Художники... что б их.

Мой нянька так и держал обидку за прошлую выходку. Я прям видела, как он с неохотой меня кормит. Не знаю, возможно ли это на самом деле – или у меня это было на психологическом уровне – но зубы чесались ужасно. Так хотелось его еще раз куснуть за паклю. А потом с гордо поднятой головой заявить что-то там о правах и, так сказать, выкрикнуть излюбленную фразу, гласящую: «свободу попугаям!». Но, было у меня странное предчувствие, отзывающееся почесыванием в заднице, что так поступать не нужно. Иначе будет чревато последствиями. Ударить – не ударит. Не думаю, что его потом за это по головке поглядят. Но еду в отместку на сей раз может забрать с собой. Так что, строя из себя трехлетнего ребеночка, я болтала обеими ногами синхронно, ибо те в районе щиколоток и вплоть до пяток были покрыты бетоном. За двое суток я почти привыкла. Но основой всего смысла было слово «почти». На самом деле это было неприятно. Давило жутко. Если шевелить ногами, то твердый камень натирал щиколотки. Косточки у основания кистей рук тоже неприятно саднили. Благо, локти были на свободе. А вот пальцы – казалось, что они там сварятся. Вентиляции у оков не было вообще. Что ноги – что руки – все охватывал зуд. Так и хотелось пару раз ебнуть по роже своей няньки. Выместить злость. И я попыталась. Когда он уже собрался уходить, я постаралась собрать в себе все силы и замахнуться. Но в итоге меня вообще унесло в другую сторону и я кувыркнулась на спину. Парень обернулся, оценил ситуацию и с тихим смехом покинул камеру, преследуемый отнюдь не благим матом. Как говорил некогда Шелдон Купер: «Гравитация, бессердечная ты стерва». *** - К-а-а-а-ама-а-а-ато-о-о-оз, Я медленно умираю! Ты-ы-ы-ы-ы нарко-о-о-о-оз, По-нима-а-а-аю-ю-ю-ю-ю-ю. Бабах. Соседу - что был через стену от моей камеры - явно не нравилось то, как я пою. Хотя, не удивительно. Это я всегда знала. И… и Делсин это знал. Удивительно, что я сейчас про него вспомнила. Но, находясь в тишине, в полной изоляции от окружающего мира и навещаемая разве что нянькой(и то для того, чтобы меня покормили, или сводили по нужде) - мне внезапно захотелось поразмышлять об этом светлом образе. И, используя слово «светлый», я ни разу не пыталась использовать сарказм. Вечно улыбчивый, задорный и не теряющий веры в светлое будущее – Делсин был лично для меня, как солнце. Никогда бы ему в этом не призналась, но про себя смогла его образу подобрать лишь это определение. Теплая улыбка с ноткой ехидности. Глаза, горящие лукавством. На самом деле – он не был красавцем. Обычный юноша с темными волосами и карими теплыми глазами – он все же подкупал своей харизмой. Подкупал тем, что был полной моей противоположностью. Юджин мне нравился тем, что он был словно моим отражением. Делись бы каждый мир на две реальности – это была бы моя сущность в параллельном этому мире. Тихий и скромный снаружи – он хранил в себе небывалых масштабов потенциал. Хотя, в плане ума меня обходил. Абигейл была грубой. Но при всем при этом держалась, как гора. Я видела её взгляд, когда она о чем-то задумывалась. Казалось, будто она в своих мыслях живет, словно в лимбе. Постоянно переживает какой-то ужасный момент из своей жизни. Но при всем при этом никому не давала вмешиваться в это дело. Она девушка, которая может дать отпор. Которая некогда сбилась с пути, но теперь так рьяно стремится к тому, чтобы все исправить. Интересно, всех их тоже, как и меня, осветили лучи «солнца», которое нас объединило? Если я когда-нибудь выберусь – я скажу ему «спасибо». Обязана сбежать и сказать. *** Было странно слышать, как двери в мою «обитель» снова отворяются. Уже давно объявили отбой. Утром меня должны