Пока горит свеча

Глухой рокот твари раздался прямо над ухом Хоук и непростительно резко вырвал ее из раздумий над тем, с какой стороны лучше к нему подобраться. Магесса покачнулась с тяжелым стоном, прорвавшимся кровью сквозь зубы, и покрепче ухватилась за посох, воткнутый в землю секундой раньше. Правая рука рефлекторно тянулась к ушибленным ребрам, но Хоук изо всех сил сжала ладони вокруг набалдашника посоха, потому что стоило ей чуть изменить позу, и женщина рисковала пошатнуться и упасть. Тяжело дыша, она исподлобья глядела на отвратительный кошмар, владыку Тени.«Сейчас бы оглянуться назад», - подумала она, надеясь, что ее спутники успевают вырваться из этого царства ужаса. Но упустить тварь из виду означало дать ей непозволительную фору. Однако демон, казалось, тоже будто бы устал – его отвратительная туша вздымалась и опускалась, тяжело дыша, а десятки бусинок-глаз пялились на Мариан. Так они и смотрели друг на друга – охотник и жертва. И было совсем еще не ясно, кто есть кто. «Совсем как тогда», - отголоском далекого эхо пронеслось в ее голове. Перед глазами замелькали события прошлого: вот Карвер, сосредоточенно закусив губу, совершает пируэты мечом, тренируется перед бессчетным количеством будущих битв. Мариан хочет пойти с ним, но отец усаживает ее рядом с Бетани, чтобы сестры вместе учились концентрации. «Ты еще будешь в десять раз сильнее него, хоть и будешь махать деревянным посохом, а не клинком», - улыбается Малкольм. Хоук-младшая лишь вздыхает, закусив губу. Она не хочет быть магом. Она никак не может привыкнуть к этой мысли – хоть Мариан и была старшей сестрой, но ее магический дар проявился позже, чем у Бетани. «Мы не выбираем этот путь, малышка», - говорит ей Малкольм, присаживаясь рядом на корточки. «Но не стоит об этом печалиться. Таких, как мы, учат обращать неизбежное в свою пользу». А еще она никак не может понять, почему ее дразнят соседские мальчишки и бросают в нее горстью песка, когда она хочет пойти поиграть с ними. И то, почему им с родителями срочно пришлось переехать в другое место, когда после очередной насмешки она внезапно почувствовала в себе ярость загнанной жертвы, неведомо как оторвавшую сорванца от земли и с размаху хлопнувшую его о камни, она поймет лишь спустя несколько лет. Кошмар приходит в себя первым. Существо издает мерзкий треск и, подняв передние лапы от земли, намеревается прихлопнуть ими Хоук, но та реагирует молниеносно. Запах горелого мяса наполняет воздух, а от демонического визга закладывает уши, но женщина лишь морщится, устало и нервно. Ее руки дрожат, но она чувствует в себе силы. Еще есть силы, чтобы сражаться. «Еще один маг», - раздраженно бросает разрисованный лириумом эльф. Мариан не без интереса рассматривает его руки и узоры на других открытых частях тела, но тут же ее передергивает от его слов. «Как будто я сама этому рада», - думает она, но гордость, передавшаяся ей от Малкольма, все-таки заставляет ее гордо вскинуть подбородок, тряхнув каштановыми волосами. «Откажешься от моей помощи, потому что я маг? Очень умно». Эльф смотрит на нее пару секунд и презрительно фыркает. Это задевает ее еще больше. Ему хватило каких-то пару секунд, чтобы сделать выводы, от которых он смог только фыркнуть в ответ. Поразительная наглость! Хоук чувствует, как широкая ладонь Варрика предусмотрительно трогает ее за локоть. «А ты и вправду можешь быть полезной. Меня зовут Фенрис. Пока мы можем поиграть в одной команде. Недолго. А дальше будет видно. Может, я захочу от тебя избавиться». «Ага. Или я от тебя». Загробным голосом на древнем, уже не существующем языке Мариан насылает проклятие на кошмар, и тварь снова взвизгивает, понимая, что лишается способности залечивать раны. Обожженные конечности, противно воняющие горелым тухлым мясом, перестают дымиться и начинают тлеть изнутри, жар постепенно пробирается все глубже в тело демона, заставляя того нервно крутиться на месте. Хоук выжимает из себя подобие улыбки – она чувствует какой-то странный прилив сил и облегчения. После скольких бутылок вина это произошло? После третьей или четвертой? А может, они вовсе не были пьяны в ту ночь? Вспоминать сейчас было непросто, да и бесполезно. Горячие руки касаются ее обнаженного тела, непривычно горячие из-за лириума. Она невольно дотрагивается до отметины и чувствует, как мышцы напрягаются под ее прикосновением. Она поднимает глаза и видит скривившееся лицо Фенриса. «Тебе больно?» - испуганно шепчет Хоук. Он неопределенно кивает. «Я не знала…» «Даже если бы знала, я бы тебе это простил», - говорит он своим бархатистым, немного хриплым голосом. Внезапно он останавливается на полпути к нижней части ее мантии и глубоко смотрит в голубые, холодные как лед глаза. «Ты не такая, как они. Ты ненавидишь свою сущность, Хоук, и будь твоя воля, ты бы выбрала какой угодно путь, кроме этого. Поэтому ты так дорога мне». Она моргает несколько раз, пытаясь осмыслить фразу, и через