Мой любимый гриффиндорец

      Девушка шокировано смотрела на парня, во все глаза таращась на него, приоткрыв рот от удивления. Подумав, что сейчас она выглядит довольно глупо, Фэйт спохватилась и захлопнула свой рот. Прищурив свои очи черные, Мэтьюс подозрительно уставилась на гриффиндорца, раздумывая над целями его прихода. Ей казалось, что после того, как она отшила бедного парня, да еще и в достаточно грубой форме, Уизли вообще не захочется лицезреть ее.       — Зачем пожаловал? — без церемоний спросила Фэйт, в ожидании ответа воззрившись на севшего на соседнюю кровать рыжего.       Чарли беззвучно хмыкнул, кровать под ним прогнулась и скрипнула, протяжно простонав. Благоразумно решил не садиться с девушкой на одну кровать, мало ли чего ей в голову придет. Еще столкнет.       — Соскучился, — пожал плечами голубоглазый, не снимая с лица безмятежной и спокойной маски.       Мэтьюс не хотелось довольствоваться такому краткому и совсем не информативному ответу, но девушка промолчала, сама не зная почему. Быть может, потому что сказать в ответ было нечего. И сейчас, когда в комнате повисла тишина, Фэйт лишь безмолвно удивлялась тому, что присутствие гриффиндорца не доставляет ей каких-либо неудобств и хлопот, и сидеть с ним, не обмениваясь извечными упреками и взаимными подколами, как-то по-домашнему уютно и спокойно.       В упор рассматривая брюнетку, лежащую от него в полуметре, Уизли думал о мотивах своего прихода. Мысленно он задавал себе вопрос на эту тему. Но не находил ответа. Что заставило прийти его в больничную палату к Мэтьюс? Он не знал. Возможно, обычное беспокойство. Конечно, как только он услышал, что Фэйт впервые очнулась после двухнедельной комы, парень сразу же хотел броситься бежать к ней, как брошенный щенок, который давно не видел своего хозяина. Спасибо здравому смыслу и рассудку, что уберегли его от этой глупой и легкомысленной идеи. Заглянуть ночью, когда никого нет из преподавателей, и никто не узнает о его визите — вот самое верное и мудрое решение, которому рыжий последовал. А возможно и то, что между ними осталось одно нерешенное дело.       Мэтьюс бездумно пялилась в потолок, чувствуя на себе сверлящий взгляд парня, оборачиваться из принципа не стала. Совершенно забыв о парне, она вдруг вспомнила о недавнем разговоре с профессором Снейпом. Кто-то ее проклял. И один из этих «кто-то» с большой вероятностью сидит рядом, пронзая ее взглядом. Девушка неосознанно вздрогнула, покосившись на Чарли. Тот заметил ее глаза, смотревшие на него из-под длинной черной челки, сверкающие в темноте как у кошки, приподняв правую бровь, недоумевая, чем именно он вызвал такие взоры, которые слизеринка пускала в его стороны. Фэйт фыркнула и отвернулась.       «Нет, это вряд ли он. Он на такое не способен, — прикусив нижнюю губу и нахмурившись, подумала Мэтьюс. — Ведь не способен?!»       — Так и будем молчать? — тихо прошептала девушка, зная, что он ее все равно услышит. После таких мыслей молчать не хотелось, его голос успокаивал. Он не подходил человеку, способному ее проклясть.       — Хочешь поговорить? — не меняя своего положения, также тихо в ответ произнес Чарли, улыбнувшись уголками рта.        — Зачем ты пришел?       Молчание. Такое длительное, что ей хотелось накричать на него, чтобы он хоть что-то ответил. Хоть что-то сказал.       — Я беспокоился.       Фэйт горько улыбнулась. Но в душе разлилось теплое чувство, согревающее до самых кончиков пальцев.       — Не стоило, со мной все хорошо.       — Не знал, что проклятие вкупе с двухнедельной комой — это хорошо. Буду знать.       