Tourbillon

      Студия, вопреки всем устоявшимся правилам, находилась вовсе не в центре Токио, а в Сайтама, и этот момент Рёичи уже не понравился. Мотаться каждый день туда-обратно – удовольствие ниже среднего. Он даже хотел высказаться по этому поводу, но Толл был с утра совершенно неразговорчив и хмур, а Сакураи после вчерашнего вообще тихо догорал в пассажирском кресле. Однако близость парка Омия, куда, как выяснилось, выходили окна студии, несколько примирила Рёичи с судьбой.       В здании было непривычно тихо, и Рёичи подумал, что дела тут идут не очень, но качество ремонта и вышколенность персонала доказывали обратное. Секьюрити, выражающий на своём квадратном лице последнюю степень счастья от лицезрения столь важных персон, счёл своим долгом лично проводить дорогих гостей к шефу. - Доброе утро, Ниикура-сан! – заулыбался Толл с порога. Атсуши поморщился от слишком громкого, по мнению его головной боли, голоса друга, но попытался изобразить на своём лице слабое подобие улыбки. Рёичи упорно молчал, рассматривая странного, на его взгляд, типа весьма сомнительной наружности. Волнистые волосы с мелированными проблесками, очки в роговой оправе, бородка дурацкая какая-то, футболка, по которой не поймёшь – то ли она растянута ещё со времён уроков физкультуры в средней школе, то ли это задумка дизайнера-кретина, и руки, расписанные татуировками, как жостовский поднос. И морда. Точно морда. Высокомерная до неприличия. Морда человека, знающего себе цену. Это и есть продюсер-сан? - Утро, джентльмены, – в высшей степени приятным низким голосом ответствовал странный тип. – Проходите, присаживайтесь. Как здоровье, Сакураи-сан? - Мммммм… – красноречиво простонал Атсуши, забывший дома заветную фляжку и страдающий от жесточайшего сушняка, и упал на диван.       Ниикура подъехал на своём кресле к дальней стене кабинета, позвякал ключами и вернулся, держа в руках две запотевшие бутылки пива. Толл шумно втянул носом воздух. - Кто рулевой? – осведомился Ниикура. Сакураи с готовностью опытного ябеды ткнул пальцем в Ягами, не сводя зачарованного взгляда с бутылок в руках Ниикуры. Продюсер-сан выразил на своём лице сочувствие и отдал пиво Атсуши. - Не ты ли душу оживишь? Не ты ли ей откроешь тайны? Не ты ли песни окрылишь, Что так безумны, так случайны? О, верь! Я жизнь тебе отдам, Когда бессчастному поэту Откроешь двери в новый храм, Укажешь путь из мрака к свету!.. Не ты ли в дальнюю страну, В страну, неведомую ныне, Введёшь меня – я вдаль взгляну И вскрикну: «Бог! Конец пустыне!»* – с чувством продекламировал Сакураи и припал к вожделенному источнику. Толл заворожённо наблюдал за движениями кадыка Атсуши и проклинал дорожную полицию, не позволяющую управлять автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. - Не стоит благодарностей, Сакураи-сан, – вежливо отозвался Ниикура и повернулся к Рёичи. – Эндо-сан, я полагаю? - Да, – коротко и ясно. Если этот тип думает, что Рёичи будет лебезить перед ним, то он глубоко ошибается. - Красивый, – донёсся со стороны дивана тихий голос. Эндо замер, не решаясь туда посмотреть. Начинается… Опять никто не видит за красивым фасадом сложной, мятущейся и прекрасной души. - Да мне плевать, – пожал плечами Ниикура. – Я ж не спать с ним собираюсь, а работать. Мне важны голос и наличие мозгов, а остальное – забота Фотошопа. Рёичи задышал глубже, стараясь успокоиться. Ему здесь уже не нравилось. Но сбегать позорно – это не по-самурайски. Нужно