Сила, правящая миром

      Всю деревню скрытого Листа озаряли лучи уходящего солнца. Чистое небо окрасилось в красно-оранжевый цвет, от чего и без того яркий вид стал более впечатляющим. На улице царила полная и даже пугающая тишина не только из-за отсутствия ветра, но и из-за отсутствия каких-либо прохожих. Однако эту тишину нарушил топот неуверенных и быстрых шагов.       По пустой улице, торопясь, шла девочка в голубом тренировочном кимоно. Светло-серебристые волосы, заплетенные в косу, что доставала до ее поясницы, в такт двигались с ее неуверенными и взволнованными шагами. Обратив внимание на ее одежду, можно предположить, что она из семьи, которая остается верна своим консервативным традициям. Как и это место, в котором она оказалась. Однако, вопреки их общим чертам и схожести, была одна деталь — символы. Тот, что носила молодая куноичи на спине, имел слишком видимое отличие от того, что изображен на стенах этого поместья. Будь ей немного больше лет, чем сейчас, она бы знала, насколько несовместимы и разные эти символы, но к своим восьми годам девочке было известно лишь то, что она успела узнать.       Малышка уже не с волнением, а с тревогой смотрела по сторонам, сжимая в своей руке ленту. Ярко-лазурные глаза выдавали крадущийся к ней страх. Она не знала, куда идёт, но продолжала свой путь по этому переулку через чужое поместье.       — Кажется, я зашла на территорию какого-то клана… — тихо прошептала она, оглядываясь. — Но где же все люди?       Она дошла до горы, к вершине которой вела каменная лестница. Лишь подняв голову и увидев на самом верху тории и храм, она осознала, что оказалась на окраине селения. Только девочка собралась сделать шаг, чтобы ступить на лестницу, как сверху начали спускаться люди. Растерявшись, она попятилась назад, не имея понятия, можно ли ей здесь находиться. Отступив буквально на пару шагов, она замерла, когда за спиной раздался чей-то голос.       — Что ты здесь делаешь?       Детский, но довольно серьезный тон голоса вызвал в ее теле новую дрожь. Кажется, посторонних здесь точно не жалуют и не часто встречают — пришла к заключению девочка, набравшись храбрости обернуться. И как только повернулась к тому, кто оказался позади нее, она увидела перед собой мальчика. Его черные глаза, как самая глубокая ночь, становились только темнее, стоило обратить внимание на его того же черного цвета волосы. Однако, имея весьма мрачные цветовые черты в своей внешности, он внушал доверие, которое вызывало его слишком приятное и даже милое лицо.       — Я… — от подкатившего волнения вперемешку с легким смущением, она и представить не могла, что ему ответить. — Я…       Уже теряясь во мраке его глубоких черных глаз, девочка нервно сглотнула и сжала кулачки. Понимая, что обращает внимание на то, что стоит опустить, она собралась с силами, чтобы взять себя в руки.       — Я… Заблудилась?       Из покорного ожидания и интереса выражение его лица изменилось. Его брови неуверенно поднялись вверх от такого неожиданного ответа, чем показали его искреннее удивление.       — Судя по всему… — задумчиво ответил на ее вопрос мальчик. — Ты из клана Сенджу.       — Д-да, — тише протянула она. — А это…       — Территория поместья Учиха Ичизоку. Тебе не стоило сюда приходить одной. Особенно в это время.       Сенджу окончательно убедилась в том, что действительно могут возникнуть проблемы, если ее увидят взрослые. Однако сразу же ощутив возникшее любопытство, она не смогла его сдержать.       — Но… почему? — тихо поинтересовалась она, снова увидев задумчивые глаза незнакомца.       Но вместо того, чтобы ответить гостье, мальчик схватил ее за руку и потянул за собой, свернув с тротуара.       — Идем.       Сенджу пребывала в непонимании и легком ступоре, неуверенно следуя за ним. Но хоть и не понимала, куда он ее ведет, она так и не отпустила его руку. К счастью, девичий страх и волнение не помешали ей проникнуться доверием к этому мальчику, поэтому без каких-либо сомнений она шла за ним.       Ведя ее за собой через дворы и улицы между домами, он не обдумывая выбирал нужную им дорогу, на которой не будет ненужных встреч. Спустя несколько десятков метров они подошли к высокой стене, что шла по периметру всей территории поместья. Еще раз убедившись в том, что поблизости никого нет, мальчик выпустил ее руку и повернулся к ней.       — Тебе лучше уйти. Стоит поторопиться, пока еще никто не вернулся со службы.       — Уйти? — прошептала Сенджу, посмотрев на внушительной высоты стену. — Что же я сделала, что ты… провожаешь меня таким образом?       — Это ради твоего же блага. Будет плохо, если тебя кто-нибудь увидит.       — Но я пришла, кажется, — она обернулась, чтобы вспомнить откуда пришла, однако местность снова оказалась совершенно незнакомой. — Оттуда? Или…       — Боюсь, вернуться тем же путём уже не получится, — заметил мальчик, после чего Сенджу снова посмотрела на него, — только через этот путь.       — Путь? Скорее… преграда.       Послышались голоса взрослых, которые спустились с горы и уже стали расходиться по домам. Посты на главных воротах направились к своим местам. Теперь времени на то, чтобы выбраться, осталось меньше.       — Высоко, — прошептала девочка, стараясь собраться силами, чтобы преодолеть стену, — может…       Услышав чьи-то приближающиеся шаги, она рассеяно стала поворачиваться к дороге. И теперь ей стало по-настоящему страшно. Только она подумала о том, чтобы собрать остаток чакры для прыжка, как в этот же момент почувствовала, что ее подхватили на руки.       