Люди страдали бы гораздо меньше, если бы не развивали в себе так усердно силу воображения, не припоминали бы без конца прошедшие неприятности, а жили бы безобидным настоящим.
Если изложить всё подробно, в деталях, если очень постараться, то, закончив и перечитав, можно будет хоть на пару секунд представить, что главный герой этой истории кто-то другой, а не ты. И тогда, возможно, тебе удастся объективно оценить случившееся. Возможно. А вообще мы — люди очень странные создания. Порой в нашей памяти с потрясающей яркостью и детальностью сохраняются какие-нибудь далёкие и совершенно незначительные моменты. Мы можем забыть чьё — то имя, номер телефона, название улицы, что вчера ели на завтрак, но никогда мы не забудем те кратковременные моменты счастья. И казалось бы, что уже никогда не сможешь забыть такое, но иногда, на минуту — другую, всё же забываешь. Я не могла решить, считаю ли, что это плохо, или же хорошо. Забывая, ты живёшь не ощущая ни боли, ни радости, но вдруг пришедшее воспоминания сильно бьет в голову.***
— Что случилось, Холли, испугалась? Ну беги к своей мамочке — пожалуйся. — все мальчики засмеялись, а я лишь нахмурилась, думая как ему обиднее ответить. Бен Сомерс — самый гадкий и противный в мире 9 — летний мальчишка! Мы с ним постоянно ругались из — за… Просто из — за того, что он 9 — летний мальчик, а я 8 — летняя девочка. Разве это не повод? — Я не жалуюсь маме! — я не успела и подумать прежде чем в сердцах воскликнула эту фразу и невольно на глаза накатились слёзы. — Уже сопли пускаешь? — насмешливо говорил Бен, в то время как его друзья поддакивали ему и смеялись с меня. — Ну же, зови Сэма или маму! — Рот прикрой! — рядом со мной стал брат. Он всегда защищал меня перед этими мальчишками. Конечно все боялись грозного Сэма, которому стукнуло уже 12. Он мог одной рукой завалить их на землю. Мой брат всегда отличался силой и развитием ума. У него было много друзей и подружек, в отличии от меня. Я была тихоней, редко когда играла в мячик, догонялки или прятки, в то время как брат был центром внимания всех компаний. Во — первых: меня никто не хотел брать, потому как считали занудой и неумёхой. А во — вторых: я и сама не особо любила такие игры. Именно поэтому компания 9-летних мальчишек во главе с Беном надо мной насмехалась. Они были старше, пусть и на год, а некоторые вообще на несколько месяцев, но всё же старше, поэтому для них это было только в удовольствие. А я… А что я могла сделать? Я смиренно терпела их издёвки. А вот Сэм терпеть не собирался. Он был моим двоюродным братом, но относился как к родной. Адли постоянно защищал меня, утешал, помогал, если я просила, покупал что-то вкусненькое и делился тем, что покупали ему. Такой он, Сэм Адли — ответственный, бесстрашный, умный и добрый.***
Однажды вспомнив, становиться сложнее снова забыть. Я готова утонуть и раствориться в своих мыслях, захлебнувшись воспоминаниями. Я не хочу забывать Её. Ведь… Ведь всё смертно. Вечная жизнь суждена только Матери. А когда Её не стало в живых, Она оставляет по себе воспоминания, которое никто не решается осквернить. Именно память о Маме питает в нас сострадания, как океан, безмерный океан питает реки, рассекающие вселенную. С Папой же я не была так близка как с Мамой, и всё же, Он был для меня не менее важен. Мама, Она всегда поддержит в нужный момент. У Неё есть даже специальные подбадривающие фразы. Например фраза: «Бывает и хуже». По сути, Она говорит: «Это не предел! Ты можешь облажаться ещё круче!» Но подбадривающие фразы в моей семье использовала только Мама. Папа не использовал подбадривающие фразы. Папа использовал подбадривающие подзатыльники или подбадривающее выражение лица. Он был не сильно красноречив, и всё же, Отец знал как подбодрить меня, когда мне это нужно было. Помню, где-то я слышала, что умирать надо красиво. Если мы спокойно и просто подумаем над всем этим — как оно есть — можем ли мы знать, что такое смерть? Ведь это конец всему, навсегда, никогда снова, никогда, независимо от того, хотим мы этого или нет. — Холли, пожалуйста, будь осторожна! — кричал мне брат. Боже да что со мной может случиться? Это же самое мирное место во вселенной — резервация города Форкс. Здесь все знают друг друга, помогают своим соседям и сидят по вечерам у костра, слушая легенды индейцев (чего я, кстати, очень жду). Но объяснять ему это — всё равно что рассказывать козлу теорему Виета, поэтому я просто обняла его и поцеловала в щеку на прощание. — Не забудь, если что у тебя есть телефон… Конец фразы я уже не слышала, так-как на всех парах выбегала из дома. За несколько дней я очень соскучилась по улице. Ни дня не проходило, чтобы я не вышла хотя бы на час, просто прогуляться. Особенно мне нравится ходить по улицам или паркам по утрам, когда ещё совсем безлюдно, и наслаждаться этой тишиной и