были ни свет – ни заря поднять и повести на показательные тренировки, для расценки моих сил. Однако - это был не какой-то там глюк. Двери и в правду отворились, позволяя свету проникнуть в мою камеру, отгоняя тьму в уголки помещения. Было повернув голову, я заметила знакомую фигуру в проеме и недовольно отвернулась к стене. Глупо говорить, но я устроила своей матери что-то вроде забастовки. В детстве я себе такого позволить не могла – слишком покладистой была. Пора наверстывать упущенное. В особенности из-за того, что обижаться тут было на что. Августина лишь хмыкнула. Ясен перец – для нее сии выходки были отнюдь не первые. Мало она что ли подобных мне выскочек встречала? Усевшись свободно на мою кровать, глава ДЕЗа тем самым потеснила мою бренную тушку в сторону. Молча, упрямо и не получая сопротивления. По сути: что я могу ей сейчас сделать? Конечности скованы. Да и двигаться с таким балластом более чем сложно. В данном случае я могу её разве что куснуть от души. И идея была бы гениальной. Если бы не одно «но». Пока я буду пытаться нормально подняться с бетонными оковами на руках, а так же предпринимать попытки вообще её укусить – мне, проще говоря, этот самый бетон еще и в рот по самую глотку запихают. Как кляп. - Вижу, тебе удобно, - первой начала Брук. По сравнению со мной – она не преобладала излишней упрямостью и напущенной гордостью. Это у меня шило в заднице играло, не позволяя трезво мыслить. А жаль. Я промолчала. Люблю эту свою черту характера – просто молчать и игнорировать. Мне кажется, или эта трещинка в стене похожа на профиль Делсина? Так, ладно, что там Августина мелет?! Подорвавшись на месте из-за таких мыслей, как ошпаренная, я заодно напугала и свою маман. Руки и спина моментально заныли от такого рывка, который потребовал немало нагрузки. Сейчас, сидя без подпитки, да еще и с блокируемой силой, я себя чувствовала как никогда уязвимо. Не было уверенности в самой себе. Не было уверенности в своей силе. Ужасное чувство. - Мне тут ахрененно! Что тебе надо, старушка? Я сейчас в печали, - не думая, в общем-то, что я несу я уставилась на Брук широко распахнутыми глазами. Женщина пару раз открыла и закрыла рот. После чего нахмурилась. - Старушка? Но мне же всего… - Не важно. Ты зачем пришла? Как-то поздновато заметив, что Брук маленько стушевалась из-за моих слов, я и сама стала чувствовать себя паршиво. Хотя, с чего бы? Она заперла меня тут. На худой конец – она появилась спустя почти десять лет и думает, что я буду покладистой и милой? Хочешь, мам, наверстать упущенное – милости прошу. Я готова тебе прямо сейчас обеспечить все проблемы подросткового возраста. Театр одного актера объявляю открытым. Да начнется игра. Глянув на Брук, я внезапно сделала грустную мину и как можно более трагично вздохнула. - Я хочу побыть одна. Ты не уважаешь мое личное пространство! Августина маленько ошалела, открыв широко рот. Не давая ей адаптироваться, я продолжила: - Вы все такие простые. У всех свои проблемы, планы и бла-бла-бла. Никто не интересуется, чего хочу я. Мра-а-а-ак, - я как можно более правдоподобно состроила кислую мину и демонстративно откинулась на спину. Игнорируя попытки мамы хоть что-то сказать, я продолжала. Мой разум подкидывал новые идеи для «трогательной речи» спонтанно. Это была исключительно импровизация. Но и это уже было неплохо. - «Я хочу спасти проводников», «я хочу твои силы», «я хочу тебя защитить». Прикольные у вас желания. А я хочу щенка, вот как! – зыркнув на Брук самым мрачным взглядом, на который моя персона вообще была способна, я не без удовольствия заметила, что она начинает терять смысл происходящего и путается в сказанном. Настало время для