От неожиданности Сенджу испугалась и схватилась за футболку мальчика, увидев, как место, на котором она стояла, становится меньше. С детским упрямством желая проигнорировать свой страх высоты, девочка нервно сглотнула и прикрыла глаза. Успев сделать вдох перед тем, как затаить дыхание, она ощутила слишком знакомый аромат.       Брови, что несколько секунд выражали волнение и страх, напряглись. Она не заметила, как начала искать этот запах чего-то сладкого в памяти. И стоило ей понять, что именно это было, как она вспомнила старшего брата, которого нередко можно увидеть с палочкой данго в руках. И одновременно с тем, что вспомнила этот аромат, она нашла и причину своего возникшего доверия к незнакомцу.       Зная, что у нее могут возникнуть проблемы, он, как и ее старший брат, не обдумывая принялся ее спасать. Хоть последний чаще всего уводил свою младшую сестру от места ее незапланированного шкодничества, однако и те моменты можно назвать настоящим спасением. Но этому мальчику настолько удалось ее впечатлить, что мысленное сравнение его со своим братом не казалось ей чем-то странным. Слишком юный шиноби из клана Учиха с такой легкостью и осторожностью поднял ее, преодолев эту стену, что в ее голове не укладывалось, как можно быть таким сильным и ловким в его возрасте. От того женское, природное любопытство говорило в ее душе громче, чем волнение и страх.       Едва коснувшись ветки дерева, мальчик оттолкнулся, чтобы добраться до следующего. Отдалившись от имения Учиха Ичизоку еще на пару сотен метров, он наконец-то приземлился, чем позволил застывшей от волнения девочке осторожно открыть глаза и помочь встать на ноги.       — Спа-сибо, — робко пролепетала она, коснувшись ногами земли.       — В следующий раз будь более осмотрительней. Хоть мы и из одной деревни, но есть вещи, которые не терпят вмешательства других.       — Д-да…       Как только он начал поворачиваться к ней спиной, чтобы отправиться обратно, Сенджу осознала, что не может его отпустить.       — Подожди, — неловко прошептала она, сделав за ним шаг. — Пожалуйста… Я совершено не знаю, где находится мой дом и… деревня.       Остановившись, мальчик все-таки обернулся, после чего увидел ее растерянный взгляд, которому соответствовал ее взволнованный голос. От неловкости за то, что снова буквально вынуждает помочь ей, Сенджу опустила глаза. Не прошло и мгновения, как светлую кожу на ее щеках украсил нежный румянец смущения.       — Я здесь только пару дней, поэтому…       Увлеченный больше ее глазами, которые за считанные мгновения успел рассмотреть, мальчик с неким непониманием продолжал наблюдать за ней. Прежде не встречая таких бескрайне лазурных глаз с отблеском чего-то золотистого внутри, он лишь сейчас позволил себе обратить на это внимание. Ей, безусловно, шел цвет ее кимоно. Голубой, больше приближённый к васильковому, подчеркивал ее глаза и саму ее делал похожей на цветок. А светлые, почти серебристые волосы только дополняли этот образ. Образ чего-то нежного и летнего, но одновременно и чего-то холодного, как…       — Лёд…       — Мм? — девочка вновь подняла на него глаза, не расслышав его слов. — Что?       Удивившись своим рассуждениям и тому, что озвучил одно из них вслух, мальчик отбросил их. Придав этим мыслям весьма глупый и ненужным смысл, он прочистил горло.       — Ничего, — тихо ответил он, вновь наткнувшись на беспомощность в ее глазах.       Кажется, теперь сама совесть не позволит и подумать о том, чтобы ей отказать.       — Хорошо. Я провожу тебя.       — Спасибо, — ответила она, с легкостью прогнав свою неуверенность и волнение улыбкой.       В ее голосе сразу же заиграла радость, что тронула ее глаза. Однако уже спустя мгновение незнакомка снова озадачено взглянула на него.       — Точно… Я не знаю твоего имени. Как тебя…       — Итачи.       Этого ему показалось достаточно, но услышав свой голос, он осознал, что не таким тоном отвечают при знакомстве. Странно, что сегодня он забывает о вежливости. Неужели ее волнение каким-то образом и передалось ему? Итачи нервно прочистил горло, решив не задумываться над своим последним вопросом.       — Учиха Итачи, — уже более почтено произнёс он.       — А меня Сенджу Куруми. То есть… Куми. Просто Куми.       Все с той же искренней улыбкой на лице, произнеся свое имя, она протянула ему руку. Итачи на мгновение растерялся, но все же пожал ее в ответ, после чего девочка продолжила.       — Приятно познакомиться, Итачи-сан. Нет… Итачи-чан?       Она нахмурила брови и озадаченно поджала губы, прокручивая еще возможные варианты обращения. Какое бы ни придумала, каждый смущал, а от последнего и вовсе задрожал голос.       — Итачи… кун?       Это дружеское обращение к нему показалось ей слишком тесным и смущающим для ее возраста, от того на ее лице вновь промелькнуло сомнение. Пока она думала, как к нему обращаться, они все еще держались за руки, благодаря чему Итачи заметил, какой холодной оказалась ее ладонь. Даже сложилось впечатление того, что в груди вместо сердца у этой девочки настоящий лёд.       — Итачи-кои?       Учиха от неожиданности сжал ее ладонь сильнее. Именно это обращение оказалось совсем не к месту между ними, да еще в таком возрасте. Итачи не без волнения вспомнил, что даже его собственная мать никогда не решалась обращаться так к мужу, когда дети были рядом. И новое осознание этого необъяснимым образом до неузнаваемости смутило его.       — Зови меня просто… Итачи.       