Ты принадлежишь мне (You are mine)

Скандинавия — регион на севере Европы и родина древних викингов. В мире простых людей полуостров делится на несколько отдельных стран, но магическая община там единая. Традиционно её возглавляют семь древних северных домов: Андерсены, Бьёрны, Вульфрики, Нильсены, Корхонены, Ормы и, конечно, Норданы. Последние были потомками древних Нордов — так называли себя их предки, а фамилия в переводе со всех языков Скандинавии означала ни что иное, как «север». В прежние времена, ещё до разделения власти в общине на отдельные ветви, они носили гордое звание «королей Севера», но с веками их дом обмельчал и потерял былое могущество. По неизвестной причине каждое новое поколение рождалось слабее предыдущего, а в последние года с зачатием наследников и вовсе начались большие проблемы. Традиционно главы северных домов заключали помолвки отпрысков, едва тем исполнялось десять лет, но Норданам пришлось отказаться от этого обычая. Помимо знатности и чистоты крови, они теперь обращали внимания на векторы силы, магическую и физическую совместимости, для расчёта которых обращались к лучшим специалистам континента. Глава рода Герхард Нордан смог обзавестись наследниками лишь от третьего брака, находясь уже в преклонном возрасте. Хельга — так звали его третью супругу — чудом выносила и родила ему двоих сыновей, но скончалась уже через пару дней после тяжелых родов. Несмотря на это, близнецы Альмод и Олаф были сильными и здоровыми, буквально воплощающими былое могущество своих предков. Глядя на них, Герхард преисполнялся гордостью и спокойствием за будущее своего рода. Как же сильно он ошибался… Потеря супруги сильно подкосила Герхарда. Их брак, конечно, носил лишь дипломатический характер, но мужчина всё равно всем сердцем любил свою юную Хельгу. Ему было лишь шестьдесят лет — ничтожный для представителя магической расы возраст, — когда он отправился на суд к самому Одину. После его смерти остро встал вопрос о престолонаследии. Место главы роды и члена совета общины должно было перейти к одному из сыновей Герхарда, но ни Олаф, ни Альмод не хотели уступать его друг другу. Оба брата считали себя достойными почетного титула и так не смогли прийти к соглашению. Началась кровавая вражда. Первым вызов брату бросил Альмод, организовав покушение на Олафа во время охоты. К счастью, попытка не увенчалась успехом: юношу спас верный их дому соратник по имени Хакон. Он был потомственным оборотнем-волком и, превратившись в огромного зверя, растерзал подосланных Альмодом убийц, защитив своего господина. Борьба за титул продолжалась годами. Прочие северные дома, разумеется, были в курсе начавшейся вражды, но не предпринимали никаких действий. По их мнению, Норданы занимали место в совете уже слишком долго, а давно канувшее в лету звание «королей Севера» только добавляло им спеси и высокомерия. На их континенте было достаточно не менее древних домов, главы которых были не прочь посягнуть на знатный титул, так что война двух наследников была им только на руку. В конце концов победу одержал Олаф. Мужчина был умен и хитер, тогда как его брат больше полагался на силу. Он отправил Альмоду письмо с просьбой о перемирии и признании поражения, что совсем не вязалось с пропитанным ядом пергаментом, для создания которого ему пришлось обратиться к итальянскому дому Медичи, пообещав им взамен всяческую поддержку. — Мой господин, Олаф готов уступить вам титул, — сообщил Альмоду его советник и близкий друг, протягивая мужчине письмо. Разумеется, он проверил его на скрытые чары и угрозы, но ничего не обнаружил — яд был сварен только для одного конкретного человека. Олаф прекрасно знал своего родного брата и понимал, что, ведомый гордыней, Альмод непременно сам захочет прочесть послание. — Дай посмотреть, — нетерпеливо отозвался наследник. Выхватив пергамент, он спешно стал читать строки письма, после чего прикрыл глаза в удовлетворении, совсем не замечая, как кожа на его руках начала стремительно чернеть. Несколько минут спустя мужчина уже обессилено упал на пол. Ему в рот тут же влили различные противоядия, но спасти Альмода не удалось — Медичи не зря носили своё звание лучших зельеваров Европы. Убив брата, Олаф Нордан занял своё законное место главы рода и члена правящего совета магической общины Скандинавии. Достигнув желаемого, мужчина решил, что пришло время озаботиться будущим своего дома и подумать о наследниках. Как и многие его предки, он обратился к лучшим специалистам континента с просьбой произвести необходимые расчёты и подыскать ему невесту, но всё оказалось не так просто. То ли это была расплата за убийство брата, то ли свалившееся на их род проклятие, но подходящих кандидаток, способных выносить ему наследников, отчего-то не находилось. Конечно, Олаф не соблюдал целибат — он был мужчиной в самом расцвете сил, родовитым, знатным и при том наделенным весьма привлекательной внешностью. Высокий, светловолосый с правильными чертами лица и притягивающими, подобно магниту, ясными серыми глазами. В его постели побывало немало девушек, но ни одна из них не понесла от него. Ему было уже за пятьдесят, когда он, наконец, женился. Эстер Свенссон — так звали его супругу. Она не была столь знатной, как большинство девушек его круга, но, по словам специалистов, именно её кровь отвечала всем необходимым требованиям. Олаф приехал за ней лично в какую-то глухую деревушку на окраине Норвегии, но она восприняла заключенную её отцом помолвку без особого энтузиазма. Едва увидев её, глава рода Нордан понял, что потерял голову: совсем юная, ей едва исполнилось семнадцать, с молочно-белой кожей, светлыми платиновыми волосами и горящими синими глазами. Олаф ожидал увидеть в них восхищение — как же, он сам приехал за ней, но когда девчонка нагло вскинула голову, тряхнула волосами и захлопнула дверь прямо у него перед носом, почувствовал, как внутри него разгорается пламя. Эстер была дикой, словно волчица. Она не собиралась следовать давно отжившим традициям и выходить замуж за первого встречного, пусть им и являлся сам Олаф Нордан. Даже строгие причитания отца о необходимости этого брака не смогли сломить её волю. — Лучше любовь без брака, чем брак без любви, — заявила она, упрямо глядя в завораживающие серые глаза мужчины. Да, он был, несомненно, красив, но Эстер в первую очередь слушала лишь своё сердце, отклика в котором Олаф пока не вызывал. — Ты не понимаешь от чего отказываешься, — протестовал мужчина. Такое поведение предполагаемой невесты совершенно не вписывалось в реалии его мира, но гордая девочка и её отказы только больше распаляли его. Он чувствовал, как кровь быстрее течет по его жилам, а воздух между ними словно искрится. Он ехал сюда, в глубокую провинцию, ожидая, что проведет здесь лишь считанные дни, но задержался на долгие месяцы, однако совершенно не жалел об этом. Эстер была удивительной. Он впервые готов был разделить с девушкой не только брачное ложе, но и собственную жизнь. До этого ему не приходилось прикладывать усилий, чтобы