Боже, что за жизнь наша! - вечный раздор мечты с существенностью. Из классики, Николай Гоголь "Невский проспект".
(POV Усаги) Сама знаю, что у меня много недостатков: я до сих пор иногда бываю рассеяна, не собрана - витаю в облаках, люблю поспать, поесть - особенно сладкого, поплакать... в общем, веду себя как настоящая принцесса. Но есть у меня и одно несомненное достоинство: я умею любить. Радость моих друзей - это и моя радость, а их боль - моя боль. И горе тому, кто посмеет их обидеть! А сейчас одна из моих самых близких подруг - Мидзуно Ами - оказалась в трудной ситуации. И я поняла, что просто обязана выяснить, в чём причина, и помочь ей. Чего бы мне это не стоило! Когда Ами посреди разговора с Мирико вдруг потеряла сознание - Мамору едва успел подхватить её, чтобы не дать свалиться на пол. Лёжа на его руках, она казалась такой маленькой и хрупкой, что моё сердце защемило от сострадания. - Ти*, - выдохнул Мамору, - Вот до чего доводят сверхурочные дежурства. Ей самой сейчас нужно к врачу! - Неужели это из-за меня? - тихо спросила Мирико. Она была расстроена не меньше нашего. Тут я и вспомнила, что в прошлой жизни Киёи, единственная из нас всех, была лично знакома с сестрой Джедайта. Мы же узнали о ней от своих женихов - принца и генералов Иллюзиона - уже после её гибели. Кажется, они даже были родственниками, поскольку мама Джеда и Мейё родилась от брака плутонианки с меркурианцем, а бабушка Киёи приходилась их дедушке родной сестрой (надеюсь, я ничего не напутала.) Но сейчас думать об этом было несвоевременно. Сначала надо было выяснить, что с Ами. - И совсем не из-за Тебя! - сказала я, - У Ами, кажется, что-то произошло с её женихом, Акари Минами, Ты же его видела в участке. И случилось это ДО Твоего появления. - С музыкантом? - уточнила Мирико. - Вообще-то он полицейский-снайпер, - ответил Мамору, - А в нашем прошлом рождении он был Лордом Огня, Зойсайтом. Ты ведь отлично знала его, Мейё, неужели забыла? "А Мамору, похоже, помнит больше, чем я" - Нам нужно срочно показать Ами доктору, - заключила Мираж, уклоняясь от прямого ответа. - Да, и Тебя, Мири-тян, тоже не помешало бы. Мало ли какие последствия могла иметь вчерашняя авария. - Хорошо, - отозвалась она и больше не сказала ничего. Доктор, который был непосредственным начальником Ами, осмотрев её, вынес вердикт: "Нервное истощение в начальной стадии". А компьютерная диагностика показала, что у неё также начинается малокровие. - Это же надо - довести себя до такого состояния! - вознегодовал доктор, - Мидзуно-сан, Вы не сможете продолжать дежурство. - Ну, пожалуйста, Токанава-сама! - взмолилась Ами, - Разрешите мне сегодня закончить работу! - Да Вы посмотрите на себя - Вы же на ногах едва стоите. Я сейчас же позвоню Вашей матери... - Только не это! После минуты спора, хоть это и было нарушением субординации, доктор Токанава всё же разрешил Ами остаться в госпитале до вечера, и обещал, что не станет звонить её маме. Вместо этого он позвонил врачу, который должен был дежурить ночью, чтобы он приехал на работу на несколько часов раньше и сменил Ами. Осмотр Мирико дал почти такие же результаты - нервное истощение в комплекте с малокровием обнаружилось и у неё. Зато рентген показал, что трещина в ребре заросла почти полностью. "Сила Лунного Жезла! Выходит, она помогла не только починить талисман!" - подумала я, внутренне ругая себя за самодовольство, которого не смогла сдержать. А ушибы после драки с Тетис оказались обычными незначительными синяками. У меня и других сенши после сражений бывало и похуже. Мы с Мамору, естественно, при самом осмотре не присутствовали, а ожидали в коридоре, пока Ами и Мирико не выйдут к нам. Когда всё закончилось, я отправила Мамору пообедать в машине, как он и собирался сделать с самого начала. - А то не хватало нам тут ещё и голодного обморока! И напрасно, что ли, мы с мамой готовили еду?! - Ладно, ладно, сдаюсь! - поднял руки кверху мой принц, - Пойду, и правда, пообедаю. Но потом, учти, я должен отвезти Тебя и Мири-тян обратно в участок, так что заканчивайте свои дела. Вы же приехали, чтобы навестить Гэнсо. Когда Мамору ушёл, я попросила Ами сказать Мираж, в какой палате лежит Гэнсо, и написать записку для Рей, что Мирико - его сестра. - А разве Ты не пойдёшь со мной? - огорчённо спросила моя новая подруга. - Прости, Мири-тян, но