...О любви только к мечте, верной и нежной спутнице исковерканных жизней. Александр Грин.
***
(POV Ами) В тот день я дежурила в Токийском Госпитале уже вторые сутки. Это было трудно, от недосыпания слегка кружилась голова... Но это всё-таки лучше, чем идти в полицейский участок, где... Нет, не думать! Загрузить себя работой так, чтобы сил хватило лишь на те мысли, которые относятся как раз к этой самой работе. И - никаких эмоций. Незадолго до обеда пришла Рей, которая ездила домой успокоить своего дедушку. Гэнсо к тому времени уже успели отключить от аппарата искусственного дыхания и перевести в двухместную палату хирургического отделения. Вторая койка там пока была свободна. Рей появилась как раз тогда, когда её жениху ставили капельницу, и вызвалась лично проследить, чтобы он не двигал во сне той рукой, в которой была игла. - А ведь сегодня 23-е июня, - задумчиво сказала она, когда мы остались вдвоём, (точнее, всё-таки втроём, правда, Гэнсо в беседе не участвовал, потому что продолжал спать. "Хоть выспится как следует за весь период работы в полиции", - подумалось мне.) - И что? - Как, что? Ты разве забыла, что осталось ровно два месяца до нашей свадьбы, Гэнсо и моей?! - Ах, да, прости. Ну, это именно тот случай, когда пословица "до свадьбы заживёт" как раз в тему. Я сегодня присутствовала при том, как Гэнсо меняли повязку - рана уже почти закрылась. Доктор сказал, что через пару дней можно будет снять швы. Так что на самом деле заживёт значительно раньше! - радуясь за друзей, сказала я. - Но, когда он проснётся, не разрешай ему пока много говорить, всё-таки операция на лёгком... - Ясно. В разговоре возникла пауза. - А у Вас с Акари на какое число намечено? Случайно, не на 23-е августа? - вдруг спросила Рей, - Может, давай возьмём и сыграем наши свадьбы вместе? И нам веселее, и Вам экономнее. Я запаниковала. К счастью, Гэнсо как раз в это время беспокойно зашевелился во сне и чуть слышно простонал. Рей тут же забыла и обо мне, и вообще обо всём, склонилась над своим любимым, осторожно взяла его за руку и стала нежно шептать какие-то успокаивающие слова, словно мать - ребёнку. Воспользовавшись этим, я мысленно сказала Джеду "огромное спасибо" и... попросту сбежала из палаты (предлог придумаю потом, в конце концов, на работе я, или где?) Именно тогда я и столкнулась в коридоре с Мамору, которого сопровождали две девушки. Одной из них оказалось наше Лунное Солнышко, Усаги. Вторую же я раньше не встречала. Но, когда нас представили... - Киёи, - сказала она, с нежностью глядя на меня. - Мейё! - ахнула я, - Ты... вернулась?! "Мейо, моя кузина в прошлом рождении, сестра Джедайта. А ещё... невеста Зой......" И тут я почувствовала, что ноги перестают меня держать, в ушах зашумело, стены коридора поплыли... и я стала медленно сползать по стенке... Мейо, или как её теперь? испуганно ахнула и бросилась ко мне, тут же подскочили Уса с Мамору, которые до того о чём-то шептались у нас за спиной. Но тут благословенная темнота накрыла меня и закутала в свой мягкий кокон...***
- Неужели нельзя побыстрее? - спросил Ито Хикэру своего шофёра, - На счету каждая минута. - Простите, Ито-сама, но, кажется, мы попали в пробку. Потерпите немного, пожалуйста! "Я-то потерплю, а вот Гэнсо... Быть может, как раз за эти минуты он..." Хикэру постарался отогнать эти мысли, отвлечься, чтобы не застонать от бессилия. Но в голове почему-то стали прокручиваться кадры из прошлого, светлые воспоминания, которые были ему дороги, настолько, что он так и не смог заставить себя стереть их... 23 августа 1989 года. Соединённые Штаты Америки Майя сидела у окна в библиотеке их маленького, по американским меркам, коттеджа, держа в правой руке книгу с рисунком парусника под алыми парусами на обложке, а на коленях, обнимая полусогнутой левой - сынишку, Гэнсо, которого она кормила грудью. Не так давно мальчику исполнилось девять месяцев. Кудрявые золотистые волосы ребёнка были точь-в точь такими же, как и локоны матери, разметавшиеся по обнажённым плечам. Периодически молодая женщина клала книгу на подлокотник кресла, чтобы перевернуть страницу, при этом не мешая сыну в его важном занятии. Со стороны это смотрелось так кавайно* и необычно... Хикэру невольно залюбовался, стоя за спиной жены на пороге библиотеки. - Что, Хикэру? - негромко, чтобы не испугать