мгновение забывает все, сказанное им, полностью отдаваясь губам, которые она чувствует на своей коже. А Фенрис, кажется, не обращает никакого внимания на электрические разряды, непроизвольно срывающиеся с кончиков ее пальцев от наслаждения. Хоук отвлекается на какие-то доли секунды, чтобы сморгнуть противный соленый пот с отяжелевших век, и этого хватает, чтобы тварь встрепенулась и почувствовала возможность для ответной атаки. Женщина успевает лишь почувствовать, как земля уходит из-под ног. Мариан падает, больно ударяясь будто всеми частями тела сразу. Боль вышибает искры у нее из глаз, и она не успевает откатиться, пропуская еще один удар, который мог бы стать фатальным, если бы кошмар наполовину не промахнулся. Огромная нога, покрытая бородавками и шипами, тяжело опускается рядом с головой Хоук, и женщина кричит, чувствуя, как клок волос вместе с лоскутом кожи отрывается и прилипает к лапе чудовища. «Я больше не смогу. Я не смогу вернуться. Прости меня, Фенрис…» «Ты такая же, как они!» - эта фраза, сказанная из его уст, режет сильнее любого ножа. «Фенрис, я просто…» Хоук вздрагивает и едва успевает отскочить – ей не дает договорить брошенная с гневным воплем в стену бутылка. «Ты дала им сбежать, этой кучке недобитых магов крови, а теперь они шантажируют тебя твоим же братом! Жалко их стало, да? Посочувствовала им?» «Я им не сочувствовала!» - вырвалось у Хоук от обиды, и тут же она встретилась глазами с бешеным взглядом эльфа, внезапно оказавшимся совсем рядом с ней. «Я ни за что не поверю, что ты такая дурра!» - зло прошипел он. «Собратьям своим сочувствуешь, да? С одержимым этим водишься? Что он тебе наплел? Какую гниль он вплетает в твой разум?» «Андерс…» - начала было Хоук, но тут же почувствовала, что не собирается ничего объяснять и оправдываться. Она развернулась и направилась к двери, не оглядываясь. «Если ты станешь одержимой, я этого не переживу», - совсем тихо, так, что магесса даже не услышала, произнес Фенрис, уткнувшись лбом в стену. «Не переживу, если мне придется делать выбор между тобой и тем, что я должен буду сделать». Следующий удар был нацелен уже точно в цель и проломил бы череп Мариан, но та в последний момент, найдя в себе невесть откуда взявшиеся силы, успевает откатиться. Она закрывает глаза и, издав утробный крик, поднимается на ноги. Колени дрожат, подкашиваются и не хотят держать ставшее вдруг таким тяжелым тело, но Хоук поднимается, миллиметр за миллиметром. Новую атаку кошмара она встречает огненным залпом. Казалось, все вокруг замерло. Мариан не чувствовала ни единого дуновения ветра, не слышала ни единого звука, даже тишина не отдавалась звучным звоном в ушах. Ей нестерпимо захотелось схватиться за грудь и разодрать ее ногтями, потому что стало невыносимо тяжело дышать в этом застоявшемся, недвижимом воздухе. Она видела перед собой Фенриса, чья рука застыла с наполовину вытянутым из ножен мечом. Он смотрел на нее, не мигая. Наверное, для него сейчас все так же остановилось. Легкое дуновение ветерка появилось из ниоткуда и колыхнуло их волосы – каштан и серебро. И они наконец вышли из оцепенения. «Я буду с ними, Фенрис. Я маг. Считай меня мерзостью, самым страшным грехом, сосудом для демона, считай меня кем угодно, но я буду с ними. Прошу тебя, отойди. Не заставляй…» - она зажмурилась, не в силах договорить фразу. В темноте она услышала лишь звон стали. «Не буду». Хоук вздрогнула. Что это в его голосе? Он улыбнулся? В следующее мгновение свист клинка заставил ее распахнуть глаза и увидеть, как эльф расправляется с храмовниками, с которыми пришел сюда. Окропленный брызгами крови, тяжело дышавший, он не спешил смотреть в ее сторону. Она дотронулась до его плеча. «Идем со мной, Фенрис». «Ты не спросишь, почему я это сделал?» «Разве мне нужно это знать?» Удар, еще удар, молния, выпущенная из пальцев, вихрь, вырвавшийся на волю из посоха. Хоук с каким-то небывалым, несвойственным остервенением наносила удар за ударом, не давая твари отвлечься и перехватить инициативу. Вероятность выйти живой из этой схватки и из Тени была ничтожно малой, но Мариан не думала об этом сейчас. «Я вернусь». Удар, стиснутые от напряжения зубы. «Как ты вернулся ко мне». Древнее проклятие, припечатавшее тварь к земле. «Ты не такая, как они». От визга демона лопается перепонка, и из уха сочится кровь. «Будь твоя воля, ты бы выбрала какой угодно путь, кроме этого». Еще удар, яростнее и мощнее. «Мы не выбираем этот путь, малышка». Все смешалось, голова пошла кругом, и пространство закружилось в каком-то сумасшедшем вальсе смерти и боли. «Я приняла себя благодаря тебе, Фенрис. И я всегда буду тебе за это благодарна». Чудовище бросило полный ярости взгляд в сторону Хоук и приготовилось к последней, предсмертной атаке. Перед глазами магессы вдруг всплыла его улыбка. Она крепко сжала посох и встретилась взглядом с самым ужасным обитателем Тени. Глаза в глаза. Один на один. « Я вернусь. Я обязательно вернусь».