Фантом

В «Эдельвейсе» витал дым убойного курева, дорогой выпивки и легкого разврата. Если бы Фантом не заглянул бы сюда после всего этого безумного дня, он бы отошел от своего имиджа. Сначала танцы, потом двойной сухой мартини и сигарилла. Мальчики, что вились сегодня вокруг него, были очень даже ничего. Он зажал одного прямо во время танца, и паренек, краснея, прошептал: «С вами бесплатно, вы как несбыточная мечта, Фантом». «Шлюха», — хмыкнул про себя Фантом, но это было в самый раз. Особенно после того, как на каблуках бежишь от шальной пули сквозь толпу. Он приобнял верткого смазливого мальчика и подтащил к барной стойке. — Лаки, две обоймы презервативов, смазку и номер! — Как скажете, — подал тот на блюде просимое. — А мартини? — показали собственный знак Фантома из двух пальцев. — Сегодня я пас, хочу ебаться. А для моей дырочки… м-да, а что ты хочешь, дорогуша? Шлюха захихикала, но была не против дорогой бутылки полусладкого вина и сытной закуски. Фантом жадно приобнял парнишку и, кивнув на поднос, пошел к лестнице. Помощник Лаки пристроился с вином за ними следом. — Значит, сегодня в разнос… редко, но метко. И Пиноккио куда-то пропал, когда он так сегодня нужен, — хмыкнул бармен себе под нос. Пиноккио прибыл через два часа, когда Фантом и его шлюха были в самом смачном процессе. И день у него не просто не задался, куда там! Шеф доложил, что клиент мало того, что хитрожопым путем перевел весь наворованный капитал за границу, так и сам мистер Беркман канул в никуда. Вернее, полиция доперла-таки, когда деньги с арестованных счетов вдруг веером враз расползлись по разным странам. Но так хитроумно, что куда точно и когда по времени отследить не удалось. «Мистер Беркман сделал финт, отправил денежки по цепочке, которую замкнул в кольцо, пока они бегали по кольцу. Счета как бы были в банке и как бы уже в оффшерных зонах!» — рычал шеф в трубку. «Разве такое возможно?» — хмыкал молодой его помощник. «Возможно, если ты работал непосредственно в электронных системах международных банков, разрабатывая систему их защит!» — шеф рвал и метал, а еще безбожно матерился. «Интересно, и все же… как же связан Вини, братья Вульф и Фантом? Явно Беркман такое прокрутить сам бы не смог», — Пиноккио подошел к барной стойке и заказал неизменный вискарь. — Опоздали, Пиноккио. Ваша Голубая Фея дерет наверху одну из молодых новеньких сучек. Сладкого мальчика! — Как? Разве такое раньше бывало? — Пиноккио чуть не сел мимо высокого стула. — Бывало, хотя и редко… Лаки налил как себе виски, так и ему. Пиноккио точно знал, что это виски, выпитое Лаки, попадет ему в счет. Но информация о Фантоме стоила того. Из-за этого он упорно поддерживал имидж железного актива. Ибо таким он очень симпатизировал бармену, что из себя иногда строил конкретную доступную девочку. Это было бы куда еще, если бы затасканная детина не был бы уже в годах и ужасно волосат. Хотя на студенческих фото, что показывал Лаки Пиноккио из-под своей полы, он и вправду был еще той шаловливой озорной рыжей конфеткой. Правда уже тогда с жутким количеством конопушек и волосатыми ногами. — Обычно тогда он берет несколько лент гондонов и что-то для своей «девочки», дабы умаслить. Фантом настоящий джентльмен. Хотел бы я хоть раз покататься на его мощном члене! Все, кто попал под него, рассказывали, закатывая сладострастно глазки, что он в постели неукротим и очень жаден. Не каждая дырочка такое выдержит, даже если разработанная блядь. — О, черт, снова я опоздал! В последнее время сексуальную заинтересованность к Фантому становилось все труднее и труднее играть. Конечно, из-за последнего задания пришлось включить в свои