Сердце наизнанку

— 21 — Когда Маркус вернулся в свои покои, небо над Мореном уже окрасилось в алые цвета заката, а день, проведенный с императором, плавно растворился в уходящих солнечных лучах. Ему не слишком хотелось отпускать Омегу от себя, особенно после их поцелуев в укромном месте на берегу реки, но так как он не желал давить на Теора, пришлось заткнуть возбужденного хищника внутри и без возражений покинуть его. Дэсмонс подошел ко окну и слегка облизнул губы, стараясь уловить едва ощутимый вкус Теора, от которого горели губы и кровь в одночасье. Герцог печально усмехнулся, когда подумал о том, как бы отреагировал Де Шарме, если бы узнал, какие баталии он терпит внутри при каждой их встрече. Очевидно, в восторг бы не пришел, особенно в своем нынешнем состоянии. Маркус протяжно вздохнул и бросил задумчивый взгляд на улицу, украшенную сумрачными оттенками. Вопрос истинности и совместимости… сколько себя помнил, он часто размышлял на эту тему и все понять не мог, как можно пойти против своей природы и отказаться от пары. Ведь человек заведомо обрекал себя на страдания, тем более, если связь успела закрепиться. Папа пытался объяснить ему причины такого категоричного отношения к истинным парам, приводя в пример долг и личные принципы… но тогда еще просто молодой альфа отказывался это понимать. Он прибывал в уверенности, что при встрече со своей парой, ни за что не допустит, чтобы она упорхнула от него. Наивный юнец, еще не познавший жизни за пределами своего родного герцогства и беспечно полагающий, что сможет удержать ветер. А потом, в разгар кровавого боя, он встретил Теора, и мир перевернулся. Осознание того, что молодой император — его пара, обрушилось, как снег на голову, и порядком испугало, хотя до этого он был уверен, что немногое могло его напугать. В тот момент, что-то щелкнуло внутри, и все внимание оказалось прикованным к беснующемуся в смертельной пляске Омеге. Как можно надеяться заставить что-то сделать подобного человека? Как к нему вообще подступиться, чтобы он ненароком не переломал тебе хребет? Как можно взывать к чувствам того, у кого на первом месте — страна и ее благополучие? Как можно допускать шальную мысль, что такой человек согласится получить метку и принять роль истинного партнера? Такие вопросы роились в голове Маркуса, когда он наблюдал, как Теор разрывает своих противников одного за другим. И у него холодели пальцы, от одной только мысли, что он посмеет посягнуть на этого Омегу. Маркус слабо улыбнулся, слегка качнув головой. Ему понадобилось десять лет, чтобы добиться расположения Теора, и еще — умудриться стать его консортом. Но не только попытки приблизиться за эти годы возымели успех, еще к нему пришло понимание, когда надо заткнуть свою гордыню и покорно склонить голову, чтобы в следующий миг быть вознагражденным вниманием Омеги. За то время, пока он находился рядом с императором, герцог начал медленно узнавать его, и постепенно прежний категоричный образ менялся. Дэсмонс не видел больше в Теоре кого-то недосягаемого и запретного, он проникал под маску хладнокровия и высокомерия так легко, будто сам Де Шарме не против такого вмешательства в личное пространство. Правда, справедливости ради, стоит заметить, что сейчас состояние у императора — далеко не радужное, поэтому нет сил на ненужные маски. Сам Маркус ловил эти проявления слабости, чтобы оказать поддержку Омеге и показать ему, что он может на него рассчитывать в любой ситуации. Сейчас Теора хотелось защитить от любой угрозы, хоть сам альфа прекрасно понимал, что вряд ли он позволит это, поскольку на кону будет стоять его гордость; подарить ему больше подобных дней, когда ему не нужно держать все под контролем. Но если говорить откровенно, Теора уже просто хотелось — чувствовать его тело, целовать каждый допустимый участок кожи и жадно вдыхать в себя стойкий и насыщенный аромат диких цветов. Но Маркус пока сдерживал себя, унимая дикое желание и оставляя голову холодной. Как он это делал, сам не мог понять, потому что один только вид императора разжигал в нем огонь. Правда, он не знал, насколько его хватит, особенно, если Теор будет таким отзывчивым на малейшую ласку. Дэсмонс едва слышно вздохнул и решил прогуляться по дворцу, чтобы немного остудить вскипевшую