Giving in

Рейтинг главы: PG-13 На следующее утро Россия спал немного дольше. Встав около половины восьмого, он быстро принял душ. Кипяток, льющийся из крана, ошпарил бы большинство людей, но такая температура была в самый раз, чтобы прогнать озноб, который Иван чувствовал с левой стороны груди, где ночью к нему прикоснулся Генерал Мороз. Пожалуй, этой зимой Сибирь страдала сильнее, чем обычно. Украина, должно быть, ещё спала, но Канада встал и готовил большой завтрак. Неспешно подойдя к плите, Иван не смог сдержать озарившую его лицо ухмылку, когда Мэтью, увидев его, подпрыгнул от удивления. Россия стащил с тарелки кусочек хрустящего бекона. - Э-эй, - протестующе воскликнул (всё ещё шёпотом) мальчишка, яростно взглянув на Ивана. – Ты можешь подождать? - Могу, - ответил тот уклончиво, - но не хочу. Россия потянулся за добавкой, и Мэтью раздраженно толкнул его в плечо, пытаясь удержать подальше от еды. - Прекрати, - приказал канадец. – Нужно приготовить побольше. Россия не очень-то и пытался бороться с мальчишкой, но сила, сокрытая в этих маленьких руках, была, по меньшей мере, солидной. - О, сегодня ты кажешься довольно, хммммм… ворчливым. Да? Новый яростный взгляд, ещё острее, чем прежде. - Это твоя вина, что Кумаджи рвало посреди ночи, а сейчас у него похмелье, и всё из-за того, что ты дал ему водки. Животным нельзя пить алкоголь, тем более так много! - Он будет… - В порядке! Да, он будет в порядке, но сейчас он болен! Больше никакой водки! Если ты не можешь держать себя в руках, не пей совсем! Его голос становился громче с каждым словом, а в конце предложения превратился в отменный вопль, и Россия удивленно моргнул. Мальчишка так сильно злился без малейшей провокации с его стороны и казался более грозным, чем когда-либо прежде. - Ещё одна подобная выходка, и, клянусь, я прослежу, чтобы ты не получал и глотка своей драгоценной водки весь этот месяц, что я буду здесь, comprendre? Иван неверяще посмотрел на Мэтью. «Этот мальчишка только что…». Россия сощурился и угрожающе шагнул вперёд. - Ты снова хочешь попытаться, мальчик? Мэтью сделал шаг назад, но выражение его лица не изменилось. Он резко процедил сквозь зубы так, что каждое слово подчёркивалось серьезностью, которую немногие прежде видели на его лице. - Оставь Кумаджиро в покое. Пользуясь разницей в росте, Иван зловеще навис над канадцем, устрашающе глядя вниз. - Или что? - Я не просил бы тебя это выяснять, - может Мэтью и злился, но он не потерял ни своего ума, ни инстинкта самосохранения. Противостоять России было не лучшей идеей, и в действительности Канада этого не хотел, но больной Кумаджиро лежал наверху в кровати, а всё из-за того, что этот мужчина решил, будто дать животному водки будет забавно. Что за идиотская идея. - Я говорю именно про это, Россия: Кумаджиро важен для меня, и если он пострадает из-за твоих садистских наклонностей, всем договорам конец – я уеду. Несколько мгновений ситуация оставалась напряженной, Мэтью беспокоился, как будет воспринято его нападение, а Иван обдумывал это новое условие. Наконец, Россия поднял руку и, схватив Мэтью за подбородок, повернул его лицо так, чтобы добиться прямого контакта между их одинаково сощуренными глазами. - Да, я оставлю Кумаджиро в покое… но не угрожай мне моей водкой. Взгляд Мэтью полыхал от гнева. - Non, твоя драгоценная водка – единственное, что заставляет тебя сотрудничать, и, поскольку именно я терплю неудачи и получаю по шее, у меня должно быть право ей распоряжаться. - За неё плачу я, - напомнил Иван. Его голос был глубоким. Он всё ещё был слегка раздосадован из-за того, что ему сказали ограничить воздействие на медведя, который оскорблял его без малейшего колебания. Но теперь Ивана, как какого-то капризного ребенка, лишали алкоголя в качестве наказания? О нет, одно это приводило его в ярость. Странно, Канада слабо усмехнулся, ничуть не затрудняясь с ответом. - Я - тот, кто помогает твоей экономике. Я даю деньги, миллиарды, и этого достаточно, чтобы купить пожизненный запас водки для кого-то, вроде тебя. Так что не суй мне это дерьмо, - взгляд Ивана стал ещё мрачнее; он сильнее сжал подбородок Канады – кажется, скоро должны были образоваться синяки. – Весь этот обмен едой, топливом, нефтью и энергией… Мои люди приехали сюда, чтобы помочь со строительством и разработками месторождений, они работают для тебя, и, если я не могу доверить тебе моего лучшего друга медведя, я хочу узнать об этом сейчас, потому что иначе это будет бесполезно. Иван заскрежетал зубами. У мальчишки был острый ум, и у него имелось преимущество. Вся эта помощь творила чудеса с российской экономикой. Его болезнь отступала с каждым днём, и это было только началом, так что всё работало на удивление быстро. Но Мэтью хотел превратить эти деньги в занесенный над головой Ивана Дамоклов меч? Хотел приказывать ему, что делать, как… щенку на привязи? Нет, одно то, что Канада поддерживал его, не означало, что Иван ему обязан. Хотя… Россия нуждался в этой помощи. Его люди нуждались. Конечно, экономика никоим образом не стояла на краю пропасти или чего-то подобного, несколько лет - и всё само пришло бы в норму. Теория "невидимой руки" доказала бы свое существование, и он стал бы силен, как прежде. Но Иван не хотел, чтобы это заняло так много времени. Он хотел