с честью выдержать нелёгкое испытание. - Я послушал Ваши старые записи, но вот из нового ничего сильнее озвучки рекламы «Ниссана» я не нашёл, к сожалению, – Ниикура позволил себе усмехнуться, и Рёичи его почти возненавидел в этот момент. Он полыхнул взглядом в сторону продюсера, но наткнулся на такую броню в ответном взгляде, что моргнул от неожиданности и смазал эффект. Усмешка Ниикуры стала смахивать на чеширскую. - Я в последнее время веду несколько затворнический образ жизни, – сухо пояснил Рёичи, – и ничего нового не записываю. - Печально, печально, – покачал головой Ниикура. – Печально, но поправимо. Надеюсь, Вы продемонстрируете нам, Эндо-сан, свои возможности? - Отчего же не продемонстрировать, Ниикура-сан? – начал заводиться Рёичи. – С удовольствием. - Вам нужно распеться? – вежливость продюсера зашкаливала. Эндо сверкнул глазами, встречая в ответ неприкрытый вызов, и склонил голову. Противник оказался неожиданно сильным. - Если можно, – обманчиво покорно. Ниикура улыбнулся: - Разумеется. Шинья, проводи.       С дивана поднялось бесплотное существо и, сделав Рёичи знак следовать за ним, поковыляло к двери, сильно прихрамывая. Эндо с жалостью оглядел существо, но пошёл следом. Продюсер-сан проводил взглядом кандидата в вокалисты и обернулся к сидящей на диване парочке. - Полегчало, Ачан? А братец-то у тебя – огонь. - Не то слово, Каору-кун, – согласился Атсуши, чувствующий себя почти человеком. – А ты всегда холодное пиво в кабинете держишь? - С тех пор, как Шинья повадился таскаться со всякими старыми алкоголиками по барам, – да. - Он тебе голос раздобыл, а ты так несправедлив к нему, – обиделся Толл на «всяких». – Ради тебя и твоих проектов он печенью рискует, а ты жесток и бесчувственен. - Ну-ну, поговори ещё, – усмехнулся Ниикура. – Спаиваете мальчишку. Толл проворчал что-то неразборчивое, но Каору прервал его: - Ну что, предлагаю посмотреть и послушать Эндо-сана.       Они прошли в комнату звукоинженера и расселись перед пультом. Через стекло было видно, как распевается Рёичи. Ниикура с интересом наблюдал за певцом и делал какие-то пометки в блокноте. Атсуши оглянулся по сторонам, заметил Шинью, сидящего с нотными листами на диванчике, и спросил: - А Хидэ где? - У него выходные пока, – рассеянно ответил Каору и потянулся за наушниками. – К родителям поехал. Потом будет не до поездок, сам понимаешь.       Рёичи распевался. Он и подумать не мог, что испытает столько эмоций, едва зайдя в комнату для записи – полузабытых, но таких приятных… Голос лился, выпущенный на волю, и руки отчего-то дрожали. Сколько бы он ни бегал от себя, музыка – вот его призвание. И уже плевать, что Ниикура слишком странный, главное – микрофон и свободный от всех запретов голос. - Каору, долго ещё? – проныл Сакураи через сорок минут и подёргал Ниикуру за рукав безразмерной футболки. Тот снял наушники и оглянулся на Атсуши: - Пусть поёт. Ты же видишь, что ему это в радость. Такой голос в клетке держали, сволочи! – неожиданно рявкнул он, и Сакураи сдуло обратно в кресло. Ниикура удовлетворённо кивнул и снова нацепил наушники. Атсуши повздыхал, пару раз оглянулся на хмурого Толла, что-то усиленно порешал про себя и пантерой метнулся к диванчику, на котором сидел Шинья. - Подвинься чуток, Шин-чан, – обворожительно улыбнулся Сакураи, скинул туфли, свернулся клубочком на диване и задремал. Шинья молча поднялся, прохромал в соседнюю комнату и вернулся, неся в руках плед. Укрыл Атсуши и снова уселся на своё место, утыкаясь в ноты. В студии мирно тикали часы, спал утомлённый Сакураи, о чём-то напряжённо думал Толл, читал Шинья, кивал головой в такт песням Ниикура и распевался Рёичи. Шли последние минуты идиллии.       