предпочтения и мужчин. Безусловно, не таких, как Фантом, а более женоподобных. Но если честно, Пиноккио все же больше западал на сиськи и пизды. «Интересно…» — подумал отвлеченно Пиноккио, вспоминая ту самую блондинку с гламурным айфоном, потягивая виски и прислушиваясь к легкому трепу Лаки. — Какого цвета ее срамные губки, титьки были — да, особенно торчащие соски. На них даже у шефа встало. Хотя с чулками полный перебор, она явно хотела склеить федерала». На чулки Пиноккио никогда не велся, разве что в самой сопливой юности, предпочитая видеть товар уже без них и желательно с широко разведенными ногами. — Эх, выпьем, дружище! Я не удел из-за своей внешности и возраста. А ты из-за своих предпочтений. — И как часто такие секс-запои у Фантома? Лаки задумался всерьез: — В этом году… третий по счету… первый был сразу после нового года. Тогда у нас тут все зависали на рогах. А второй, когда цвели тюльпаны, он тогда блондинчика тут снял и подарил ему целую корзину белоснежных тюльпанов. Как невесте — вот я и запомнил. Пиноккио быстро прокрутил приблизительные даты и позеленел в душе. Именно в эти периоды были крупные дела по интернет мошенничеству. Причем приходилось подключать теневых хакеров. Он, конечно, не знал точно каких и через кого, но стоило проверить. — О беспризорнике слухов нет? — Как канул, — Лаки от выпивки быстро выезжал и становился еще болтливее. — Но раз ни копы, ни родственники не искали, значит жив. Слушай, может того, сообразим на двоих, а? — Пиноккио показали пошлый жест. — Ты не смотри на внешность, в постели я просто ас! Тебе и делать ничего не придется. Как попробуешь — всех потом пошлешь подальше. — А как же твоя жена? Лаки тут же стух, налил себе еще одну порцию виски, а потом, намахнув, пояснил: — Она… в общем… ушла. Молодежь гудела в танцевальном зале, и к бару пока никто не шел, тем более в самом зале была для таких дискотек сделана стойка, где раздавалось бесплатно пиво, чипсы, орешки, газировка и дешевые гондоны. Там же из-под полы толкали легкие колеса, но, естественно, за наличку, а не бесплатно. Это было куда удобнее, брать плату за вход, включая все «бесплатные» подношения в стоимость прохода, нежели каждого такого верткого засранца обслуживать отдельно. Тем более кто хотел напитки более горячительные — подходили в бар к Лаки и уже за отдельную плату выбирали кто что хотел. — А молодежь зажигает, — решил поменять тему Пиноккио. — Ага, наш клуб пользуется у них бешеным спросом, — оттаял Лаки, улыбаясь бурному орову под очередной забойный хит. — А чего гондоны стали раздавать внизу? А не у тебя? — Так некоторые трахаются тут же, среди толпы, прямо в танце. Разве не замечал? Это же новое поколение — им чем больше глаз на них пялятся, тем больше по кайфу. Колеса намахнут с пивом и вперед. Мы вот раньше только на закрытых гей-вечеринках таким баловались. Когда всех знаешь, как-то более душевно. Ну, там музончик легкий или порнушка по видаку для разогрева и то — все равно расползались по углам. Хотя, конечно, и были экстрималы, которые любили похвастаться длинным хером перед «девочками». А так… Вот и Фантом всегда выбранную для себя дырочку за ручку наверх ведет. Куда приятнее на простынях это сделать, а не в туалете или, вон, как те. Указали на трех парнишек, что зажимались у самых колонок. Пиноккио присмотрелся и поперхнулся виски. Тут и так было понятно, что два актива зажали одну нежную детку. И пока один придерживал тонкого пассива спереди, целуясь с ним откровенно взасос, второй наяривал сзади в такт забойному хиту, работая своими бедрами. — Ну, вот… как-то так. — Но это же… — Пиноккио прокхекался и вытер невольную слезу. — И