облегчения сейчас, и Канада был готов его предоставить, если только Россия немного сдержит свою грубость. - Не думай, что можешь говорить, что мне делать только потому, что помогаешь мне, малыш. - Я не думаю, - взгляд Мэтью смягчился, чтобы показать искренность. – Я был терпелив к твоим более чем не дипломатичным действиям очень долго. Я только хочу, чтобы ты не делал этого с теми, о ком я забочусь, особенно с Кумадой. Оставь его в покое, - повторил он. Россия немного наклонил голову. - Ты так рьяно его защищаешь и всё же едва помнишь его имя. Щёки мальчишки покрыл яркий румянец. - Я з-знаю, мы никогда не помним имён друг друга. Но это не значит, что из-за этого мы меньше друг о друге заботимся. Иван находил это нелепым, и, если бы он был из тех, кто открыто демонстрирует все свои эмоции, Россия, наверное, рассмеялся бы глупости представшей перед ним ситуации, но вместо этого он еле слышно вздохнул. - Да, я оставлю в покое твоего питомца, - он просто найдёт другой объект для развлечений. – Теперь дай мне мою водку. Иван убрал руку с подбородка Канады, и мальчишка тут же начал массировать чувствительную кожу, его глаза расширились. - Ещё даже восьми нет! Ты начинаешь пить так рано? - Конечно, это делает меня счастливым. А после нашей беседы, малыш Матвей, я бы предпочёл быть счастливым. Канада сморщился от этих слов и повреждённой рукой указал на маленький шкафчик над холодильником. - Она там, наверху. Иван легко достал до шкафчика (Мэтью потребовался стул, чтобы спрятать туда водку, а Россия даже не потянулся за ним) и вернулся назад с двумя из трёх оставшихся бутылок. Иван опёрся о стойку, открыл одну и сделал большой глоток, в то время как Канада вернулся к плите. Мальчишка что-то быстро пробормотал по-французски, и Иван усмехнулся, разобрав несколько слов, которые Мэтью уже употреблял. У милого Канады был очень грязный ротик. - Доброе утро, Матвей, Иван! Надеюсь, вы хорошо спали, - голос у Украины был радостным. Стук её шагов намекал, что этим утром она была очень оживлена (в отличие от двух других). – Вау, Канада, еда так вкусно пахнет! Не желая портить ей настроение, Мэтью отбросил уныние и постарался улыбнуться. - Спасибо. Всё уже готово. - Прекрасно! Я пойду, накрою на стол. Она взяла из буфета несколько чистых тарелок и лёгким шагом пошла в столовую. Мэтью вздохнул и подхватил поднос, заполненный едой, готовясь последовать за ней. Он остановился рядом с Россией, бросив на него короткий взгляд. - Прости, что я набросился на тебя. Давай просто проведем этот день как можно лучше, хорошо? Мне действительно интересна твоя культура, и я не хочу, чтобы это недоразумение чему-нибудь помешало. Одобрительно кивнув (немного выпитой водки уже успокоило его расшатавшиеся нервы), Иван свободной рукой взял у Мэтью поднос и последовал за блондином из кухни в столовую, на использовании которой настаивала его сестра. По правде говоря, он не возражал против такого перемещения. Было приятно есть вместе с Катюшей так, словно они опять были семьёй. Вообще, это был беззаботный завтрак с болтающей Катюшей, Мэтью, вставляющим пару слов там и тут, и молчащим Иваном. Во время еды показался Кумаджиро, он шел медленнее, чем обычно, а в остальном выглядел намного лучше. Мэтью осторожно поднял медведя и усадил к себе на колени, давая животному кусочек бекона и тем самым потворствуя его просьбе. Россия внимательно наблюдал за их взаимоотношениями. Его странно очаровала забота, с которой Мэтью относился к своему питомцу: мягкий взгляд, нежные, ласковые слова на английском и французском. Иван заметил то, как медведь успокаивал своего хозяина: лизал руку или прижимался пушистым боком, не единожды повторяя «я в порядке», но тон всегда оставался мягким и убеждающим. Россия видел узы, связывающие их - он никогда прежде не встречал ничего подобного. Конечно, люди и их питомцы могли быть весьма близки, но собаки и кошки жили всего лет десять, они не умели разговаривать, и не приносили такой пользы, как этот медведь Канаде. Кумаджиро везде ездил со своим хозяином, спал вместе с ним, ел вместе с ним, путешествовал и работал вместе с ним, их никогда не видели друг без друга. Они утешали и защищали друг друга, и, если то, что сказал Мэтью, было правдой, и они были вместе ещё до того, как открыли его земли… что ж, тогда это означало, что они жили рядом многие сотни лет. - Хорошо, - голос Мэтью стал намного веселее теперь, после того, как он, наконец, убедился, что Кумаджиро стало лучше. Канада собрал пустые тарелки. – Мы поедем сейчас? - Да, Матвей, - легко воскликнула Катюша, поднимаясь, чтобы присоединиться к нему на кухне, пока тот моет тарелки. Иван остался сидеть за столом, безучастно глядя в бутылку водки, удивляясь, как он согласился вовлечь себя в шатание по городу с двумя блондинами на целый день. Его взгляд привлекла белая фигура, и Россия осознал, что Кумаджиро устроился на опустевшем месте Канады. Пристальный взгляд животного немного беспокоил Ивана. Чернота глаз медведя была глубокой и насыщенной. Россия бросил на него свирепый взгляд, чтобы скрыть, насколько напряженной стала атмосфера в помещении. - Что? – спросил он. - Как-там-его-имя сказал, что я больше не могу у тебя ничего брать. Животное опять не смогло вспомнить имя своего хозяина, но, вероятно, их это просто