мне ОЧЕНЬ нужно поговорить с Ами. А повидаться с Гэнсо я ещё успею. Ты же не видела его столько лет, так что имеешь право пойти первой. Когда Мираж ушла, я обняла Ами, и мы несколько мгновений так и сидели, молча прижавшись друг к другу. Как бы мне хотелось прямо сейчас прибегнуть к Исцеляющей Силе Лунного Жезла. Но здесь было слишком много людей. А главное - даже мне было понятно, что причина её недомогания - глубоко в душе. Мы разомкнули объятия и посмотрели друг другу в глаза. В полных слёз глазах моей подруги - всегда такой спокойной и уравновешенной! - я увидела отражение своих - тоже полных слёз. - Ами-тян! - взмолилась я, - Не хочу быть навязчивой, но позволь помочь Тебе! Пожалуйста, расскажи, что произошло между Тобой и Акари? - Хорошо, расскажу, - она вытерла слёзы, - Вряд ли тут можно чем-то помочь, но... Да, пойдём туда, где нас никто не услышит. Не хочу, чтобы у Акари были неприятности. И Ты, Усаги-тян, должна дать слово, что не расскажешь об этом даже Мамору. Пусть Акари сам ему признается. И я дала Слово. Пусть Мамору простит меня, но душевное спокойствие Ами для меня сейчас - самое главное.***
Эпоха Серебряного Тысячелетия - Сере, Ты не осуждаешь меня? - спросила Киёи, глядя в глаза подруги, которая всегда, словно Солнышко, согревала ей душу. Да и не только ей. - За что? - удивилась принцесса Серенити. - Но я ведь строю счастье, фактически, на смерти своей кузины. - Это совсем не так! - возмутилась Лунная принцесса, - Зачем Ты наговариваешь на себя? Мейё погибла не по Твоей вине, и Ты не отбивала у неё жениха! - Мейё принесла себя в жертву, чтобы всех спасти, но это могла сделать и я. А вместо этого я осталась в живых, ближе познакомилась с Зойсайтом... - И Вы поняли, что созданы друг для друга, - подытожила Серенити. - Если Мейё была такой, как я о ней слышала - она только порадовалась бы за Тебя и Зойсайта. - Вот и Джедайт сказал Зою то же самое, когда тот попросил у него прощения за то, что так скоро сменил невесту... так скоро изменил памяти его сестры... - Вот видишь, а Джед ведь знал свою сестру, как никто другой. Вообще, по-моему, любить - это делать всё для того, чтобы любимый человек был счастлив, - с мечтательной улыбкой проговорила Серенити. В этот момент она вспомнила принца Земли Эндимиона. Смутившись этим ярким видением, она поспешно добавила: - А Ты и Зойсайт - такая чудесная пара, вы так дополняете друг друга. Не сомневаюсь, Мейё была бы рада за Вас. - Возможно, Ты и права, - улыбнулась Киёи, вытирая слёзы, - Но всё же, мне... иногда не хватает Мейё. И мне жаль, до боли жаль, что Ты и девочки так её и не узнали.***
- Где здесь Ито Гэнсо? - с трудом скрывая свои истинные чувства, спросил у медсестры Хикэру, стоя у входа в реанимационное отделение в наспех накинутом белом халате и так же наспех обутой сменной обуви. - В газете написано, что вчера его поместили в реанимацию. Он... ещё жив? Могу я его увидеть? В руках он так и продолжал держать ту злосчастную газету. - Простите, но Мистера Ито Гэнсо больше нет в реанимации... Хикэру не расслышал последних слов. Застывшим взглядом он смотрел в конец коридора, где двое санитаров выкатили из палаты каталку, на которой лежало неподвижное тело, с головой накрытое белой простынёй. Кто-то из пациентов умер... В ушах Ито-старшего словно ударили погребальные колокола. "Опоздал" "О-поз-дал", - вызванивали они, вторя многократно повторённой памятью фразе медсестры "...Мистера Ито Гэнсо больше нет... НЕТ... его больше нет..." Время как будто остановилось... Более двадцати лет назад. Соединённые Штаты Америки. - Мейко, ну почему? Почему Ты не хочешь ехать? Я так надеялся... - Хикэру-тян, прости, но я должна остаться. - Неужели этот фильм так важен? Важнее, чем... семья? - Я не хочу это обсуждать, - холодным тоном, так непохожая на себя в этот миг, ответила Майя, глядя куда-то мимо него, - Когда-нибудь Ты меня поймёшь... - А что тут понимать? Карьера!...