покорить и завоевать женщину, но ради неё он поступился принципами. Прошло полгода, прежде чем Олаф украл у неё первый поцелуй. Эстер это, конечно, не понравилось. Она рассвирепела и влепила ему пощечину, а он только стоял и глупо улыбался, как полный дурак, влюбленно глядя вслед удаляющейся девушке. Она понимала, что перегнула палку, но ничего не могла с собой поделать — таков был её характер, и если мужчина действительно хотел видеть её своей женой, ему пришлось бы с ним мириться. На следующий день она ожидала, что он ворвется в их дом и велит казнить мерзавку. И Олаф действительно пришел. Но когда гордый и высокомерный глава великого северного дома опустился перед ней на колени, сердце Эстер дрогнуло. — Ты самая удивительная женщина из всех, кого я встречал, — прошептал он, а волнение и отчаянье в серых глазах были неподдельными. — Прошу, выходи за меня, — продолжил он и протянул девушке драгоценное кольцо на бархатной подложке с ярким сияющим сапфиром в центре, цвет которого так напоминал оттенок её собственных глаз. — Я обещаю, что ты не станешь пленницей в моем доме. Я сделаю всё, чего пожелаешь. Повисло долгое напряженное молчание, а затем Эстер будто в забвении протянула мужчине свою руку. Олаф осторожно коснулся её кисти своими губами и медленно надел на безымянный палец кольцо. Мужчина сдержал обещание: став его законной супругой, Эстер вовсе не потеряла свободу. Напротив, Олаф позволял ей делать всё, чего она захочет, всячески поддерживая начинания девушки. Она же много читала, занималась исследованиями в области стихийной магии и часто путешествовала в компании мужа. Три года спустя она родила ему дочь — Эмилию Эстер Нордан. Девочка унаследовала внешность своего отца и неуемный характер матери. — Ты моя северная принцесса, — ласково называла девочку мать в глубоком детстве. Они были очень близки. Девушка часто рассказывала дочери историю их с Олафом знакомства, и юная Эмилия мечтала быть похожей на неё. Олаф и Эстер были счастливы. Им было хорошо вместе, и супруги мечтали о ещё одном ребенке. Так и случилось: когда Эмилии было пять лет, Эстер забеременела снова. Эта новость буквально свела Олафа с ума — его глаза мистически светились при взгляде на долгожданную дочь и любимую женщину, вновь носящую под своим сердцем его ребенка. Но идиллия не продлилась долго. Когда Эстер была на третьем месяце беременности, её словно что-то потянуло к родным местам. Олаф отговаривал её, будто предчувствуя беду, но был бессилен против воли супруги. Он слишком хорошо знал, что если Эстер что-то решила, то добьется своего, чего бы ей это ни стоило. Дела общины в тот момент требовали его присутствия — в совете ходили волнения, и мужчина не смог сопровождать свою супругу в этой поездке, хоть и выделил ей усиленное сопровождение. — Папа, я тоже когда-нибудь стану членом совета? — взволнованно вопросила его Эмилия, сидя на коленях и с удивлением разглядывая лежащие на столе многочисленные бумаги. Занятия отца казались ей скучными и неинтересными. — Конечно, моя принцесса, — отозвался Олаф и ласково потрепал дочь по светлым волосам, не замечая расстроенного взгляда. — Ты рождена, чтобы править. В этот же момент в кабинет, едва не снеся дверь с петель, ворвался его советник Хакон, когда-то давно спасший мужчину от смерти. Едва глянув на посеревшее лицо соратника, Олаф понял, что случилось непоправимое. — У меня плохие новости, мой господин, — склонив голову, прошептал Хакон. Отослав Эмилию, Олаф нетерпеливо обратился к другу, чувствуя, как замерло его собственное сердце в нехорошем предчувствии. — Ваша супруга погибла. На них напали по дороге домой. Никто не выжил. Олафу вдруг показалось, что мир разом посерел, а земля ушла у него из-под ног. Его любимая Эстер… Глаза мужчины налились кровью. «Кто посмел?» — вскричал он и с силой ударил по столу, а от выпущенной магической мощи разом вылетели стекла его кабинета, разбиваясь вдребезги. Виновных, конечно, нашли. Сторонники Олафа по приказу мужчины просеивали землю сквозь частое сито, чтобы найти залегших на дно убийц. Элитный отряд наемников был причастен к гибели его супруги. Он лично казнил каждого из них после того, как Хакон мучительно медленно выпытал из них информацию. Увы, истинный зачинщик так и не был найден — у всех членов отряда оказалась стерта память. Олаф насадил головы убийц на пики, а их истерзанные тела превратили в пепел, но ничто из этого не могло вернуть ему любимую супругу. Когда он увидел её холодное тело, ему показалось, что он тоже умер вместе с ней. Из её живота словно в насмешку до сих пор торчал клинок с искусно вырезанной рукоятью, оборвавшей жизнь не только женщины, но их нерожденного ребенка. Все силы разом покинули мужчину. Он поник и замкнулся в себе, лишь иногда улыбаясь краешками губ при взгляде на дочь, что до боли напоминала его Эстер. Он по-прежнему занимался делами совета, но делал это лишь из необходимости — в нем больше не было к этому тяги. Если бы не Эмилия, он бы, вероятно, окончательно сломался. Олаф отпустил с силой натянутые вожжи власти, коей так долго добивался, что, разумеется, почувствовали другие северные дома. Занимающие более низкие позиции в иерархии континента главы родов заинтересованно подняли головы, с мрачным ожиданием наблюдая за угасанием великого рода. Советники Олафа буквально требовали от него вновь обратиться к специалистам и жениться повторно, но он отвечал отказом. Он знал, что больше ни одна женщина не сможет разжечь в нём былой искры и не подарит ему детей. Все своё внимание он дарил дочери, усиленно занимаясь её подготовкой к будущему правлению. Эмилии же это бремя было в тягость. Смерть матери также подкосила её. Как и в Эстер, в девочке горела неуемная жажда жизни. Она мечтала о путешествиях и новых свершениях, а вместо этого была обречена корпеть над книгами и впитывать в себя знания о политике. Повзрослев, Эмилия часто сбегала из дома, приводя в бешенство своего отца и его соратников, которых он отправлял на её поиски, но девушка ничего не могла с собой поделать — только так она ощущала призрачный вкус свободы, хоть изредка вырываясь из своей золотой клетки. — Меня утомили твои выходки, — отчитывал её отец, когда Хакон вновь вернул её домой. — Ты не представляешь сколько я приложил усилий, чтобы получить место в совете, от которого ты так упорно отказываешься, — продолжил он в негодовании. Олаф понимал характер дочери, знал, откуда это в ней, но рассчитывал, что ей хватит ума подчиниться его воле. — Ты обязана… — А я устала слышать от тебя, что я «должна», — скривившись, заявила она, упрямо глядя ему в глаза. — Почему ты не можешь понять меня? — с грустью вопросила девушка. — Я тебя прекрасно понимаю, но ты всё равно сделаешь то, что я тебе велю, — строго заключил он, заканчивая их спор. Видеть слезы любимой дочери было очень больно. — Если же мне не хватит сил укротить твой нрав, то справится твой муж. — Что? — опешила Эмилия, шокированно посмотрев на отца. Ей не верилось, что он способен так поступить