не заботило. Иван закатил глаза. - Это просто немного алкоголя. Твой хозяин слишком остро реагирует. Кумаджиро наклонил голову. - Он всегда так реагирует, когда мне вредят. Он сильно избил гамбургер-боя, когда тот дал мне шоколад. Осознание того, кто такой гамбургер-бой, заняло несколько мгновений. - Америка, - Иван моргнул. – Малыш Матвей избил его? Как? - Он бросил конёк ему в голову. Было много крови. У мальчишки так и остался шрам. - Где? Белая лапа поднялась, чтобы прикоснуться когтём к месту, прямо перед левым ухом. Россия нехорошо усмехнулся. - Интересно. Матвей часто так злится? - Нет, обычно он очень хороший. Казалось, медведь потерял интерес к беседе: он сполз вниз со стула и, молча, неслышно пошел через комнату, вероятно, чтобы найти Мэтью или Катюшу и попросить у них уделить ему внимание. - Пойдём, брат! – радостно позвала Украина, и Иван вздохнул, заставляя себя встать и пойти одеваться. В своём коричневом пальто, белом шарфе и чёрных кожаных перчатках он ждал остальных у двери. Мэтью показался первым, его бежевое пальто с меховой отделкой было аккуратно застёгнуто. Он не надел шарф, но белая шерстяная водолазка с высоким воротником согревала горло. На его руках были коричневые перчатки, а ноги обуты в ботинки, достающие до колен и очень похожие на ботинки Ивана. Он держал Кумаджиро, выглядящего таким же скучающим, как и Россия; очевидно, медведь предпочёл бы вместо этого спать. Катюша возникла в поле зрения внезапно, всё ещё приглаживая волосы, и начала натягивать сапоги. Её бледно-голубое пальто прекрасно облегало фигуру, хотя всё равно, казалось, жало в груди, так что застёжка грозила не выдержать. - Отлично, - она улыбнулась почти взволнованно; её белый шарф, похожий на шарф Ивана, тащился за ней, когда она выбегала за дверь. – Давайте повеселимся. Все трое сели в Бентли, словно не было других машин больше, чем на два места. Мэтью устроился сзади, Кумаджиро развалился на сиденье рядом с ним. Канада было засуетился насчет ремней безопасности, но его вновь очаровало сияние черного Дукати на другой стороне гаража. Украина заметила этот взгляд, когда повернулась на своём месте, чтобы начать разговор. - Гонки на мотоциклах здесь тоже популярны - малыш Иван много времени проводит на треке. Россия кивнул, взглянув на свой байк. - Дукати 1198 R Corse, ограниченный выпуск, - описал он мотоцикл. Его лицо было таким же безразличным, как и всегда, но Мэтью видел, что в глазах России горела гордость. Иван имел полное право хвастаться: Дукати был супербайком, созданным специально для гонок. Комплектация, в которой шел мотоцикл было безумно дорогой. Внезапно взгляды славян скользнули на канадца. - Ты знаешь о гонках? - Да, у меня дома есть Kawasaki Concours. Я люблю его, но всегда хотел Дукати. Они лучше в управлении, и, могу поспорить, если бы он у меня был в прошлом году, я бы побил Америку и его глупый Харлей Дэвидсон. Мэтью сухо улыбнулся воспоминанию - Америка ещё долго не отставал от него по поводу этого проигрыша и критиковал его. «Уууу, братишка, чем ты думал, сражаясь против меня на этом? Мне неловко за тебя, это так не круто, топтаться на месте на подобном мусоре». Да, тогда Мэтью пришлось сдерживаться, чтобы не врезать брату. Спокойствие должно быть его девизом, не так ли? Катюша рассмеялась: - Этот байк для Ивана словно ребенок - так он с ним иногда носится. - Как и должно быть. Такой байк заслуживает всего того внимания, которое может получить, - улыбаясь, Канада взглянул на Россию. – Ты прекрасно заботишься о нём. Иван едва заметно кивнул, прежде чем развернуться, чтобы завести машину. Мэтью мог бы закатить глаза. «Он даже не может сказать спасибо». Но Канада легко удержал на лице улыбку. Интерес России к гонкам заинтересовал его, и лесть немного прояснила выражение мужчины. Светлые брови больше не хмурились так, словно Иван опасался каждого сделанного шага, хоть лицо и оставалось ровным и контролируемым. Канада был рад, он хотел, чтобы Россия повеселился на этой прогулке, иначе всё путешествие стало бы бессмысленным. Машина отъехала от дома, и дверь гаража закрылась за ними. Пока они ехали, по дороге им встретилось несколько машин, а когда приоткрыли окно, салон заполнил холодный, но освежающий утренний воздух. Настроение у Канады поднялось, стоило ему только вздохнуть полной грудью. Запах и ощущение морозного воздуха вокруг во многом напомнили ему его собственный дом. Он был бесконечно благодарен за это. Мэтью не думал, что смог бы продержаться целый месяц в каких-нибудь тропиках. Конечно, для праздников атмосфера песчаного пляжа может и подошла бы, но лично для него было неважно, как сильно он иногда ненавидел снежные пейзажи своей страны; даже зимой они оставались его пейзажами. В конечном счете, он любил снег, наслаждался холодом и процветал в нём. Если и было в России что-то, на что Мэтью мог рассчитывать – это погода. Иван волен был быть настолько невозможным, насколько хотел, но снег всегда оставался одинаковым. - Ты знаешь, малыш Иван, - Мэтью резко отвернулся от бессмысленного разглядывания мелькающих за окном пейзажей; он был не способен понять, почему и как Катюша могла назвать Ивана малышом? – Мы должны отвести Матвея в Парк Горького! Прежнее напряженное выражение вернулось на лицо Ивана, к большому неудовольствию