Внимание! Глава содержит элементы насилия и жестокого обращения.
Кенсу наблюдал, как из под узкой щели двери пробирались розовые пальцы рассвета, разгоняя чернильную темноту. Он был по-прежнему в состоянии шока, ведь Кай и его свита никогда не заходили настолько далеко. Оставив его в запертом чулане со своими кошмарами на всю ночь. Честно говоря, это не было одно из самых сильных и худших избиений Кенсу. Хотя, в какой-то степени осознание этого удручало. Его кожа саднила, и ныла грудь, напоминая о том, как До толкнули вниз по лестнице. Итог: вывихнутая лодыжка, растяжение запястья и множество синяков. Кенсу судорожно вздохнул сквозь кляп и подобрал под себя ноги, опираясь о бледную стенку.
Он был истощен от усилий к бегству в течение нескольких часов, и доказательством его – иногда экстремальных – попыток были видны на теле Кенсу и внутри чулана. Полка свисала на стене, Кенсу упал на нее, когда пытался взломать дверь плечом. Вследствие этого десятки точилок для карандашей были разбросаны по полу, а упавшие книги сыграли неплохую роль подушки. Царапины вокруг дверной ручки были от того, что Кенсу отчаянно пытался взломать замок разогнутыми скрепками, но вскоре понял, что это бесполезно. Сам же ученик выглядел так, будто побывал на поле битвы: щеки алые от царапин, а темно-фиолетовые синяки от побоев гудели от боли, его большие оленьи глаза опухли и покраснели, из-за чего выглядели чуть меньше обычного вместе с отекшим лицом. Запястья были липкими и влажными от крови из-за попыток высвободить руки из грубых узлов веревки. Хоть школьная форма и скрывала остальные следы побоев, Кенсу прекрасно знал, что фиолетовые синяки уже расцвели от живота к груди, и на спине, прикрывая болезненный зелено-желтый цвет кожи, а ведь он почти восстановился. Он закрыл глаза и взмолился всем Богам – в надежде, что они услышат и сыграют в его пользу – что кто-нибудь из учеников найдет его прежде, чем это сделает учитель. Пусть он и ненавидел хулиганов всем сердцем, мысль об учителе с безразличным выражением лица, выставляющего Кенсу на передний фон всех конфликтов и прежде всего привлекающего к этому родителей, заставляла пятую точку сжаться от боли, а желудок избавиться от несуществующей в нем пищи.
И словно кто-то услышал молитвы Кенсу. Замок двери щелкнул, и силуэт заполнил дверной проем. Интенсивность света позади спасителя была настолько яркой, что было трудно инициализировать фигуру. Кенсу в один миг перестал дышать, когда силуэт сделал шаг вперед, напоминая кадры из ночного кошмара. Это был Кай. Нормальный Кай, обычный парень с немного рассерженным лицом без каких-либо ужасных останков, свисающих с длинных и грубых когтей.
Кай наклонился, чтобы быть на одном уровне глаз, вытаскивая нож перед Кенсу. Чистейший адреналин и паника прошибли тело До, когда он вспомнил мучительный момент сна. Он пытался твердо стоять на ногах, пытаясь найти какую-либо защиту за спиной от сверкающего серебряного оружия со светлой рукояткой в руках Кая. Парень вжался в угол, руки судорожно царапали стену за спиной, большие глаза в ужасе уставились на руку брюнета. Хоть Кенсу и ненавидел показывать свою эмоциональность, но соленые капли вмиг покатились по щекам. Кай почти никак не среагировал на изменения поведения жертвы от смиренности к тревоге и страху. Он с тихим вздохом подошел и крепко схватил Кенсу за плечо. Вместо ожидаемого удара высокий парень грубо перевернул До грудью к стене. Отсутствие каких-либо насильственных действий Кая вызвало удивление, и он попытался оттолкнуть его, но эта мысль тут же покинула голову Кенсу, ощутившего холодный металл лезвия на затылке. До замер не в силах пошевелиться, не дыша и даже почти не моргая.
- Я остановлюсь на этом, если ты не хочешь повредить свое жалкое тело еще сильнее, - прошипел брюнет в шею.
Кай опустил нож ниже, перерезая веревку и грубо задев тонкую кожу. Руки Кенсу безвольно упали по швам, кровь алой струйкой бежала по запястьям. Брюнет схватил выступавшие края кляпа и вытащил изо рта Кенсу, бросая его в дальний угол. Кенсу опустился на пол, едва парень отпустил его плечо. Кай посмотрел на него и достал из рюкзака тюбик, затем бросив его в До.
