! Он смотрит на нас пустым взглядом. — О… Вы все еще здесь? — Но… Как… — Сегодня занятий не будет. Идите вон. Он пытается говорить холодным тоном. Весь дрожа, он поднимается и теряет сознание. *** Наш профессор чертовки тяжелый. Мы относим его в его комнату. — А тут очень миленько, — бросает Фред. Это, и вправду, так. На полу лежит толстый ковер. Шторы и гобелены бледно-голубого цвета, переходящего в зеленый, украшают стены. Взмахом палочки я зажигаю огонь. Здесь тепло и уютно. Мы затаскиваем его на кровать. Его трясет. Он грязный и весь в поту. — Джордж, посмотри… Черноватый след на лбу. — Круцио. — Точно. Снейп открывает глаза и устало смотрит на нас. — Иногда Волдеморту бывает скучно. И тогда он забавляется. Мы молчим. — Сейчас все пройдет. Вы можете идти. Мы переглядываемся. — Что ж, посмотрим. — Я говорю вам, все нормально. — Профессор… зачем вы это делаете? Он застывает, и его руки, его красивые руки, судорожно впиваются в покрывало. — Расскажите нам. Пожалуйста. — Он… — он колеблется. — Он убил человека, который был мне дороже всех на свете. Моего брата. Его глаза горят ненавистью. — ОН УБИЛ ЕГО НИ ЗА ЧТО! ПРОСТО ЗА КОСОЙ ВЗГЛЯД! Он замолкает, кипящий яростью. Это больше, чем ненависть, это безумие. Потом он берет себя в руки. — Ну, вот. С гримасой боли он выпрямляется и садится на край кровати. Смотрит на нас. Мы прямо перед ним, не знаем, что сказать. Он вздыхает и отворачивается. — Я не хочу, чтобы это началось снова. А?.. — Идите спать. Небольшая… ухмылка? Улыбка? — Ученики не имеют право прогуливаться по ночам. Мы киваем, успокоенные. Теперь ему лучше. Я возвращаюсь к двери. — Профессор?.. — Да, Джордж? — Я думал (Гермиона мне не раз это повторяла), что невозможно аппарировать из Хогвартса. — Э... - новая усмешка/улыбка, — …ну, я же не абы кто. *** — Это отвратительно. — Что? — Тебя он назвал Джорджем! Я подавляю зевок. — Ревнуешь? — Ага. Мы бесшумно проскальзываем в кровати. Все остальные крепко спят. Неудивительно: уже три часа ночи. — В любом случае, тебя зовут Фред, так что тебя бы он Джорджем не назвал. — Кретин. — Я тоже тебя люблю. Пауза. — Что бы ты сделал, если бы Волдеморт убил меня? — Я бы воспользовался этим, чтобы заполучить твоих шоколадных лягушек. — ... — Перестань задавать идиотские вопросы. Я бы взял его в плен, а потом сделал бы ему эпиляцию раскаленными щипцами. Фред смеется. — Он лысый. — Я думал не об этих волосах. Теперь он просто задыхается от смеха. — Надо подкинуть эту идею Северусу. — Северусу… Еще одна пауза… Фред проскальзывает под мое одеяло и прижимается ко мне. Он тихо дышит, а его руки обвивают меня. Признаться, это теплое тело меня немного беспокоит. — Я хочу его, Джордж… Я нежно глажу его по волосам. — Я знаю. Его руки пробегают по моей груди, соскальзывают на шею, оттягивают воротник моей пижамы. — Я его так хочу... Он пробегает пальцами по моему животу, по бедрам, его губы скользят по моему плечу. Фред… Ну, вот, приплыли… И, все-таки, чего-то не хватает. — Нет. А Северус? Он прерывается и смотрит на меня со смешинкой в глазах. — Ты прав. Он легонько целует меня, едва касаясь. И все же он меня целует. А потом возвращается в свою кровать. — Хороших снов. — Спокойной ночи. И, все же, мне немного жаль… Апрель Я так больше не могу. И в обычное время это было трудно, но теперь, с началом пасхальных каникул… Я думаю о Снейпе, я работаю со Снейпом, я ем вместе со Снейпом, я вижу сны о Снейпе, я изготавливаю зелья со Снейпом, я болтаю со Снейпом, я смотрю на Снейпа, я слушаю Снейпа. Я провоцирую Снейпа на ругательства… То же самое для Джорджа, конечно. Небольшое пояснение. Мы снова одни на каникулах (не считая слизеринцев). И ввиду того, что новости со стороны Волди не слишком обнадеживающие, мы помогаем Снейпу (и снова он), который вкалывает, не покладая рук, над разработкой новых зелий. Это идея Дамблдора. Странно, не правда ли? Я так больше не могу… Я думаю, сейчас это ясно, как день. Я люблю его. Джордж и я любим Северуса Снейпа, хогвартского учителя Зельеварения, шпиона Волдеморта. Всё, всё, всё. Я люблю (мы любим) в нем всё. Его ум, его мерзкий характер, его язвительный тон, его ненависть к Волдеморту, страсть, с которой он говорит о его убийстве, его любовь к его маленьким зельям… И потом, эти черные глаза, этот теплый голос, эта удивительная улыбка, эти волосы, когда они чистые, такие мягкие и легкие (однажды мы их застали и испытали настоящий шок), его мягкая походка, его широкая спина, его изящные, но сильные руки, его запах… Мы больше не спим по ночам. В один из дней он даже сказал нам, что мы плохо выглядим. Я так больше не могу… Северус… *** — Сколько времени? Джордж бросает взгляд на свои часы. — Десять часов тридцать пять минут. — Он же назначил нам встречу ровно на десять? — Фред, ты меня уже четырнадцать раз спрашивал. Да, он назначил нам встречу на десять, как в другие дни вот уже неделю. — Но его еще нет? — Да, его еще нет — Ну, и где он? — Я-то откуда знаю? Я делаю три шага вдоль коридора, притопываю ногой, стряхиваю пыль со стены, ерошу волосы. Последний (и единственный) раз, когда он вот так опаздывал, дело было плохо. — Волдеморт? — Не думаю. Он был у него только три дня назад. Джордж так же неспокоен, как и я. Он нервно теребит ремень своей сумки. 10:35. Ничего. 10:40. Все еще ничего. Где он? 10:45. Черт, где он? 10:50. Северус… мне страшно, мне страшно… 10:55. Северус… В 11:00 мы обмениваемся быстрыми взглядами и, не говоря ни слова, пускаемся бегом к его кабинету. Толькобыснимничегонеслучилосьтолькобыснимничегонеслучилосьтолькобысним… На секунду мы в нерешительности замираем перед дверью. Я стучу. Ничего. Я снова стучу, не в силах унять дрожь. Дверь открывается. У меня вырывается возглас облегчения. Вот он здесь, стоит на пороге с немного заспанным видом. Он смотрит на нас с изумлением. — Что у вас с лицами? Что… — БЛЯ, МЫ ВОЛНОВАЛИСЬ ЗА ВАС! МЫ УЖЕ БОЛЬШЕ ЧАСА ИЗВОДИМСЯ! Ого… Никогда еще не видел и даже не представлял Джорджа в таком гневе. Снейп тоже, судя по его выражению лица. — ПОКА ВЫ ТУТ СПОКОЙНО ДРЫХНИТЕ, МЫ ГАДАЕМ, ПОД КАКИМ СОУСОМ ВАС СОЖРАЛ ВОЛДЕМОРТ! Брата всего трясет. Да и я не лучше. У Снейпа ошеломлённый вид. — ВЫ ЧТО, ХОТИТЕ, ЧТОБЫ МЫ ТОРЧАЛИ В ЭТОМ КОРИДОРЕ ДО СКОНЧАНИЯ ВЕКОВ? — Нет… нет, заходите. Он отходит в сторону и закрывает за нами дверь. Потом смотрит на нас. У него сконфуженный вид. Если бы я не был так взвинчен, я бы рассмеялся от выражения его лица. — Я проработал допоздна и заснул прямо за столом. — Ладно, это не страшно. Главное, что вы сейчас здесь. Я уже не обращаю внимания на то, что говорю. В конце концов, это чистая правда. Он в нерешительности смотрит на нас, то на одного, то на другого. Рукава его рубашки закатаны. Воротник расстегнут и смят. — Вы… вы беспокоились… обо мне? — Сэр… Я подхожу к нему и заключаю в объятья, уткнувшись носом в его грудь (он такой высокий). Он напрягается. Но не отталкивает меня. Обнимает мои плечи дрожащей рукой. Фред подходит и прижимается к его спине. Мы остаемся в таком положении бесконечно долго, не осмеливаясь даже пошевелиться. Я слышу, как бьется его сердце, его быстрое дыхание. Я бы хотел так и оставаться. Наконец, он выпрямляется и осторожно высвобождается из моих объятий. — Хватит. У него хриплый голос. — Я не хочу, чтобы вы… чтобы вы… Я