- не выдержал он. Она только молча повела плечом. - Но дети поедут со мной. - Мирико останется, - возразила она, - я ещё кормлю её грудью, я нужна ей. Ты не можешь забрать её у меня. Ну, пожалуйста, Хикэру-тян! Ведь Ты совсем не такой жестокий, каким хочешь казаться! Как он впоследствии жалел, что не настоял на своём! - Хорошо, я возьму только сына. Ты же через год, не позднее, приедешь ко мне в Японию с дочерью. Или приедет одна дочь. Это моё последнее слово. Через несколько минут коттедж содрогнулся от душераздирающего крика - двухлетний Гэнсо и годовалая Мирико, заходясь протестующими воплями и задыхаясь от слёз, обнялись и вцепились друг в друга так, что родителям стоило огромного труда разомкнуть железную хватку четырёх детских рук.. Два месяца спустя - Ты предала меня. - Холодно сказал Хикэру, - Из-за этого, из-за Твоего легкомыслия погибла наша дочь. Может, я ещё мог бы простить Тебе измену, но смерть невинного ребёнка - никогда. Майя молча стояла, глядя куда-то мимо него. Она даже не оправдывалась. Как будто вместе с гибелью дочери от руки педофила в ней и самой что-то умерло. Страшную новость Хикэру узнал по телефону - ночной звонок... и голос, сообщивший, что его дочь похитил маньяк, охотившийся за малолетними детьми. Он вылетел сразу же, ближайшим ночным рейсом. Гэнсо в то время оставался с няней в Японии... Прилетев, Хикэру убедился в том, что самые страшные опасения оправдались: маньяка поймали - но он уже успел разделаться с девочкой. Изуродованное тельце смогли опознать только по остаткам одежды. Её кремировали незадолго до того, как он прибыл в Штаты. Маньяк же покончил с собой. Казалось, ничего не может быть страшнее, но... Вскоре он узнал, что его жена стала любовницей режиссёра-полукровки, в фильме которого снималась. Реджинальд Оками** - вот как его звали. И в то время, как похищали их дочь - она развлекалась со своим любовником в его загородном доме. Как жалел Хикэру, что не может её ударить, а ещё лучше - убить, как и положено поступать с такими, как она... Но он не мог. Он всё ещё её любил! - Я ничего не расскажу сыну о том, что Ты собой представляешь, - сказал он ей тогда, - Я не хочу, чтобы его идеал Прекрасной Женщины, связанный с Тобой, умер... так же, как мой. Не хочу, чтобы он стыдился собственной матери. Пусть Гэнсо думает, что Ты достойная женщина, только занятая своей карьерой. - Последнее слово прозвучало в его устах как ругательство, - Ты даже можешь посылать ему подарки на Рождество. Но видеться с ним я Тебе запрещаю. Она молча поклонилась, принимая приговор. Когда каталку провозили мимо него, Хикэру подошёл - и откинул край простыни от лица умершего. В последний раз увидеть сына, который так и умер, считая себя нелюбимым собственным отцом. Но что это? Вместо родного лица Гэнсо в обрамлении золотистых локонов перед ним было совершенно незнакомое лицо среднестатистического японца... Хикэру отпрянул, вытирая пот со лба. Он был потомком многих поколений людей с железной волей, среди которых имелись и самураи, сам обладал такой же несгибаемой волей. Поэтому в обморок он не упал. Но всё-таки ему понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки и услышать то, что ему говорил подошедший врач. - Ито-сама, Ваш сын не здесь! Ему стало значительно лучше, поэтому было решено перевести его в палату хирургического отделения. Несколько дней он должен будет пробыть там, но его жизнь вне опасности! Сейчас за ним присматривает его невеста... Ито Хикэру поднял глаза к небу, скрытому потолком больницы. До сих пор он не был особенно глубоко верующим, во всяком случае, не больше любого другого гражданина Страны Восходящего Солнца. Но сейчас из его сердца рвался благодарственный гимн - БОГУ? Всему Пантеону? Миру? Он даже сам точно не знал, Кому. Но он был безмерно благодарен за то, что Чудеса, хоть изредка, но ещё продолжают случаться - и одного из них Небеса не пожалели для него. Иначе жизнь потеряла бы смысл...***
Как раз в это время золотоволосая девушка в белом халате поверх тёмного платья подошла к приоткрытой двери палаты хирургического отделения и осторожно заглянула в неё, но так, чтобы самой остаться невидимой. В правой руке она, по старой привычке, сжимала брошку с необработанным жадеитом, скрытую под одеждой... словно возрождённый камень давал ей Силу... А этажом ниже Усаги, выслушав короткую исповедь Ами, снова по-сестрински обняла подругу. А затем, с необычной для себя мудростью, посмотрела ей в глаза. - Ами-тян, - сказала она, - Я понимаю, что всё это очень серьёзно. - Не то слово...- вздохнула Мидзуно. - Но всё равно, Ты не имеешь права разочаровываться в Акари, разочаровываться в вашей Любви. Ты должна верить в Чудо, несмотря ни на что! Пожалуйста, дай ему шанс! (Продолжение следует)