Порой за счастье нужно бороться даже с самим собой.
— … отпустил одну?! — откуда-то доносился разъярённый голос брата. Уж его — то вопли я узнаю из тысячи. В данный момент это сильно давило на голову, а в висках пульсировала кровь. Хотелось или оглохнуть, или заткнуть Сэма, пусть мне даже придётся всунуть ему в рот свои носки. Сколько я не старалась, открыть глаза казалось непосильной ношей. — Всё хорошо, Холли, не переживай. Ты в безопасности. — обладательница столь нежного голоса гладила меня по голове, продолжая давать указания: — Сейчас аккуратно открой глаза и не делай резких движений, хорошо? Ни ответить, ни кивнуть ей я не могла, поэтому просто выполняла сказанное. Я так понимаю, девушка, что сидела передо мной и есть Эмили. Такой я её и представляла, а шрам на лице, о котором с сожалением рассказывал Сэм был не таким ужасным. Уверенна, со временем к нему привыкаешь и вообще перестаёшь замечать. Сама по себе наречённая брата была красавицей, внешности которой многие позавидовали бы. А царапины вдоль лица, я считаю, лишь добавляли ей какой — то… изюминки что — ли. — Никогда в жизни я тебя больше не пущу одну, ясно?! — обеспокоенный взгляд Адли тут же скользнул по мне. Грязнющие, некогда алые, шорты, кофта с длинным рукавом, причём мужская, правая нога наполовину перебинтована, и очень туго… Тут же дошло осознание всего происходящего. Меня чуть не изнасиловали! Это странно, но я слышала, что многие жертвы изнасилования винят в этом себя, даже если парень виновен, все обвиняют жертву. Они говорят, что она была небрежной, или что это случилось, потому что она шла ночью одна. Но разве это её вина? Неужели они говорят, что быть женщиной — это её вина? Чёрт побери, два грязных мужлана, направляемые похотью прикасались ко мне и… Я тут же подскочила со своего места и хотела пойти в ванную, чтобы никто из присутствующих не видел меня. Я чувствовала себя грязной, хотелось стать под струи кипятка и смыть с себя всю грязь вместе с кожей. Верно говорила Эмили: не стоит делать резких движений. Такой быстрой смены обстановки моя голова не выдержала, и в глазах потемнело. Ещё одной ошибкой было то, что я, совершенно не обдумав своих действий, вскочила на правую — перебинтованную — ногу. И, наверное, если бы не парень, стоявший рядом со мной, тут же упала бы. Он словил меня за талию и рукой придержал раненную ногу. Сообразительный малый. «Малый». — Дура что — ли? — его тёмно — карие, почти чёрные глаза посмотрели в мои, слезившиеся и покрасневшие, словно заглядывали в каждый уголок подсознания. Глупое чувство. Лицо его моментально поменялось, ярость превратилась, кажется, в удивление или скорее даже… Он не ожидал. И потом снова вернулась ярость. Ещё пуще прежней. Неистовая. От которой хочется крушить и биться головой об стену. Губы сомкнулись в тонкую полоску, нахмуренные брови. Парень помог сесть мне обратно на диван и, буркнув что-то несуразное, так же быстро выбежал из дома. За ним тут же последовал другой, хлопнув дверьми, чуть ли не заставляя стекла в окна треснуть. В ушах гудело, а голова ходила ходуном от всего этого гупанья. — Нет — нет, только этого мне не хватало! — казалось негодованию Сэма нет предела. Он сел на диван и взялся руками за голову, покачиваясь в разные стороны. Возможно, если бы я не была готова в любой момент вырубиться, я бы придала какое-то значение тому, как странно ведут себя все присутствующие. Меня неслабо потряхивало. Хотелось упасть в обморок и не думать ни о чём. — Холли, всё нормально? — рука брата легла на моё плечо, а сам он присел на корточки рядом с диваном, заглядывая в глаза, словно искал там ответ на свой вопрос. Я и сама прекрасно знаю, что доставляю немало проблем, но я правда пытаюсь избегать этого. А судьба упорно подкидывает мне новые сюрпризы, ожидая, что один из них сломит меня окончательно. — Холли? Я кивнула и тут же устремила свой взгляд на остальных присутствующих в доме. Как же много здесь парней, и все словно с одного конвейера. — Судя по всему Сэм не собирается представлять нас, так что пожалуй это сделаю я, — он уловил мой взгляд, точно подобрав момент для знакомства. — Меня зовут Джейкоб. — губы его растянулись в милой, приветливой улыбке. — Вот там в углу, два оболтуса: тот, у которого на плечах малышка сидит — это Квил, саму малышку зовут Клэр, а рядом с ним Эмбри. Тот, что сбежал как истеричка — Пол, парень, который ушёл с ним Джаред. Ещё есть Сэт и Лиа, но они де… делись куда — то по делам. Джейк запнулся, как только брат пнул его в ногу, обрывая на полуслове. Что бы он сказал, не заткни его Адли? Мои руки нашли огромные ладошки Сэма, сжимая их. Я пыталась дать понять ему, что парится не из-за чего. Дерьмо случается. — Ничего не нормально! И никогда не будет нормально с таким братом как я! — Адли резко выдернул свою лапу и повторил трюк Пола, отчего дверной косяк жалко скрипнул. Ещё один псих гупанёт по нему, и тот отвалится ко всем херам. Да чего все такие вспыльчивые—то?***