с ней. — Я не выйду замуж за незнакомого человека! При этих словах на сердце Олафа словно открылась старая, так и не зажившая до конца кровоточащая рана. В этот момент девушка была так похожа на свою мать, когда-то сказавшую ему ту же фразу. Мужчина прикрыл глаза, пытаясь справиться с собственными чувствами и одолевшими его воспоминаниями. — Это всё равно произойдет однажды, — устало выдохнул он. — Я уже стар, Эмилия, и должен позаботиться о твоём будущем. Предложения о помолвке поступали ему постоянно, но он пока не спешил принимать ни одно из них, хотя втайне от дочери поручил просчитать совместимость её крови с потенциальными женихами. Олаф знал, что она не обрадуется новости, поэтому дал ей время свыкнуться с мыслью о предстоящем браке. Он надеялся, что расчеты дадут положительный результат в отношении наследников одного из семи великих северных домов. Это бы существенно укрепило их позиции в совете. Так и случилось. Просматривая отчет, Олаф удовлетворенно отметил, что кровь его дочери удивительно сочеталась ни с кем-нибудь, а с самим Викаром Андерсеном — наследником второго по значимости северного дома. Они были родовиты, богаты, сильны магически и физически, да и Викар производил впечатление умного и харизматичного юноши. Лучшего для его дочери нельзя было и представить. Брачный союз между двумя древними домами виделся Олафу как неизбежное благо. В тот же вечер он отправил письмо с подтверждением помолвки главе дома Андерсенов. Он не хотел, чтобы его род угас, а потому собирался заключить старинное королевское соглашение. Его дочь оставила бы собственную фамилию после замужества и родила бы наследников, один из которых отошел бы к их дому и со временем возглавил бы его. Это была их единственная надежда. Вот только Олаф не знал, каким Викар был на самом деле. Жестоким и бескомпромиссным. Отец воспитывал его в строгости, прививая навыки настоящего воина, разжигая внутри юноши пламя и жажду сражений. Он привык получать всё, чего хотел. В прошлом году, заметив на приеме невиданной красоты светловолосую девушку с удивительно яркими серыми глазами, он сразу определил, что хочет видеть её своей. Разумеется, их представили друг другу, но традиционное знакомство не принесло юноше желаемого удовлетворения: Эмилия вела себя с ним холодно и казалась неприступной, оправдывая собственную фамилию. Однако её пренебрежительные взгляды в его сторону только подкрепили его желание обладать ей. Тогда Викар решил действовать по-другому и настоял на том, чтобы его отец отправил Норданам соответствующее письмо с предложением помолвки. В конце концов, если глава рода девушки даст согласие на брак, Эмилия не сможет не подчиниться, а в том, что Нордан примет такое решение, юноша не сомневался. Несколько месяцев назад они ездили вместе на охоту, во время которой юноше удалось произвести на Олафа Нордана благоприятное впечатление. Его отец Фридрик Андерсен был не против — породниться с древним северным домом хотели многие, но предостерег сына, что их просьба едва ли получит отклик: после смерти жены Олаф берег дочь, словно зеницу ока. Но Викар только отмахнулся — в себе он был более чем уверен. Когда через несколько месяцев они получили ответ с положительным решением, Викар только довольно усмехнулся — он всегда получал то, чего хотел, и этот раз не стал исключением. О встрече договорились практически сразу. Эмилия ехала в поместье Андерсенов практически под конвоем сторонников отца, лишенная тем самым даже малейшего шанса на побег. Девушке казалось, что её везли на казнь. Жизни она, конечно, не лишится, а вот свободы… Эмилия тяжело вздохнула и бросила на сидящего рядом отца очередной негодующий взгляд. — Ты не понимаешь, какой шанс нам выпал, — тихо произнес Олаф, не глядя на дочь. Видеть в её глазах боль и ненависть было невыносимо. — Наш род на краю гибели. Я потратил двадцать лет, прежде чем встретил твою мать, — с тоской прошептал мужчина. Найти в их краях чистокровного волшебника с совместимостью крови выше восьмидесяти процентов было редкой удачей. — Она тоже не хотела выходить за меня, но была куда благоразумней, чем ты. — Я никогда не прощу тебя за это, — жестоко ответила Эмилия. За эти несколько месяцев она так и не смирилась с мыслью о предстоящем браке. — Никогда, слышишь? — Эмилия, я не требую от тебя сразу бросаться в объятья Викара, но дай ему шанс проявить себя, — покачал головой Олаф. — Так же, как когда-то Эстер позволила мне показать ей серьезность моих намерений, — произносить имя любимой женщины всё ещё было тяжело. — Наш брак был вынужденным, как и твой с Викаром, но я был счастлив каждый день, который провел рядом с твоей матерью, и она отвечала мне тем же. Эмилия не ответила, но крепко задумалась. В детстве она обожала слушать истории о знакомстве и начале романа её родителей и преисполнялась гордостью за свою мать — несмотря на не столь знатное происхождение, эта отважная девушка не побоялась бросить вызов главе великого северного дома. Так что уж она — северная принцесса — тем более не склонится перед каким-то там Викаром Андресоном. Эмилия улыбнулась при этой мысли. — Лорд Нордан, я счастлив приветствовать вас в своем поместье, как и вас, миледи, — учтиво поприветствовал их Фридрик Андерсен. Пока мужчины обменивались рукопожатиями и любезностями, Эмилия с интересом оглядывалась по сторонам, пока не наткнулась на тяжелый взгляд Викара. Юноша молча стоял подле отца и смотрел на будущую супругу, не скрывая мрачного удовлетворения, — она была почти его. — Рад встрече, Эмилия, — тихо прошептал Викар и шагнул к девушке, а в следующий момент, не дожидаясь её позволения, протянул к ней руку, взял за ладонь и поднёс изящную кисть к своим губам. Девушка едва сдержалась, чтобы резко не отпрянуть и не проклясть юношу. Несколько дней, проведенных в поместье Андерсенов, она тщательно избегала Викара, отмахиваясь от поучений отца. Но, как бы она ни хотела, помолвка всё-таки состоялась. Они провели предварительный магический обряд, после которого требовалось выждать ещё три месяца до свадьбы, чтобы их сила могла привыкнуть к друг другу пред окончательным слиянием. По этому случаю в поместье устроили настоящий пир, в конце которого Викар преподнес девушке подарок — драгоценное колье и серьги с сапфирами. — Благодарю, — лишь прохладно ответила Эмилия, принимая украшения. Её пренебрежение уже порядком начало раздражать Викара. До этого он не был с ней груб, напротив — казался обходительным и не обделял девушку вниманием. Холодность Эмилии злила юношу. Да, их брак был вынужденным, но Викар всерьез считал, что она должна была быть благодарна его учтивости. В конце концов, он мог бы быть куда более жестким, но сдерживал свои собственнические порывы. Отныне она всецело принадлежала ему и должна была принять этот факт как данность, хочет того или нет. На следующий день Олаф и Фридрик вместе со свитой отправились на охоту. Они приглашали с собой и своих детей, но Эмилия только завела глаза в презрении. Девушку удивляло, что в современном