Он уже не мог смотреть на то, как она мучается, поэтому решил подсказать самый проверенный и нейтральный вариант, чем смог прогнать свой мимолетный ступор неловкости.       — Хорошо, — облегченно вздохнула Куруми, выпустив его руку. — Знаешь, а у тебя необычное имя. «Ласка»… Звучит слишком мило и очень красиво.       Она позволила этим теплым мыслям проявиться на ее лице и в глазах. Итачи снова пришлось наблюдать целый водоворот чувств в ее лазурных глазах. Если со стороны шиноби, такое открытое проявление эмоции больше должно считаться недостатком, то с точки зрения обычного человека, Итачи счел бы это за весьма милым преимуществом. Даже когда молчит и о чем-то думает, эту девочку можно читать, как открытую книгу.       — Твое имя такое же доброе, как и ты, — задумчиво продолжила она, грустно улыбнувшись. — Хотела бы и я себе… подобное.       — Куруми…       В ответной задумчивости произнеся ее имя, Итачи заставил ее вздрогнуть и нервно сглотнуть от смущения. Не придавая никакого значения такой реакции от нее, Учиха продолжил свои размышления.       — Часть твоего имени переводится как «безумная» и «своенравная».       — Да, — смущенно и тихо согласилась Сенджу, отведя взгляд в сторону. — От того я и хотела бы себе… другое.       — Кажется, один из видов диких лесных роз тоже называют «Куруми».       Вновь заметно вздрогнув от смущения, что не могла взять под контроль, девочка резко вернула взгляд на Итачи.       — Пожалуйста… Не надо его так часто… произносить.       — Но ведь тебя так зовут, — с недоумением заметил Итачи, заставив ее лишь сильнее краснеть.       — Д-да, но…       Озадаченно нахмурив брови и пытаясь придумать хоть какой-то аргумент, Куруми всеми силами старалась не отвернуться от пронзительного взгляда его глаз. Не понимая того, что с ней происходит и почему ее имя, произнесенное голосом этого мальчика, заставляет ее так сильно смущаться, она опустила голову.       — Для меня оно… слишком колючее, — тихо призналась Куруми, не сдержав тяжелого вздоха.       — Колючее?       — Да. Я никогда не смирюсь с тем, что меня назвали в честь шиповника только потому, что я родилась в пору его цветения. Это очень колючее и острое растение… поэтому…       — Оно острое, если к нему прикоснуться, — заметил Итачи, вернув на себя заинтересованный взгляд Куруми. — Но, если просто смотреть, то… Когда цветет, оно… очень красивое.       Как и ее глаза. Они, как те цветы, таят в себе что-то нежное и таинственное, чем привлекают слишком много внимания. Стоит задуматься на несколько секунд, как уже не можешь опомниться и вернуться к реальности. Если задуматься о том, как в условиях дикой природы может цвести такая красота, наполненная белоснежной чистотой, то сразу же возникнет и другой вопрос. Возможно ли существование настолько откровенной честности и невинности, которыми обладают эти глаза в жестоком мире шиноби?       — Пока не стемнело.       — Что… — тихо переспросил мальчик, вновь с трудом прервав свои мысли.       — Будет проще идти по лесу, пока есть время, — не скрыв своей новой неловкости, повторила Куруми. — Тебе ведь еще предстоит возвращаться. Не хочу, чтобы ты шел по лесу один в темноте. Даже взрослые не всегда ориентируются и…       Задумавшись об этих слишком знакомых деталях, Сенджу замерла. Еще раз проговорив полное имя того, на кого смотрит, Куруми вспомнила о том, что уже слышала его. Пусть она не так много успела узнать о истории деревни, в создании которой участвовали ее предки, но ей все же были знакомы некоторые имена и фамилии. И та, с которой она сегодня столкнулась впервые, занимала пожалуй одну из ключевых ролей всего, о чем она читала.       — Мой прадедушка, — нервно сглотнув, начала Сенджу. — Он говорил, что для каждого шиноби из Учиха Ичизоку рано или поздно темнота может стать предпочтительнее света. Это так?       — Ты сказала… твой прадедушка?       — Да.       Осторожно дав свой ответ, Куруми осознала, что задала не совсем уместный вопрос и не подумала о том, что он может быть даже оскорбительным с ее стороны.       — Прости, — тихо извинилась она, поклонившись мальчику. — Мне не следовало спрашивать тебя о…       — Ты правнучка Сенджу Тобирамы, — заключил Итачи, вызвав на лице девочки удивление.       — Как ты…       — Из всех известных мне членов Сенджу Ичизоку подобные слова могли принадлежать только ему.       Не зная, что ему ответить, Куруми замолчала. Пришлось обдумать его слова, чтобы понять это странное утверждение «только ему…». Но озадаченность его собеседницы Итачи не заметил, так как уже сам погрузился в размышления. Он вспомнил всё, что знал, и сделал вполне логичные выводы, в подтверждении которых даже не нуждался.       — Не думал, что это правда, — протянул он, на что Куруми вновь испытала легкое непонимание.       — Что?       Ее брови потянулись вверх, затем озадаченно и хмуро опустились вниз. Поджав губы, девочка попыталась понять смысл услышанного, однако Итачи оказался немногословен. Ей пришлось набраться смелости, чтобы снова его переспросить.       — Ты говоришь про…       — Твой прадед скрыл факт своей свадьбы с младшей дочерью главы Юкимо Ичизоку из страны Снега, — пояснил Итачи, на что Куруми замерла, поразившись очередной незамедлительности его выводов.       — Да… Брат говорил, что из нас еще никто не появлялся в стране Огня. Но по распоряжению старейшин нам позволили вернуться… Они посчитали, что сейчас нам ничто… не мешает сделать это.       — Многие до сих пор уверены в том, что история с той свадьбой, это выдумка.       