мягко прикладываю палец к его губам. — Не говорите глупостей, — шепчет Джордж в его ухо. Он ничего не отвечает. Он колеблется. Милый Северус… Я встаю на цыпочки и, пробежав обеими руками по его торсу, касаюсь своими губами его губ. Он все еще колеблется. Я нежно его целую. Он сдается. Его поцелуй — чувственный и требовательный. Мне не хватает воздуха. Он нежно касается моей щеки, а потом оборачивается к моему брату и целует его тоже. Зрелище того, как он овладевает его ртом, раздвигает его губы и зубы, заставляет мою голову кружиться. Ммм… Северус. Я прислоняюсь к его спине и позволяю своим рукам блуждать по его телу…. Пошатываясь, мы худо-бедно доходим до его комнаты, неуклюжие и нетерпеливые. Я дрожу. Я так его хочу… Нас там ожидает огромная кровать. Он протягивает нам руки. Северус… его руки проскальзывают под мою футболку. Они обжигают меня. Его губы обводят изгиб плеча моего брата, чьи глаза закрыты, а тело дрожит. Он снимает мою футболку, мои брюки; одежда Джорджа в свою очередь тоже соскальзывает на ковёр; он раздевается; он красивый, стройный и мускулистый. К нашему большому удивлению (но не неудовольствию) его спину покрывает великолепная татуировка — прекрасный ворон цвета эбенового дерева, взлетающий в облаке черных перьев. Так похоже на него. Он совершенен. Он наклоняется и снова меня целует, запустив руку в мои волосы. Он кладет меня на подушки, его рот скользит вдоль моей шеи, а руки по бедрам. Его губы, его язык исследуют мою грудь, задерживаются на сосках, спускаются на пупок, тогда как его руки… его руки... — Северус! Впервые один из нас называет его по имени. Он немного удивленно улыбается. Его рот присоединяется к ласкающим пальцам. У меня вырывается стон. Это так приятно! Еще… Он играет со мной, замедляется, удерживая меня. Я хочу заставить его закончить, но мой брат с улыбкой перехватывает мои запястья. Я это тебе еще припомню, Джордж. … Ах! Он выпрямляется, с довольным видом облизывая губы, гладит нежной рукой мой живот. Его глаза сияют. Он придвигается к моему брату, кусает его ухо, его руки исследуют его спину, ласкают ягодицы… Мне правда надо рассказывать дальше? Он занимается нами по очереди… К завтраку мы опаздываем. Май — Эй, он мой! — Ты и так слопал уже четыре. Фред и Джордж — в одних трусах — пререкаются из-за одного из круассанов, появившихся по мановению моей палочки. Прислонившись к подушке, ненамного более одетый, я с улыбкой наблюдаю за ними, потягивая свой чай. Сейчас воскресное утро. Прошло уже три недели, с тех пор, как… наконец… они стали моими любовниками. Моими любовниками. Я с улыбкой потягиваюсь. Они прекращают возню и бросают на меня взгляд. В их глазах танцует шаловливый огонек, и, оставив круассан, они запрыгивают на кровать — или, скорее, на меня. Джордж зарывается своим носом в мою шею, в то время как губы Фреда пробегают по моей груди. Что касается их рук… гм. — Вам что, было недостаточно? — Нет! — хором отвечают они. Проходит мгновение. — Джордж, может, намажем его вареньем? — Клубничным или абрикосовым? Они быстро учатся. *** — Расскажи нам, как ты сделал татуировку, — их пальцы обводят контуры перьев, которые испещряют мою спину. — Это мой первый любовник. Однажды он напоил меня… Они взрываются хохотом. — И кто это был? — Это вас не касается. — Уф! Я прекрасно понимаю, почему они ворчат. У меня до них были другие, тогда как я был у них первым. Ну да. Джордж бросает взгляд на часы. — Десять часов. Наверное, уже пора. Фред вздыхает. Другие гриффиндорцы уже достаточно заинтригованы, видя, как они исчезают по вечерам в пятницу и субботу. Они не знают, чтобы у них были официальные подружки. Ну, а