одиночеством. Ведь на самом деле, даже если у вас есть куча друзей и поклонников — вы всё равно одиноки. Все мы одинокие корабли в тёмном море. Мы видим огни других кораблей, нам до них не добраться, но их присутствие, свет этих огней, и сходное с нашим трагическое положение дают нам большее утешение в нашем экзистенциальном одиночестве. Почему я несколько дней не была на улице? Всё просто, виновник — дурацкая простуда. Организм у меня с самого детства был слабый и любые резкие перемены в температуре могли плохо отразиться на моём самочувствии. Болею я не так уж и часто, но если это происходит, то должно быть просто феерично! Под «феерично» я подразумеваю кашель до разрыва горла, насморк такой, что моими соплями можно затопить половину планеты, и плюс ко всему температура под 40. Хотя, как я заметила, у брата такая температура — это норма. Не припоминаю, чтоб при прошлом моём визите он страдал постоянным жаром. На всю резервацию был лишь один нормальный магазин, находящийся на приличном расстоянии от дома Адли. Хвала небесам, я прошла уже половину пути, наслаждаясь красотами леса и окружающих меня вещей. Слева были густые заросли, которые тянулись вдоль пляжа Ла — Пуш. Поистине волшебное место. Оттуда веяло прохладой, сыростью и запахом хвои. Внезапно мне пришло в голову, что если раньше я и любила леса, то любовь эта явно страдала безвредной созерцательностью. Приятно было осознавать, что лес рядом, в двух шагах, на расстоянии вытянутой руки, однако леса воображаемые отнюдь не то же самое, что реальные леса, в которых случается заблудиться. В лесах воображаемых было куда больше огромных, красивых дубов и намного меньше колючего кустарника. На деревья, населяющие подобные леса, лучше всего любоваться днём, когда они не корчат тебе из темноты злобные гримасы и не цепляют длинными ветками. Воображаемые деревья — это гордые властелины леса. Здесь же деревья смахивали на злобных карликовых гномов, увешанных плющом и утыканных древесными поганками. И всё же, было в этом лесу что-то такое… завораживающие. Справа находилось мирное поселение жителей резервации. Все они были достаточно загорелыми, с густыми чёрными волосами и в неаккуратной, местами оборванной одежде. По внешним признакам сразу можно сказать — типичные квилеты. Я же была совершенно не такой: бледная, с длинными рыжими волосами и не обладаю такой мышечной массой, как у большинства местных. Только и слышишь от всех: «а откуда ты?». Я из резервации, ребят. Просто бракованная какая-то. Всюду сновали маленькие дети. Родители были заняты какими-то домашними хлопотами. Кто-то вскапывал свою рассаду, кто-то развешивал белье. Я засмотрелась на старую женщину, которая не жалея себя и свои силы рубала дрова, не смотря даже на то, хотя было сложно не заметить, что топор уже выскальзывал из её рук. Долго смотреть на мучения женщины я не могла, поэтому решила помочь. Только вот как это сделать? Я не брала с собой ни блокнот, ни планшетку, чтобы написать что-то, ведь не рассчитывала, что буду с кем-то общаться. Я тихо подошла к старушке и аккуратно постукала её по плечу. у неё достаточно массивные плечи. Она занимается всеми этими мужскими-домашними хлопотами давно. Женщина обернулась на меня и приветливо улыбнулась. — Ты что-то хочешь, милая? — в больших карих глазах незнакомки светилась безмерная доброта и нежность. Я указала пальцем на топор и деревяшки, валяющиеся вокруг. — Ты хотела мне помочь? — в голосе было искрение удивление. На какой-то момент я растерялась, как она так быстро поняла чего я хочу от неё? И черт, неужели она думает, что все люди жестокие и эгоистичные? Утвердительно кивнула, беря в руки топор. А он тяжелее чем кажется. — Не стоит, дорогая, я сама. За полчаса я нарубила довольно-таки много дров, что правда всё равно меньше чем сделала старушка до этого. В то время как я управлялась с топором, миссис Брэн готовила своим внукам обед в доме. Было безумно приятно понимать, что ты облегчил кому-то жизнь, что он будет вспоминать тебя с улыбкой на лице хотя бы до конца дня. — Спасибо тебе, милая, — её мягки тембр успокаивал, заставляя все бушующие мысли исчезнуть. Я, как не старалась, не смогла отказаться от обеда. И как только голос может быть одновременно настойчив и так мягок? — Ты немая, не так ли? — тихо спросила у меня она. Ответом послужил утвердительный кивок с моей стороны. Со временем, ты привыкаешь к таким вопросам и отвечать на них уже не так больно. А осознать и принять то, что я немая было необходимым, без этого жизнь казалась невозможной. — Иногда Бог несправедливо наказывает людей, совершенно не достойных такого к ним обращения. Я уверенна, милая, у тебя всё наладится, — нельзя с такой уверенностью утверждать, что абсолютно незнакомый человек незаслуженно тащит свою ношу. — Однажды ты вспомнишь мои слова и поймёшь, что я была