ребёнка, спросила Майя. - У Тебя разве вторая пара глаз на затылке? - удивился муж, - Откуда Ты узнала, что это я? - Вопрос, который можно было и не задавать, - осторожно разворачивая кресло, ответила она, и только тут Хикэру заметил маленькое зеркало, стоявшее на подоконнике, в стекле которого прекрасно просматривалась дверь и все, кто в неё входил. - Дело не только в этом, - проследив за направлением его взгляда, улыбнулась Майя, - Ты ведь знаешь, что Тебя я всегда почувствую, Хикэру-тян. Эти слова, сказанные по-японски, и этот ласкательный суффикс в устах американки, произнесённые с едва уловимым акцентом, прозвучали для Хикэру как любовное признание. - Мейко...- выдохнул он. Две пары ясных светло-синих глаз посмотрели на него - вторые были поменьше и при этом такими же раскосыми, как его собственные. Глаза их сына. Майя улыбалась вечной как Мир и такой же загадочной улыбкой любящей Женщины. - Гэнсо, Ты уже поел? - тихо спросила она сына, с которым с первого момента жизни общалась так, словно он отлично всё понимал. Мальчик закрыл глаза и снова открыл, улыбнувшись матери. - Хорошо... Сейчас я пойду, уложу его в кроватку и вернусь, - эти слова уже были адресованы Хикэру и сопровождались обещанием в интонации и взгляде. Ожидая возвращения жены, Ито взял с кресла книгу, которую она читала и пролистал её. - Александр Грин, "Алые паруса", - прозвучал за спиной голос Майи, - Сказка для взрослых о торжестве Мечты над низменной действительностью. - Ты в это веришь? - спросил Хикэру. - А Ты разве нет? - вопросом на вопрос ответила жена. Ито знал, что родители его жены были потомками русских и польских эмигрантов, уехавших в Штаты, спасаясь от Первой Мировой войны и революции. Но они не переставали следить за событиями, происходившими на Родине, в том числе и в мире литературы... Так, любимым их автором стал однофамилец, Странный Сказочник**, примерно половину своего творчества посвятивший разоблачению той самой низменной действительности, а другую - торжеству Мечты над нею. Хикэру вспомнил также, что именно 23 августа Александр Грин впервые пришёл в этот Мир... Он бережно положил книгу на кресло, и обнял жену. Они были примерно одного роста, поэтому после свадьбы высокая статная Майя перестала носить обувь на шпильках. Она прильнула к его груди и обняла за плечи. Муж увлёк её на пушистый ковёр, расстеленный перед декоративным камином, в котором даже летом, как и сейчас, горел огонь. - Зачем ещё куда-то ходить, когда нам и здесь хорошо? - Ты прав, как всегда...- прошептала Майя, пылко отвечая на его поцелуй. На кресле у открытого окна осталась лежать книга с алым кораблём на обложке, страницы которой тихо шевелил ветерок... будто предвкушая исполнение ещё одной Мечты... Девять месяцев спустя, 23 мая 1990 года. - С Днём Рождения, Мейко! - сказал Хикэру, нежно целуя в щеку жену, которая лежала в постели, поправляясь после родов. - С двойным., - уточнил он с улыбкой, бережно кладя на грудь любимой крошечный свёрточек - их новорождённую дочь. - Спасибо Тебе... - Тебе спасибо, Хикэру-тян, это лучший подарок на День Рождения, который я когда-либо получала. Не считая Того, который... -...Ты преподнесла мне. - с улыбкой довершил её мысль муж, имея в виду тот факт, что их сын родился в его День Рождения - 19 ноября. - Кстати, а где Гэнсо? - спросила мать. - Здесь, за дверями, с няней, - ответил Хикэру, - ему не терпится приветствовать Тебя и свою сестрёнку. - Пусть войдёт, я по нему соскучилась. Миг спустя их сынишка, который в свои полтора года уже уверенно держался на ножках, стремительно вошёл в спальню матери. Няня держалась чуть позади. - Познакомься, Гэнсо, - сказала Майя, при помощи мужа слегка приподнявшись на постели - садиться ей пока ещё было нельзя, - Это - Твоя младшая сестричка. Мальчик с любопытством подошёл к кровати и уставился на свёрток. В это время крошечная девочка раскрыла глаза, но не заплакала, а в свою очередь воззрилась на брата точно такими же, как у него, глазёнками - голубыми, словно материнские, и раскосыми, подобно отцовским. Мальчик вздрогнул и отпрянул от постели. Родители встревоженно переглянулись, не понимая, в чём дело. - Гэнсо..., - начал отец, но в это время сынишка снова вернулся, протянул руку и потрогал сестру за её пухлую щёчку. На всякий случай отец перехватил его ручонку, но