Я кинула приставку на диван, обиженно надувая губы и топая здоровой ногой по деревянному полу. Сидящий рядом со мной Пол засмеялся, яростно заколотил по своей груди и в очередной раз принялся исполнять свой победный танец. В очередной раз за этот вечер. — Ну никто ж не виноват, что у тебя руки не с того места растут. — улыбка не сходила с его лица, но после того как он увидел моё разочарованное выражение, Пол немного поутих и присел рядом со мной. — Ну чего ты? — правую руку он положил мне на плечо, как бы подбадривая. — Это всего—на всего игра, да и к тому же я всегда рад дать тебе отыграться. Он подмигнул, после чего сослался на то, что ему надо отойти и вышел из дома, оставляя меня наедине с собой. После исчезновения Сэма из дома, Эмили решила, что мне не стоит сидеть у них ибо там будут происходить какие — то «разборки», в доме у Адли на данный момент проходил капитальный ремонт, ну и поэтому Пол, который появился так же неожиданно, как и пропал, предложил на роль моего ночлега свою «скромную обитель». Я не сильно горела желанием остаться у абсолютно незнакомого, явно истеричного, парня, но Эмили с таким упорством выпроваживала меня, рекламировала Лэйхота так, что любой бренд-маркетолог позавидовал бы. Я переживаю за Сэма. Он ни с того, ни с сего исчез и непонятно куда бы мог пойти. Более того, ушёл он в очень плохом настроении, и не с теми мыслями в голове. Его девушка сказала, что это не впервой, он погуляет по лесу и успокоится, но от чего успокаиваться? Ведь не произошло ничего такого, что могло бы его так разозлить. Каким-то он стал чересчур вспыльчивым, хотя с самого детства его нельзя было назвать пай мальчиком. Настенные часы тикали, оповещая мне о том, что время достигало 12 ночи. Глаза жутко болели из-за яркого света от экрана, а пальцы пекли от джойстика. Как бы сильно мне не хотелось спать, я была намерена дождаться Пола. От мыслей, что мне придется спать в одиночку в совершенно чужом месте, становилось не по себе. А этот парень умеет расположить к себе.POV Пол.
— Мне нужно съездить по делам. Не сожги мне дом и доживи до моего прихода, иначе Сэм с меня шкуру сдерёт! — прозвучало немного грубо, но она, кажется не обратила внимание. Я был одновременно зол на девушку, и в тоже время не мог высказать всё, что думаю. Идиотский импритинг совсем невовремя. Я был близок к тому, чтобы добиться наконец чего-то от Арии. Наши отношения медленно, но уверенно двигались вперёд. Я знал, что не запечатлён на Арии, но так, как Фрост, мне прежде не нравилась ни одна девушка. Я шёл по направлению к больнице Форкса, а в носу всё витал аромат мяты и цитруса. Так сильно въелся в голову. На улице сыро, дождь назойливо капал мне на макушку, испытывая на прочность. Ветровка уже насквозь помокла, но холода совершенно не чувствовалось, более того, мне было жарче, чем обычно. Как будто кто—то варит меня в сиропе, затачивая нож для обеда. И этим кем — то была судьба, решившая, что моей наречённой должна стать никто иная, как Холли — сестра альфы. Меня бесили картины, что всплывали в, воспалённом от импритинга, мозгу. Те мимолётные прикосновения её нежной кожи к моей, когда я отдавал ей джойстик, этот идиотский аромат, которым уже был пропитан весь мой дом, те заплаканные изумрудные глаза, которыми она смотрела на меня у Эмили. Я жалел, что заглянул тогда в них и утонул, без шанса на спасение. Белое здание с яркой вывеской неохотно приветствовало меня, помигивая время от времени красным крестом. Я прищурился, никак не ожидая увидеть столь яркий свет. В ноздри бил выраженный запах лекарств, а интерьер больницы ещё больше нагнетал, не оставляя никакого желания жить. — Что ты здесь забыл, Лэйхот? — грубо отвесила Ария, как только заметила меня у двери в её палату. Она выглядела не лучшим образом. Под глазами тёмные круги, каштановые волосы потускнели, а кожа явно бледнее обычного. — Пришёл проведать тебя, — около кровати девушки, на стуле, восседал какой — то парень. Он, завидев меня, взял её за руку, якобы давая понять, что мне нечего здесь делать. К Фрост есть кому наведаться. — Уходи, — её голос, который ранее казался мне слаще мёда, сейчас резал по ушам, как пенопласт по стеклу, — я не нуждаюсь в твоих