права. — в мой адрес была отправлена благодарная улыбка за всю проделанную работу. Снова. Порой кажется, что сама природа сочувствует людям. Конечно, прагматик скажет, что это просто случайное совпадение, что человек просто склонен воспринимать всё, что происходит вокруг, через призму своего настроения. Возможно, так и есть, но, наверное, нет на земле человека, который не замечал бы, как ярко светит солнце, когда на душе светло и, наоборот, небеса начинают хмуриться, когда на сердце ложится печаль. Не так ли? В поле моего зрения наконец тускло замигала большая вывеска «У Джона». Само здание не являло собой что-то яркое или потрясное. Оно лишь немного выделялось на фоне зелёной, лесной глади, и то в силу своей ущербности перед величием природного пейзажа. В помещении тихо звучала спокойная мелодия, которая почему-то до невозможного раздражала. Полки не пестрили изобилием разных вкусностей, пол измызган грязью с подошвы, атмосфера ну никак не навевала уюта. Решив набрать всего и по чуть-чуть, чтобы хоть как-то заполнить чёрную дыру в холодильнике Сэма, я потопала домой. Странно, что В холодильнике Адли было так всё грустно, ведь как юному оборотню, ему требуется немалое количество энергии, соответственно и пищи. С самого детства мне рассказывали эти легенды про оборотней. Я ведь тоже часть его. Именно из — за этого и появилась потребность увезти меня из резервации, и как можно скорее. Родители были обеспокоены тем, что я, как и отец, могу обратиться, а потому, не дожидаясь этого злополучного момента, мы в спешке собрали вещи и уехали подальше от мест, которые заставляют квилетскую кровь кипеть в жилах. Они ограждали меня как могли, а потому особо не посвещали в тайны Квилетов, а я и не расспрашивала. Мне достаточно знать, что Сэм может становиться огромным волком. Только от этих мыслей становилось не по себе. Наша серенькая жизнь — узенькая полоска между пропастью прошлого и мглой грядущего. Но разве не в этом главное удовольствие — не знать будущего, чтобы каждый миг был наслаждением? Как еще развлекаться в ожидании своего собственного, внутреннего Апокалипсиса? Лишь довольствоваться одним «может быть». Планами на сегодня было: 1. Покупка еды (выполнено). 2. Пробздеться (тоже готово). 3. Знакомство с Эмили. Последний пункт, кажется, не дастся так легко, как предыдущие. Я как минимум абсолютно не представляю как вести себя с ней, как максимум не похожа на общительного человека. Но не об этом. Сегодня моим планам не было суждено сбыться. Слишком уж они слащавые, добавим драйва, ёб твою мать! Все произошло за несколько секунд. Первая: меня окружили два парня, вторая: один из них приставил нож к спине, третья: я почти на грани истерики. — Не советую дергаться, милая, а то ведь мы можем и не деньги взять. — тот парень, что тыкал сзади ножиком, провёл грязной ладонью по моей щеке. К горлу подошёл мой скудный завтрак, и появилось желание поделиться им с новыми знакомыми. — Ты выглядишь так невинно, что у меня просыпается огромное желание отнять у тебя эту невинность. Второй тут же кивнул и хрипло засмеялся в подтверждение сказанных слов. Так-с, как же вписать это в список дел… Быть изнасилованной? Сбежать от насильников? Грёбаная привычка составлять планы на день. Я поглядывала по сторонам, думая как бы удачнее удрать, начиная от «двинуть первому по яйцам, а второму вертушку, и бежать что есть духу», заканчивая «делать вид, что ты сдох и беспаливно набирать СМС брату». Пока я в мыслях совершенствовала свой побег от сказочного до более реального, парни пришли к выводу, что не стоит медлить, и в то время как один снимал с меня кофту, второй делал жалкие попытки поцелуев в плечо. От такого расклада хотелось умереть прям на месте. Они превышают меня как в числовом количестве, так и в размерах. Был ли у меня шанс на спасение? — Эй, вы что делаете? — собирая крупицы своего сознания, я пыталась разглядеть владельца голоса сквозь пелену слёз. Бляха, тот ручей, что лился с моих глаз сложно назвать «пеленой слёз». То ли Бог смилостивился надо мной и решил, что помирать мне ещё рано, то ли сценаристы, пишущие сценарий моей жизни пошли по мотивам заезженного сюжета типичных фильмов. В любом случае, дальнейшие события таки определили мои планы как «сбежать от насильников». — Надо валить. — кофты на мне уже не было, а кружевной лиф был не в самом хорошем состоянии, яркие красные шорты наполовину расстёгнуты и испачканы в грязи от рук громил. — Хватай пакеты, и бежим. — я не успела даже моргнуть, как в бедро мне прилетел тот самый нож, который ещё пару минут назад был приставлен к позвоночнику. Ноги тут же подкосились, я упала на землю, забывая и о своём внешнем виде и о сумке с деньгами и телефоном. — Блять, нога! — приятный мужской баритон, с лёгкой хрипотцей. От такого голоса можно сойти с ума. Я бы слушала его вечно.