Забывая о ЛЮБВИ, вспоминая о НЕНАВИСТИ.

Вероятно, мне стоит пересмотреть мои узколобые представления. Вероятно, я никогда не был тем, кого ты хотел. Неизвестный автор Естественно, на встречу в Выручай-комнате я опоздал, за что заработал сердитое бурчание Гермионы о том, что я — ещё одно доказательство в пользу того, что россказни о вечно опаздывающих девушках – это миф. Я лишь посмеялся над этим. Потом посмеялся над Роном, обратившим внимание на мои распухшие губы и предположившим, что это от мороза, затем я улыбался, глядя на реакцию друзей, увидевших Сириуса в образе собаки. После, глупо хихикал, наблюдая их бурные восторги и выслушивая поздравления, в общем, вёл себя максимально неадекватно. Хорошо, что Рон с Гермионой списали моё веселье на обстоятельства. Теперь я понял, что имеют в виду, когда говорят о чувстве полёта, розовых очках и тому подобных симптомах, которые проявляют счастливые влюблённые. В моих зрачках словно включили мощные прожектора, всё вокруг казалось мне более ярким, радужным, и даже Малфой не вызывал привычного раздражения. В глубине души я понимал, что веду себя глупо, даже немного по девчачьи, но мне было всё равно. Жизнь казалась мне прекрасной, и все и всё вокруг подтверждали это. Следующей ночью мне снились, что вполне объяснимо, сцены предыдущего дня, и проснулся я от того, что кончил, заляпав простыню. Слава Мерлину, кошмары приучили меня накладывать заклятие неслышимости, а магия легко справилась со следами моей ночной фантазии. На завтраке Дамблдор представил нового преподавателя – Селиросто Делора – приглашённого профессионала, который временно заменит ушедшую в отпуск Мадам Хуч. Раздался дружный приветственный гул аплодисментов, после чего все приступили к завтраку. Первый день занятий прошёл без происшествий. Если, конечно, нельзя назвать происшествием некоторое количество потерянных по моей вине баллов. Уж слишком тяжело бывало собраться, когда все мысли были заняты совсем другим. Рон с Гермионой относили моё странное состояние на возвращение Сириуса, поэтому никак не мешали мне пребывать в своих мечтах. * * * Следующие пару недель я жил как в сказке, и даже вечерние занятия с Дамблдором, по отношению к которому я не испытывал ничего, кроме презрения, не вызывали должного отвращения. Как ни странно, в отличие от Северуса, он был более корректен и даже позволил мне слить в думосбор воспоминания, которые я хотел бы скрыть. Несложно догадаться, что я с благодарностью принял этот жест. Тренировки по беспалочковой магии, проходящие через день, каждый раз, иногда даже не начавшись, приводили к одному и тому же. Часто мы даже не успевали добраться до спальни, что, впрочем, ни меня, ни Северуса не огорчало. Зельевар, конечно, ворчал что-то про субординацию и профессиональную этику, но я его, понятное дело, не слушал, заглушая все протесты своим излюбленным способом. Тяжелее приходилось на уроках. Северус не желал делать мне никаких поблажек и хоть теперь его сарказм, по большей части, обходил стороной моих друзей, слышать от него едкие замечания наподобие “Наша знаменитость снова облажалась”, было несколько обидно. Не говоря уже о том, что он начисто игнорировал все мои “говорящие” взгляды, а в один из вечеров даже устроил мне выволочку на тему “Я всё ещё шпион, за мной следят, не заставляй меня пожалеть о своём решении”. После этого я стал осторожнее, не хотелось бы случайно подставить его. Кроме того, Гермиона последние дни стала задавать слишком много наводящих вопросов. Надо было быть аккуратнее… Отдельным пунктом в списке моих ежедневных радостей, несомненно, являлся Сириус. И хоть я этого и не ожидал, но он оказался прекрасным педагогом. Хотя, если сказать по правде, было заметно, что к слизиринцам он относится всё же несколько хуже, чем к другим факультетам, особенно доставалось Малфою, что меня, естественно, только веселило. Бесшабашность