я о том же, другое поколение — иные нравы. И не всегда в хорошую сторону. Жаль, что ты актив… с Фантомом были бы изысканной парой. Или найдите одну чистенькую деточку на двоих. Кстати, у вас схожие вкусы. Ты тоже выбираешь помоложе и потоньше, смазливее. Ну, и он такой же. Лаки снова налил им обоим и опять пригубил. У рыжего уже полыхали уши от выпитого и того порева, что разворачивалось на дискотеке внизу. Пиноккио осмотрел датого бармена и пошел во-банк. — А ты сам? Кажется, ты как-то говорил о Вульфе? — О каком из них? Хи-хик, их вообще-то два! — Ну, о том… который тебе по нраву, — направил пьяненький бред Лаки Пиноккио. — Ах, Клавдий — это мечта всей моей жизни! Классный мальчик. — А Карл? — федералы давно знали, что Вульфов двое, хотя как и все остальные не отличали, кто из них кто. — Карл — мудак! — фыркнул Лаки и глянул своим карим глазом поверх полупустого стакана. — Почему? — Он ебет все, что движется. — Все? — Абсолютно. И баб, и мужиков. Посему, связываться с ним — куда дороже. Пиноккио еще посидел для праформы с часик и потянулся к выходу. «Фантом сегодня зависнет до рассвета. Уж больно мальчик сладкий и профессионал», — Лаки уже не вязал лыком и путал виски с водкой. Караулить этого утырка у Пиноккио не было ни времени, ни силы. Но как только он ушел, сверху тут же спустился бодрый Фантом. — Шлюха еще жива? — Лаки вдруг из жутко пьяного сделался трезв как стеклышко, наводя отработанными движениями порядок, который сам же засрал. — Что хотел федерал? — Спрашивал про братьев Вульфов и беспризорнике. Ты его все же подобрал или как? — Нет, — Фантом отслюнявил толстую пачку евро. — Трахнул по доброте душевной и дал денег доехать до дому, да еще лекцию прочитал на тему — родители правы и их надо любить. Лаки заржал, цепкой лапой заграбастывая легкое бабло. — Как обычно выдашь моей деточке. Отработал на славу. Он же у вас при штате? — Ну да, неделю назад взяли. — Проверяли? — Думаешь, еще один подставной? — Вы бы завязали с колесами на время и не давали молодежи перепихиваться на виду у всех. У вас же клуб, а не дом терпимости. Братьям Вульф передай, чтобы пока сюда лично не приходили. Тем более исполнительный директор у вас, как я знаю, снова новый. — А чего не сам? — Мне сегодняшнего скандала по за глаза, не люблю Карла. При имени младшенького Вульфа Лаки передернул плечами, хотя если бы рыжий попросил Карла, тот бы его точно трахнул. Прямо тут на барной стойке. Жестко, до крови, разложив, как жертвенного ягненка. — Ах да, Пиноккио еще спрашивал, часто ли ты снимаешь шлюх? Я ответил как есть. Ты не давал других указаний на этот счет. Фантом задумался… Конечно, параллель можно было отсюда вывести, но доказать что-то существенное — нет. — Ладно, не переживай. Сказал и сказал. Частичная правда всегда лучше полной лжи. Если бы наврал, он бы пошел опрашивать всех моих шлюх. Так что не волнуйся на этот счет. Лаки даже вздохнул и украдкой вытер свой лоб от холодного пота. Как бы он ненавидел Карла Вульфа, но тот был его непосредственным шефом. И хотя не каждый из служащих знал, что «Эдельвейс» принадлежал давно с потрохами этим неугомонным браткам, но никто даже не пытался им перебежать дорогу. Конечно, официально стоял в руководстве совершенно другой человек. Но заправлял всем потоком денег, что текли через этот притон, ни кто иной как Карл. — А про мальчика-бродяжку так и рассказать, как ты сказал? — Ну да. — Ясно, бывай, Фантом! — Угу, и тебе не пердеть под шефом, Лаки! Лаки от последних слов чертыхнулся вслух. Фантома он никогда не любил. Пиноккио и то был ему больше по нраву, хотя и внедренный засланец от федералов. А эта видоизменяющаяся