фаталити. - И вообще! У МЕНЯ ЛЮБОВЬ НЕРАЗДЕЛЕННАЯ! – под конец фыркнув, я аж с небывалым успокоением смотрела, как моя мать побледнела, шире раскрывая рот. Ну, добро пожаловать в период моей жизни, который ты удачно пропустила, мам. Я отыграю его для тебя во всех красотах. *** - Это незаконно! Я гражданин свободной страны! Я требую адвоката, черт его дери три раза в день! – я уже в который раз долбанула своими бетонными оковами по стенам и усмехнулась. Это было довольно-таки неприятно и больно. Из-за отсутствия регенерации и упадка сил я была разбита. Руки чесались из-за натертых бетоном ссадин, а также множественных синяков. Где-то в районе кисти я чувствовала влагу крови, сочащейся из разбитых костяшек пальцев. А все ради того, чтобы убрать помехи со своих рук. Треснув так в первый раз сугубо от злости, я с удивлением заметила, что бетон треснул. А ударив с большим усердием во второй раз, я победоносно усмехнулась – оковы стали осыпаться. И теперь я, разыгрывая «бунт неимущих», дубасила свои руки об стену, как ненормальная. Камеры, что фиксировали каждое мое движение мигали красными лампочками. Я не верила, что это мне хоть как-то поможет. Даже если я собью оковы с рук(Ноги мне, кстати, все же освободили. С каким блаженством я около часа чесала щиколотки и ступни обо все, что только под ноги попадалось!) – мне не чем пополнить силы. Регенерация-то начнет медленно, но работать. Однако не в моих силах будет даже простую кляксу в стену пульнуть. Но цель моих действий была иная. Они не полезут сами со мной справляться. Они вызовут её. И у меня созрел глупый, но все же план, как можно рискнуть и выбраться отсюда. Я обратила внимание на то, что все(даже моя мать) в этом здании носят бейджики. Впитай я хоть с него краску – мне хватит на создание ножичка, или чего-то подобного. Главное – успеть до того момента отколупать с рук оковы. А дальше будем действовать методом капитана Джека Воробья. А именно: импровизировать. - Ля-ля-ля, жу-жу-жу, - по мере ударов по стене «напевала я», с радостью чувствуя, как одна из рук стала легче двигаться в оковах. В конечном итоге, дернув ею пару раз – я таки вынула ту из объятий раскрошенного бетона, предварительно оцарапав кожу вдоль рук. С моей слабой регенерацией раны затянутся, но останутся шрамы. Весело – кабзец. - Я с мозгами не дружу, - продолжила я, задумавшись, а дружу ли я с ними реально? Но звук отпирающийся двери заставил меня дернутся и в несколько довольно-таки мощных для моего нынешнего состояние ударов сбить остатки оков и высвободить вторую руку. Нет, с мозгами я все-таки не дружу. Снова начинает казаться, что я маленько на голову двинутая. - Ты что тут устроила? – голос Брук на сей раз был строг. Залегшие под глазами синяки свидетельствовали о недосыпе. Казалось, что даже глаза у Августины были красные из-за полопавшихся капилляров. Лицо было вымученным. Уставшим. Меня почти начала жрать совесть от вида моей матери. Но, не забывая о своей цели, я насупилась. - Забастовку! М-а-а-ам, ну отпусти, - для пущей театрализации я начала прыгать вокруг главы ДЕЗа и заглядывать ей в глаза. - Все наши на свободе. А меня не отпускают! Мне уже двадцать два года! Я взрослая девочка и могу гулять там, где хочу! Припоминая момент из одного фильма, где подросток пытался отпроситься у своих родителей на вечеринку, я маленько коверкала диалог на свой лад и для пущей яркости момента еще ногами затопала. Сказать, что Брук была в прострации – не сказать ничего. Она дубом стояла на месте, пытаясь понять, что происходит. Понимаю. Смею предположить, что раньше ей если и закатывали истерики и попытки освободиться – то это был плач, угрозы, давление на жалость