Мэтьюс попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Лишь только губы задрожали, и на глаза навернулись непрошеные слезы. Слизеринка наклонила голову так, что все лицо было скрыто черным занавесом ее густых волос, отчего лицо девушки не было видно. Плакать перед ним не хотелось, выглядеть слабой тем более.       — Это ты меня проклял? — собравшись с духом, выпалила девушка, разозлившись на свой дрожащий голос, который, по ее мнению, звучал жалко и ничтожно. Она - Фэйт Мэтьюс, сильная непоколебимая слизеринка, которая не будет унижаться перед чертовым гриффиндорцем.       — Не знал, что ты обо мне такого низкого мнения, — хмыкнул Чарли, изогнув свои губы в улыбку, которая походила скорее на отчаянную гримасу. Ее слова больно ударили в самое сердце.       — У тебя были на то причины, причем довольно веские.       — То, что ты меня отшила? — воскликнул Уизли, спустя секунду рассмеявшись, — поверь мне, у меня, в отличие от некоторых, есть честь и достоинство, которые не позволят мне опустится до такого. Меня воспитывали не так, как тебя. У нас в семье ценятся высокие моральные устои, и мне есть, чем гордится.       Мэтьюс дернулась, словно ей нанесли невидимую пощечину, и вскинула на Чарли такой взгляд, от которого он неосознанно поежился.       — Не смей говорить о моей семье того, чего не знаешь, — прошипела Фэйт, а сама она выпрямилась так, словно проглотила палку, которая не позволяла ей согнуться. Неизмеримое раздражение.       — А почему бы и нет? — усмехнулся Чарли, и сам выпрямился, последовав примеру девушки.       «Зеркальное отражение», — хмыкнула девушка.       — Ты же называла моих братьев крысенышами? А тебе никто такого права не давал. К тому же, ты тоже ничего не знаешь о моей семье. Так что, как ты выразилась раньше, не смей говорить того, о чем не ведаешь, — в голосе парня зазвенела сталь, а лицо его выражало тихий гнев и ярость.       Фэйт промолчала, поняв, что это ей крыть нечем. Что ж, Уизли, очко в твою пользу. В комнате вновь воцарилось молчание. Не хотела признаваться себе в том, что такой разгневанный Чарли ей очень нравился. Властный, со сталью в глазах.       — Ваши проиграли, — первым нарушил тишину гриффиндорец, не выдержав этого повисшего в воздухе давления.       Мэтьюс недоуменно посмотрела на него, не понимая, о чем он говорит. Где проиграли, кто проиграл? Какой сейчас год?       — Квиддич, — кратко ответил Чарли на вопрошающий взгляд черноглазой, — Когтевран победил.       Уголки губ Фэйт опустились, и лицо ее стало похожим на мордочку грустного и печального котика. Вот только гладить такого котика по макушке не советуется. Зубы слишком острые.       — Какой счет? — спросила Мэтьюс, не хотя слышать ответ на свой вопрос. Потому что если когтевранцы выиграли с колоссальным отрывом, такой удар ее сердце не выдержит. Она подвела всех.       — Это не имеет значения, — пожал плечами Уизли, словно прочитав мысли брюнетки, — ваши играли достойно, несмотря на то, что не было Купера и тебя. Это была блестящая игра.       От поддержки гриффиндорца девушке легче не стало, ибо вина от того, что она конкретно подвела команду, повисла над ней тяжелым грузом. И то, что ее прокляли, никак не смягчало эту горечь. Ведь прокляли ее не просто так. Одна проблема тянулась за другой, образовывая снежный ком.       «Возможно, я это заслужила, — Фэйт чувствовала, как внутри что-то медленно обрывается, крошится, ломается на мелкие части, — в том, что я лежу в больничном крыле, виновата я и только я. И это ничуть не умаляет моей вины».       Глубоко внутри Мэтьюс думала, что все эти мысли глупы и безосновательны, но их она уже никак не могла выкинуть из головы, потому что они там прочно засели. Эта навязчивая мысль не давала ей покоя, царапая изнутри, словно кошка точила свои коготки об ее итак израненную и искалеченную душу.       — Ты не виновата, — сказал Чарли, о котором она уже забыла.       Дернувшись от его голоса, Мэтьюс вышла из транса и уставилась на гриффиндорца, удивляясь тому, что он уже не в первый раз за этот вечер словно прочитал ее мысли, которые тревожили и беспокоили слизеринки. Он же не может понимать ее так, как никто другой?!       — В чем именно? В проигрыше своей команды?! Конечно, нет, — иронию и сарказм в словах Фэйт не распознал бы только глухой.       Поняв, что девушка не намерена более затрагивать эту тему, Чарли умело вывернулся и перевел разговор в другое русло. О квиддиче они больше разговаривать не будут. По-крайней мере, сегодня.       — С Купера сняли все обвинения, — улыбнулся Уизли, заметив, как широко от удивления раскрылись глаза девушки, а сама она заинтересовано воззрилась на него. Даже с кровати приподнялась.       — Что?! — воскликнула слизеринка, не веря в только что произнесенные парнем слова.       — Нашли того, кто напал на меня тем вечером, — усмехнулся гриффиндорец, — не хочешь узнать?       — Валяй, — царским тоном произнесла Фэйт, вальяжно развалившись на больничной кровати, и тут же прошипела, ощутив, как по ее телу волной прокатилась болезненная судорога. Хотела показаться безразличной, хотя внутри сгорала от желания узнать. В этом вся Мэтьюс.       — Это был парень Кэт, решивший отомстить за то, что я якобы увел у него девушку, — произнес гриффиндорец, сделав руками воздушные кавычки.       Мэтьюс неверяще посмотрела на него, а после расхохоталась громко и оглушительно, повергнув Чарли в ступор.       — Не знала, Уизел, что ты, оказывается, такой ловелас!       Гриффиндорец сощурил глаза, демонстративно пронзая дырку в брюнетистой голове, но радостная улыбка все равно просилась на губы. Видеть Мэтьюс такой открытой и искренней ему приходилось довольно редко, поэтому он пользовался удобным моментом, пока судьба предоставила ему такой шанс. Но смех оборвался так же внезапно, как и начался. Фэйт застыла, словно статуя, с чуть приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами.       — Погоди, это же означает, что Купера просто так без оснований и доказательств обвинили, а ведь он мог участвовать в соревновании против Когтеврана и у нас мог быть шанс выиграть ту игру, — девушка словно прозрела.       Веселье мигом растворилось, а радостная улыбка растаяла, на их смену пришел гнев на пару со злостью. Фэйт злобно уставилась на Чарли, мигом превратившись из милой девушки в рассерженную горгулью.       — Это все из-за тебя, Уизел, из-за твоих шашней с той истеричной блондинкой, — проклокотала брюнетка, и глаза ее сверкнули сумасшедшим блеском.       — Давай, Мэтьюс, вали с больной головы на здоровую, ты это умеешь, — уныло протянул рыжеволосый, ощущая нарастающую ссору. Ну как же, они без этого не могли.       — Вали отсюда, Уизел, по-хорошему прошу, — оскалилась слизеринка, чувствуя, как ее и без того истрепанные нервы потихоньку сдают свои позиции. Еще чего доброго сама сорвется и проклянет его.       Чарли молча встал и также молча покинул больничное крыло, ни разу не обернувшись на девушку, которая от сдерживаемой злости сжимала и разжимала в кулаках простынь.       — О, седой волос, просто прекрасно! — выпалила брюнетка, выдернув ярко выделяющуюся в черных волосах белую ниточку. — Просто прекрасно! — уже громче прокричала Фэйт, от злости запустив подушку, которая дугой полетела и приземлилась на пол.       Как только мягкое изделие коснулось пола, Мэтьюс спрятала свое лицо в коленях и горько заплакала, выплескивая все, что накопилось в душе.