Сердце наизнанку

14 Теор мчался в Ариал как сумасшедший, потому что боялся опоздать и потерять своего гражданского супруга навсегда. В письме, что буквально час назад пришло в Юнион, шла речь о том, что Микаэль всегда его любил и был верен лишь ему, за что и расплатился собственной жизнью, которую захотели отнять его отцы. Де Шарме был в бешенстве, поскольку гнев клокотал в каждой клетке его тела и слепил разум, не позволяя ему думать здраво и хладнокровно. Его буквально рвало на части от боли, которую он ощущал на интуитивном уровне, и вины, что сдавливала сердце невидимыми тисками. Пока он развлекался на арене, его мальчик страдал, а позже находился в смертельной опасности. Хотя… главы рода де Флусс просто удачно высчитали время и смогли нанести удар по самому больному. Теор молился об одном, о том, чтобы Микаэль остался жив, иначе он сойдет с ума. Следующие за ним Зесс и Маркус предпочитали хранить молчание и не трогать Омегу в такой тяжелый момент, потому что догадывались о том, что сейчас могут лишится головы даже они. Альфам было жаль императора, поскольку каждый из них знал, как дорог ему был Микаэль и прекрасно понимал, что он переживает не только за «мужа», но и за ребенка. Любой бы на его месте беспокоился и испытывал боль при одной только мысли о потери человека, которого он трепетно любил. Хотелось поддержать императора, но альфы не смели его затронуть хотя бы словом, потому что знали: такой человек, как Теор, переносит свои страдания в одиночестве, и плевать, что при этом он сходит с ума. Маркусу довелось наблюдать сильные эмоции на лице Омеги, когда он читал послание, от гнева до отчаяния, но хоть какого-то удовлетворения этим фактом он не чувствовал. Наоборот — ему было больно в душе смотреть на то, как император мечется по дворцу, пока шли приготовления к отбытию, как пытается подавить рвущееся наружу гнев и крики, скрывая все за очередной маской. Альфа впервые видел такого императора и впервые понимал, что он не хочет, чтобы Омега еще больше страдал. Но зависело это не от него. Маркус понял это, когда вбежал во дворец вслед за Теором и невольно замер на полпути, когда заметил стоящего возле центральных покоев императора. Стражники были убиты, двери сломаны, а внутри комнаты был слышен отчаянный скулеж, который на мгновение сменялся приглушенными криками. Дэсмонс подошел ближе и рвано выдохнул, широко распахивая глаза. Прямо в центре покоев, растерзанный, покрытый кровью с головой, на полу лежал мертвый Омега, тело которого напоминало одну сплошную кровавую рану. А рядом, прислонясь к стене и сильно содрогаясь от рыданий, сидел молодой альфа, который с ужасом и болью смотрел на труп. Рискнувший взять за руку императора Зесс с болезненным стоном отлетел назад, так как Теор оттолкнул его от себя, наградив яростным взглядом. Император решительно направился к плачущему альфе, но на полпути замер и посмотрел себе под ноги. Присев на корточки, он провел ладонью по полу, вытирая кровь и тут же зажмуривая глаза, чтобы не выпустить рвущиеся наружу слезы. По его лицу ходили жилки, губы дрожали, а дыхание становилось рванным, но он так и продолжал сидеть, держа свою ладонь на выцарапанных надписях. Было видно, что он пытается сдержатся, но слезы одна за другой начали течь по его щекам, несмотря на то, что он не открыл глаз и не выпустил изо рта лишнего звука. Внутри все рвалось от боли, словно это его, а не Микаэля, потрошили как рыбу и избивали, не оставляя живого места на теле. Маркус медленно подошел к альфе, который уже просто скулил, как побитая собака, и встряхнул его за плечо, заставляя на миг вырваться из оков поглотившего его отчаяния. Парень затих и приоткрыл глаза, поднимая их на Дэсмонса, который внимательно смотрел ему в лицо. — Что здесь произошло? — как можно спокойней спросил герцог, парень задрожал и по его щекам снова потекли слезы. — Эль… он