Иначе и быть не могло, подумала Куруми. Вспоминая рассказы родителей и всех, кто жил рядом с ними, теперь она начала понимать, о каких рисках они говорили. Сенджу Тобирама не планировал проливать свет на свою семейную жизнь по личным причинам. И то, сколько врагов у него было на тот момент, только сильнее вынуждало его скрывать семью.       — Думаешь… — осторожно начала Куруми, задумчиво опустив глаза. — Он… боялся?       — Нет, — уверенный и понимающий ответ Итачи вернул ее взгляд на него. — Порой жизнь человека может измениться даже тогда, когда он сам этого не хочет. Думаю, Второй лишь хотел защитить тех, кто ему дорог. Это было не самое спокойное время, даже в пределах деревни были те, кто…       — Желал ему зла?       И теперь они оба понимали, о ком зашла речь. Куруми вспомнила, где и при каких еще обстоятельствах слышала его фамилию. Пусть она не знала всех фактов и деталей, однако про особое отношение своего прадеда к клану Учиха была наслышана. Но теперь, когда узнала этого мальчика, слова «темнота для них может стать предпочтительнее света» казались беспредельно оскорбительными и несправедливыми. И она не могла не высказаться об этом, так как искренне доверилась своему предчувствию.       — Что бы ни говорил мой прадедушка, я уверена, что… даже если весь мир затянется мраком, вокруг тебя все равно будет свет. Ведь такой человек, как ты, просто не сможет выбрать… темноту. Особенно с именем такого милого зверька.       Не найдя никакого ответа, Итачи позволил Куруми удивить его своей искренней простотой и честностью. Зная ее очень мало, он уже мог сказать о ней много. В ее случае, глаза действительно являются зеркалом ее души, в которой больше доброты и света, чем расчетливой осторожности шиноби. Ведь даже на вид эта девочка не может казаться угрожающей или опасной, хоть и росла в условиях междоусобной борьбы суровой страны Снега.       — Чего не скажу о своём имени… — заключила Куруми, чем отвлекла Итачи от размышлений о ней. — Несмотря на то, что розы, по-твоему, красивые, мое имя все равно меня характеризует как твердую и сухую, подобно ореховому дереву, и острую, как… шипы. Несправедливо.       Тихо подавив смешок, который вызвал ее по-детски обиженный и озлобленный вид, Итачи опустил взгляд на ее ладонь. Заметив в ее руке что-то похожее на ленту, Учиха только хотел присмотреться, как Куруми спрятала ладонь за спину.       — Это… — неловко начала она, встретившись с непонимающим взглядом Итачи. — Эта ленточка не должна попадаться в чужие руки и на глаза… другим.       — Значит, это что-то вроде твоего оберега?       — Мм… Все-таки не могу сказать, что это оберег…       — Значит, талисман? — вновь предположил Итачи, получив от Куруми отрицательное покачивание головой.       — Нет.       — Клановый артефакт?       — Артефакт? — повторила Сенджу, поднеся ладонь с лентой к лицу, чтобы разглядеть надписи. — На ней есть какие-то символы, но я до сих пор не узнала их значения…       — Значит, это просто лента… для волос?       Вздрогнув от осознания того, что совершила глупость и не уберегла от чужих глаз свою ленточку, Куруми подняла взгляд на Итачи и вновь спрятала руку за спину. Однако ему было достаточно и пары мгновений, чтобы взглянуть на ее расправленную ладонь и рассмотреть ленту.       — Извини, я не могу тебе этого сказать.       — Но ведь я ее уже увидел, — заметил Учиха, вновь заставив девочку вздрогнуть.       — Это…       Куруми обреченно вздохнула, признав свою невнимательность и неосторожность. Она еще и пару дней не продержала у себя эту ленту, как чуть ее не потеряла. Страшно представить, как бы отреагировала ее мама, узнай, какие приключения свалились на голову ее дочери и на эту несчастную ленточку.       — Да…       Девочка вытянула перед собой руку с белой лентой, понимая, что уже глупо пытаться ее прятать. Поэтому уже через несколько мгновений Итачи смог рассмотреть поближе ленту, какие верующие нередко повязывают на запястья себе и родным как оберег.       — Это… — осторожно начала Куруми, все еще сомневаясь в своем ответе. — Это… Ленточка моей… судьбы.       — Лента судьбы? — повторил Учиха, подняв озадаченный взгляд с ленты на Куруми. — Что это значит?       Ничуть не удивившись его любознательности, Сенджу тяжело вздохнула. Встретив незнакомца в деревне, в которой появилась впервые, она уже ему открыла часть тайной традиции, которая много лет хранилась в пределах страны Снега. Но осознав, что Учиха Итачи, это тот человек, которому она может верить, Куруми уже не испытывала прежнего беспокойства по этому поводу. И, разумеется, рассказав ему одну часть этого обычая, она не может не поведать о другой.       — Несколько сотен лет назад семья правителя страны Снега принимала участие в походе, — начала она, обматывая запястье лентой. — Страна оказалась на грани очередной междоусобной войны, на что правитель отказался прятаться в стенах своей крепости. Он хотел лично встретиться с протестующей стороной и договориться, выполнив их условия.       — Это было в период неразделенных земель, — вспомнил Итачи, на что Куруми оставила свое запястье с лентой без внимания и посмотрела на него. — Тогда каждая территория погрязла в междоусобных войнах.       — Верно. Ты…       — Совсем немного. Отец рассказывал, что наши предки участвовали в гражданской войне в северных странах. Но я мало что слышал о стране Снега. Она всегда держала нейтралитет в отношении своих соседей, от того и была самой закрытой и изолированной территорией.       — Кажется, я поняла… — задумчиво начала Куруми, всматриваясь в лицо Итачи, на котором мелькнуло легкое замешательство. — Ты, действительно, любознательный. От того тебе уже столько известно, я права?       Замерев от подобных выводов в свою сторону, Учиха невольно вскинул брови и задумался над истинным значением слова «любознательный». В попытке связать его с собой, Итачи наткнулся на внезапное и не самое приятное заключение.       — Это… плохо?       — Что?       — Быть любознательным, — тихо пояснил Итачи, опустив взгляд на запястье Куруми. — Я и не задумывался о том, как это выглядит со стороны. Если я был настойчив и утомил тебя своими вопросами, то…       Тихий поток этих неловких самоосуждающих слов прервал смех Куруми, от которого Учиха с новым непониманием вернул на нее взгляд. Искренне умиляясь его реакцией, Сенджу поднесла кулак к губам и покачала головой.       — Если кто и способен утомить своими вопросами, то это точно не ты, — пояснила Куруми, смахнув подступившие от смеха слезы. — Даже о чем-то спрашивая, ты уже знаешь, каким будет ответ. В этом совсем нет ничего плохого. Я уверенна, что ты лучший среди всех сверстников в академии. Не исключаю, что ты окончишь ее раньше, чем…       — Я уже ее окончил. Ещё в прошлом году.       — Что… Ты ее уже окончил? Врешь…       — Нет, — ответил Итачи, совсем не смущаясь явного недоверия в его сторону. — Так и что было с тем правителем, который отправился на встречу с протестующими?       — Подожди-подожди… Сколько тебе… лет?       — Семь. Через месяц исполнится восемь.       — Да как же так… — с обидой протянула Куруми, все еще не веря в то, что перед ней выпускник. — Я, выходит, даже старше тебя на…       — Четыре месяца, — подсчитал Итачи, наткнувшись на незамедлительное недоумение на лице Сенджу. — Ты сказала, что родилась в пору цветения белого шиповника. В стране Снега он не цветет, потому что там круглый год зима. Значит, речь шла о том, который растет на Юге и цветет раз в четыре года. Середина или конец февраля. Я прав?       Пребывая в легком шоке и замешательстве, Куруми нервно сглотнула. За несколько секунд ему удалось не только вызвать в ней волну ступора и недоумения, но и просто ее переубедить. Поэтому, ощущая себя самым глупым и невнимательным созданием на всей планете, Куруми осторожно ткнула пальцем в грудь Итачи, чем вызвала его ответное непонимание.       — Что ты… делаешь? — поинтересовался Учиха, следя за тем, как ее палец постукивает по его груди.       — Настоящий, — вновь убедившись в своем наблюдении, тихо заключила Сенджу. — Невероятно… Ты восхищаешь и пугаешь меня… одновременно.       — Почему?       — Узнав лишь мое имя, ты столько обо мне можешь рассказать, — пояснила Куруми, оставив его ребра в покое. — Удивительно… Наверняка ты уже и очень сильный.       — Возможно, — тихо задумался Итачи. — По сравнению с тобой… Я уверен, что это так.       — Ч-чего… — сжав кулаки, протянула девочка. — Я, между прочим, уже знаю больше печатей, чем…       — Но мы ведь говорим о силе, а не о знаниях печатей. Ты еще недостаточно проработала свое тело и тайдзюцу. К тому же… Ограждение нашего имения показалось тебе довольно высоким, что означает…       — Раз ты такой сильный, — с нетерпением начала Куруми, вытянув перед ним запястье с лентой. — Попробуй. Развяжи ее.       Итачи задержал взгляд на лице Куруми, на котором уже проступил румянец девичьего недовольства. Вновь поймав себя на мысли, что, действительно, способен читать эту девочку, как открытую книгу, лишь заглянув ей в глаза, Учиха посмотрел на ее запястье.       — Если узел завязала я, значит, ты с легкостью развяжешь его, — не скрывая своей обиды, продолжила Куруми. — Просто потяни за край ленты. Ну же.       — Но ведь в этом нет ничего сложного, — тихо заметил Итачи, на что девочка подступила ближе к нему.       — Сначала попробуй!       — Хорошо…       До сих пор думая о том, что подобный опыт ни к чему не приведет, а лишь вновь ее расстроит, Итачи все-таки уступил и послушно прикоснулся к концу ленты. Однако приложив для начала минимум усилий, Учиха столкнулся с тем, что ни одна из двух петель не ослабла. Завязанный Куруми бантик из ленты, действительно, оказался не так прост. Поэтому, решив не обращать на эту странность внимание, Итачи потянул за край ленты сильнее. Но снова, к его сожалению и возникающему недовольству, узел так и остался затянут.       — Это… — озадаченно нахмурив брови, протянул Итачи. — Невозможно.       — В чем дело? — поинтересовалась Куруми, не сдержав довольной усмешки. — Ведь, как ты сказал, в этом нет ничего сложного.       — Что это такое? — задумался Учиха, поднеся печать концентрации к лицу. — Иллюзия?       — Все намного проще… Я не использовала ни чакры, ни печатей.       Куруми прикоснулась к другому концу ленты и, потянув за нее, ослабила узел, который никак не поддавался Итачи. Увидев, что ей, в отличии от него, удалось развязать ленту, Учиха поднял взгляд на девочку.       — Есть какой-то секрет, о котором ты мне не сказала.       — Нет, — качая головой, возразила Куруми. — Я, действительно, завязываю очень крепкие узелки.       — Когда-нибудь я все равно найду этому объяснение, — заявил Итачи, неловко отведя взгляд в сторону деревни. — И узнаю правду.       — Но пока тебе придется смириться с тем, что есть то, чего ты не можешь.       Хоть ему это и не понравилось, однако Итачи пришлось с ней согласиться. Не имея пока ни малейшего представления о том, как ей удалось с легкостью развязать крепко накрепко затянутый узел, Учиха решил утолить свой интерес чуть позже. Поэтому, пока они разделяют совместный путь в селение, им можно вернуться к тому, о чем они говорили ранее.       