мире до сих пор существуют такие развлечения, как убийство животных. Викар также отказался от поездки, решив составить Эмилии компанию. — Как насчет прогулки? — предложил он девушке за завтраком. — К западу отсюда находится небольшой дом, принадлежащий нашей семье. Там очень красиво, — хмыкнул он, улыбнувшись краешком губ. «Дай ему шанс», — вспомнились Эмилии слова отца. Помолвка уже состоялась, а их брак был лишь делом времени. Ей предстояло до конца жизни прожить с этим человеком, так почему бы не узнать его получше — решила она тогда и ответила согласием. Викар улыбнулся и принялся собираться в дорогу. С собой он взял большую корзину с различными закусками и бутылку вина, в которую подмешал особое зелье. Он не собирался травить будущую супругу, только немного расслабить, а после того, что случится, у неё уже не будет никаких сомнений — так казалось юноше. Добрались они быстро, по дороге любуясь живописными видами северных земель. В доме Викар продолжил изображать гостеприимство, накрыв на стол и разлив по высоким бокалам вино, едва сдерживая собственное нетерпение. — Выпьем за наше будущее, — предложил он, подняв тост. Эмилия едва заметно кивнула и сделала несколько глотков вина. Оно было потрясающим на вкус: легкое и фруктовое. Викар же только пригубил напиток. Почти сразу девушка почувствовала в голове дурман, а её ноги стали ватными. Юноша тут же приблизился к ней в жесте беспокойства, как она думала, но когда он принялся покрывать поцелуями её лицо, а затем добрался и до губ, властно завладев ими, она остолбенела. «Что ты творишь?» — хотелось закричать ей, но девушка не смогла вымолвить и слова. Викар меж тем спустился к её шее, торопливо расстегивая верхние пуговицы её платья. Похоже, он немного перестарался с концентрацией — Эмилия не просто расслабилась, а буквально утратила контроль над своим телом, но так было даже лучше. Развернув стул, на котором она сидела, юноша поднял её на руки и повалил на широкий обеденный стол, смахивая лежащие на нем столовые приборы на пол. Он не смог бы остановиться, даже если бы захотел: волосы девушки, её кожа и запах — всё в ней буквально сводило его с ума. Он изнывал от желания обладать ей и собирался воплотить его в жизнь. Сорвав с неё платье, он прошелся властными жестокими прикосновениями по изящным изгибам юного тела и принялся расшнуровывать свой камзол. — Запомни, ты принадлежишь мне! — требовательно заявил Викар, медленно входя в тело девушки. Она была потрясающе тесной и жаркой. Не в силах больше сдерживаться, он стал неистово толкаться, причиняя Эмилии боль. Она бы закричала, если бы смогла. Лишь тонкая солёная слезинка скатилась в уголке её глаза, пока она ощущала в себе яростные движения насиловавшего её мужчины. «Помогите, — хотелось кричать ей, но девушка только беззвучно открывала и закрывала рот. — Великие предки, прошу дайте мне сил!» — взмолилась она, потеряв всякую надежду. Но тот же миг Эмилия вдруг почувствовала, как сдерживающие её тело оковы начали слабеть. Поняв, что может двигаться, она резко выдохнула и схватила первое, что попалось ей под руку. Им оказался столовый нож для мяса, чудом не свалившийся со стола, на котором Викар истязал её тело и душу. Не думая больше ни секунды, девушка замахнулась и пырнула им насиловавшего её юношу в плечо. Викар болезненно вскрикнул и отпрянул от девушки, не скрывая своего удивления. Горячая алая кровь закапала на пол. Эмилия же соскочила со стола и приблизилась к юноше, вновь ухватившись за рукоятку ножа, что торчал из плеча Викара. — Никогда, слышишь? — прошептала она, глядя в его синие глаза, наполненные болью и непониманием. — Я никогда не буду твоей, — повторила Эмилия и резко вытащила нож из окровавленного плеча парня, но лишь для того, чтобы затем вновь ударить его уже в грудь. Она не понимала, что делает, но чувствовала, что поступает правильно. Викар меж тем повалился на пол, отчаянно захрипев. — Я наследница могущественного северного дома. Во мне течет кровь великих Нордов! — провозгласила Эмилия, словно в забвении. — Я тебе не какая-то крестьянка! Мои предки веками правили северными землями, и я рождена для того же! — она была сама не своя, в ней словно говорило безумие и вместе с тем сила её крови. Серые глаза девушки потусторонне мерцали, а во взгляде Викара она видела откровенный страх с неожиданной примесью восхищения. Такого он точно не ожидал. — Ты не просто унизил и осквернил меня! Своими действиями ты навлек на себя гнев всего моего рода… Надеюсь, тебе хорошо известно, как древние викинги казнили своих врагов? Она подчинилась темной воле неведомого, требующего как следует наказать обидчика. С помощью магии она перевернула широкий обеденный стол и приковала руки Викара к деревянным ножкам, точно к столбам распятия. — Не надо… — слабо выдохнул он, дергаясь в веревках, но она не остановилась. Эмилия жестко улыбнулась и вонзила нож в спину Викара. Брызнула горячая кровь, забрызгав ей лицо, но девушка только смочила в крови свои хорошо очерченные губы. Звук собственного сердца набатом отдавался в её ушах, но она упорно продолжала начатое. Кровавый орел… Она никогда даже не видела проведения столь старинного обряда казни, но откуда-то точно знала, что нужно было делать. Сила её предков вела её, и она покорно следовала ей. Вскоре всё было кончено. Викар умер мучительной смертью, а его лёгкие точно крылья были распяты за спиной на выломанных ребрах. Эмилия ужаснулась содеянному, но было уже поздно. Только сейчас она осознала, что натворила. Её отец вместе с Фридриком Андерсеном вот-вот должны были вернуться с охоты, и у неё было мало времени. Отец наверняка бы простил её. Он до безумия любил дочь и принял бы её, что бы она ни сделала, даже если бы ему пришлось пойти войной против других домов, но она не могла так поступить с ним. У девушки оставался только один выход — бежать. Вернувшись в поместье Андерсенов, она собрала свои немногочисленные вещи и отправилась за границу магической общины, в мир простых людей, написав отцу лишь короткую прощальную записку. В Норвегии она продала все свои украшения, а на вырученные деньги купила билет на корабль, намереваясь пересечь океан. Америка стала её спасением. Эта страна существенно отличалась от родины Эмилии с царившими там суровыми порядками. Да, здесь девушка была буквально никем, но она, наконец, почувствовала долгожданную свободу, и вкус её был упоительным. Первые месяцы были самыми сложными. Находясь вдали от своей родины и будучи отлученной от рода, Эмилия почувствовала, что слабеет магически. Пока силы окончательно не покинули её, девушка провела несколько скрывающих ритуалов. После этого простейшие чары стали даваться ей с трудом, так что вход в магический мир Америки был для неё закрыт. Но она не отчаивалась. Девушка осела в штате Кентукки в небольшом промышленном городке. Арендовала на вырученные за украшения деньги крохотную квартиру и постепенно стала приходить в себя. Когда сбережения подошли к концу, она здраво рассудила, что нужно озаботиться