Мэтью. «Зачем? Зачем, Украина?». Светловолосая девушка продолжала улыбаться, словно ничего не замечая. - Мы обычно часто туда ходили. - Что это за место? – спросил Мэтью. Ведь, глянув на лицо Ивана, казалось, что это сам ад, куда их приглашали повеселиться. - Это парк развлечений с множеством аттракционов, он более популярен летом, но там есть много интересного, что можно делать и зимой. Канада перевел взгляд с возбуждённого лица Украины на выглядящего крайне испуганным Россию и улыбнулся. - Звучит весело, но я не думаю, что твой брат согласен. Катюша надула губки, что, как должен был признать Мэтью, оказалось весьма эффективно. - Ну пожалуйста, брат. Давай пойдём? Иван приглушенно застонал, и Мэтью усмехнулся. - Ты не откажешь своей сестре в подобной просьбе, не правда ли? Взгляни на неё, - Украина ещё сильнее надула губы, а её глаза расширились. – Ты разобьёшь ей сердце, если скажешь нет, Россия. Иван продолжал смотреть на девушку рядом с собой, его воля начинала давать слабину. Он всегда неизменно старался сделать свою сестру счастливой, и, пока она была здесь, Россия хотел, чтобы она радовалась и веселилась. - Хорошо. Это было больше похоже на рычание, но Катюша радостно воскликнула, печальное выражение немедленно исчезло с её лица. Она обняла брата за широкие плечи, а её большая грудь прижалась к его правой руке. - Спасибо, малыш Иван, это будет так весело! Спасибо! Иван изо всех сил старался удержать машину на правой полосе, пока его душила Украина. Тело России оставалось натянутым, и, хотя он не сделал и движения, чтобы вернуть её на место, уголки его рта слегка поднялись. - Да. Она отстранилась, подпрыгнув на сидении ещё сильнее, так, что ремень безопасности не смог её удержать. - Тебе понравится, Матвей. В начале есть общий каток и множество аттракционов, работающих даже зимой. Они наверняка все заполнены, и кататься там восхитительно. - Звучит весело! Я уже давно не бывал в парке развлечений, - ответил Канада. Иван вздохнул. - Это означает, что ты не хочешь идти в Измайловский Вернисаж? Наклонившись вперёд, чтобы видеть лицо России, Мэтью улыбнулся. - Мы можем пойти туда завтра! В конце концов, для подобных вещей у нас есть целая неделя. Мы должны заполнить её. - Хорошо, - уступил Иван, было ясно, что он не сможет выиграть этот спор. Беседа затихла, пока Украина переключала радио, выбирая станцию, играющую милую песенку. Она переводила для Мэтью некоторые фразы, когда подпевала женскому голосу. - Двое на качелях у любви одной, Двое на качелях выбраны судьбой. Снова взлёты и паденья катятся волной, Двое на качелях – это мы с тобой. [1] У неё был красивый голос, очень похожий на голос певицы, и Мэтью нравился его звук. Своим общим настроением это напоминало ему о матери. У Украины был голос того, кто должен петь детям колыбельные. Канада задумался, на кого был бы похож, вырасти он с такой сестрой, как Катюша. Франсис пел ему, когда Мэтью был маленьким, до того, как отдал его Англии. Впрочем, Артур никогда этого не делал. Он укрывал их на ночь, целовал в лоб (осматривал шкаф в ответ на просьбу Альфреда проверить, не поселились ли там космические монстры) и оставлял дверь приоткрытой так, чтобы свет из коридора делал комнату чуть менее тёмной. У Артура не было… материнских качеств, и, хотя Мэтью никогда ничего не ожидал, случались времена, когда он хотел присутствия женщины. Они – такие ласковые, добрые, сочувствующие, и у него всегда легче получалось контактировать с ними, возможно, потому что он сам был добрым и тихим и никогда не был таким несносным хулиганом, как Альфред. Если и существовало что-то, в чём Мэтью никогда не сомневался, так это в том, что Украина любила своих родственников. Она заботилась о них. Он видел, как Катюша готовит, убирает, стирает, ухаживает – и всегда убеждается в том, что России удобно. Канада не знал Беларусь (Мэтью помнил, что встречал её один или два раза, но она была даже более сдержанной, чем Иван), но он думал, что Украина относилась к ней точно так же. Всё же, глядя на Россию, канадец чувствовал печаль из-за того, что все попытки Украины тот всё ещё принимал так… холодно. Мэтью не винил мужчину - прошлое Ивана было тёмным и жестоким. Не имелось способа остановить те трагедии, которые воздействовали на него, даже с такой сестрой, как Катюша. Пожалуй, мир должен был быть благодарен Украине за её маленькую помощь без сомнения: без неё всё было бы намного хуже. - Мы уже приехали? – спросил Кумаджиро с места рядом с Мэтью. - Нет, - ответил Россия. Кумаджиро только зевнул, перевернувшись, чтобы поудобнее устроиться на тёмном кожаном сиденье. - А теперь? - Не делай этого, - прорычал Иван, следя за дорогой. Канада и Украина переглянулись. Ухмыляясь, Мэтью подождал несколько секунд, пока Россия немного расслабился, и тогда: - Мы уже приехали? Смех Украины почти заглушил поток ругательств на русском. Усмешка так и не покинула лицо Мэтью. - Ну и у кого теперь грязный рот? - Не смей! *** - Вау! Мэтью оценил парк ещё со входа. Большая надпись на русском и очередь из людей, ожидающих, чтобы войти, подсказали ему, насколько популярным было это место. Через ворота он мог разглядеть несколько высоких аттракционов. Колесо обозрения возвышалось над верхушками деревьев, медленно кружа пассажиров. Вдалеке высокая башня