кислотная язва — своя, доморощенная, на которую полагались, как на самих себя, оба Вульфа. *** Пиноккио, выйдя из «Эдельвейса» и ловя такси, набрал шефа. — Дайте точные даты дел, связанных с махинациями в веб-сети. И имена связных, через которых подключали теневых хакеров. Пришлите мне на электронную почту. Что известно по пропавшим мальчикам? Никого по описанию и возрасту… Хотя он был таким замурзуканым и грязным, что его в лицо никто больно-то и не запомнил, описание слишком размазано. Да и возраст точно не определим. Может и правда, уехал домой? Ладно, отбой. Пиноккио впрыгнул в притормозившее юркое такси и назвал свой домашний адрес. Машина поскрипывала на поворотах и проскакивала иногда на желтый свет. А дома в его компьютере ждал длинный список людей. И Клавдий Вульф среди них числился первым. *** Документы были, что ни наесть, подлинными, не подкопаешься. Они пышно отметили это событие с Франком, на которое дядюшка Эд подарил ему навороченный ноутбук. Еще неделя и, пройдя неплохо вступительные тесты, Франклин был зачислен в элитный класс местной закрытой частной школы для мальчиков, в которой были даже общежития для приезжих. — Это удобно, вдруг я буду отсутствовать больше месяца. Эд был доволен своей домашней игрушкой, мадам Мили больше к ним не лезла, хотя и следила. Она переживала махровый траур от того, что теплый сезон подходит уже к концу, и в этом году невозможно стало срубить больше денег с чужого пляжа. — Я лучше дома поживу один, — надулся мальчик, он гладил ноутбук, как ребенка, и не знал, как к нему подойти. Таких дорогих игрушек у парня раньше не было. — А одиноко не будет? Фантом усадил к себе юношу на коленки, ненасытно оглаживая поджарые ягодицы. Франки вспыхнул ярким румянцем, прекрасно понимая, что после долгого отсутствия дядюшке двух дней их непрерывных кувырканий ой как мало. Но завтра начинался первый учебный день, и Фантом старался держать себя в руках, дабы парень смог дойти до школы своими ногами. — Нет… — мальчик развел пригласительно свои бедра и потерся промежностью об налитый бугор своего взрослого любовника. — Я соскучился и хочу еще. — Я буду очень нежен и аккуратен. Фантом в этот раз прелюдию растянул на часа три, прежде чем углубиться в столь заманчивую задницу, давая Франки излиться несколько раз. И когда юный любовник уснул сладким сном, ушел на их обширную кухню. В доме изоляция была на высшем уровне, поэтому он не боялся, что их крики и стоны страсти услышит ушлая соседка. Да и дом был сделан с высоким забором так, что подсматривать, что твориться в его дворе, очень даже непросто. Нужно было либо пройти через калитку, оповещая хозяев колокольчиком, что к ним гости, либо пролезть над обрывом, где развалилась древняя кладка стены. «Дыру я заделаю завтра же. Но когда меня долго нет, думаю, лучше мальчику пожить при школе. И ему веселее, и мне спокойнее. Хотя вот поступит… появятся друзья-приятели, взаимные ночевки друг у друга...» Чувства ревности к своему воспитаннику Фантом не испытывал и был даже за то, чтобы Франки в доме не ночевал один. Оставалось ждать недолго, неделя — другая. Фантом закурил крепкую сигару. Он так и не оправился от того, как на него наехали федералы. Хотя тридцать пять процентов от клиента пришли вовремя, и теперь он мог не работать вообще лет десять, а если особо не зажираться, то и все двадцать с небольшим. *** Майкл отметил первым Франклина и первым же подошел к симпатичному светлому пареньку. — Новенький, да? — Ну, да… — Франки почувствовал себя неуютно рядом с этим вихрастым темноволосым парнем. — Смотрю, вы недавно переехали к нам, — глаза у Майкла были серо-зеленого холодного оттенка, но