поисками работы. «Наплевать на происхождение», — подумала она, заходя в неприметный паб, находящийся недалеко от её квартиры, на двери которого висело объявление с вакансией. Необходимых навыков у неё, конечно, не было, но девушку сразу приняли — она производила благоприятное впечатление. Так она — северная принцесса Скандинавии стала простым барменом в магловском баре и разливала за стойкой алкогольные напитки приходившим туда после работы трудягам с завода и всем прочим посетителям. Прошёл почти год с момента её побега. Эмилия успешно освоилась в мире простых людей, лишь иногда едва заметно помогая себе магией. Был конец марта 1979 года. Тот вечер ничем не отличался от предыдущих: к концу смены девушка чувствовала себя вымотанной и мечтала побыстрее отправиться домой, как вдруг в опустевший уже бар вошел молодой юноша. Высокий с короткими соломенными волосами, вытянутым с правильными чертами лицом и россыпью трогательных веснушек на нём. В молодом человеке без труда угадывалось высокое происхождение, но Эмилию больше поразило уже забытое ощущение едва сдерживаемой магической мощи, исходящей от парня. — Добрый вечер, — сдержанно поздоровалась она, скрывая опасения. Она не представляла, что мог забыть юный одаренный волшебник в этом захудалом пабе, но искренне надеялась, что он пришел не по её душу. — Что будете пить? — Огне… — вдруг запнулся юноша, словно оговорился по привычке, — просто виски, — выдохнул он, усаживаясь на высокий стул за стойкой. Эмиля отметила, что его взгляд был несколько расфокусирован, словно он с трудом представлял, где находится. Она привычно поставила перед парнем стакан и ловко наполнила его крепким напитком. Он тут же залпом осушил его, словно это был не высокоградусный алкоголь, а обычная вода. Едва заметно поморщившись, он поднял на неё глаза. Они были красивого янтарного цвета, но куда больше Эмилию поразили те чувства, что она разглядела в них. В них читалось такое отчаянье и боль, что у неё невольно защемило сердце. — Расскажешь, что с тобой произошло? — невольно вопросила она, ведомая сочувствием. Ей было очень хорошо знакомо состояние парня. Сейчас он лучше всего напоминал её саму в первые дни после побега. — Я потерял друга, — прошептал юноша. — Единственного друга… При этих словах стоящая на стойке бутылка неожиданно разлетелась вдребезги. Парень тут же дернулся и перевел на девушку опасливый взгляд, понимая, что выдал себя, но Эмилия только мягко усмехнулась. Взмахнув рукой, она шепнула формулу восстанавливающих чар, и осколки тёмного стекла собрались воедино. Она могла бы не делать этого, учитывая её слабое магическое состояние, но отчего-то ей вдруг захотелось заполучить доверие парня этим простым жестом. — Ты волшебница, — довольно произнес он, расслабляясь, а его взгляд сразу потеплел. — Как тебя зовут? — Эмилия, — ответила она, решив скрыть свою фамилию во избежание неприятностей. Разумеется, её новый знакомый вряд ли имел отношение к родине девушки, но она подумала, что предосторожность не помешает. — Я Барти, — хмыкнул юноша, так же назвав лишь своё имя. — У тебя красивые глаза, — неожиданно сказал он и сам же смутился, на миг опустив взгляд. Девушка вновь улыбнулась его робости. Так началось их знакомство. Они проговорили до глубокой ночи на самые разные темы. Подробностями своих жизней они, конечно, не делились — им обоим было, что скрывать, но с этим юношей девушка чувствовала себя очень легко. Пришло время закрывать бар, но Эмилия вдруг поняла, что хотела бы продолжить общение с новым знакомым. И в его глазах она видела ответное желание. Им обоим было это нужно: просто выговориться и поделиться мучавшими их тяжелыми мыслями. Сама от себя не ожидая, девушка пригласила Барти к себе в квартиру. Юноша согласился без промедления. — Проходи, — произнесла она, открывая перед ним двери и пропуская в собственное жилище. Вопреки здравому смыслу, она совершенно не чувствовала в парне какой бы то ни было угрозы. Они расположились на диване в небольшой гостиной и продолжили начатый разговор. — Я не знаю, что мне делать, — поделился с ней Барти, а его янтарные глаза вновь были наполнены печалью. — Я всю жизнь пытался доказать всем, что хоть чего-то стою, до безумия желал завоевать хоть каплю любви собственного отца, — в запале произнес он. — Регулус был единственным, кто понимал меня, но сейчас я вновь остался один. — У тебя ещё всё впереди, — попыталась приободрить она парня, но он только насмешливо хмыкнул. — Посмотри на меня, внутри меня нет ничего! — заявил он, покачав головой. — Там лишь пустота и червоточина… Я даже боли не чувствую. — Есть много других светлых чувств, которые ты ещё можешь испытать, — не согласилась Эмилия. Она отвела взгляд и не заметила, как смотрел на неё Барти в этот момент. В следующую секунду он поспешно придвинулся к девушке и осторожно прильнул к её губам в жесте отчаянья. Она пораженно замерла на месте, пока юноша очень нежно целовал её, без каких-либо притязаний на взаимный ответ. — Прости, я… поспешил, — выдохнул он, отстраняясь. — Я не хотел тебя напугать, — юноша видел, как настороженно подобралась девушка и различил в её удивительных глазах тень страха. — Мне лучше уйти. В голове Эмилии за секунду пронеслись сотни мыслей. После произошедшего с Викаром она даже близко не подпускала к себе мужчин, хотя её красота и молодость, несомненно, притягивали их. Но сейчас, до сих пор ощущая на своих губах вкус юноши, она не находила в себе отторжения, а его смущение и неловкость только больше подкупали её. Она не сомневалась, что если запротестует, то Барти, в отличие от Викара, найдет в себе силы остановиться и не причинит ей боли. «В конце концов, мне нужно жить дальше», — решилась Эмилия и поднялась вслед за парнем, останавливая его жестом руки. — Постой, — прошептала она и приблизилась к юноше. — Пусть меня одолевают сомнения и страх, но я не хочу, чтобы ты уходил. Барти искренне улыбнулся впервые за долгое время, а в следующий момент Эмилия сама робко поцеловала его. Он, конечно, ответил. Юноша никуда не спешил, медленно лаская губы девушки, отчего в ней зародился не испытываемый прежде жар. Большого опыта у него не было, он действовал скорее по наитию, в первую очередь заботясь об удовольствии несмело шагнувшей в его объятия девушки. Она не помнила, каким образом они оказались в её спальне. Они оба прекрасно понимали, что эта ночь будет первой и единственной, но оттого лишь сильнее отдавались поглощающей их страсти. Эмилия даже не представляла, что ей может быть так хорошо. Своими прикосновениями и поцелуями Барти доводил её до исступления. Девушка протяжно застонала, почувствовав в себе мужчину. Близость с ним и получаемое удовольствие напрочь вытеснили из её памяти тот неприятным эпизод с Викаром. В этот момент она поняла, что отныне действительно сможет жить дальше, свободная от гнетущих воспоминаний. Проснулась она уже в одиночестве, но это было вполне ожидаемо. Мотнув головой, она отогнала накатившую на неё тоску — в конце концов, так было даже