- Намажь на лицо. Если хоть кому-нибудь проболтаешься, я клянусь, ты об этом пожалеешь, – брюнет повернулся к двери, забрасывая сумку за плечо. – Урок начинается через десять минут. О, и еще кое-что. Проект сам себя не напишет, лузер. Ты должен хорошо поработать над ним, если не хочешь, чтобы твой родитель узнал о твоем провале.
Кенсу вздрогнул от этих слов. Кай очень четко и ясно выразился, что скидывает всю работу на него. Более того, он выделил слово родитель.
Родитель. Единственный из двух. У Кенсу не было матери. Простая арифметика.
Кай ушел, а Кенсу запрокинул голову и прикрыл глаза. Он ненавидел избиения, гребанные издевки и напоминания о том, что его мамы нет. Все это было привычным. Но чувство капающей крови из запястья было для него новым. Кенсу не чувствовал себя от этого лучше, но порез ощущался совсем иначе, нежели обычная рана. Внутри как-то все странно воспарило, словно До был каким-то мазохистом. Он понял, что это единственное, что он заслужил. Он заслужил быть центром всех конфликтов и драк. За то, что некрасив, за то, что был предметом для издевательств. Взглянув на запястье еще раз, он забинтовал руку тканью. Иначе будет трудно объяснить опоздание.
Кенсу встал и, пошатываясь, направился в ближайшую ванную, которая, к счастью, была свободна от учителей и учеников. Он вытащил из кармана брошенный Каем тюбик и прочитал этикетку. Тональный крем. Ироничный смешок сорвался с пухлых губ. Надо же, какая забота о себе любимом. Кенсу открыл бутылочку и начал наносить прохладную жидкость вокруг лица. В течение нескольких секунд он стал выглядеть довольно-таки неплохо. Что бы ни дал ему Кай, это все равно намного лучше закрывало синяки и раны, чем его дешевые пластыри, которые хранились дома. Кенсу аккуратно положил тюбик во внутренний кармашек сумки, чтобы потом изучить его более подробно. До вышел из туалета и отправился на первый урок. Он остановился недалеко от двери, неуверенно протягивая руку к блестящей дверной ручке. Это был урок биологии, как в его ночном кошмаре, и один из множества уроков, которые он делил с Каем.
- Кхм… Ты собираешься сегодня входить в класс или нет? - раздраженный голос позади ученика вывел его из мыслей.
Он обернулся и увидел Сухо, президента класса. Кенсу сделал шаг назад, убирая руку подальше от двери. Никто никогда не пытался заговорить с ним, кроме как унизить и избить, но Сухо никогда открыто не смеялся над ним. Он не присоединялся к побоям, но так же ничего не делал, чтобы остановить их.
- П-прости. Проходи первым, пожалуйста, - губы Кенсу были еще слегка онемевшими, мозг с трудом соображал с прошлой ночи. Парень с шоколадными волосами кивнул и скользнул мимо него, одаривая еще одним взглядом.
- Выглядишь слишком бледным. Ты должен активнее противостоять им, - произнес Сухо, как только вошел в класс.
Кенсу посмотрел на место, где только что был президент, с широко раскрытыми глазами. Был ли хоть кто-то, желавший ему что-то хорошее? Хотя, учитывая, что это являлось больше комментарием к происходящему, нежели добрым словом, парня данный факт вовсе не огорчал. Потому что тут прилагался совет. Губы Кенсу слегка приподнялись в небольшую улыбку, и он вошел в класс биологии. Он прошел на свое место – слава Богам, что не было общего стола – и вытащил учебники. Крошечная улыбка исчезла в тот же миг, когда он вспомнил, что был не в состоянии сделать хоть какую-то домашнюю работу.
- Передайте ваши домашние вперед, - произнес учитель, окидывая взглядом класс.
Кай, который сидел перед Кенсу, повернулся лицом, на что он покачал головой и брюнет просто отвернулся, передавая свою (возможно полностью правильную) домашнюю работу на первую парту. Кенсу уткнулся в тетрадь, стараясь не выглядеть провинившимся. Но он мог поклясться, что чувствовал глаза преподавателя на себе, и знал, что ученики молча насмехались над ним. В отличие от госпожи Пак накануне, господин Чхве, учитель биологии, без сомнений позовет Кенсу перед всем классом.
- До Кенсу, останьтесь после урока.
Ученик кивнул и опустился на свое место, желая провалиться, исчезнуть или оказаться в таком месте, где у него не будет возможности кого-либо видеть, где он сможет быть свободным и не беспокоиться ни о чем. Кенсу абстрагировался от темы препарирования лягушки, пытаясь спланировать, как он собирается оправдываться. Но целый час, потраченный на это, показался ему вечностью.