не хотел бежать, чтобы спастись… — всхлипнул Раймир и ударился головой об стену, — я должен был быть быстрее, я должен был его спасти! Но я вышел на несколько минут, а когда вернулся… Эль был уже мертв. Маркус вздохнул и бросил взгляд себе за плечо на Теора, который молча сдирал с хрупкого тела остатки одежды и начинал обтирать его от крови. Альфа перевел взгляд на мрачного Зесса, стоящего в проеме дверей, и негромко произнес: — Сент Керс, этого парня под стражу, потом допросим его еще раз, когда он придет в себя. Принеси сюда холодной воды и чистую тряпку, в эти покои никого не пускай. Альфа сначала не среагировал на его слова, но после твердого оклика «Зесс!» вышел из оцепенения и принялся исполнять приказ консорта с каким-то странным автоматизмом. Взяв Раймира под руки, он вывел его из комнаты, а спустя минут двадцать вернулся с тазом холодной воды и поставил его рядом с телом Микаэля. Теор на его действия никак не отреагировал, продолжая оттирать кровавые потеки собственным шейным платком. С его глаз продолжали капать слезы, но само лицо Омеги напоминало холодную маску, не выражающую ни единой эмоции. Маркус скинул верхнюю одежду и осторожно подошел к мертвому Омеге, присаживаясь на корточки и беря в руки мокрую тряпку. Теор вскинул на него пылающий болью и яростью взгляд, но ничего не сказал, вернувшись к прежнему занятию. Дэсмонс шумно выдохнул и начал оттирать тело Омеги, но моментами он поглядывал на императора, следя за его состоянием. Видя, что пока в его услугах не нуждаются, Зесс молча скрылся в коридоре и направился к стражникам, планируя хоть что-то узнать о смерти фаворита Теора. Де Шарме хотел удавиться. Как только его пальцы касались изувеченной, избитой плоти Микаэля, внутри все кричало и разрывалось на части от отчаяния и страдания, которые выжигали его душу дотла. Еще и воспоминания проведенного вместе с Омегой времени всплывали в памяти и жалили его сознание, солью посыпаясь на открытую рану. Он не знал, почему до сих пор сидит здесь и моет тело парня, а не несется в особняк-де Флуссов, с целью перебить их всех. Может быть здравый рассудок в нормальном состоянии держало присутствие альфы, который молча сидел рядом и помогал привести тело Омеги в порядок, может то, что он не хотел дарить этим тварям быструю смерть. Теор не знал ответа, но в одном он был уверен, он заставит их страдать точно также, как они вынудили Микаэля. Император на миг замер и сглотнул ком в горле, глубоко вздыхая. — Марк, — хрипло и безжизненно произнес он, поднимая на альфу пустой взгляд, — сделаешь для меня кое-что? Маркус вздернул бровь, но он успел скрыть изумление в глазах, и просто кивнул. — Конечно, все, что угодно. — Вырежи род де Флусс, — холодно и ровно проговорил Теор, — всех, от младенцев до взрослых, не зависимо от статуса, а его глав доставь сюда. Сделаешь это? Маркус невольно ощутил, как сердце ухнуло вниз. Этого он и боялся, потому что знал, насколько император может быть жесток, тем более в нынешней ситуации. Но вырезать род? .. Дэсмонс мог, но это будет означать, что он разорвет альянс с еще несколькими родами, которые поддерживали связи с де Флуссами. Впрочем, сейчас это не важно, гораздо важней хоть немного облегчить страдания Теора, который со слезами на глазах, но твердо смотрел на него, терпеливо дожидаясь ответа. Маркус отбросил тряпку обратно в таз, затем взял Омегу за руку и прикоснулся к ней губами, проговорив: — Все, что угодно, мой император. — Можешь отправляться сейчас, — кивнул Теор, слегка сжав пальцами его руку, — передай Зессу, что на нем парламент. Я спокойно не засну, пока не увижу головы всех юнитов, которые замешаны в этом. Иди, я хочу побыть с ним наедине и спокойно попрощаться. — Слушаюсь, мой господин, — ответил Маркус, распрямляясь и направляясь к двери, имея в планах твердое намерение стереть род де Флусс с лица земли.