или просто бессмысленные крики. Мои крики тоже были лишены смысла, но за ними скрывалась «хитрость». - Какие «наши»? Ты о чем вообще? – наконец-то отмерла Брук, начиная крутиться и пытаться меня поймать. Только сейчас она заметила, что мои руки свободны и сжала зубы. Но действовать не спешила. Словно что-то от меня ждала. А я всеми силами пыталась самодовольно не улыбаться, иногда поглядывая на пустой бейджик своей матери и за спиной разминая руки. Вы не представляете, насколько это чудесное ощущение – чувствовать внутри часть маленькой, но все-таки силы. Ощущать скольжение краски между пальцами и замечать явный прилив сил. Августина тем временем с непониманием глядела на меня. Я заметила, как она напряглась. Стойка у женщины стала более твердой. Руки она слегка сжала в кулаки. Челюсть была напряжена. По сути – она могла в любой момент снова заковать меня и спокойно уйти. Но было одно «но». «Материнские инстинкты» не позволяли. И я, да простит меня Алдуин, решила этим воспользоваться. По её мнению – подпитки у меня тут нет. А значит - я пока не представляю из себя угрозы даже со свободными руками. Надеюсь, что она не вспомнит про бейджик. Оглянувшись, она оценила погром, что я устроила и, перешагивая через осколки бетона, добралась до кровати, приглашая и меня сесть рядом. Впитав краску обратно и высунув руки из-за спины, я как можно более расхлябанно бухнулась рядом и стала часто и тяжко вздыхать. Признаться, я была уверена что партия за мной. Но вопрос, что мне задала моя мать, таки пошатнул мою самоуверенность: - Неразделенная любовь. Это ты про этого несносного шалопая Роу? Всеми силами сдерживая негодование, которое вот-вот грозилось отразиться на моем лице, я задумалась. По сути – все во мне пылало от возмущения и внезапно нахлынувшей мысли, что мне подала Брук. Но, откинув в сторону размышления об этом, я стала думать в другое русло. Отнекиваться сейчас не вариант, даже если сильно хочется. Она начала мне подыгрывать сама того не ведая. Ну, приплела к этому Делсина. Мне, в общем-то и на руку, пусть я полна негодования, почему мама подумала именно про него. Нужно поддерживать спектакль. Набрав полные легкие воздуха я сделала печальные глаза и запоздало поняла, что даже со своим «актерским мастерством», что с годами оттачивался методом избегания отцовской ругани – слезы выдавить я все же не смогу. Но, сейчас это было не важно. Глянув на мать полными печали глазами, я как можно более осторожно спросила: - Так палевно, да? Было видно, как мама занервничала. Она заерзала и напряглась всем своим телом. - Как же это… - вид у Августины был такой, словно она допустила упущение всей своей жизни. Хотя, зная Ди – не мудрено. Даже я свое дитя(тьфу-тьфу-тьфу, черт подери) не подпустила бы к такому раздолбаю. Мало того – я бы ему пизды еще вставила. Кстати, на счет вставления «пизды». Я слегка дернулась. Как-то не сразу я подумала о том, что Брук сейчас может еще сильнее возжелать избавления от назойливого Героя-Всея-Сиэтл. Да и взгляд женщины сии догадки только подтверждал. Мне даже немного не по себе стало. Мда, не все я продумала. Пора действовать. Преобразовав ножик в моих руках в камень, я слегка надавила руками на него. Разумеется, вещи, которые я создавала были немного рыхлыми. Для усиления своих способностей Делсин пожирал энергию осколков. И мне желал того же. Атаки и создаваемые предметы и в правду становились лучше, сильнее и крепче. Ведь изначально при контакте с чем-либо любой созданный мною предмет просто разбрызгивался. Но накопленной энергии теперь хватало хоть на такую твердость. Оно и хорошо. Я же не собираюсь убивать Брук. Нет. Мне нужно её вырубить. А на ощупь созданный