лучше. Барти подарил ей много приятных мгновений, и проведенная ночь ни к чему не обязывала их обоих. Но когда тем же вечером в дверь её квартиры постучали, а на пороге обнаружился всё тот же светловолосый юноша, она не смогла скрыть удивления. — Ты же должен был уехать? — непонимающе вопросила она. Барти не рассказывал ей в подробностях, но четко обозначил, что его ждут важные дела, к которым он обязан был вернуться. — Я решил задержаться, — улыбнулся парень. — Пустишь? — лукаво поинтересовался он. Барти действительно уже собирался активировать порт-ключ и вернуться в Англию, но передумал в последний момент. Обстановка в его стране была нагнетающей: вероятно, день ото дня должна была начаться настоящая война, с которой он мог и не вернуться, так что Барти счёл себя обязанным ещё хотя бы раз увидеть покорившую его девушку с удивительно яркими серыми глазами. Они провели вместе целую неделю, светлые воспоминания о которой впоследствии помогут Барти выжить в той бездне отчаянья, в которой ему только предстояло оказаться. Молодые люди наслаждались каждым мгновеньем, проведенным друг с другом, словно разом позабыв обо всем на свете. — Вот теперь мне действительно пора, — однажды утром сообщил юноша, вдруг резко схватившись за левое предплечье. Чары скрывали пульсирующую сейчас Чёрную метку на его руке. Его Господин ждал его, и Барти был обязан ответить на этот зов. — Эмилия… — выдохнул юноша, стоя на пороге магловской квартиры и неотрывно глядя на девушку. — Я не могу тебе ничего обещать, но, если у меня будет возможность, я хотел бы когда-нибудь вернуться к тебе. — Я буду ждать, — улыбнулась она и прикрыла глаза, когда Барти прильнул к её губам в прощальном поцелуе. Юноша ушел, в этот раз окончательно. Больше она его не видела. Однако у неё была причина вспоминать о нем ещё долгое время. Через несколько месяцев Эмилия стала ощущать тошноту по утрам и тяжесть внизу живота. — Вы беременны, — констатировал врач, проведя необходимые анализы. Девушка только рассмеялась, решив, что это какая-то ошибка. У каждого, в ком текла северная кровь Норданов были проблемы с зачатием. На всем континенте находилось лишь несколько человек с достаточно высоким процентом совместимости, именно поэтому девушка даже и не думала предохраняться в близости с Барти. Она попросту не могла забеременеть от первого встречного мага. Она не знала даже его фамилии и чистоту крови, что уж говорить о каких-то расчётах. — Все точно, мисс, — категорично отозвался врач, удивленный её реакцией. — Вы на третьем месяце беременности, плод развивается в соответствии с нормой. У девушки закружилась голова. Это было чудо, не иначе. Эмилия прислушалась к собственным ощущением и робко опустила руку на пока ещё плоский живот. Страх, сомнения, отчаянье — все эти чувства, разумеется, пронеслись на периферии её сознания, но в считанные мгновенья их заменило ощущение безраздельного счастья. Коли так сложилось, она родит этого ребенка и сделает что угодно для его благополучия. Почему-то Эмилии казалось, что у неё непременно будет мальчик. Она вдруг ясно представила, как был бы рад её собственный отец, узнав об будущем наследнике. Мелькнула даже парадоксальная мысль дать ему знать о себе и своем будущем ребенке, но Эмилия быстро отвергла её. Возвращаться на родину она категорически не хотела, прекрасно осознавая последствия такого решения. Ей пришлось справляться самой. Однако всё было не так радужно, как она планировала. На последних сроках она постоянно ощущала слабость — ребенку требовались вливания энергии, но что она могла ему дать? Лишенная поддержки рода, ослабленная проведенными ритуалами и воззванием к предкам, она сама осталась лишь с крохами силы, которыми пользовалась для упрощения жизни. Велика была вероятность, что её малыш и вовсе родится лишённым магического дара. — Пусть так, но ты всё равно будешь моим достойным наследником, — проворковала она и ласково погладила уже большой живот. Малыш внутри ощутимо толкнулся, и Эмилия радостно улыбнулась. — Ты пронесешь в своей крови всю силу великих Нордов и передашь её уже своим детям. Холодной зимой у неё родился мальчик. Светловолосый, с ясными серыми глазами, как у самой Эмилии и всех их предков. В нём чувствовалась северная кровь, даже несмотря на то, что ребенок родился сквибом. Он как две капли воды был похож на неё саму, но ещё больше на отца девушки — Олафа. Она назвала его Элесар. Элесар Нордан. Эмилия была счастлива. Всякий раз, когда она смотрела на своего сына, её глаза словно светились потусторонним светом. Баюкая малыша, Эмилия много рассказывала ему о приключениях викингов, про бескрайние моря, что они бороздили и удивительные открытые ими далекие земли. Юный Элесар, конечно, ничего не понимал, но тихий голос матери, читающей ему сказки (так он всегда думал), навсегда остался в его памяти. Он и её имя. Ему было всего три года, когда он неожиданно попал в приют, а затем и в приемную семью. По словам воспитателей, его мать умерла по неизвестной причине, но он совершенно не помнил, как это произошло. Когда ему исполнилось девять лет он впервые сбежал от своих опекунов и вновь оказался в приюте. Мальчика безумно раздражало, что приемные родители ждали от него благодарности за воспитание и считали себя вправе навязывать ему свою волю, словно он был какой-то куклой, а не свободной личностью. Вскоре его вновь усыновили. Благодаря незаурядной внешности и ярким глазам приходящие в приют семьи выбирали именно его из целой толпы детей, но это вовсе не радовало юного парня. Пусть условия в детском доме были не лучшими, но там он мог быть самим собой, свободным от установленных рамок. В новой семье он тоже не прижился, сбежав всего лишь через год после усыновления. К своему четырнадцатилетию он сменил ещё три. Юноша словно никак не мог найти своего места в жизни. Элесара страшно угнетали диктуемые каждой новой семьей правила. Одни требовали от него начать заниматься музыкой, другие футболом, но никто не спрашивал, чего хочет он сам. Все приемные родители будто хотели воплотить в нём собственные нереализованные мечты. Однако с последним опекуном юноше повезло. Им оказался отставной моряк в преклонных годах, жена которого умерла несколько лет назад. Он не требовал от парня ничего, кроме простейшего благоразумия, и Элесар был ему за это благодарен. Стивен — так звали усыновившего юношу мужчину — часто рассказывал ему о своих годах службы на флоте. — Море — это удивительная вещь, — вдохновленно вещал мужчина, сидя на потрескавшейся скамье перед домом, неспешно потягивая из бутылки пиво. Элесар сидел рядом и впитывал каждое слово опекуна. — Всякий раз, выходя в море, я чувствовал, что вступаю в сражение с непокоряющейся водной стихией. Моя кровь кипела, а сердце бешено стучало в груди, — продолжил Стивен, счастливо улыбнувшись. — Эх, парень, если тебе однажды доведется побывать на флоте и пережить первое плаванье, ты уже не сможешь вернуться к прежней жизни. Элесар понятливо кивнул, загоревшись этой мечтой. Удивительным