подачках! Эти слова пробудили во мне зверя. — Ты думаешь ты королева, Фрост? — мне казалось я вот — вот превращусь. Стоило огромных усилий сдерживать себя, чтобы в итоге не пошматовать Арию и её нового друга. — Я верчусь перед тобой как только возможно. А ты ведёшь себя как последняя стерва! Впервые за 4 месяца Ария была мне настолько противна, я не хотел её ни видеть, ни слышать, ни даже знать. Неужели одни люди созданы из огня, другие — из воды, или земли, или воздуха? Неужели к одним, человека может тянуть, как бы он ни сопротивлялся, а от других его будет тошнить, как бы они не старались понравиться. А возможно-ли что один человек превратиться из воды в огонь? Так, что сначала он безумно тянул к себе, а после, при одном взгляде на этого человека уже тошнит? Ещё и это сранное запечатление! Почему я не могу жить как обычный оборотень? Запечатлиться на какой-то местной девчушке с милым характером и карими глазами, вместо того, чтобы сходить с ума по сестре альфы. Я всё никак не могу забыть эти ярко — рыжие волосы, каре — зелёные глаза, что смотрят прямо в душу, и снова те пухленькие губки, которые так и манят, чтобы прикоснуться к ним, искусать в кровь. Этого требовал волк внутри меня. Он выбрал Холли. Я ясно понимал, что запечатлён на Холлэнд, но так же ясно понимал, что не собираюсь мириться с этим.***
Она лежала на диване, тихо посапывая в подушку, а я сидел рядом с ней, рассматривая лицо рыжей. Я не соприкасался с девушкой, но был уверен, что грею её своим теплом, словно обогреватель. Я совершенно не знал её, но готов был отдать весь свой жар, лишь бы только Холли не мерзла. Любовь делает свободного человека ещё свободнее, но она же превращает заключённого в раба. А запечатление, оно же отрывает тебя от земли, разрешая свободно бороздить по небесным просторам, но и оно же сковывает тебя кандалами с наречённой. Моя жизнь сплошное враньё, порнуха, бытовуха, интернет-зависимость и сотово-мобильное рабство. Вот скажите, вы когда-нибудь совершали что-нибудь по-настоящему из ряда вон? Никогда. И не сможете. Знаете почему? Потому что всё это находится за пределами вашей зоны комфорта. Вы упакованы в неё. Как в полипропиленовый мешок. Вы куски мяса, зажатые рамками быта и работы. Или я не прав? Может, я ошибаюсь? Поправьте меня. Например, можете подарить свой мобильник первому встречному? А? Вопрос на засыпку. Можете прямо сейчас отформатировать винт на вашем компьютере? Стрёмно? Обосрались? А знаете, почему вы этого не сделаете? Потому что это равноценно самоубийству. Вы без этого не существуете. В один момент все эти ценности превратились в ничто. Именно сейчас — в эту секунду — в этой комнате существовали только я и она. Срать я хотел на всех остальных. Важно не с кем ты живёшь, а без кого жить больше не можешь… Я отчётливо понимал, что не собираюсь бегать за Холли на задних лапках как собаченка, корясь каждому её слову, и в голове уже созревал план моего освобождения от импритинга. Но цитрус и мята, что так давили на мой нюх, не давали оттолкнуть её от себя. Сначала в голове порхали бабочки, садясь на извилины мозга и заставляя чувствовать невероятную радость и умиротворение, после на смену этих чувств появлялась злость. Хотелось носить Холли на руках, а в следующую секунду уйти и не поддаваться больше импритингу. При обычных обстоятельствах она вряд ли бы когда — нибудь приглянулась мне, но сраный волк, с которым я делю это тело, иного мнения. Я внимательно разглядывал лицо рыжей и не смог удержаться, чтобы не провести рукой по щеке девушке, убирая маленькую прядь волос. Кожа горела в местах, которые прикасались к Холли, тело трясло, как от лихорадки, дышать становилось труднее… Где-то внутри приходилось ломать себя, а это оказалось больнее переломанных костей. Складывалось впечатление, что лёгкие сейчас лопнут от количества заходящего в них воздуха. Я и сам не заметил как умиротворение сменилось на ярость. У каждого человека своя точка вскипания. У меня её нету. Я могу вспылить из—за какого-то пустяка, и пропустить мимо ушей то, из—за чего любой другой мог убить голыми руками. Хотите видеть безудержную, первозданную ярость в чистом виде? Пожалуйста. Стоит только довести до белого каления, пожалуй, самого вспыльчивого члена стаи квилетов. Сегодня я буду одним из тех слабаков, которые смирились с запечатлением, я позволю себе восхищенно смотреть на наречённую, следить за её чутким сном, наслаждаться пьянящим ароматом мяты и цитруса, и тишиной, нарушаемой посапываниями Холлс. Тишина мира успокаивает лучше, чем миллионы ненужных слов. А она мой мир сегодня.