предмет напоминал пластик. При правильном попадании вполне реально будет её отрубить. Подсев поближе, я аккуратно приобняла маму за плечи и продолжила свою игру, пытаясь подгадать момент. - Сердцу не прикажешь и все такое… Брось, он отличный парень. Это же еще смотря с какого угла смотреть. Августина перевела взгляд на меня и пожала плечами. На какой-то момент в глазах её проскользнуло недоверие. А вот это уже нехорошо. - Что же в нем «отличного»? Подловила, так подловила. Я не знала, что сейчас нужно говорить. Обман, в основном, ослепляет всегда чувства и бдительность. Укрощает ум. Но нельзя провести чувства. Чтобы доиграть свою роль до конца, мне нужно настолько в нее внедриться… Можно сказать – полюбить и в правду. Стать открытой. Да только, возможно ли? Хотя… А почему нет? От чего я раньше никогда не задумывалась о перспективе любить Ди, или хотя бы чувствовать к нему симпатию? И если так – то за что бы я могла его полюбить? То, что у него есть Абигейл? Это не обоснование. Исходя от кучи фильмов и книг – это отнюдь не препятствие для чувств. Скорее я сама себя блокировала в этом плане. Только сейчас задумалась о том, сколько раз я обращала на него внимание. И столько же раз я находила отличное обоснование для этого. Перекрывала зачатки этой мысли еще в часом начале. А если задуматься сейчас, то что я чувствую? Чем же он и в правду «отличен»? - Вот именно, он отличен, - как-то удивленно произнесла я, словно сама для себя это только что открыла, а не пытаюсь привести довод для матери. Хотя. На деле – так оно и было. - Удивительный, придурковатый и жутко меня бесит. Но он не из тех, кто оставит в беде. Бестолковости ему не занимать, а ум его горяч до жути. Но сердце широкое и в нем хватает места для многих. Он удивителен тем, что отдает себя всем окружающим, не требуя ничего взамен. Брук в ответ на мои слова задумчиво нахмурилась, но я на этом не остановилась и стала бормотать, открывая для себя то, что я и так, в общем-то знала. Просто не обращала внимания. - Умеет заставить улыбнуться, даже если тебе горестно. Видит людей насквозь. Выявляет самых потаенных демонов нашего существа. И помогает с ними бороться. Вселяет храбрость тем, кто привык сидеть во тьме, не выходя на свет. Учит милосердию тех, кто из-за ненависти про нее давно забыл, - я слегка улыбнулась и глянула на свои ноги. - Толкает в гущу событий и историй, зная, что ты боишься, но страстно желаешь быть частью всего этого. Вселяет уверенность и веру в себя. Я глянула на мать и глубоко вздохнула. Боже, он же просто замечательный! Не до фанатизма – но именно сейчас я поняла, насколько я его уважаю. Насколько я ему благодарна за все, что он для меня сделал. - Ужас, ты и в правду в него влюблена, - Августина устало уткнулась лицом в раскрытые ладони и покачала головой. Вот он – этот момент. - На самом деле - нет. Но он мне точно нравится. Не успела Брук поднять на меня взгляд, как глаза тут же прикрылись, а тело обмякло от удара точно в висок. Аккуратно уложив её тело на свое ложе, я второпях проверила её пульс и, удостоверившись, что сердце её бьется, выхватила её карту доступа. Настало время бежать. И быстро. Ибо в запасе у меня нет даже секунды. *** Предательство Хэнка было... неожиданным. Делсин мог бы догадаться. Но от чего-то доверился этому мужчине. Что-то вроде «проводник проводнику…» и так далее. Но в итоге за это парню пришлось жестоко поплатиться. Рука соскальзывала с мокрого камня. Вторую тянуло из-за тяжести. Но он не мог отпустить. Не имеет права. - Делсин, отпусти... От этого голоса все тело начала бить дрожь. Его брат уже сдался. Столько отчаянья. Столько... спокойствия... Опустив голову, он уставился