Звонок прозвенел резко и ужасно громко. Было ощущение, что это звонок смерти.
Ученики стали копошиться на своих местах, собирая принадлежности. Кенсу медленно подошел к столу учителя, и каждый шаг добавлял по тонне страха, что и так уже беспокоил его целый урок. В голове прокручивались всевозможные наихудшие сценарии, большинство которых заканчивались принесенной отцу двойкой. Кенсу приблизился к столу; его голова склонилась, лицо направлено лишь на изношенные ботинки. Он не смел поднять глаза на учителя.
- Кенсу, что за проблемы? Ты ведь умный парень. У тебя не должно быть каких-то недочетов. Я знаю, что ты знаешь материал. Но для этого нужно все подтвердить хорошими результатами. Твои контрольные тесты за год ужасны. Ты всегда делаешь домашнее задание и правильно отвечаешь на вопросы. Так почему же ты не в состоянии написать контрольные работы? – господин Чхве смотрел прямо на Кенсу, как если бы пытался препарировать его душу для научных целей.
Кенсу неловко потоптался на месте и посмотрел в сторону, прежде чем что-то ответить.
- Я… Я просто… Я не очень хорош в т-тестировании. Я делаю свою домашнюю работу на р-работе, так что могу сосредоточиться на выполнении. Но у меня действительно не т-так уж много времени на у-учебу, – рот Кенсу выдавал смазанные слова в попытке сказать правду, при этом избегая раскрыть о себе то, чего школа еще не знала.
Господин Чхве задумчиво кивнул, как бы придя к решению в голове.
- Не прими это за грубость, Кенсу, но я думаю, что тебе пора уволиться. Не работа, а обучение сейчас важнее. Она в жизни тебе ничем не поможет, - заявил преподаватель.
Кенсу резко поднял голову, не веря в услышанное. Конечно, его работа не была грандиозной. Да и являлась еще одним поводом для насмешек среди учеников. Помощнику продавцов тканей платят немного, к тому же это была девчачья работа, но Кенсу она была
нужна.
- Я-я действительно сожалею, господин Чхве. Но я не могу этого сделать, - произнес Кенсу, стараясь придать голосу уверенности.
Господин Чхве заметил изменения в поведении Кенсу и взглянул на стопку бумаг на столе:
- Хорошо, я понимаю. Но если все останется на прежнем уровне, Кенсу, я буду вынужден сообщить твою ситуацию с оценками домой. Ты не можешь завалить предмет и ждать, что в течение года получится все исправить. Теперь можешь идти.
Кенсу кивнул и бросился из класса. Горячие слезы разочарования навернулась на глазах, и он побежал в туалет. Пальцы вцепились в холодную керамику раковины, До пытался восстановить контроль над своим дыханием. Он чувствовал, будто грудь раздирается диким животным пытающимся найти выход из его тела, синяки и растяжения ныли, а легкие часто сокращались от дыхания. Он не знал, как долго еще сможет держать эту маску перед учителями, перед Каем и другими. Вспомнилось утро: как нож рассек его запястье и то, как это вызвало в нем манию вновь ощутить заслуженную боль. Кенсу желал этого снова. Но как он это сделает? У него не было ничего острого, и он не мог просто так пойти и попросить, чтобы его порезали. Он должен сделать это сам, сам управлять чувством боли. До вспомнил полку, которую опрокинул, и те красочные точилки для карандашей, которыми был завален пол.
Кенсу осторожно прошел к чулану, где провел ночь, стараясь не выглядеть подозрительно. Когда в коридоре никого не оказалось, он открыл дверь. Там царил все тот же беспорядок. Он быстро зачерпнул двумя руками точилки, которые вскоре будут видоизменены. Невысокий брюнет помчался в ванную, зная, что время ограничено. Взяв первую попавшуюся, до смешного розовую точилку, Кенсу разбил пластик о стену. Он разжал друг от друга твердую оболочку и выбросил в мусорную корзину. Ему нужно только лезвие. Тонкие пальцы обхватили сталь и провели по запястью, которое все еще было влажным и липким от бечевки. Он с диким восхищением и восторгом смотрел на то, как кровь выталкивается из вен. Ощущение удовлетворенности заполнило его изнутри. Порезы были для него собственным наказанием за то, что он
такой. Один порез – бедный студент, второй – никто не позаботится о нем, никто даже и не заметит его исчезновения или смерти. Два новых мелких пореза были для него новой порцией боли. Кенсу чувствовал, как возвращает контроль и приводит себя в некий порядок. Дверь в ванную скрипнула, и До быстро спрятал лезвие в сумку и прикрыл кровавое запястье. Его сердцебиение участилось, но это был всего лишь новенький с темными глазами и черными волосами. Он прошел мимо, не обращая никакого внимания. Ученик вздохнул с облегчением и вышел из ванной, чтобы добраться до следующего класса.