устремлялась к облакам вместе с гондолой, полной экстремалов; до стран донёсся еле слышный крик, когда она вдруг упала со стометровой высоты. Мэтью немедленно захотел на этом прокатиться. - Почему бы тебе не показать Матвею Кладбище снесённых памятников? [2] – спросила Катюша, когда они встали в очередь. – А я куплю нам билеты. Иван хмыкнул, словно размышляя, делать это или нет. Мэтью только моргнул: - Кладбище? Украина показала в сторону от входа в парк, где другие открытые ворота приглашали всех желающих в безмятежное, похожее на парк место. - Там статуи, памятники и известные скульптуры, - она положила свою гибкую руку на плечо России. – Покажи ему, брат. - Хорошо, - впрочем, он не выглядел особо счастливым. Они вместе вышли из очереди и прошли по асфальтовой дорожке в сад. Иван ничего не говорил, и довольный этим Мэтью не возражал, в тишине следуя чуть позади. Снег слегка покрывал землю в тех местах, где люди ходили чаще всего, а в других были видны следы белого льда, выглядывающего из-под сугробов. Пожалуй, снег добавлял саду определенной красоты. Должно быть, он выпал прямо перед тем, как они выехали из дома, потому что выглядел нетронутым: белоснежный, с пушистыми хлопьями, он ещё не успел превратиться в слякоть даже на самых проходимых местах. За входом открывалось большое внутреннее пространство, по которому кружили люди, с разными интонациями разговаривая друг с другом и осматривая множество памятников, разбросанных по площадке. Мэтью заметил лёгкий налёт снега, опустившегося на темный гранит и мрамор, и улыбнулся. В этом месте царила атмосфера спокойствия, даже несмотря на разговоры других людей; оно подтверждало своё звание «кладбища», и людское отношение смягчалось, даже дети, возбужденно бегающие вокруг, говорили более тихими голосами. Конечно, это не было настоящим кладбищем, здесь не хоронили мертвых, но памятники, олицетворяющие умерших, всё равно заслуживали уважения. Прогуливаясь спокойным шагом, Мэтью осматривал разные монументы, когда его взгляд привлек один из памятников. Вдалеке располагался резной символ: земной шар, окруженный крыльями и оливковыми ветвями, Советский символ серпа и молота в середине и пятиконечная звезда на вершине. Он возвышался над остальными скульптурами, подчёркивая своё значение. Рядом с двумя странами были памятники различным войнам, например с солдатами-товарищами по оружию. - Кто это? – спросил Мэтью, глядя на группу из троих мужчин, стоящих в неестественной позе; откинув плечи назад, они шагали вперёд. Это был обычный язык тела того, кто находится у власти: мужчина в середине протягивал руку, предлагая её невидимому человеку перед собой. [3] Иван немного наклонил голову. - Тот. что слева – крестьянин, олицетворяющий важность низшего класса – тех, кто производит еду и деньги. Тот, что справа – элита, богатый дворянин, тот, кто советует и руководит. И в середине – лидер, солдат, тот, кто защищает и спасает всех в меру своих сил. - У него доброе лицо, - заметил Канада. Гладкие, вырезанные в камне контуры демонстрировали сильную челюсть и широкий нос. Глаза были пустыми, а губы узкими, но тонкие линии вокруг глаз и на щеках намекали, что, хотя мужчина и обучался воевать, он знал, что такое доброта. Россия смотрел на олицетворение солдата. - Женщина, ваявшая это, - в его голосе отсутствовали эмоции, - вероятно, была влюблена в генерала, которого встретила, когда тот проезжал через её деревню. Это были времена, когда крестьяне начали революцию. Богачи привлекали наёмников, чтобы уничтожить положение, доставлявшее им так много проблем. Её схватили и поставили к стенке, но он её спас. Рассказ оборвался, и Мэтью взглянул на Россию. - Что случилось потом? - Он отказался выполнять свой долг, бросил обязанности и сбежал с ней, - голос Ивана замер в конце. – Скульптор сделала это прежде, чем она и её предатель муж умерли от рук армии, которую он должен был возглавлять. Канада осторожно подбирал слова: - Ты думаешь, что он ошибался, спасая её? На Мэтью взглянули фиолетовые глаза: - У нас предателей не терпят. Не сейчас, и, тем более, не тогда, - Иван несколько секунд пристально смотрел на Канаду, и, наконец, разорвав зрительный контакт, вернулся к памятнику. – Солдаты должны быть сильными, физически и морально. В первую очередь, он обязан исполнять долг перед своими людьми. Если его командир приказал ему прыгнуть в адское пламя ради успеха их дела, ему лучше выполнить это без разговоров, иначе он бесполезен. Этот человек не только нарушил приказ - он восстал против тех, кто шёл за ним ради женщины со стороны врага. Высказывая своё мнение, Мэтью говорил мягким шёпотом: - Да, солдатская доля – самопожертвование, но невозможно полностью вытравить гуманность из жизненного уклада человека. Всем нужен кто-то, кто будет связывать его с желанной целью. В чём смысл вступления в войну, если не защита кого-то? Любовь… - Солдаты не предназначены для любви, - перебил его Иван. – Они предназначены для убийства. Россия отвернулся и пошел по дорожке, тянувшейся к другой статуе, стоящей немного в стороне. Мэтью вздохнул, зная, что не смог бы добиться успеха в разговоре на эту тему. Подсознательно сильнее прижав к себе Кумаджиро, он последовал за Иваном к следующей каменой скульптуре. - Окей, так, а что это? - Копия с «Родина-мать