Солнце уже стремительно спешило скрыться за горизонт. Ярко-оранжевые лучи, некоторое время назад озаряющие небо и землю, окрасились в темно-розовые краски. Высоко летающие птицы, что с нежеланием провожали уходящий вечер, предвещали безветренную и очень теплую ночь. Пока шла в направлении деревни через лес вместе с Итачи, Куруми пыталась рассмотреть все, что было доступно ее взгляду, и вдыхала аромат зелени и полевых цветов. До сих пор испытывая восторг от местной природы, в которой собралось множество оттенков и ароматов, Сенджу мысленно вернулась в страну Снега, чтобы продолжить свой рассказ о той старой местной традиции.       — Императорский род Северных земель мог одеваться лишь в белое… — продолжила Куруми, пытаясь вспомнить все детали этой легенды. — Это символ не только заснеженных территорий, но и их свободы и нейтралитета. Когда узнала, что протестующая сторона предложила перемирие, жена правителя не захотела отпускать его одного, поэтому отправилась на встречу вместе с ним. Перед походом император попросил защиты у Храма Снега для императрицы, поэтому главный священнослужитель даровал им оберег. Это была белая лента длинною в несколько десятков метров из самого редкого и дорого лотосового шелка.       — Из лотосового шелка? — повторил Итачи, заставив Куруми повернуть голову в его сторону. — Но откуда в стране Снега лотосы?       — Они растут под землей. Под храмом есть пещера, в которой находится озеро. Там выращивают лотосы и добывают для них шелк. Специально для таких вот оберегов, — Куруми опустила взгляд на свою ленту. — Страшно представить, сколько времени у монахов уходит на то, чтобы сделать ленточку только для одного человека. Ткань приготавливается месяцами, а ведь им еще нужно снова вырастить новые лотосы.       — Кажется, монахи дорожили членами императорской семьи, раз преподнесли им такой дар.       — Да. И это оказался самый нужный и удачный подарок, — заметила Куруми, решив продолжить. — Монах сказал правителю, чтобы он повязал на запястье императрицы эту ленту. И, если он действительно дорожит своей женой, это сможет спасти ей жизнь. Так и случилось.       — Им устроили засаду, — предположил Учиха, получив от девочки задумчивый кивок. — Наверняка протестующие хотели полного захвата власти, чтобы пойти на соседние земли войной. Это не редкость для островных государств. Они чаще всего заинтересованы в расширении своих территорий.       — Да, так и есть… Отряд сопротивления вызвал лавину, под которой оказались воины императора. Сам он шел впереди как главнокомандующий, а сопровождение его супруги замыкало цепь. Но он все же смог выбраться из-под завала и отправился обратно за ней. Он понимал, что важна каждая секунда, но все оказалось под толщей снега. Одни бескрайние былые поля. И когда он уже отчаялся и сдался, он кое-что увидел. Его страх за императрицу и желание найти ее оказалось таким сильным, что та самая лента на ее руке каким-то образом окрасилась в красный, что и привело его к ней. С тех пор в Юкимо Ичизоку появилась эта традиция… Чтобы не потерять свою жену, супруг повязывает на ее руке белую ленту.       — Значит, однажды и твоя лента станет красной?       Куруми задумалась, пытаясь вспомнить часть истории, в которой объясняется изменение цвета кланового оберега. Однако сколько бы она ни возвращалась к той истории и ее деталям, сказать как и когда ее лента поменяет цвет, она так и не может.       — Я… не знаю, станет ли она когда-то красной… Думаю, стоит спросить об этом у мамы. Брат мне ничего не рассказал. Лишь подарил мне эту ленту и сразу же предложил ее сжечь…       — Сжечь? — повторил Учиха, осознав истинные намерения ее брата. — Кажется, он просто не хочет, чтобы однажды ты вышла замуж. Ведь твоя лента для этого и… предназначена, разве нет?       — Чего… — едва не подавившись от смущения, Сенджу нахмурила брови и повернулась к Итачи. — Она… для замужества?       Девочка выразила на своем лице недовольство и теперь по-новому, с детской неприязнью посмотрела на белую ленту, об истинном предназначении которой задумалась лишь сейчас.       — Фу… — протянула Куруми, продолжая недовольно хмурится. — Замуж ведь выходят только… глупые. Неужели Нии-сан считает меня… такой?       Пока Итачи наблюдал за тем, как Сенджу злится от понимания того, для чего именно должен послужить ее оберег в будущем, он задумался о причинах, по которым она оказалась за пределами Конохи одна. И, вновь не сдержав своего интереса, Учиха решился задать ей вопрос.       — Так как ты прокралась в наше имение?       — Что? — оборвав свои тихие обвинения в сторону брата и родителей, Куруми вернула взгляд на Итачи. — Я… Я не прокрадывалась. Просто… потерялась и случайно зашла на вашу территорию.       — И как же ты потерялась?       — Случайно… — тихо начала Сенджу, неловко сглотнув. — Но я не прокрадывалась в ваше поместье… тайком. Меня туда… привели.       — Привели? — повторил Итачи, на что плечи Куруми заметно напряглись. — Кто-то заставил тебя прийти к нам и…       — Вовсе нет, — осторожно возразила Куруми. — Если ты думаешь, что я… шпионила за вами или что-то еще… ты ошибаешься. Я лишь побежала за… кошкой.       — За кошкой?       