и хорошее чувство юмора быстро расположили к Сириусу многих студентов, а в один из вечеров гриффиндорка с пятого курса, краснея и заикаясь, передала недоумевающему анимагу конверт, от которого за километр разило цветочными духами. Профессору Селиросто пришлось провести с девушкой серьёзный разговор. Незадачливая обожательница согласилась подождать до своего совершеннолетия, а затем снова совершить попытку. Я же, со своей стороны, ещё несколько дней после этого подкалывал Сириуса при каждом удобном случае… хотя, надо признать, с моей-то ситуацией мог бы и помалкивать… Пару раз я предпринимал попытки поговорить с Сириусом о Снейпе, но тот лишь отмахивался, явно не желая развивать эту тему. Вид его в такие моменты становился непривычно замкнутым, и я спешил перевести тему. Параллельно с этим в школе происходило что-то непонятное. Кэти Белл, светловолосая девушка из Гриффиндора, попала в больницу, подвергнувшись действию наложенного на ожерелье проклятия, и только чудом осталась жива. Это событие несколько поубавило эйфорию, в которой я находился в течение этих полутора недель, но сильно на моё состояние не повлияло. В конце концов, фокус моего внимания теперь не мог сосредоточиться ни на чём, кроме одной-единственной фигуры. Но всё же случившееся нельзя было просто забыть, и после уроков я, Рон и Гермиона собрались за одним столом, чтобы обсудить создавшееся положение. — Говорят, это был империус… — шепчет Рон, оглядываясь по сторонам, хотя, непонятно, кто нас может услышать в абсолютно пустой библиотеке, тем более под заглушающими чарами, которыми я, благодаря Северусу, научился владеть в совершенстве. — Да, а заданием было отнести украшение Дамблдору, — кивает Гермиона. — Такое мощное заклятие… Кому оно могло быть под силу? — Пожирателю смерти, вот кому! — Да, Рон… думаю, в этот раз ты прав… Гарри, а ты что думаешь по этому поводу? — Это был Малфой, — категорично заявляю я. — Не уверена… у него могло просто не хватить силы для империуса… а вот у профессора Снейпа… — Не думаю, что это он, — обрываю я подругу. Внутри зарождается раздражение. — Ты какой-то сам не свой в последнее время… — качает головой Рон. — После каникул тебя как будто подменили… Я, конечно, понимаю, возвращение Сириуса и всё такое, но вот почему ты к Снейпу стал лучше относиться, не пойму. — Да причём здесь Снейп? – шиплю я. — Если бы он хотел убить Дамблдора, то сделал бы это сам, а не с помощью студентов. — Я говорю не про это! Ты вообще последнее время на себя не похож! И ты бы себя видел! Всё время смотришь в сторону этого ублюдка так, как будто… как будто тебя амортенцией напоили! — Что за чушь ты несёшь, Рон! Гермиона! Что ты молчишь? Неужели ты с ним согласна? — Прости, Гарри… но с тобой и в правду происходит что-то странное… Кроме того, ты ничего нам не рассказываешь, не делишься. Что нам остаётся, кроме как не самим находить объяснения? — Всё! Не желаю больше это обсуждать! – рычу я. — Я тоже имею право на частную жизнь! — А Джинни? Почему она должна страдать из-за твоей чёртовой “частной жизни”? – вскакивая, озлобленно орёт Рон. — На неё тебе совсем наплевать? — Не лезь в это, мы сами разберёмся. Твоя сестра уже давно не маленькая! – шиплю я и тут же получаю кулаком по лицу. Лечу на пол вместе со стулом. Гермиона вскрикивает, кидается ко мне, помогает встать. — Рон! Ты такой... такой... — возмущённо начинает она. — Какой?! — оборвав её, орёт Рон. — Ну, продолжай! — Ты ведёшь себя, как животное! Всё можно решить словами! — Нет, не всё! Как же вы меня достали! Не знаю, что с тобой происходит, Гарри, но пока ты не придёшь в себя, я тебе другом не буду. — Рон! – восклицает Гермиона, вставая на ноги. Парень лишь отмахивается и, развернувшись, уверенным шагом направляется к выходу из библиотеки. Бросив на меня виноватый взгляд, девушка устремляется за ним. "Ну и отлично!" — зло думаю я, оставшись в библиотеке