если бы они к тому же узнали, С КЕМ они проводят ночи… Уляля. Поправка: возможно, они отказались бы в это верить. Мне и самому уже не по себе. Единственные, кто в курсе — это Поттер и Малфой. С того самого дня, когда они наткнулись на нас во время собственных поисков укромного уголка. Я рад за юного Малфоя. И еще Дамблдор. Дамблдор всегда в курсе всего. Они закончили одеваться. Последний требовательный поцелуй — точнее, два — и они исчезают. А меня ожидает пятидневная "диета". Я снова забираюсь под одеяло, все еще сонный. Не хочется вставать. Я с близнецами. Я хихикаю. Потом открыто смеюсь. Боже мой, какая шутка! Все еще улыбаясь, я зарываюсь носом в подушку. Я их по-настоящему люблю. И это действительно невероятно. Как приятно иметь рядом кого-то, обладающего умом, кого-то, кто тебя не боится, кто дразнит тебя… Кто ласкает тебя… Я становлюсь совсем сентиментальным. Надо взять себя в руки. Черт. Это начинается снова. Эта чертова метка. Пора. Я быстро одеваюсь, выбрасывая из головы образ этой метки, намазанной вареньем, и губ Фреда… Подумай о другом, Сев. Ты направляешься к Волдеморту. Как же нелегко. Июнь Мертв. Северуса Снейпа не стало. Мертв. Ушел навеки. Его больше нет. Они опускают его гроб. Они решили похоронить его в парке, возле высокой плакучей ивы. Почему всегда плакучие ивы? Это грустно… По крайней мере, на этой иве уже лет десять гнездится ворон. Ему бы понравилось. Мы стоим в стороне, чуть подальше, устремив взгляд на пустую яму. Как будто кто-то ради смеха вырывал у нас всё внутри. Мне больно. Почему? Волдеморт все раскрыл. Он заставил его сильно страдать. И нас там не было. Северус… Если бы ты не был мертв, мы бы сами тебя убили. Ублюдок, ты не мог все бросить ДО того, как стало слишком поздно! Нет, ты захотел пойти до конца… Они все ушли. Остались только мы. И вот у нас текут слезы. Мы стоим здесь, задумчиво уставившись на его могилу. *** — Вы хотели о чем-то со мной поговорить, господа Уизли? Бедный Дамблдор. Он постарел на десять лет. Он тоже очень любил Северуса. — Да, это по поводу Снейпа. Директор мрачнеет еще сильнее. Если такое возможно. — Я знаю, что он для вас значил. Мне правда жаль… — Речь не об этом. Профессор… Как и я, мой брат нечеловечески спокоен. — Позвольте нам шпионить за Волдемортом. Дамблдор вздрагивает и внимательно рассматривает нас обоих. — Господа… — тихо начинает он. Я останавливаю его жестом. — Давайте пропустим «вы слишком молоды» и «месть вас ни к чему не приведет». На самом деле, Волдеморт уже сделал нам предложение. Я содрогаюсь. — Он ищет «нового» Мастера Зелий. И он наслышан о наших успехах. Дамблдор снова смотрит на нас в упор, а потом слабо улыбается. — Вы ведь все равно пойдете к нему, не так ли? Мы возвращаем ему улыбку. — Но нам бы хотелось получить ваше согласие, ваше… благословение. Он вздыхает. — Ну что ж, идите. Удачи. Мы прощаемся и покидаем его кабинет. Хогвартс полон суетящихся учеников, тянущих за собой чемоданы. Они готовы к отъезду. Смерть Северуса почти не вызвала сожалений, зато породила панический страх перед Волдемортом. Мой брат задумчиво смотрит на свое предплечье. Я знаю, о чем он думает (как всегда). Метка. Я зловеще улыбаюсь. Для нас это будет не Метка позора, но напоминание. Метка-обещание. Метка, которая, тем не менее, отделит нас от родителей, от братьев, от Джинни, от Ли, от всех. Но нам придётся это сделать. Гарри и Драко поймут. Папа будет в курсе, но вот остальные… Их нельзя подвергать опасности. И вот, наш последний год подходит к концу. Последний год чего? Не волнуйся, Сев. Мы вырвем его волосы, один за другим, раскаленными щипцами. КОНЕЦ. Года? Невинности?