темными и выразительными. Издалека даже казались карими из-за коричневой окантовки вокруг самого зрачка. — И как узнал? — фисташковый взор встретился с более темным и гнетущим, все же его собеседник отличался крайне тяжелым взором. Можно сказать неприятным. — Очень просто. Городок небольшой, все примелькается быстро. Ты идешь в обратную сторону от спальных корпусов. Значит, в общежитии не живешь, отсюда такой вывод. Родители переехали сюда, да? — Нет… я живу с дядей, но ты прав, переехал к нему недавно. А ты? — Я живу с матерью, вернее, с гувернанткой, ибо моя мать не любит… к-хм… В общем, сидеть на одном месте. Я — Майкл, — протянули крепкую ладонь. — Эрик, — протянутые пальцы сжали в своих. — Класс! Не против, если сегодня я схожу в гости к тебе? — взяли с места в карьер. — Зачем? — опешил от такой наглости Франки. — Ты не подумай, просто мать привела очередного любовника к себе. И до ночи дома делать нечего. Не слушать же их зазывные охи и вздохи... Ну, так что? Пустишь перекантоваться? Франки задумался, Эд был в отъезде уже несколько дней. И ему было очень одиноко, хоть он и не выставлял это напоказ. Но с другой стороны, его взрослый любовник даже усиленно намекал, чтобы мальчик завел себе друзей и не страдал от одиночества. — Можешь даже остаться с ночевкой. Дядя все еще в командировке и я один. — И к тебе не приставляют гувернантку? — удивленно обрадовались и даже потеплели глазами. — Зачем она мне? — воззрился на Майкла Франки. — А кто готовит, стирает и прибирает? — Я сам… — и немного испугались, что ответили голую правду. — А что? — Да ты… крут, я вот не хера не умею. Зашагали упруго рядом, Майкл был выше сантиметров на семь Франки, и смотрел на него чуть сверху. «Сытая жизнь была у тебя… коль не хера не умеешь», — подумал обладатель фисташковых глаз. «Не так уж они и богаты, коль мальчишку заставляют пахать, как черного раба на галерах», — подумал обладатель серо-зеленых. *** Дом новенького приятно изумил Майкла, он уже рассчитывал на дырявую халупу, когда они с Франки вышли за черту их городка. А тут такие добротные хоромы за высоченной кладкой забора. Ухоженный сад, гараж с автоматической подъемной дверью, да и сам особняк был двухэтажным, с крытой верандой и широким балконом в сторону океана. — Не пойму, и ты все это драишь? Холл был просторным, светлым, обставленным лаконично и с любовью украшен небольшими уютными вещами. — Да что тут драить? Мы вдвоем живем, так что мусорить особо некому. И потом, дядя очень аккуратный. Жаль только, дома редко бывает. Франки прошел в столовую, уводя за собой хвостом Майкла. И там на скорую руку стал готовить на двоих горячие бутерброды. — Скучаешь по нему? — Ну да… он у меня единственный. — А я вот, мать свою и отца… век бы не видел! — устроились за витой столик, смотря, как бутерброды складывают в переносную плетенную корзину. — А в корзину зачем? — Потому что сегодня тепло, и мы идем на пляж. — Пляж? Я даже трусы приличные не взял... — Ага! Он наш личный, там можно и без трусов. Или в тех, которые на тебе, все равно никто кроме меня не увидит. Майкл прокрутил все в своей голове и еще более изумился: — Тогда совсем не понимаю, почему… коль ты из такой богатой семьи, делаешь все сам? — Мне это нравится, — Франклин улыбнулся вытянутому лицу своего нового приятеля и протянул ножик для масла. — Сам попробуй. Майкл не отказался, помогая намазывать очередную булку сливочным маслом. А через полчаса парнишки, прихватив пару пледов, наслаждались красотами закрытой бухты. — А можно выйти на лодке через этот пролив? — Нет, там скалы острые, при отливе торчат словно акульи зубы, еще увидишь. Они наплавались