Однажды он рассказал...

      В комнате было пусто.       Завтра снимаемся.       Наверное, надо было что-то делать. Например, собрать вещи, которых почти не было. Зачем? Бессмысленно. Любое действие больше не имело смысла. Но Саладин всё же встал с топчана, взяв в руки вещмешок. Пустой, как его жизнь. Забить его под завязку повседневным хламом, только вот... зачем?        — Саладин! — гулкий густой баритон вышвырнул из комнаты тишину как паршивого котёнка.       Саладин резко обернулся и тут же вытянулся по струнке — сказалась дедова выучка. В дверях стоял Великий Магистр Леонард, буравя волшебника тяжёлым взглядом свинцово-серых глаз.        — Да, сэр.        — Не буду ходить вокруг да около. У меня к вам разговор. Разговор официальный, но я предпочёл бы провести его в неофициальной обстановке и неофициальном тоне. Пройдёмся?        — Как вам угодно.       Ему было всё равно.       Осатаневший ветер швырнул им в лица ледяной крупой, яростно дёрнул Великого Магистра за седые пряди, с размаху бросился на него, пытаясь столкнуть с крепостной стены, разочарованно взвыл, поняв, что грузная, по-медвежьи мощная фигура ему не по зубам, и унёсся прочь трепать озябшие ветки деревьев, хоть на чём-то вымещая свою злость. Небо надвинулось, вдавилось во внутренний двор замка, где суетились люди и беспокойно перекликались драконы.        — Война закончилась. Что вы планируете делать дальше?       Саладин молчал. Он не знал. Действительно не знал.        — Хорошо, — магистр Леонард внимательно разглядывал безучастного волшебника, — в таком случае, у меня есть предложение. В Фонтероссе недавно открылась вакансия преподавателя тактики боя с магическим противником, и я предлагаю это место вам.        — В Фонтероссе преподают только рыцари Ордена Дракона, — уронил Саладин в ответ.        — Вы можете пройти посвящение.        — Магов не посвящают в рыцари.        — Значит, вы будете первым. Если не захотите проходить посвящение, будете первым не-рыцарем, преподающим в Фонтероссе. Мне нужен маг. Нынешняя рыцарская методика устарела.        — Вы можете обратиться к любому из моих коллег.        — Могу. Но мне нужны именно вы.        — Почему?        — Посмотрите, — Великий Магистр указывал на внутренний двор.       Там, внизу, позабыв обо всём на свете, самым наглым образом дурачились курсанты Фонтероссы. Третьекурсники, не младше, уже бывавшие в бою воины, с жизнерадостными воплями скакали друг другу через спины, играя в чехарду.       Саладин почти усмехнулся. Дети. Мальчишки.        — У меня тоже был сын. Такой же мальчишка, как и они. Погиб в бою. Убит колдуном. Может быть, судьба. Может, не хватило опыта, а может и знаний, как им сейчас. Вы воин и маг, Саладин, ваша картина битвы будет наиболее полной. Просто подумайте о том, скольких ваша наука может спасти. Вы можете дать им шанс. И их родителям тоже, — магистр Леонард глубоко вдохнул ледяной воздух, переводя дыхание. — Я знаю, это звучит пафосно и глупо, но вы уникум, Саладин, и вы нужны этому миру. Вам есть, ради чего жить. И ради кого тоже.       Саладин, не отрываясь, смотрел вниз. Крики, хохот и вместо чехарды уже куча-мала, прямо в застывшей грязи внутреннего двора. Дети. Неуёмные жизнерадостные мальчишки, ещё даже толком не видевшие жизни. Не-маги, которым сражаться против магических существ, ополоумевших от жажды власти колдунов и ведьм... сколько шансов у этих ребят? Кому из них в решающий момент не хватит знаний, тех, что он может дать?        — Когда начинать?        — Прямо сейчас. Семестр начнётся через два месяца, но вы же не станете работать по чужим материалам?       Саладин кивнул. Верно. Не станет. Значит, работы много.        — Когда оформляться?        — Документы подождут. Через три дня будем в Фонтероссе, тогда. Саладин! Возьмите.       И магистр Леонард протянул ему шкатулку.       Простая чёрная шкатулка. Гладкое отполированное дерево, никаких украшений. «Сердце памяти» — их использовали в траурных церемониях на Пенфесилее.        — Горе надо пережить, — очень тихо сказал магистр.       Саладин поднял взгляд и, встретившись глазами со старым рыцарем, вдруг понял: его тоже спасают. Прямо сейчас. В бой, мальчик, говорил свинцово-серый взгляд. Саладин взял шкатулку и, резко развернувшись, ушёл. В бой.       В комнате он осторожно снял с запястья короткую нитку бус, бережно погладил пальцами алые искры. Витая цепь на шее никак не хотела расстёгиваться. Тонкое колечко соскользнуло с неё, устремившись к нему на ладонь. Цепочка обвила нитку бус, переплетаясь.       Вот так. Хорошо. Обручальное кольцо он снял легко, оно почти болталось на пальце. Ещё немного. Только повесить оба кольца рядом с соколом, в переплетение красных бликов и серебра, застегнуть два замка.       Теперь они вместе.       Чёрная утроба шкатулки поглотила вещи. Глухо стукнула крышка. Всё.       Завтра в бой. За чужие жизни.