В бренный мир Эндо вернулся через полтора часа, уставший, но счастливый, и с порога спросил Ниикуру: - Ну что, я подхожу? - Несомненно, Эндо-сан, – улыбнулся продюсер и жестом фокусника извлёк откуда-то папку. – А я тут сразу и контрактик набросал. Не желаете взглянуть? Рёичи беспомощно оглянулся на Толла – он совсем отвык от всех этих бумажных дел. Ягами встрепенулся, нацепил на лицо умное выражение и протянул руку: - Позвольте мне, Ниикура-сан. Каору вложил в протянутую руку папку и вопросительно посмотрел на всё ещё стоящего в дверном проёме Рёичи. Эндо хотел ответить продюсеру гордым и надменным взглядом, но тут спящий Сакураи тоненько засвистел носом и испортил момент. - Надо обсудить детали, – веско произнёс Толл. Ниикура кивнул, и они вместе вышли.       Рёичи потоптался на месте – пройти и присесть ему вроде бы не предлагали, а стоять он уже устал. Атсуши нагло дрых, так что помощи от него ждать не приходилось. Наконец, Шинья оторвался от изучения нот и обратил свой взор на маячащего в дверях Рёичи: - Проходите, Эндо-сан, не стесняйтесь. Теперь это Ваше место работы. - Спасибо… – а вот фамилию этого бестелесного создания Рёичи не знал. Как не знал и его положение в этой студии. Кто он такой? Помощник Ниикуры? - Терачи Шинья, драммер, – видя замешательство Эндо, представилось создание. «Ёб твою мать!» – в сердцах подумал Рёичи и мысленно сплюнул в сторону продюсера. – «Нашёл драммера, бля! Оно же на ногах не стоит!» «Оно», отложив ноты на задницу спящего Сакураи, словно это была не часть тела живого человека, а кофейный столик, протянуло лапку для рукопожатия. Эндо осторожно взял тонкую кисть и едва не задохнулся: хватка у существа оказалась железная. - Вы не бойтесь, со своей работой я справляюсь прекрасно, – заверил Шинья и отпустил побелевшую конечность Рёичи. Эндо кивнул и опустился в кресло звукоинженера, растирая пострадавшую кисть. - А кто ещё будет работать в этом проекте? – как бы невзначай поинтересовался он. То, что Ниикура точно ничего не скажет, он знал наверняка. А вот Шинью можно было и поспрашивать. - Я буду, – ответил Терачи. – Хигучи-сан на басу. С остальными претендентами ведутся переговоры. - Понятно, – вздохнул Рёичи. Толл был прав – Шинья оказался скрытным типом. Впрочем, это неудивительно, если принять во внимание тот факт, что его боссом является Ниикура. Кстати, об этом… – А Вы давно работаете с Ниикурой-саном? - Со второго февраля тысяча девятьсот девяносто седьмого года, – без запинки ответствовал Терачи.       Рёичи развернулся в кресле и уставился на него во все глаза. Да он пожизненник! И, похоже, ещё и мазохист, раз никуда не ушёл. Или это Ниикура ему ноги перебил, чтоб не улетел? Эндо хихикнул про себя – интересно будет посмотреть на этого Терачи за работой. Шинья забрал ноты, поправил плед на Атсуши и потерял интерес к Рёичи. За дверью послышались голоса, и в комнату заглянул Толл: - Пойдём, подписать контракт надо, если ты не передумал.       