зовёт» в Волгограде, хотя эта намного меньше. Высота оригинала статуи составляла шестьдесят метров, и она был важна для русского народа так же, как статуя Свободы для американцев. Та, что стояла напротив них, вознеслась вверх примерно метров на пять. Женщина была высечена из белого мрамора, немного пожелтевшего от времени и воздействия стихий, но она всё ещё стояла гордая, с мечом в одной руке, а другая была протянута в теплом приглашении. Казалось, волосы развевались вокруг её лица, не покрытые и спутанные, полы одежды обернулись вокруг её сухой фигуры. - Россия-мать? - Да. Канада повернулся, посмотрев на Ивана, и уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но рука, поднявшаяся в останавливающем жесте напротив лица, его перебила, глаза России сузились. - Я знаю, что ты собираешься спросить. И ответ – нет. У меня нет матери. И даже если была, я её не помню. Блондин нахмурился. - Но тогда почему… - Ты задаёшь слишком много вопросов, - резко оборвал его Россия. – Не мог бы ты оставить эту тему? Он отвернулся, чтобы снова пойти прочь, словно хотел держаться от канадца как можно дальше. Мэтью рассердился. «Почему говорить с этим парнем так сложно?» Он побежал следом длинными шагами, пытаясь не отставать. Попутно они проходили множество статуй: деревянные и металлические непропорциональные фигуры, слишком тонкие туловища, продолговатые головы, широкие рты, пальцы с многочисленными суставами. Мэтью опознал несколько изображений Ленина и Сталина. Здесь были памятники репрессиям (клетка с резными, выглядящими как гротескные головы, камнями внутри) и гонке вооружений (снарядо-подобная форма и ракета). - И эта последняя, - сказал Россия, жестом указывая на самую большую статую из всех, до сих пор скрывавшуюся за деревьями. Она стояла вне сада, и её основание было погружено в воду Москвы-реки, текущей рядом с парком; оно подходило статуе – гранитное, выполненное в форме корабля. Статуя уходила вверх на невероятную высоту; паруса «корабля» устремились в небеса. На носу, почти такой же большой, как весь объект, стоял мужчина, протягивающий руку с золотым свитком. - Пётр Великий, - пояснил Иван. – Первый, сделавший меня Империей. Он положил начало первым регулярным армии и флоту. Победил Швецию, чтобы получить контроль над Балтийским морем; он так поддерживал внешнюю торговлю, что у меня была лучшая экономика века. - Так он отец-основатель или что-то в этом роде, да? – Иван хмыкнул, полувынуждено соглашаясь. – Что? Ты так его нахваливал… - Я не хвалил его. Я просто рассказал тебе факты о том, чего он достиг в жизни. Я же знаю, что ты всё равно спросишь. - Ох, – это был неловкий момент. – Так ты… не любил его? Эмоции в глазах Ивана удивили Мэтью: смесь отвращения и одобрения, странное сочетание. - Он не был добрым человеком, - признался Россия. – И всё же, он был лучше, чем многие другие, управлявшие мной. Канада думал спросить о том, кто был хуже: Ленин, Сталин, может один из царей? Но вместо этого он спросил: - Кто был твоим любимым? - Наверное, Михаил Горбачёв. - Он управлял, когда ты был СССР, - Мэтью осторожничал, стараясь сказать это без сильных эмоций. Раньше Канада был против коммунизма и теперь немного этого стыдился, и он не хотел, чтобы Россия подумал, что у него есть предубеждения насчет этого. Но Иван всё же выглядел так, словно его оскорбили, взгляд у него был резкий и обжигающий. - Он был последним лидером Советского Союза, коммунистом, и ему пришлось пройти через множество проблем, чтобы укрепить ухудшавшиеся международные отношения несмотря на то, что всё вокруг него рушилось. Он был добрым и хорошим правителем. Ты не понимаешь. - Н-нет, извини, я не хотел тебя оскорбить, - Мэтью опустил взгляд, зарывшись подбородком в мех Кумаджиро. Он заметил напряжение, с которым Иван произнёс последние фразы. – Он умер? - Лейкемия, в девяносто девятом, - ответил Россия. [4] Сочувственно кивнув, Канада вздохнул, удивляясь тому, как уменьшилось напряжение между ними. - Ты хочешь вернуться назад к Катюше? - Да. На этот раз они шли медленнее. Кумаджиро завозился на руках у Мэтью, пока тот не опустил его на землю, и белый медведь немедленно бросился в нетронутый снег на дорожке. Он катался в сугробах, несмотря на возражения Канады, что тот вымокнет, чтобы почувствовать холод и почистить мех. Даже несмотря на расстройство, Мэтью улыбнулся этой шалости своего питомца. - Как ты так хорошо узнал мою сестру? – внезапно спросил Иван. Канада покраснел и опустил взгляд, мягко говоря: - Я был первым, кто признал её как независимую страну, - он не видел вспышки огорчения на лице России. – Она была так благодарна и хотела угостить меня обедом. Я пытался отказаться, не хотел навязываться, но она настаивала и… что ж, Катюша очень милая, она никогда не забывает меня, и я действительно хотел ей помочь. Мы стали друзьями… не обязательно как страны, но и как люди. Я люблю её компанию. Мэтью улыбнулся, счастливо глядя на Ивана. - Мы видимся не очень часто, потому что очень заняты, но она много о тебе говорит. Она уважает тебя и старается заботиться. - Нет, если бы это было так, прежде всего она бы не ушла, так? Кроме того, сейчас политические отношения между нами идут не так уж хорошо. Её босс… проблематичный. Как и всё её правительство. – Мэтью открыл рот, чтобы