Мой любимый гриффиндорец

      Фэйт с широченной улыбкой выходила из комнаты, где она провела последние несколько недель своей жизни. Долгожданная свобода вскружила ей голову, и девушку слегка штормило. Мэтьюс списывала эти неприятные ощущения на дурманящую разум эйфорию, а не на остаточный эффект от проклятия. Но легкое головокружение и тошнота не могли омрачить позитивное настроение брюнетки, которая первым делом направилась в Большой Зал, где ученики Хогвартса уже вовсю обедали, уплетая всевозможные вкусности за обе щеки. Невероятный запах усиливался при приближении, наоборот, усугубляя сосущую пустоту, отдававшуюся бурлением внутри живота девушки. Звук этот походил на разозленное рычание маленькой комнатной собачонки, которая храбрится только лишь в присутствии хозяйки, тявкая так тонко и надрывно, что режет слух.       Такая ассоциация, промелькнувшая в голове, рассмешила девушку, поэтому открывая большие дубовые двери, слизеринка широко улыбалась, обнажая ряд белых ровных зубов, в котором при ближайшем рассмотрении можно было заметить верхний передний левый, немного сколотый зуб. Несмотря на настойчивые уговоры бабушки использовать магию, дабы исправить это напоминание о том, как Фэйт весьма «успешно» училась в детстве кататься на волшебной метле, слизеринка отказывалась исправлять. Мэтьюс упрямилась, стоя на своем. Этому еще поспособствовало то, что девушка из принципа не хотела соглашаться с бабушкой, которая постоянно указывала ей, как жить и что делать. Она не хотела ничего выравнивать его, говоря, что эта «лесенка» — ее изюминка. Бабушка лишь насмешливо усмехалась в ответ, иронично замечая, что умом девушка пошла ни в маму или папу, а в деда, который, по мнению женщины, особыми высокоинтеллектуальными способностями не отличался. Фэйт на это замечание ехидно улыбалась, задавая женщине вполне резонный вопрос: «почему ты тогда вышла замуж за деда, если он был не самым умным человеком на свете?».       Ответ бабушки всегда оставался неизменным: «Альфред был чертовски красив». Внучка улыбалась, понимая, о чем говорит бабуля. Дед был не просто красив, он был шикарен. Брюнетка вечно сетовала на судьбу, спрашивая у нее, почему ей не передались по генам его невероятно синие глаза, отливающие приятным цветом при ярком дневном свете. Да и интеллект, чтобы не говорила бабушка, у него был весьма неплох. Бабушку просто всегда раздражали его остроумные и язвительные комментарии, отпускаемые им в сторону жены.       — Фэйт! — громко воскликнул Купер, прерывая мысли девушки. Брюнетка заозиралась, с удовольствием замечая, что взгляды всех присутствующих были обращены в ее сторону. Такое всеобщее внимание безумно льстило самолюбию слизеринки. Что сказать, тщеславие у нее в крови, ей просто необходимо чувствовать себя выше, превосходить других людей. Для Фэйт это как воздух, без которого так сложно жить. Слизеринцы бурно поприветствовали однокурсницу, Сэт тут же отодвинул стул рядом с собой, приглашая брюнетку сесть. Купер так зыркнул на капитана слизеринской команды, что тот аж подавился от неожиданности. Наблюдая за тем, как Пол пронзает ее ревнивым глазами, Фэйт усмехнулась и села рядом со своим парнем, обворожительно улыбнувшись, уделяя внимание ему одному. Как только Мэтьюс оказалась рядом с ним, Пол мигом подобрел, улыбаясь, словно гепард, только что отобедавший антилопой.       Фэйт, польщенная ревностью парня, которая прямо ласкала ее самолюбие, миролюбиво сидела рядом с Купером, одаряя всех лучезарной улыбкой. Как только брюнетка поудобнее расположилась на стуле, на нее тут же посыпался град вопросов о самочувствии. Девушка отшучивалась, говоря, что все отлично, но сама отказалась от предложенной Полом еды, так как тошнота даже и не думала отступать, оккупировав ее тело на пару с головокружением.       — Послушайте, а ведь скоро Рождество?! — воскликнула Аманда, отвлекая всех от бедной Мэтьюс, которую просто завалили вопросами.       Фэйт незаметно для всех благодарно кивнула девушке. Та понимающе улыбнулась и в ее зеленых глазах зажглись лукавые искорки. Еще расспросов о своем самочувствии она бы не выдержала.       — Обычный праздник, — скучающе протянул Купер, вытянув ноги под столом, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. — Ничего знаменательного я в этом не вижу.       — Из тебя романтик ни к черту, ты в курсе?! — ухмыльнулась Фэйт, искоса посмотрев на вмиг надувшегося слизеринца.       — А причем тут романтика? — скривил губы Пол, повернувшись всем корпусом к брюнетке, ожидая от нее ответного парирования. — Не вижу взаимосвязи.       — Ну вот смотри, — начала говорить девушка таким мягким и завораживающим тоном, что все невольно обратились в слух. — За окном идет белоснежный снег, плавно переливающийся в свете луны, снежинки медленно кружатся в вальсе, падая на землю и накрывая ее своеобразным пуховым одеялом. Хогвартс оживлен и пестрит разноцветными огоньками, внутри царит веселая и радостная атмосфера, все бегают, суетятся, заворачивают подарки в красивые упаковки. Гриффиндорцы поздравляют когтевранцев, когтевранцы пуффендуйцев, и так по бесконечному непрерывному кругу.       Пол хмыкнул. Фэйт понимающе ухмыльнулась. Всеобщая любовь ко всем остальным факультетам их неимоверно раздражала. Точнее, их неискренность. Слизеринцы поддерживали только своих, не пытаясь доказать остальным, насколько они хороши и всеподдерживающие.       — А мы будем незаметно двигаться по Хогвартсу, устраивая гадости везде, где только можно, — Мэтьюс оскалилась.       На губах слизеринцев появилась идентичная ядовитая ухмылка, все с согласием закивали.       — А когда ужин подойдет к концу, мы устроим в гостиной самую крутую вечеринку за всю историю существования школы. Огневиски будет литься рекой! — громко воскликнула брюнетка и схватила первый попавшийся стакан с тыквенным соком, приподнимая его, словно только что провозгласила тост.       Слизеринцы одобрительно загудели, словно рой пчел, похватав свои кружки. Ребята тут же звонко чокнулись стаканами и дружно выпили. Мэтьюс, пригубив немного сока, поежилась и мрачно выдавила:       — Ненавижу тыквенный.       Громкий смех огласил стол слизеринцев, другие факультеты недоуменно заозирались, искоса поглядывая на зелено-серебристых, но тем было плевать. Они продолжали шумно веселиться, оглашая Большой Зал гоготом.       — Романтика, — под шумок, тихо и певуче протянул Пол, обнимая ее.       Та, как-то неловко улыбнувшись, склонила голову на плечо парня, прикрыв свои глаза. Спать хотелось неимоверно.       — И вот тогда-то великаны подняли восстание, дабы защитить свои права, — скрипуче и монотонно бубнил себе под нос профессор Биннс, усыпляя учеников своей безостановочной и бесцветной манерой речи.       Фэйт даже не пыталась скрыть свой постоянно открывающийся в зевоте рот. В голове стоял туман, а глаза слипались, казалось, что они словно были подернуты какой-то дымкой.       «Как можно превращать интересные исторические факты в занудное и заунывное повествование?» — тоскливо проскулила Мэтьюс, мечтая о теплой и мягкой постельке.       Наплевав на жесткий и неудобный стол, слизеринка подложила под голову сумку и удобно устроила на ней свою голову, моментально отрубившись и проспав весь урок. Разбудила ее только Аманда, бесцеремонно толкающая девушку локтем в ребра. Черноволосая недовольно пробурчала что-то себе под нос, но глаз не открыла, досматривая свой бредовый сон о том, как она на радужном пони завоевывала Галактику вместе со своей армией мандаринов-мутантов.       — Вставай давай, — громко сказала зеленоглазая, сопроводив свой возмущенный оклик смачным таким щипком.       Фэйт, не до конца проснувшись, тут же соскочила, выкинув правую руку, обратив на себя всеобщее внимание:       — Вперед, мой верный конь, — брызжа слюной, промычала слизеринка, задев при этом впереди сидящего парня, который, попав под раздачу, по-девчачьи и возмущенно ойкнул.       Все обернулись посмотреть на что-то бурчащую во сне брюнетку, которая совершенно не замечала ни пронзающих взглядов сокурсников, ни разъяренных и болезненных тычков и щипков со стороны Аманды. Мэтьюс отмахивалась от блондинки, словно от надоедливой мухи. Слизеринцы, предчувствуя шоу, во всю наблюдали за разворачивающейся баталией на задней парте. Мистер Биннс все также продолжал занудно и заунывно читать лекцию, не обращая внимания на оживление среди учеников.       — Вставай, — прошипела Аманда брюнетке в ухо, — на нас люди смотрят. — Отстань, мистер Огурец, — промямлила Фэйт, обращаясь по видимому, к своему верному коню, — полчища пеньков наступают.       Левый глаз блондинки нервно задергался.  — Ты что, вконец обкурилась?! — в сердцах воскликнула зеленоглазая, чувствуя, что стала невольным участником этого нелепого балагана.       Смешки стали усиливаться, а ехидные лыбы на лицах слизеринцев растягивались все больше и больше. Аманда расстроилась и с глухим стуком ударилась головой об стол. Фэйт тут же соскочила.       — А? Что? Звонок?! — заозиралась брюнетка, приоткрыв только правый глаз, косясь на бьющуюся в конвульсиях зеленоглазую. — Тебе плохо? — участливо переспросила Мэтьюс, слегка передернувшись, ибо от ее слов, блондинка стала стучать с удвоенным усердием.       Раздался оглушающий громкий звук.       — Звонок, — счастливо воскликнула Аманда, возведя руки к небу и быстро начав собирать свою сумку.       Фэйт приподняла бровь, недоуменно покосившись на девушку.       «Странная она какая-то!».