на Реджи. Мужчина слегка покачивался в воздухе. Его тело вплоть до груди было покрыто бетоном. А вес из-за этого казался ужасным. Еще чуть-чуть, и даже Делсин со своей силой проводника будет бессилен перед вывихом руки и разрывом мышц. Но он не отпустит. Ни за что. Только не Реджи. Только не своего брата. Глаза стала застилать пелена слез. Он даже подтянуться нормально не может. И запас дыма давно закончился. Не хватит даже на легкое парение со взлетом. Особенно с такой ношей. « - Что же делать?» - с отчаяньем подумал парень, и поджал губы. Взгляд снова устремился на брата. - Нет, я тебя вытащу. Сейчас что-нибудь придумаю. Шериф лишь слабо улыбнулся. Его глаза наполнились невиданной доселе нежностью и заботой. Как он может улыбаться в такой момент?! - Я горжусь тобой, Делсин. Всегда гордился. Ди застыл. Нет, только не это! Он не имеет права так с ним поступать! Он даже не сразу понял, что пальцы брата разомкнулись, а рука выскользнула из захвата. - Нет! Реджи, нет! – крик сорвался. Дыхание, казалось, сбилось. Столько боли и отчаянья было в этом голосе. По щекам покатились слезы. Но даже они не помешали увидеть напоследок, как тело погрузилось в ледяные воды. Как лицо поглотила темная пучина. Как родные темные глаза навсегда... пропали. Издав звук, чем-то напоминающий вой израненного животного, Делсин подтянулся из последних сил. Хотя, казалось, что их в нем больше нет. Глаза все так же были застланы пеленой. Взор наткнулся на Августину. Она была слегка... напугана. Эта сволочь не подозревала, что все обернется таким образом. Однако поборов в себе это чувство, она снова сделала каменное выражение лица. И с еще большей растерянностью заметила, как лицо Делсина медленно, но верно меняется. Боль, что сейчас искажала его личину теперь сменилась яростью. Парень сорвался с места. Ему было плевать, если его поймают. Плевать, если умрет. Ему лишь хотелось дотянуться до горла Брук. Хотелось задушить собственными руками. Увидеть то же отчаянье, что плескалось в глазах Реджи, когда тот отпускал руку. Когда понимал, что в последний раз видит своего брата. Когда понимал, что сейчас его ждет лишь смерть. Он раз за разом кричал её имя. Впитывая дым с поля боя, он пускал кучу ракет. Пытался дотянуться до Брук, но та со страхом убегала. Он словно не соображал, что делает. Лишь одна цель в голове. Никаких мыслей больше. Видя, как женщина выбивается из сил и сколько вокруг собралось ДЕЗовцев, парень пригнулся и, набрав вокруг себя кучу дыма, ракетой взлетел вверх. Некогда приятные ощущения ветра, врезающегося в лицо, теперь раздражали. Этот кувырок, подобный свободному полеты орла в воздухе теперь бесил. Зато падение и разрывающая грудь ярость приносила небывалое удовольствие. Сейчас он упадет и все разлетится в щепки. Сейчас упадет, и отомстит. Еще немного... Раздался ужасающий грохот, повергший весь Сиетл в небывалую панику. Люди на улицах вздрогнули. Птицы с тревожными криками взлетели в воздух. У домов в радиусе семи километров вышибло стекла. Одна неудавшееся беглянка дрогнула всей своим телом, уже не первую минуту чувствуя какую-то странную пустоту в сердце. Настолько была сильна ярость и боль, что плескались сейчас в душе юного индейца. Поднявшись на ноги, он с громким рыком понял - среди валяющихся вокруг военных нет Августины. Убежала. Но это ненадолго. - Не сможет... она не сможет от меня всегда бегать, - с какой-то странно одержимостью в голосе сказал Делсин и, развернувшись, заплетающимися ногами пошел вперед, не подозревая, что по телевизору, радио и интернету уже расходится информация о дымовом био-террористе, совершившим нападение на Кердан-Кей, и заставившего лидера ДЕЗа бежать прочь.