возразить, но Иван решительно продолжил, - она говорит, что заботится о моём благополучии, и всё же держится так далеко от меня. Сестра ничего мне не говорит, не позволяет помочь, когда ей это нужно, и долгое время даже отказывалась меня видеть. Малыш Матвей, ты лжешь. - Нет! - Тогда как ты объяснишь то, как она относится ко мне? Этот раз – самый долгий, когда я мог поговорить с ней о чём-то кроме государственных дел впервые за долгие годы, потому что она так старалась держаться от меня подальше. - Я не могу говорить об этом за неё, но то, что она здесь, то, что она так беспокоится о тебе, когда ты болен, означает, что она действительно о тебе заботится, - Мэтью остановился на дорожке, сжав пальто России рядом с локтём, заставляя его тоже остановиться. Иван повернулся к нему с недовольным выражением на лице, пожатием широких плеч пытаясь стряхнуть руку Канады, но тот не отстал. – Ты её младший брат. И всегда будешь. Это что-то личное, не связанное с национальностью. Забудь ваши правительства, землю, людей и твои обязанности; если бы ты был просто Иваном Брагинским, ты бы всё ещё любил её? - Это глупый воп… - Просто ответь, - было приятно на этот раз оказаться тем, кто перебивает кого-то другого. – Я люблю своего брата, Альфреда Джонса. Где-то далеко некий американец оторвался от видеоигры и громко чихнул. Канада почувствовал начинающуюся головную боль. - Теперь, если я смог сказать подобное, ты, конечно же, сможешь признаться, что любишь свою сестру. Россия только яростно смотрел на него. - Хорошо, да. - Нет, ты должен сказать это. Лицо Ивана потемнело ещё больше, а Мэтью терпеливо ждал. Проходили секунды, Россия раздраженно смотрел на отдаленную скульптуру. Минуты тянулись как часы. Наконец, Мэтью начал проявлять нетерпение. - Я люююб… лю, - он попытался заставить Ивана сказать это вместе с ним, но фиолетовые глаза сузились, а рот России упрямо оставался закрытым. – Давай, Россия. Я л-ю-б-л-ю… люблю. - Ты прекратишь эту ерунду? - Скажи это, - канючил Мэтью. – Я не оставлю тебя в покое, пока ты этого не скажешь. - Нет! - Это просто слово. Ты боишься слова? - Я не… - Тогда скажи это! - Я люблю… свою сестру, - прорычал он. – Теперь оставь это! - Хорошо, - счастливо ответил Мэтью, словно всё в мире опять стало хорошо. – Это было не трудно, правда? - Совсем нет, - огрызнулся Россия, вышагивая через парк к выходу. Мэтью поднял Кумаджиро, прежде чем последовать за ним. - Эй, - позвал Мэтью. - Что, чёрт побери? Что?! Канада едва заметно сжался от тона и убийственного взгляда, брошенного в его сторону. Он опять потерял храбрость, но слова всё же начали медленно произноситься: - Это шанс уменьшить пропасть между тобой и Катюшей. Я помогу тебе. Россия только закатил глаза, доставая из кармана пальто фляжку с водкой. Он сделал несколько больших глотков, прежде чем вернуть её обратно. - Я серьёзно! Смотри, сегодня будет весело, мы покатаемся на аттракционах, съедим кучу всякой вкуснятины, будем делать то, что твои люди обычно делают, чтобы прекрасно провести время. Если она повеселится, в конечном счете, стены между вами рухнут. Всё-таки смех – лучшее лекарство! - Где ты откопал этот бред? В этот раз глаза закатил Мэтью. - Это правда! Смех может вылечить многие вещи. Сейчас нам нужно избавиться от напряженной атмосферы между вами, и ваши отношения легко улучшаться. Знаешь, ты должен просто успокоиться. Ты слишком закрыт. Иван сопротивлялся желанию поспорить, он быстро усвоил, что Мэтью легко не уступит в продвижении своих наивных маленьких мнений. - Отлично, это не важно, делай что хочешь. Мэтью опустил левую руку на бицепс Ивана. - Смягчись ещё немного. Давай повеселимся сегодня, хорошо? Россия с отвращением посмотрел на прикасающуюся к нему руку. - Прекрати трогать меня. Хорошо? Едва заметно усмехнувшись, Мэтью убрал руку. - Тебя это беспокоит? Чувствуя кураж и возбуждение, он протянул указательный палец, удерживая дистанцию и не прикасаясь к России, но приближение не могло остаться незамеченным. - Я не трогал тебя. Моргнув, Иван перевел взгляд с лица Мэтью на угрожающий его пространству палец. - Ты до сих пор так и остался ребенком, знаешь? - Сказал человек, притворяющийся невинным, пока бьёт людей по лицу. - Я не делал такого с… - Хоккея, в который мы играли на другой день после моего приезда, когда ты ударил моего левого нападающего своей клюшкой? Несмотря на все усилия, на губах России показалась безжалостная улыбка. - Это не считается, это не личное. - Почему это должно быть личным, чтобы считаться? – палец уверенно поднялся с высоты локтя России к его плечу. - Потому что это по-настоящему доставляет удовольствие только тогда, когда лицо, которое бьёшь – это лицо того, кому ты по-настоящему хочешь причинить боль. Например, боль этого ребенка, хоть и занятная, не обрадовала меня так, как если бы на его месте был Америка. Иван радостно улыбнулся этой мысли, пока Мэтью сдерживал дрожь. - Не сомневаюсь. Но нет, я всё ещё говорю, что это считается, потому что причиняет боль, имеет оно персональную направленность или нет. - Причиняет боль? – забавляясь, повторил Россия. - Qui, - рука Канады поднялась к лицу Ивана, расстояние между подушечкой пальца и бледной кожей щеки было сантиметров пять. – У тебя внутри всё кипит от злости? - Да, - Россия улыбнулся. – И