вдоволь, океан еще был теплым, и вода в этой, хоть и глубокой бухте прогревалась сверху хорошо. Мальчишки еще стеснялись друг друга, посему плавали в своих обычных трусиках. На Майкле были темно-синие с дорогим лейбом, а на Франке простенькие — белые с протокольным кармашком для того, чтобы доставать при малой нужде свое чуть подросшее хозяйство. — Ты в этих плавках совсем как дошкольник, — заметил Майкл. Не со зла, а так, просто, констатируя факт. — И что? Тебя же, дурня, поддержал. Думал, ты тушеваться своего нижнего белья будешь, — все же обиделся Франклин. — Ну, я не думал, что ты до сих пор носишь такое. Ткнули в плавки, на которых прилип мокрый песок, да и вода сделала их полупрозрачными. Можно было, не подключая особого воображения, и так понять, как муди расположились под мокрой тканью. — Они удобные. — Ладно — не обижайся, я и не спорю. Просто удивлен. — Я тоже. — В чем же? — Ну, ты плаваешь не ахти, а живешь на море. — Подумаешь! Просто я не любитель бассейнов. А сам научился только по-собачьи. Но ты же меня научишь? — Майкл с радостью вгрызся в следующий бутерброд. — Я так себе плаваю… а вот дядя Эд, он да! Словно рыба… Майкл прокрутил эту информацию в своей голове и уточнил: — Я думал, он у тебя в возрасте. Ну, мол, взял на воспитание, коль у тебя глобальные проблемы с родаками, как престарелый одинокий родственник. Но, судя по твоим словам, складывается картина, что твой дядя куда моложе. Франклин от этих слов вспыхнул щеками, Эд — пожилой? И совсем опешил, когда Майкл наклонился к его полыхающему лицу и нежно прикоснулся своими губами к его, распахнувшимся от необычной щекотливой ситуации. — Знаешь… ты милее любой местной девчонки, которые у нас слывут красавицами. Особенно когда краснеешь. — Чего?! — Франки отпихнул нахала от себя и прикрыл рукой свои неумело обмусоленные раскрасневшиеся губы. — Тебе что… парни… нравятся? — Да не особо, вообще-то, — Майкл откинулся на спину, смотря задумчиво в синь неба. — Я до тебя никогда на них и не смотрел. А вот тебя увидел и… — И? — Франк вдруг почувствовал, как его сердце забухало где-то в глотке. Такого странного смешанного волнительного чувства он не испытывал ни к кому. Ни к отчиму, ни к приятелю, что трахал его за постой, ни к поддельному дяде Эду. Этот вероломный, нахрапистый, яркий и наглый пацан словно перевернул все в его душе, поставив с ног на голову. — Сам не знаю, — темные волосы с каштановым ярким оттенком, взлохматив, поставили дыбом, а потом так ласково улыбнулись, что Франклин буквально потек. Этот Майкл был чертовски хорош собой, причем не приторной слащавой красотой молодых мальчиков, а по-мужски. Тем более его черты лица не были уже округлыми и мягкими, как у Франклина. Гормоны тут уже играли во всю и давно. — Может… сказывается генетика отца? Как знать. Глаза от смущенного Франки буквально оторвали с мясом, оставив невидимые раны на пульсирующем естестве светловолосого мальчика. Франклин подтянул свои ноги, старательно прикрыв налитый в белых трусах член. Он не верил в то, что творилось внутри него, ведь до последнего момента он даже не замечал, что его новый знакомый очень даже красив. Его попросту это не волновало, ибо то, что касается секса, он получал с лихвой. — А что твой отец? Вернее, его генетика? — осторожно уточнили у Майкла. — Он оказался геем, поэтому мать и бросила его. А я не задумывался об этом особо. Мне когда и девушки нравятся, я даже пытался встречаться с одной из женской гимназии. Правда, далеко не зашел. А вот теперь ты приглянулся. Может, попробовать, а? Но, заметив неподдельный страх в глазах Франклина, отступил, поняв, что слишком накрутил раньше времени