увидев, какими глазами сын посмотрел на него - тут же успокоился и отпустил. В детском взгляде, вместе с удивлением, была ТАКАЯ радость... и более того - в нём было ТОРЖЕСТВО. В этот миг девочка непонятно как освободилась от своей пелёнки и тоже потянулась к брату. Руки детей соприкоснулись - и ладошка новорождённой сестры сомкнулась вокруг правой руки брата, словно не хотела его отпускать. Девочка что-то защебетала на том птичьем языке, на котором разговаривают все младенцы. Братец же, хоть знал для своих полутора лет не так уж и мало слов - вымолвил только одно: - Мейё... - Он, наверное, хочет сказать "Мей***"! - подала голос от двери нянька, - Ведь и правда, девочка просто чудо, как похожа на маму! - Мейё! - повторил Гэнсо, поглядев на няньку так, что родителям стало непонятно - кто из этих двоих взрослый, а кто - младенец. - Вообще-то, Мейё - это по-японски значит Честь, - задумчиво проговорил Хикэру, - И мне очень приятно, что мой сын в столь юном возрасте знает такие слова. Но в самом деле, как мы назовём нашу дочь? Мейко, Тебе решать. - Назовём её... Мираж, - ответила Майя, - это значит "Видение сбывшейся Мечты". - Видение сбывшейся мечты..., - повторил Ито. В этот миг его сердца словно коснулось прохладное крыло. Тревога? Неясное предчувствие? - Да, а сокращённо можно называть Мири... - Мири... Мирико, - тут же переделал имя на японский лад Хикэру, и нежно взял дочь в руки, точнее, в руку, поскольку малышка свободно умещалась на одной его ладони, - Ну что ж, пусть будет так. Ровно год спустя. Семья вошла в ювелирный магазин - и продавцы, насмотревшиеся на разных покупателей, невольно залюбовались. Ито Хикэру увидел в большом зеркале напротив отражение самого себя - представительного японца в европейском костюме, держащего на руках маленькую светловолосую девочку в розовом платьице, похожую на ангелочка. А за спиной - точно такое же чудо, только взрослое - его несравненная красавица Майя в небесно-голубом, под цвет глаз, платье. Гэнсо, которому шёл уже третий год, с важным видом принца, если не короля, сидел на руках матери, обхватив её за шею, как будто охранял. - Нам нужно подобрать камень-талисман, - сказал Ито, подозвав менеджера. - Для...? - Дочери, она сегодня празднует свой первый день рождения, - дополнила мужа Майя, подходя вместе с сыном к прилавку, заполненному самыми разными украшениями. - Не рановато ли? - позволил себе высказать сомнение менеджер. - Мы вручим его, когда она немного подрастёт, - успокоил его Ито-старший, - До тех пор украшение с талисманом будет хранить моя жена, тем более, у них с дочерью один день рождения на двоих. - А наш сын сделает окончательный выбор, - подытожила Майя. Менеджер недоверчиво покосился на малолетнего мальчишку, сидевшего на руках у матери, но спорить с покупателями не стал, ибо хорошо усвоил правило "Клиент (особенно богатый!) всегда прав" Тут же перед ним явно были не просто богатые клиенты, а очень богатые. - Ну что, Гэнсо, какой из этих камней больше всего подойдёт Твоей сестрёнке? - обратилась мать к сыну, когда менеджер предоставил им широкий выбор драгоценных и полудрагоценных камней, так или иначе подходивших тем, кто рождён в мае. Мальчик, не колеблясь, указал на брошку в виде цветка, сердцем которой был великолепный, хотя и необработанный, прозрачный камень с чуть заметным золотистым отливом, похожий на зелёное яблоко, тронутое первыми лучами рассвета. - Императорский жадеит! - воскликнул менеджер, - Отличный выбор! - Итак, Жадеит? - уточнил Хикэру, не без удивления глядя на сына. - Хай!*(4) - по-японски ответил малыш. В тот миг Хикэру показалось, что камень вздрогнул в своей драгоценной оправе, как будто хотел сам устремиться к своей будущей хозяйке. Но уж это-то, несомненно, было плодом его не в меру разыгравшегося воображения... Как они были счастливы тогда, все вместе. И никто из них не подозревал, что быть вместе им оставалось совсем недолго! - Ито-сама, уже осталось недолго! - радостно сказал шофёр, прерывая размышления Босса, когда их машина вновь смогла стронуться с места, продолжая путь к Токийскому Госпиталю. Покосившись на хозяина, шофёр тут же отвёл взгляд, стараясь смотреть исключительно на дорогу. Потому что, по мнению шофёра, Ито Хикэру был не таким человеком, который мог бы простить тому, кто видел его слёзы... (Продолжение следует)