эта злость говорит мне сломать тебе ещё несколько пальцев. Не обращая внимания на тревогу из-за пугающего по-детски счастливого выражения лица Ивана, Мэтью воспользовался случаем и, подавшись вперед, ткнул пальцем Россию в щёку. Победно высунув язык, канадец тут же удивлённо пискнул, поспешно ныряя под руки мужчины, стоило тому броситься за ним следом. Немного отбежав, чтобы оставаться вне досягаемости России, Канада повернулся, наблюдая раздраженное лицо Ивана Брагинского. И хотя фиолетовые глаза предрекали тому боль, блондин не мог не рассмеяться. - Это просто маленькое прикосновение, Россия! – поддразнил он. Зарычав, Иван начал шагать к нему: - Ты пожалеешь об этих словах. Всё ещё улыбаясь, даже когда он быстро пятился, Мэтью ответил: - Не сегодня! Канада повернулся и побежал прочь, так, словно за ним по пятам гналась свора адских псов, а может действительно гналась, потому что он слышал тяжелые шаги, преследующие его, пока мчался к очереди на вход в Горьковский парк. Катюша нашлась рядом с фасадом, она терпеливо стояла с остальными, взахлёб разговаривая с маленькой девочкой и её матерью. Мэтью заскользил по заледеневшему асфальту и остановился прямо рядом с ней так внезапно, что Украина не замечала его до тех пор, пока на неё не упала его тень. Канада широко улыбался - от этого короткого спринта по его венам бежал адреналин. Он должен почаще дразнить Ивана! Это походило на один из его экстремальных видов спорта, только он несомненно включал в себя боль. Россия оказался рядом уже через мгновение: он выглядел таким же спокойным и собранным, как и всегда. Большая рука обняла Мэтью за плечи таким образом, что со стороны это выглядело милым. Но напряженные мускулы болезненно прижали Канадца ближе к мужчине. - Куда пойдём в первую очередь? - Свободное падение, - прошептал Мэтью, пытаясь дышать, несмотря на каменные объятия Ивана; руки Канады были скованы, и он задыхался от белого шарфа. Кумаджиро выскользнул в последнюю секунду - приземлившись на асфальт, он подошел к Украине, и та подняла медведя на руки. Канада назвал бы его предателем, если бы его собственный мозг не был лишен кислорода. Иван невинно зажмурился, не обращая внимания на бьющегося у него в захвате канадца. - Ты любишь высоту? Я думал, что ты должен бояться таких аттракционов. Извиваясь под твёрдой, словно из железобетона рукой России, Мэтью кое-как приполз в такое положение, чтобы дышать свободнее. Отвернувшись от шерстяного шарфа, он недовольно пробурчал: - Я люблю волнующие аттракционы. Я не обязан пугаться чего-то подобного. - Посмотрим? - Иван, - начала Украина, её лицо от беспокойства избороздили морщинки, - ты не навредил малышу Матвею? Мэтью хотел закричать: «Да! А теперь уберите от меня этого психа!». Но их предыдущая беседа с Россией остановила его. Он ведь только что обещал Ивану, что поможет улучшить их отношения с сестрой? - Вовсе нет! – выдохнул Канада, выдавливая из себя улыбку. Мэтью поднял тонкие руки, чтобы мягко обнять Россию. Иван напрягся: из своего положения Канада не мог видеть его лица, но надеялся, что оно не выражает потребность в убийстве. - Мы просто поговорили в саду и… оставили всё в прошлом, и теперь, думаю, мы собираемся стать прекрасными друзьями! Катюша выглядела неуверенно: - Правда? О чём вы говорили? Пытаясь что-нибудь придумать, Мэтью немного заикался. - М-мы говорили о… хоккее и… всяком таком. Он был таким плохим лгуном! Легко пихнув Россию локтём под рёбра, Мэтью молился, чтобы тот что-нибудь сказал и помог ради собственной пользы. - Д-да, - Иван прочистил горло. – Матвей весьма интересный. Он любит спорт, и очень влюблён в хоккей. - Мы нашли общий язык. Катюша обернулась назад, глядя вдаль и сомневаясь, чему верить. Кумаджиро закатил глаза, вероятно, думая что-то вроде: «Это так невероятно глупо, почему я здесь?». Но глаза Катюши всё-таки заблестели, её лицо осветилось радостью, она подалась к двум странам, обнимая их одной рукой. - Это замечательно! Я так счастлива, что ты нашёл друга, малыш Иван, настоящего друга! Очевидно, России было крайне неуютно, но он хотя бы больше не душил Канаду. Мэтью мог только удерживать фальшивую улыбку, думая, что сам роет себе могилу. Катюша счастливо болтала, беспорядочно начиная всех обнимать и беспокоиться о глупых вещах, вроде волос Ивана, попавших ему в глаза, и худобы канадца («ты хорошо питаешься, Матвей?»). Кумаджиро только ворчал себе под нос, вовсе не радуясь всей этой суматохе. Он скучал по тихому, спокойному дому в канадских горах. Тёплые ночи у огня, безделье на коленях у хозяина и мягкие, усыпляющие животных почёсывания за ухом. По крайней мере, здесь он не должен беспокоиться, что разозлившийся Россия каким-нибудь ужасным образом убьёт Мэтью. Канада не станет паниковать из-за идиотских вещей вроде помощи психу, а Катюша (пока очень милая) не будет постоянно затискивать его до смерти. Comprendre (фр.) - понимать. [1] Песня, которую поёт Украина: Алсу, «Двое на качелях» [2] Вообще правильно место называется Парк Искусств МУЗЕОН. Подробнее можно почитать/посмотреть вот здесь: http://www.muzeon.ru [3] На этот памятник можно посмотреть вот тут: http://static.diary.ru/userdir/2/8/3/8/283859/72526499.jpg [4] Автор очевидно перепутал Горбачёва и его жену, которая действительно умерла от лейкемии.