образом вода действительно влекла его. Это было то, чего он по-настоящему хотел — приключений, путешествий по бескрайним морям и упоительного чувства свободы. Стивен только хитро подмигнул ему. Он прекрасно понимал юношу — они были очень похожи. Мужчина знал, что если Элесар решит сбежать, то он не сможет его остановить, да и если говорить откровенно, то не захочет. На шестнадцатилетие Стивен подарил ему машину. — Держи, парень, — довольно сообщил мужчина, вкладывая в ладонь ошалевшего воспитанника ключи. Перед домом красовался грозный блекло-красный пикап марки «Chevrolet» с хромированным бампером и квадратными крыльями. — Я позволил себе сделать ещё один подарок: в бардачке конверт с деньгами. Немного, но на первое время тебе хватит. — Ты… отпускаешь меня? — удивился Элесар, смешавшись. Он был безмерно благодарен Стивену за всё, что тот для него сделал, но даже и представить не мог, что мужчина решится на такой поступок. — Если не отпущу, ты сам сбежишь через день-другой, — хмыкнул мужчина, но в его словах не было и намека на обвинение. — Я ведь всё понимаю, сам такой же. — Спасибо, Стивен, — искренне отозвался юноша, почувствовав, что приближается к своей мечте. — Это… много для меня значит. На следующий же день Элесар отправился в дорогу, тепло простившись с опекуном. Он ехал на северо-запад, не имея в голове четкого плана. Его вела интуиция и чутье, но в конечном итоге юноша хотел прибыть в какой-нибудь крупный портовый город — с надеждой, что его примут простым рабочим на судно. Элесар проехал много миль, прежде чем сделал остановку в крохотном промышленном городе на окраине штата. Ковингтон — так назывался городок. Припарковав пикап, юноша зашел в придорожное кафе, чтобы утолить мучавший его голод. Он уселся за дальний столик у окна. Почти сразу к нему подошла официантка. «Хелена», — гласила надпись на нагрудном бейджике девушке. Мысленно Элесар отметил, что она была очень хороша собой: высокая и стройная, с длинными ногами и манящими изгибами бедер, едва прикрытых клетчатой юбкой. Тёмные вьющиеся волосы девушки были собраны на затылке в небрежный узел, и Элесар вдруг явственно представил, как зарывается в них пальцами. — Что желаете? — любезно осведомилась девушка, с интересом разглядывая красивого парня. В их городке редко встречались такие, как он. Молодой человек производил весьма благоприятное впечатление. — Вас, — неожиданно выпалил Элесар, отчего на бледных щеках официантки появился трогательный румянец. — Вообще-то я спрашивала про еду, — хмыкнула Хелена, вовсе не посчитав посетителя хамом, напротив — внимание столь привлекательного юноши только польстило ей. — Но если не передумаете, я заканчиваю в восемь. — Я подожду, — обольстительно улыбнулся Элесар. Он привык к тому, что на него обращали внимания девушки, но последние месяцы был занят планированием собственной жизни, так что эта ни к чему не обязывающая и приятная для них обоих перенесенная на вечер встреча, была очень кстати. Они придались страсти прямо в его машине, выбрав место на безлюдной темной парковке. Их влажные разгорячённые тела скользили на кожаных сидениях пикапа. Девушка не была слишком опытной, с легкостью передав Элесару инициативу, но с жаром отвечала на каждый его поцелуй и прикосновение. Юноша отвез её домой лишь под утро, но когда Хелена вдруг предложила ему зайти к ней, не смог отказать. — Ты живешь одна? — удивился парень, с интересом оглядываясь. Обстановка в небольшой квартире девушки не была роскошной, но уютной. Две комнаты — спальня и гостиная, — а также крохотная кухня со всем необходимым. — Да, родители оставили мне квартиру в день совершеннолетия, а сами перебрались в соседний штат, — поделилась Хелена, обвивая спину парня руками и стягивая с него футболку. — Мне так хорошо с тобой, — прошептала она, прикасаясь губами к обнаженной коже. Девушка знала, что Элесар не задержится в городе надолго, но ей безумно хотелось продлить эти минуты с ним. — Может быть, я смогу найти аргументы, чтобы задержать тебя? — Весьма вероятно, — усмехнулся юноша, наслаждаясь неторопливыми ласками девушки. Элесар не оставил своей мечты, но остался в Ковингтоне на целый месяц. Оторваться от Хелены было невыносимо трудно. Она была такой притягательной и с легкостью воплощала все его желания в жизнь. Сама же Хелена с первых дней словно потеряла голову. Она готова была пойти на многое, чтобы удержать мужчину. Ей хотелось, чтобы он был рядом с ней не месяц или два, а всю её жизнь. Именно этим желанием она оправдывала свой поступок, пока незаметно прокалывала используемые ими презервативы. Элесар много рассказывал ей о своем детстве, и она была уверена, что, узнав о ребенке, он не сможет его бросить. В марте 1996 года девушка поняла, что её план удался. Она была беременна. Хелена сразу сообщила Элесару эту новость, с неудовольствием отмечая, как в одночасье поник её возлюбленный. — Ты же не оставишь меня, Элесар? — буквально взмолилась Хелена, тревожно глядя на юношу. Она понимала, что, если он всё же уедет, она без сомнения избавится от ещё нерожденного ребенка, но юноше она этого не сказала. Становиться матерью-одиночкой она не хотела совершенно. Девушка мечтала о прекрасном будущем с Элесаром, семейной жизни и воплощении собственных планов. — Прошу, не бросай меня! Ответ дался парню тяжело. Беременность девушки напрочь перечеркивала все его планы, однако Элесар прекрасно помнил, что значило остаться сиротой. А в том, что ребенок будет, он не сомневался — Хелена напрочь отказалась от аборта, не став даже слушать его аргументы. Он не хотел для своего собственного сына или дочери той же участи, что выпала ему, а потому принял волевое для себя решение. — Я буду рядом, не волнуйся, — медленно произнёс он, прикрыв на мгновенье глаза. — Всё будет хорошо. Хелена тут же обняла его, окрыленная счастьем, а Элесар не заметил, как на миг в тёмных глазах девушки сверкнуло мрачное удовлетворение. С трудом оставив мечты, юноша принялся искать работу. Специального образования, позволившего бы ему найти что-то престижное, у него не было, а потому Элесару пришлось хвататься за любую возможность подзаработать. Он не боялся трудностей и с упорством нанимался на сложные физические работы грузчика и разнорабочего. Хелена же на третьем месяце уволилась из кафе — беременность протекала крайне тяжело. Девушка постоянно чувствовала слабость и нескончаемую тошноту. Ближе к родам Элесару пришлось продать любимую им машину, чтобы купить всё необходимое для будущего ребенка. Расставаться с пикапом было нелегко. — Берегите её, — наставительно произнес парень, передавая новому владельцу ключи. Им оказался средних лет мужчина, проживающий с супругой в пригороде Конвингтона. — Не волнуйтесь, уверен, она и через двадцать лет будет на ходу, — довольно хмыкнул покупатель, садясь за руль. Элесар в последний раз любовно провел по капоту, прощаясь, и ещё долго с грустью смотрел вслед уехавшему мужчине, чувствуя, как ускользает от него невоплощенная мечта. *** — У нас будет девочка, — сообщила ему Хелена в один из дней. Эта новость обрадовала юношу. Отчего-то ему казалось, что его дочь непременно будет похожа на его собственную мать — Эмилию. Он почти не помнил её, но те воспоминания, что ему удалось сохранить, были самыми светлыми в его жизни. — Да нет же, у неё будут тёмные волосы и карие глаза, как и у меня, — протестующе заявила Хелена, когда он поделился с ней своими мыслями. — Посмотрим, — выдохнул Элесар, оставшись при своём мнении. Спорить с девушкой ему не хотелось. Из-за вечного недомогания, Хелена временами становилась просто невыносимой. Он списывал всё на тяжелую беременность и надеялся, что с рождением дочери их жизнь наладится. 