один. Воспоминания о словах Рона действуют на меня как на быка красная тряпка. Я не желаю ничего ему объяснять — знаю, он не поймёт моих чувств. И мне вдруг приходит в голову, что наша ссора не худшее, что могло случиться. — "Они всё равно последнее время только раздражали меня своим навязчивым вниманием! Ничего не случится, если недельку мы походим порознь, в конце концов, теперь у меня есть Сириус и кое-кто ещё. Именно к нему сейчас хочется прижаться, выговориться, пожаловаться. И я знаю, он внимательно выслушает меня и, возможно, даже даст пару дельных советов. Осталось только немного подождать, и я смогу осуществить своё неприхотливое желание…" * * * Вечером, наложив на кровать чары иллюзии, чтобы все желающие могли наслаждаться моей торчащей из-под одеяла макушкой, я, закутавшись в мантию невидимку, отправляюсь в подземелья. Дверь приветственно открылась передо мной — я скользнул внутрь и… увидев крёстного, вальяжно раскинувшегося на диване, замер на пороге. — Ты ни капельки не изменился, Снейп. — Зато ты изменился, жаль, не в лучшую сторону, – доносится голос Северуса из кабинета. — Ну вот, я же говорил. Да, кстати, моей целью не было тебя обидеть, скорее, наоборот. — Чего ты хочешь, Блэк, — устало. – Говори и выметайся… а лучше просто выметайся. — Ну зачем ты так, — смеётся Сириус. – Я к тебе со всей душой, а ты… Просто знаешь… я ведь всё помню… — О чём ты? – напряжённо. — Там, в арке... тебя помню, и Гарри, и сцены те… — И? — Ну, знаешь, мне просто захотелось поблагодарить те… — Вот только не надо этого, умоляю тебя. Нет ничего хуже, чем выслушивать твои благодарности. — Поблагодарить и извиниться, – повышает голос Сириус, игнорируя раздражение зельевара. – Мне правда жаль, что мы так с тобой поступали… Мы были такими идиотами… Северус наконец-то выходит из кабинета. Сложив руки на груди, он недоверчиво смотрит на понурившего голову бывшего мародёра. – Ха-ха-ха, — подняв бровь, раздельно произносит он, — очень смешно. Я посмеялся, ты посмеялся. Все довольны. А теперь, прошу тебя, оставь меня в покое. — Да чёрт подери, Снейп! Побудь хоть раз человеком! Ты… ты не знаешь, что я пережил, пока был там… я раз за разом наблюдал картины своего прошлого, у меня было время подумать… И я правда сожалею, и… я прошу у тебя прощения. Это вовсе не значит, что я напрашиваюсь к тебе в друзья, или что-то такое. Но я просто хочу, что бы ты знал, как я отношусь к тому, что мы делали раньше… Северус молчит, сверлит глазами-дулами сгорбившегося на диване анимага. Губы сжаты в тонкую линию, и вся поза его выражает безразличие и нежелание слушать слова раскаяния сидящего перед ним человека. — Знаешь, Блек, – наконец говорит он, – но что бы ты там не думал, прощение порой бывает заслужить очень трудно — одних слов здесь недостаточно. Только не для меня. Это было бы слишком просто. Мало того, я искренне надеюсь, что ты будешь мучиться виной до конца своей собачьей жизни, Блек. Твои извинения нужны лишь тебе самому. Решил снять камень с души, так вот – не выйдет. Поднимай свою задницу и убирайся отсюда, я не хочу, чтобы мой диван пропах псиной. Медленно, мучительно медленно Сириус поднимается с дивана, но вместо того, чтобы идти к выходу делает несколько шагов к застывшему в напряжении зельевару. Теперь он стоит так близко к нему, что почти касается его носа своим, затем анимаг склоняется к уху Северуса и что-то шепчет, после чего отстраняется и быстро идёт к выходу. Дверь хлопает, и мы остаёмся с Северусом одни. Я во все глаза смотрю на склонившего голову мужчину. Волосы свисают вдоль лица, не давая рассмотреть его выражение. Усмешка? Грусть? Что он чувствует сейчас? Во мне снова просыпается абсурдная, ничем не обоснованная ревность. Как и всегда в такие моменты, магия начинает выходить из-под контроля. Боясь быть замеченным, я тихо (насколько это возможно) приоткрываю дверь и выхожу в коридор.