Это был один из самых любимых предметов Кенсу – пение. Хоть он и разделял его с этим отродьем дьявола, Каем, они находились в противоположных концах кабинета и редко когда тому выпадал шанс связаться с ним. До занял свое с максимальным энтузиазмом, который смог изобразить, чтобы не казаться чересчур счастливым. Ведь Кай не откажется от возможности уничтожить то, о чем так заботился и берег Кенсу. Затем в класс зашел господин Ким, со своим 4D-мышлением об искусстве и его ответвлениях.
- Доброе утро, ребята! Сегодня мы продолжим наш разговор об истории музыки, но для начала сделаем вокальные разминки! Кенсу, ты первый!
Кенсу начал распеваться, прекрасно попадая в каждую ноту своим прекрасным, красивым и мелодичным голосом. Он когда-то мечтал стать певцом, выступать перед поклонниками, пока не был раздавлен грубой подошвой общества, которое его окружало. И теперь, когда он вырос, Кенсу знал, что его мечте не суждено сбыться. Он был обречен жить своей никчемной жизнью в полном несчастье. После Кенсу остальные так же стали выполнять разминки. Бэкхен выполнил распевку намного лучше, чем До, но другие тоже не хотели уступать. Последним выполнял разминку Кай, который как всегда выполнил все безупречно.
В оставшееся время, Кенсу слушал господина Ким, который оживленно рассказывал об истории музыкальной индустрии. Он чувствовал, как за ним следят за спиной, но не стал оборачиваться, чтобы выяснить кто. Потому что все, кто осмелиться посмотреть на Кенсу, делали это лишь с выражением полного отвращения.
***
После двух изнурительных уроков, истории и физкультуры, настало время обеда. Это был последний перерыв Кенсу, потому что после еще одного урока, он покинет школу. Обед всегда являлся проблемой хотя бы потому, что он мог позволить себе купить лишь слизистое подобие бутерброда в столовой, и еще потому, что его наименее любимый человек в мире так же находился на обеденном перерыве. Кенсу искренне верил, что вся школа ненавидит его. Из семи занятий в день, Кай был на пяти. Пять шансов для пыток. Не включая перемены, конечно.
После пятиминутной очереди, чтобы по завышенной цене купить бутерброд, который, как работник сказал ему, с ветчиной и сыром, хотя больше похож был на два куска хлеба с розовой токсичной слизью посередине. Кенсу оглядел столовую, пытаясь найти укромное место, чтобы поесть в одиночестве. Но, к сожалению, все столы оказались заняты. Чувствуя, что привлекает к себе внимание, простояв добрых две минуты, он начал идти к дверям, ведущим в коридор. Он может перекусить в кабинете английского, где обычно и пребывает, случись подобная ситуация. Госпожи Пак никогда не бывает в классе во время обеда, поэтому Кенсу стал украдкой просачиваться туда, прежде чем появлялись ученики. И когда это происходило, он, насколько возможно, старался прикинуться пустым стулом.
- Эй, лузер! Подходи, поешь сегодня с нами! – голос Криса прорезал воздух, подобно ножу.
Кенсу медленно повернул голову в сторону, видя, как блондин указывал на него, а потом жестом позвал присоединиться к их столу. За столом была неизменная банда: Крис, Кюхен, Джессика, Чанмин, Чанёль, Сехун и – о, Боже – Кай.
Тощий парнишка мысленно боролся с самим собой, пытаясь решить, что делать. Он вовсе не хотел присоединяться к этим подонкам, но знал, что позже его изобьют, если он этого не сделает. Наконец, парень сделал нерешительный шаг в их сторону, мурашки покрыли кожу при воспоминании о том, как они заперли его в кладовке на всю ночь. Кенсу аккуратно пробрался к столу и положил бутерброд перед собой, осторожно усаживаясь с самого краю, чтобы иметь возможность убежать.
- О, нет, тварь. Ты должен сесть ближе. Мы же не хотим, чтобы что-то с тобой случилось? - Крис перегнулся через стол и подтянул До, усаживая ближе к Джессике. Чанмин сел с другой стороны. Теперь Кенсу был в самом центре. Отлично.
- Это все что ты ешь, большеглазый? – хмыкнул с издевкой Сехун, тыкнув пальцем в бутерброд, который лежал нетронутым перед Кенсу. – Хочешь умереть с голоду? Хотя, полагаю, это лучше, чем жить в твоей тупой шкуре.