27 ноября 1996 года у них родилась дочь. Когда Элесар впервые взял её на руки и взглянул в яркие серые глаза девочки, то искренне улыбнулся. Пусть он не реализовал свои планы, но лежащая на его руках крошка стоила всех невзгод, через которые ему пришлось пройти. Она была очень красива и как две капли воды похожа на самого юношу, за исключением волос. Судя по тёмному пушку на голове, они действительно достались ей от матери. Но это было единственным сходством с Хеленой. — Давай назовем её Рейчел, — предложила девушка, внимательно наблюдая за новорожденной дочерью. Она давно обдумывала этот вариант и была в полной уверенности, что он понравится юноше. — А второе имя будет моим. — Нет, — категорично отозвался Элесар. Ему претила сама мысль об этом. — Её будут звать Александра Эмилия Нордан, — в этот момент серые глаза девочки словно засветились изнутри, но никто из родителей этого не заметил. Древний обряд имянаречения был произведен. — Но… — Второе имя будет в честь моей матери, — строго заявил он и украдкой подмигнул лежащей на его руках девочке. Выбранное имя до безумия подходило этой крошке. Александра росла здоровой и спокойной, практически не капризничая, однако материнство давалось Хелене тяжело. Задумав свою беременность, она совершенно не представляла, что её ждет. Она мечтала о счастливой семейной жизни, которую так часто видела на экране телевизора, а на деле получила бессонные ночи, грязные пеленки и вечную нехватку денег. Тех средств, что зарабатывал Элесар, едва хватало на жизнь, и они не могли позволить себе купить ничего лишнего. К счастью, им помогали родители Хелены. Они жили в соседнем штате и иногда даже забирали к себе девочку, чтобы дать молодым родителем отдохнуть. 2 мая 1998 года они как раз возвращались в Ковингтон с Александрой, чтобы вернуть девочку домой, но случилось страшное. Произошла автокатастрофа. Каким-то образом машина родителей Хелены перевернулась прямо на пустой дороге. Они погибли на месте, а маленькая Александра впала в кому. Целые сутки врачи боролись за её жизнь, пока девочка находилась между жизнью и смертью. — Как такое могло произойти? — в отчаянье произнес Элесар, обратившись к прибывшему в больницу полицейскому. — Причины устанавливаются, мистер Нордан, — нахмурился офицер, тревожно глядя на побледневшего мужчину, терзаемого беспокойством. — По словам очевидцев, они видели странную вспышку в салоне машины. Понять, что же на самом деле произошло на пустой дороге в пригороде Ковингтона, так и не удалось, но, к счастью, на следующий день его малышка пошла на поправку. Она всё ещё была слаба, но вышла из комы, отчаянно цепляясь за жизнь. Хелена же после смерти родителей ещё долго не могла прийти в себя. Она, конечно, была рада, что её дочь выжила, но не понимала этой несправедливости, сама того не осознавая, начав винить девочку в произошедшем. Она до сих пор нигде не работала, а без материальной поддержки родителей все заботы об их финансовом положении легли на плечи Элесара. Он работал днями и ночами. Смертельно уставая, он ощущал, что впустую растрачивает отведенное ему время. Вместо понимания и поддержки от Хелены он получал лишь бесчисленные упреки и требования внимания. В юноше накапливалось всё больше недовольства. Вдобавок ко всему он начал замечать, что Хелена стала находить утешение в бокале с вином, совершенно забывая заботиться об их дочери. Он чувствовал, что приближается к краю, что его терпение подходит к концу, а бесчисленные ссоры с Хеленой только подливали масла в огонь. В его жизни не было никаких перспектив, и это страшно угнетало юношу. Едва представив, что то же самое ждет и его дочь, он не выдержал, решил всё бросить и отправиться на поиски чего-то лучшего для них обоих. Но взять с собой девочку в никуда Элесар не мог. Написав короткую записку, он оставил её на столе вместе с пачкой скопленных денег. Он надеялся, что его поступок сподвигнет Хелену на какие-то действия, вытянет её из трясины, в которой девушка сама себя топила. Смахнув скатившуюся по его щеке одинокую слезинку, Элесар отправился в комнату дочери, чтобы проститься. — Моя дорогая Александра, — тихо прошептал он, ласково погладив спящую девочку по тёмным волосам. — Быть может, однажды ты сможешь понять меня. Я не бросаю тебя, но я не хочу, чтобы ты провела всю жизнь в этом чертовом городе, загубив свои мечты, подобно мне. Поэтому я должен уйти. Я обещаю, что заберу тебя, как только смогу, — грустно возвестил он. Девочка не проснулась, но так было даже лучше. Элесар не был уверен, что ему хватило бы решимости уйти, если бы Алекс обратила к нему трогательный взгляд своих серых глаз и попросила бы остаться. — Ты моя маленькая северная принцесса, — он не знал, откуда взялось это обращение, но оно показалось ему таким правильным. — Ты очень сильная, ты со всем справишься… Прощай и прости меня. Элесар тихо покинул комнату, прикрыв за собой двери. В тот же вечер он возобновил свой начатый пять лет назад путь. Юноша отправился в Балтимор — крупнейший портовый город и устроился на рыболовное судно простым помощником. Работа была тяжелой, однако, когда он впервые вышел в открытое море, юноша, наконец, почувствовал себя на своём месте. Целый год Элесар провел в плаванье, а все заработанные деньги отправлял в Ковингтон своей дочери, каждый день вспоминая о ней. Однажды их судно попало в сильнейший шторм. Их команда тогда не смогла совладать со стихией, а заметив впереди закручивающийся смерч, Элесар понял, что обречен. Упав в холодные солёные воды с пробитой какой-то металлической балкой грудью, он покорно улыбнулся, встречая смерть. В последние мгновенья своей жизни Элесар думал лишь о дочери и молился, чтобы судьба оказалась к ней более благосклонна. Александра же продолжала расти в Ковингтоне, так и не узнав ничего о своем отце, его матери и их непростой жизни. Ей было не до этого — на долю совсем юной ещё девочки уже выпало слишком много испытаний. Она просто пыталась выжить в этом суровом мире, даже не представляя себе, что на самом деле ей было уготовано кем-то свыше. В конце июля 2008 года, когда ей было одиннадцать, она лежала в своей комнате, размышляла о своей непростой жизни и жалела себя, сетуя на несправедливость. Именно в этот момент душа погибшего десять лет назад Тёмного Лорда впервые явилась ей. С этого и началась их история…