В кабинете Ниикуры, расписавшись в нескольких экземплярах контракта, Рёичи уточнил: - Когда работа начнётся? Ниикура пожал плечами. - До конца недели мне все должны дать окончательный ответ, а со вторника, пожалуй, и начнём. - Почему не с понедельника? – удивился Эндо. Странные они тут все. - Потому что после выходных Хигучи-сан вряд ли будет способен к плодотворной работе, – ядовито отозвался Ниикура и посмотрел на Толла. Тот сделал отсутствующий вид. – Я позвоню Вам, Эндо-сан. Сначала состоится собрание, где мы все познакомимся и определим план работы на ближайшее время. А сейчас, если у Вас больше нет вопросов, можете наслаждаться последними днями свободы. Если хотите, Сакураи-сана мы сами отвезём домой, когда он соизволит проснуться.       Рёичи поклонился и вышел, прихватив обрадованного предложением Ниикуры Толла. Тогда он не обратил на слова продюсера внимания и впоследствии очень жалел об этом.       А уже на следующий день орал в телефонную трубку, не жалея собственного голоса и ушей собеседника: - Ты, старый идиот, куда меня завлёк, а? Ты хоть знаешь, кто такой этот Ниикура? От него же его собственная группа в ужасе разбежалась! Вокалист сначала чуть коньки не отбросил, а потом просто слинял в сольный проект! Гитарист удрал на телевидение и ведёт там развлекательное шоу, горя не зная! Басист вообще в модельеры подался, не выдержав давления со стороны Лидера группы! Один драммер остался, да и тот пришибленный какой-то! Зомбированный, не иначе! Ты совсем мозги пропил, что ли? – разорялся Рёичи, с ненавистью глядя на высокомерную морду Ниикуры на экране ноутбука. – Разрывай контракт к чёртовой матери, пока ещё не поздно! Мне хватило одного собственника на всю оставшуюся жизнь! Нахрен мне второй?.. - Поздно, Рё-чан, – зашелестело в трубке. – Соскочить не получится. Проект запущен, а живых Ниикура не отпускает. - Свооооолочь… – простонал Эндо и швырнул телефон в кресло. Надо было сначала всё разузнать, а уж потом соглашаться на прослушивание. Но эти два мерзавца просто не оставили ему времени на уточнение деталей! Они давили на него! Они покушались на его свободу! Они втоптали в грязь его право выбора, предусмотренное Конституцией! Они… они… они…

* * *

Сакураи с тревогой всматривался в потерянное лицо Толла. - Ну что там? Что? – шёпотом спросил он. Ягами аккуратно положил телефон рядом с собой, схватил со стола початую бутылку виски и припал к горлышку. Когда он оторвался от бутылки, Атсуши с восторгом и благоговением выдохнул: – Надо было в молодости на тебя западать. Но кто ж знал… - Никто, – согласился Толл и вытер губы ладонью. – Бесится наш Рё-чан. Почитал про Ниикуру. Конечно, что хорошего про него могут написать? Злой и жестокий самодур. Группу запахал насмерть. А то, что это не группа, а стадо идиотов и раздолбаев, никто не пишет. - У него семья есть? – спросил Сакураи, наливая в стакан виски и бросая туда лёд. – Чёрт, наоборот же надо… А, ладно, в желудке всё равно перемешается. - У кого семья? У Ниикуры? Да он женат на музыке! – загоготал Толл, налегая на курочку в соусе карри, приготовленную Ачаном в качестве извинения за недостойное поведение в студии. – Скажешь тоже – семья… Кстати, Кен дал официальное согласие на участие в проекте. Ниикура сказал, что как только он упомянул имя Рёичи, Мориока принял охотничью стойку и согласился на всё и сразу. - Отлично! – потёр руки Сакураи. – Вот только жить нам осталось недолго – до вторника. - Это ли не повод выпить? – вопросил Толл, разливая остатки виски. Атсуши серьёзно взглянул на друга поверх ободка стакана и молвил: - Alea jacta est**. _________________________________ * - стихотворение А.А.Блока «Неведомому богу». ** - жребий брошен.