ситуацию. — Я, вообще-то, пошутил. Не особо и хотелось! Ну так что насчет ночевки? Фисташковые глаза потеплели, и Франки согласно закивал головой: — Только отзвонись домой, дабы не потеряли. — Яволь, мамочка, — хихикнул дурашливо Майки, подпрыгнув на песке и снова бросаясь в прозрачные воды океана. — Странный… парень… — Франклин за ним не пошел, вечер уже холодил песок и камни, и надо было, собрав вещи, отправляться обратно в дом. *** Поздний вечер они просидели у затопленного камина, болтая обо всем на свете. Конечно, Франки не вдавался в подробности своих горьких перипетий в жизни. Он обходил умело все вопросы его близких отношений с дядей и то, почему не живет с родителями. Это было легко, так как Майкл болтал сразу за двоих, сдавая с потрохами свою ебливую мать и ебнутого гея-отца. А на ночь Франки уложил своего гостя в нижней комнате, как раз предназначенной для чужих людей. Она была в противоположной части дома, подальше разнесена с той, где обычно трахались любовники и полностью изолирована ото всех. Сам же Франки ушел в их спальню с дядей Эдом и там завернулся в одеяло, словно в кокон. Сон не шел долго, все время горели губы и вспоминался жаркий поцелуй Майки. И только он задремал, как его размякшее тело придавили сверху гибким и тяжелым. Франки забрыкался, просыпаясь окончательно. — Ты чего дергаешься? Это я! Его удивленные губы накрыли властно своими и, раздвинув с силой ноги, без подготовки ворвались вовнутрь. Дядюшка Эди чаще всего возвращался по темноте, это была одна из его привычек. И когда прибывал домой из командировки, был, как и всегда, ненасытен. Только под самое утро умученного Франки наконец-то выпустили из своих жадных рук, уложив укатанного по всей программе пацана на своей потной груди. — Я смотрю, у нас гости? И, судя по ботинкам, молодой человек примерно твоего возраста. — Майки… он мой одноклассник… — прошептали помятые губы. — Майки, говоришь? Ну-ну! Спи давай и набирайся побыстрее новых сил. «Где-то я слышал это имечко… — размышлял Фантом, слушая, как буквально на ходу вырубается умученный им же парнишка. — Надо бы глянуть, что за дружка ты завел», — хмыкнули про себя и попытались хоть на пару часов заснуть. *** Майки проспал, уж больно было тихо в этом доме и спокойно. У себя в усадьбе на него бы уже наехали раз десять и мать, и гувернантка. А, возможно, и очередной ебаль матери, пытаясь со своей колокольни научить Майка жить. Парень был непоседлив от природы и кроме того с растущим организмом. Поэтому, с утра, ощутив зверский голод, потащился в сторону кухни. Тем более в этом направлении усиленно пахло кофе и более вкусными запахами жаренных тостов, сосисок и плавленого сыра с зеленью. — Доброго утра! Ох, и выспался я у тебя. Просто класс! Майки влетел в столовую не глядя, думая, что Франки уже как трудолюбивая пчелка трудится в поте лица. — Я рад, молодой человек, что у нас вам понравилось, — выдернул его из грез совершенно незнакомый бархатный голос. И когда Майки, замерев, повернулся к говорящему, то окончательно примерз к месту, потому что прекрасный демон в небрежно накинутом халате на влажное тело был само совершенство. От завивающихся колечками темных волос, до стройных ног, что то и дело выглядывали из запаха халата, когда этот инкуб воплоти плавно передвигался, отслеживая кофеварку и пошваркивающий тостер. — А вы… — протянул Майки, пытаясь прийти себя из оцепенения. — Я? — уточнили и пронзили прозрачными синими глазами буквально насквозь. — Я дядюшка Эрика, Эди, — пояснил Фантом, непосредственная реакция подростка его очень забавляла. — Садитесь, перекусим, коль вы такая же ранняя пташка, как и я сам. — А