Не сдержав своего искреннего недоумения, Итачи вскинул брови и задержал взгляд на лице Куруми. Та всеми силами старалась не показывать своей неловкости, от которой у нее уже заметно начали краснеть уши. Однако полностью скрыть своего смущения за ее нелепый поступок она так не смогла, поэтому решила рассказать ему всё, как есть.       — Мы тренировались с братом на поле для спаррингов, но позже появился шиноби в маске. Он передал Нии-сану, что им вместе нужно явиться в резиденцию к Хокаге. Брат сказал мне отправляться обратно домой, когда я закончу тренировку. И, когда я собралась возвращаться в деревню, на поле забежала… кошка и подошла ко мне. Я лишь просто хотела ее погладить и потянулась к ней, как она…       — Схватила твою ленту? — вызвав своим очередным предположением удивление и ступор Куруми, Итачи объяснился. — Ты держала ее в руке, когда я тебя увидел. Поэтому нетрудно догадаться, что…       — Тогда зачем ты спрашиваешь меня, раз тебе уже обо всем известно?       — Не обо всем. Я ведь не знал, что в итоге все началось из-за кошки, которой захотелось поиграть с твоей лентой.       — Ну, д-да… — тихо заметила Куруми, прижав запястье к груди. — Хотя она могла найти и что-нибудь получше… Я кое-как ее догнала… Брат подарил мне ленту в день моего посвящения в Храме пару дней назад. Я должна ее беречь.       — Хоть этот клановый артефакт и имеет свою ценность, но бездумно бросаться за животными на незнакомой территории, это слишком опрометчиво, — назидательно и с легким осуждением заключил Итачи. — И очень глупо.       — Я… поняла, — сложив руки на груди, с явным нежеланием согласилась Куруми, — ты прав… Я поступила необдуманно и глупо.       Не пройдя с Итачи в молчании и нескольких минут, Куруми поинтересовалась о том, почему на улицах поместья Учиха Ичизоку ей не встретился ни один житель. Ответ оказался немногословным и весьма предсказуемым. Услышав от мальчика фразу «клановая тайна» Сенджу с обидой поджала губы и отвела взгляд в сторону. Однако очередной возникший в ее мыслях вопрос не оставил Куруми в покое, после чего она вновь обратилась к Итачи.       — Значит, они все были на молитве, раз выходили из храма?       — Этого я тоже сказать не могу, — ответил Учиха, увидев западный пост в деревню, к которому они приближались. — Ты не должна была там находиться, поэтому тебе стоит забыть о том, что ты увидела. Мы пришли.       — Не слишком ли ты строг для своих лет… — тихо протянула Куруми, чем вернула взгляд Итачи на себя. — Ты не ответил ни на один мой вопрос. Лишь назвал свое имя и… Хотя я уже сомневаюсь, что оно настоящее.       — Нет, меня действительно так зовут. Но что касается остальных твоих вопросов… Я ведь уже сказал, что есть вещи, которые не терпят вмешательства других. Поэтому я не могу тебе ответить. И, даже если в этот раз я тебе помог, ты все равно не должна забывать о своём происхождении. Как и о моём.       — Не должна… забывать? — тихо повторила Куруми, задержав непонимающий взгляд на Итачи.       — Как только пройдешь этот пост, выйдешь на главную улицу деревни. Один из этих дежурных чуунинов сможет тебя проводить.       Заметив, что Итачи остановился, Куруми сделала тоже самое. Думая о том, что он сказал, она пыталась понять причины, по которым он уделяет вопросу их происхождения такое внимание. И, вспомнив о том, какой была его реакция, когда он увидел ее на территории имения Учиха Ичизоку, Куруми осознала, что ей действительно следует прислушаться. Однако, как только в ее представлении неформальная грань была между ними проведена, она осознала, что совершенно не хочет быть по другую сторону от него.       — Разве они так важны? Наши… происхождения.       Вновь взглянув на Куруми, глаза которой с легкой задумчивостью и некоторым укором смотрели на него, Итачи испытал весьма неожиданное для него замешательство. Впервые столкнувшись с ответным несогласием и возражением в его сторону, Учиха задумался о том, что именно в его словах снова могло прозвучать неправильно или даже обидно. Но как сильно бы ему ни хотелось это понять, на ум так ничего и не приходило. А тем временем Куруми продолжала молча ожидать ответа, так и не позволяя Итачи выбрать правильное и логичное направление своих мыслей. В его голове хоть и возникали какие-то аргументы и слова, однако все они тонули в глубине лазурных глаз, на которые он смотрел в ответ.       — Куруми!       Услышав знакомый голос позади, она обернулась. И, заметив приближающегося к ней человека в голубой тренировочной форме, в которой была и сама, Куруми нервно улыбнулась. Боясь представить, что уже успел надумать себе брат, девочка тяжело вздохнула. Хоть эта ситуация ничем и не отличалась от других, в которых она уже оказывалась, однако даже сейчас чрезмерное беспокойство старшего брата все равно оставалось неизменным. Еще с самого детства стоило ему оставить младшую без присмотра, как она тут же находила приключений на свою голову. И, как было принято во многих семьях, именно старший нес ответственность за случившееся, поэтому такое беспокойство являлось частью неизбежного проявления его самосохранения.       — Кажется… помощь чуунинов мне уже не понадобится, — тихо заключила Куруми, вновь повернувшись к Итачи. — Спасибо, что…       Однако стоило ей лишь вернуть взгляд в его сторону, как ступор удивления, прошедший по ее телу, не позволил ей закончить. Единственное, что оказалось перед ее глазами, это пустующее место, на котором несколько секунд назад стоял мальчик, и легкое дуновение ветра, нарушивший царивший покой вокруг.       — Он уже… исчез?       