кровь. Покинув свои покои, герцог неспешным шагом направился по темным коридорам, наслаждаясь звуками бархатного вечера. На первом этаже слышался приглушенный смех, очевидно, стражники, вернувшиеся из дозора, травили байки за кружкой эля. Со стороны внешних ворот доносились звуки марша — происходила муштровка солдат. В комнатах для прислуги тихо переговаривались горничные и лакеи. Даже с наступлением ночи дворец не затихал, что всегда давало Маркусу возможность немного отдохнуть от собственных мыслей и на миг забыть о своих проблемах. Проходя мимо большого сада, герцог невольно замедлил шаг, стоило ему только заметить изрядно задумчивого Зесса, который сидел у фонтана, в одиночестве и с бокалом вина. Маркус непроизвольно приподнял бровь и завернул ко входу в сад. Сказать по правде, он не думал, что сегодня во время своего «обхода» встретит советника, причем в таком странном состоянии. На его лице отражалась грусть, но с другой стороны была и тихая радость, а еще — нечто похожее на одобрение. — Не помешаю? — спросил, скорее из вежливости, чем из интереса, и присел на лавочку рядом с тихо усмехнувшемся альфой. — Что смешного? Зесс еще раз тихо фыркнул и наполнил второй бокал, тут же передавая его удивленному Маркусу. — То, что ты задаешь такие вопросы в своих владениях, герцог, — без показной официальности проговорил сент Керс и хмыкнул, — вижу тебе тоже не спится. — Как видишь, — вернул усмешку Дэсмонс и приподнял бровь, — сам-то чего здесь в одиночестве кукуешь? Зесс странно улыбнулся и, как будто невзначай, проговорил: — Ты хорошо влияешь на императора, — альфа вдруг впился в герцога пристальным взглядом и добавил, — не ожидал такого эффекта, но видимо против природы, и правда, не попрешь. — О чем ты? Спросил, все еще пытаясь сохранить ровный тон, но едва заметные металлические нотки в голосе сказали о его напряжении. — О том, что сегодня впервые за долгое время, Теор отказался от опиума и своих чудо-настоек, — буднично, но с серьезными глазами проговорил Зесс и тихо хмыкнул, — похоже, ваша прогулка пошла на пользу. Не знаю, что ты там делал, но это помогло ему уснуть без дурмана наркотиков. Или ваша связь сработала на новом уровне, или ему просто надоело чувствовать себя виноватым, но это имело свой эффект, чему я рад. Маркус долго молчал, внимательно всматриваясь в лицо советника, ища в нем подвох. Но его не было, и это удивляло, как и его слова. Известие о том, что Теор решил завязать с наркотиками обрадовало, значит, правда, за ум взялся. Но дело тут не только в альфе, а и в самом императоре, который внял своему внутреннему голосу и перестал терзаться виной. Правда, вопрос, сорвавшийся с губ герцога, был неожиданным даже для него самого. — Зесс, ты ревнуешь его ко мне? — Советник звучно фыркнул, но его глаза выдали его с потрохами: такое желание порвать на куски вспыхнуло в агатовых сетчатках. — Я не имею права ревновать его, Ваша Светлость, — ядовито проговорил он, и холодно добавил, — все же его консорт — вы. Маркус на его едкость закатил глаза. — Прекрати, сейчас не для кого играть в аристократов, — на удивление спокойно проговорил он и добавил уже не так уверено, — но ты ведь любишь его. — Люблю, — просто и твердо проговорил Зесс, смотря на герцога без былой злости, — и ты любишь, я вижу, но разница между нами в том, что тебе повезло привязать его к себе на природном уровне, а я так и останусь бывшим наложником. Все, что я хочу, это чтобы он был счастлив, несмотря на всю боль и гниль, которые он пережил в прошлом. У тебя есть возможность подарить ему такую жизнь, о которой даже сам он не мечтает. Не упусти эту возможность. Маркус с немалым удивлением выслушал эту речь и где-то в глубине души согласился со словами советника, потому что понимал и сам: у них слишком разные положения, чтобы смотреть на них с одинаковыми требованиями. Он тихо хмыкнул, и уже сам разлил вино по бокалам, не особо реагируя на озадаченный взгляд Зесса. — В таком случае, предлагаю выпить за Теорлинса, — с кривой улыбкой проговорил он и несильно стукнулся о бокал советника, — и за все то, что мы для него сделаем, вместе или порознь, неважно. Зесс не смог сдержать слабой ухмылки и торжественно поддержал тост: — За Теорлинса и за его благополучие, сотворенное нашими руками.