Эрик? — замялся юноша перед взрослым мужчиной. — Ну-у-у-у, он больше сова, чем жаворонок. И, как я знаю, у вас в субботу нет занятий. И потом, Эрик ночью встретил меня и не выспался совсем. — А-а-а-а… Майки в трансе упал за стол напротив этого сияющего свежестью нового дня красавца. — А как встанет, пойдем на пляж. Я так давно не видел море, — синие глаза подмигнули темно-зеленым — «Только бесконечный раскаленный песок и так несколько недель подряд…» Фантом не любил выездные рабочие сессии. Но заказ был через Карла от военных. И Вини под одним из кодовых имен «Ки-27-Ай-5» совершенно секретно мотался в Африку, налаживая компьютеры для ракетных установок Американской подпольной базы. Настолько подпольной, что те предпочли подключить левого хакера, а потом попытались его уничтожить. «Вот наивняк», — подумал Фантом, рассматривая в упор краснеющего перед ним юношу и думая совсем о другом. «Неплохой у Франки вкус на мужчин, коль притащил такого красавчика в наш дом», — сделали неправильный вывод, не учитывая тот факт, что этот красавчик его домашней зверушке навязался сам. «Кого-то он мне напоминает…» — у Фантома была профессиональная память на лица и если учесть, кем он был и с кем работал и как, то отбросить темные волосы и изменить немного цвет глаз для него не составило труда. Конечно, это еще пацан, черты лица которого более мягкие и не совсем сформированы до конца. Но… «Неужели его сын?» — Майки под его раздевающим взглядом совсем стал красным словно мак. «Семя Пиноккио? Не может быть. Вот так совпадение, если это оно то самое… Ну ты мне ответишь за Африку, сукин сын, и поплатишься вот этим милым малышом». *** Франки, когда очнулся, даже не вспомнил, что вчера ночевать оставлял у них Майки. А когда, продрав глаза после водных процедур, доковылял до кухни, вначале не понял, почему оттуда льется радостный мужской смех. Эди рассказывал всевозможные байки Майклу, а тот заливисто хохотал. — Ох… я и забыл, что ты остался здесь. — Все нормально, Эрик, твой дядя это что-то! — Майки подмигнул замершему парню своим веселым глазом. — Ага… — вспыхнули щеками, вспоминая, как это «что-то» его кое-куда имело всю ночь напролет. — Давай, пей кофе и идем к морю, — Фантом поднялся из-за стола и, приобняв мальчика за плечи, усадил того на свое место. — Я… не против, но, Майкл, разве тебе не надо домой? — изумленно посмотрели на своего навязчивого нового дружка. — Сегодня суббота, я уже отзвонился и отпросился еще на день. А что? Ты против? Франки застигли врасплох, вчера что-то было не так между ним и Майки. Особенно этот странный поцелуй! А сегодня ему снова приходилось идти на пляж. И если бы только вдвоем. Нет! Теперь похожую ситуацию мог узреть его хозяин — дядя Эди. А вдруг ему не понравится, что за его игрушкой стал ухлестывать другой? Да и вообще, кому это может понравится? Мальчик покачал отрицательно головой, соглашаясь на вынужденное общество Майки, день предвещал быть нервным и долгим. А когда он случайно узрел, как его знакомый жадно глядит на дядю Эда, паренек внутренне совсем побледнел. «А если дядя Эди западет на Майка? Он же так красив, ярок и непосредственно весел. И, как я понимаю, из богатой семьи — настоящий принц, баловень судьбы. Я по сравнению с ним выцветшая моль и внешне, и внутренне, по обаянию вообще лучше промолчать. И потом… он явно девственник с задницы… Я же… кто меня только не имел и куда!» — Франклин еще раз оценил влюбленные взгляды, что непрерывно бросал Майкл в сторону его дяди, проверяя, а вдруг он ошибается. И совсем потускнел… «Куда же теперь мне идти?» — это была единственная его пессимистичная мысль, что звенела теперь в его милой голове.