Успев испытывать удивление от того, как Итачи удалось скрыться за считанные мгновения, Куруми задержала взгляд на тропе, по которой они вышли из леса. И уже через мгновение ее удивление сменилось легким впечатлением, так как попытавшись найти след чакры мальчика, она наткнулась в ответ лишь на тишину.       — Где ты была?       Снова услышав голос брата за спиной, девочка только подумала обернуться, как руки на ее плечах уже сделали все за нее. Круто развернувшись по воле подбежавшего к ней человека, Куруми замерла, когда увидела взволнованное лицо старшего брата. Его черные глаза с нескрываемым в них волнением впились в ее лицо, от чего по спине девочки прошлась легкая дрожь.       — Нии-сан… — прошептала она, ощутив, что хватка брата на плечах усилилась. — Я…       — С тобой все хорошо? Ты не ранена? Ничего не сломала?       Стараясь усмирить свою панику, парень прошелся взглядом по рукам и ногам сестры, чтобы убедиться в том, что она в порядке. Имея с ней возрастную разницу в десять лет, что является довольно внушительной, он, как ее старший брат, всегда старался проявлять к ней мягкость и внимание. Однако благодаря неугомонному рвению этого ребенка к приключениям, ему нередко приходилось отвечать строгостью. Поэтому к своим восемнадцати годам в воспитании младшей сестры он принимал участия не меньше, чем их отец и мать.       — Я ведь просил тебя закончить тренировку и возвращаться домой, Куруми! — продолжил он, вернув взгляд на взволнованное лицо сестры. — А если бы с тобой снова что-нибудь случилось?       — Прости, Нии-сан… — девочка осторожно подняла свое запястье, показывая ему причину случившегося. — Я лишь хотела вернуть мою… ленточку. Ту, лотосовую… которую ты мне подарил.       — Боже… Ленточку?       Тяжело вздохнув, Сенджу освободил сестру от своей нервной хватки. Опустившись на колено от тяжести нахлынувших чувств, которые только что испытал, он прошелся ладонью по своим коротким волосам, серебристый цвет которых на пару с сестрой унаследовал от отца. Однако, имея немало с ней внешних сходств, он являлся настоящей ее противоположностью. Об этом говорило не только его беспокойное детство, в котором не было места приключениям и проблемам, как у сестры, но и его характер.       — Так и знал, что эту ленту стоит сжечь или…       — Нет! — Куруми не позволила брату коснуться ленты, спрятав руку за спину. — Не тронь ее, Нии-сан. Она мне нравится, ведь это твой… подарок.       Сенджу впервые увидел в глазах сестры такой отчаянный протест, с которым она заступилась за клановую реликвию. Не без искренней неприязни и братской ревности подумав о том, что в будущем эта лента станет ее брачным оберегом, он все же проявил мужское терпение, чтобы перебороть желание избавиться от своего «подарка».       — Хорошо… — он не сдержал очередного усталого вздоха и протер ладонями лицо. — Я так переживал. Думал, что с ума сойду.       — Ты зря волновался. Я в полном порядке.       — Поверю тебе на слово, хоть и с трудом, — протянул Сенджу, встретившись с ней взглядом. — Ну, и где ты была?       — Я случайно зашла на территорию Учиха Ичизоку, но… один мальчик помог мне выбраться и проводил до ворот.       Наблюдая за тем, как на лице брата возникает удивление, которое тут же сменилось шоком и недоумением, Куруми виновато улыбнулась. Вновь осознав, что у нее действительно могли быть проблемы, девочка решила кое-что добавить.       — Нии-сан, только никто не должен знать об этом. Хорошо?       — Еще бы, — осторожно протянул брат, едва не сглотнув от волнения. — Это сколько бы шума поднялось, если бы… Подожди. Кто-нибудь из взрослых тебя заметил?       — Нет, никто. Итачи вовремя меня увел и проводил до деревни.       — Итачи? — повторил Сенджу, чем заставил сестру вздрогнуть от легкого волнения. — Значит, ты уже и познакомиться с ним успела?       — Д-да…       Вновь вспомнив лицо мальчика, появление которого, как и его исчезновение, впечатлило ее, Куруми невольно задумалась о его глазах. К тому же лишь сейчас обратив внимание на то, что в данный момент на нее смотрит та же беспросветная ночь, девочка осознала, что еще в Итачи напомнило ей старшего брата. Их глаза хоть и наполнены мглой, однако в них все равно горит свет жизни, тепла и заботы.       — У него… такие же глаза, как у тебя, Нии-сан.       — Как у меня? — Сенджу усмехнулся, поднявшись с колена. — Это вряд ли… Но все же интересно, какие у него глаза, что тебе мои напомнили?       — Красивые…       — Что?       Он замер, так и не прикоснувшись к колену, которому потянулся, чтобы его отряхнуть. Ощутив легкий ступор и недоумение, которые прошлись по телу дрожью, Сенджу осторожно воспроизвел услышанные слова от сестры. Вновь неконтролируемое чувство недовольства и возмущения подкрались к его мыслям. Он нахмурил брови и поднял взгляд на Куруми, чтобы задать ей пару уточняющих вопросов. Но стоило лишь встретиться с ней взглядом, как она сорвалась с места и побежала в сторону деревни.       — Я найду наш дом сама, Нии-сан! Только не помогай мне!       Оставшись в своем прежнем недоумении и наедине со своими вопросами, Сенджу обернулся. В его мыслях по-прежнему царило легкое беспокойство, причина которого уже пробегала мимо поста в селение. Но слишком беззаботное поведение сестры помогло ему унять волнение, однако остатки его подозрений и мнительности так и не отступили. И, связав услышанное сейчас с тем, что он уже знал давно, Сенджу понял, что его беспокойство вполне обоснованно.       — Значит, Учиха Итачи? — задумчиво протянул он, взглядом провожая убегающую сестру. — Что-то нехорошее у меня… предчувствие.