Кенсу держал голову опущенной, не желая встречаться с ними глазами.
- Не будь идиотом, Сехун, - произнес Кай. Кенсу чуть приподнял голову, его глаза с опаской посмотрели на брюнета. – Просто это все, что он может себе позволить с дурацкой работой, без матери и отцом, который не работает, – сказал он, ухмыляясь своей жертве.
Кенсу сглотнул ком в горле, стараясь держать себя в руках.
- О, бедный малыш, - поддельный милый голос Джессики резал ушные перепонки, а длинные ногти девушки порывались ущипнуть за щеку. - Думаю, мы должны помочь ему, не так ли?
Прежде чем Кенсу понял, что стоит за этими словами, Джессика вылила на его голову пакет молока. Холодная жидкость для него была неожиданностью, и он упал со скамейки. Крис усмехнулся на это зрелище и перевернул свой поднос со спагетти на Кенсу. Густой томатный соус смешивался с молоком, превращаясь в бледно-красное месиво, которое струйками бежало по лицу и шее на школьную форму. Кенсу резко встал, собираясь уйти. Но его поймал Кай, держа за запястье, которое он порезал совсем недавно. Широко усмехаясь, брюнет взял тарелку с шоколадным тортом, облитым тягучей шоколадной глазурью, и размазал по рубашке Кенсу. На белой ткани помимо спагетти теперь красовался прилипший кусок десерта. Кенсу резко выдернул руку, вызывая новое кровотечение из раны.
Кай взглянул на свою руку, когда До выбежал из столовой, с удивлением обнаруживая на ней алые пятна крови.
***
Во время последнего урока Кенсу избегал разговоров и взглядов Кая. Конечно, это нельзя считать успехом, учитывая, что по идее они вместе должны работать над проектом по английскому, но решил игнорировать партнера и работать один. Будучи преисполненный решимостью не попадаться сегодня Каю и его дружкам, он вылетел из класса, как только прозвенел звонок. Он побежал на ближайшую автобусную остановку. До залетел в раскрытые двери и быстро внес плату, желая как можно скорее оказаться у своего дома. Упав на одно из свободных мест, Кенсу старательно избегал осуждающих взглядов старушек, которые очевидно порывались спросить о странных пятнах на его одежде.
Желудок ученика сжимался тем сильнее, чем ближе автобус подъезжал к дому. Выйдя на остановке, он посмотрел на небольшой серый домик, опасаясь того, что ждет его внутри. Дом выглядел зловеще в сумерках горизонта, хмуро поглядывая на Кенсу: крошечные жалюзи на грязных окошках и трещины краски на стенах.
- Подвинься, парень.
Кенсу наткнулся на человека, держащего довольно тяжелую на вид коробку.
- Извините, - произнес Кенсу, слегка поклонившись.
Мужчина поставил коробку на тротуар перед домом по соседству. Дом был большим и белым, являясь полной противоположностью его ветхому и старенькому. Дом давно продавался, и Кенсу понял, что его наконец-то купили. Женщина выглянула из-за грузовика, подавая мужчине еще одну коробку, и увидела ученика, мимо которого он проходил.
- Не извиняйся дорогой, - она посмотрела на Кенсу, мило улыбнувшись. – Ты в порядке? Кажется, ты чем-то обеспокоен? – спросила она.
Сердце Кенсу пустилось в пляс, он не должен допустить, чтобы эта женщина – новый сосед, как он предполагал – узнала о нем что-то.
- Ах… нет, мэм. Просто пытаюсь распланировать работу, которую нужно сегодня сделать! – сказал До с фальшивой улыбкой на губах. Она кивнула и улыбнулась в ответ.
- Посмотри-ка, ты того же возраста, что и мой сын! И в школу вы ходите в одну, - сказала соседка, указывая на форму Кенсу. – Мы раньше жили здесь, но нам пришлось переехать в другую часть города, чтобы я могла быть ближе к своей работе. Ты знаком с моим сыном? Я боялась, что у него нет здесь друзей, чтобы проводить время как раньше. Его зовут Чонин, - она сделала задумчивую паузу на мгновение, - Хотя, думаю, большинство школьных друзей зовут его Кай.
Сердце Кенсу на миг остановилось и забилось в совершенно другом ритме. Кай? Его новый сосед? Неужели Вселенная так ненавидит его? Мама Кая все еще ждала ответа, а Кенсу удалось лишь утвердительно покачать головой, на что она снова мило улыбнулась:
- Я так рада, что у него здесь будет друг! Кстати говоря, он должен быть уже дома, - она посмотрела на наручные часы, как блестящий красный кабриолет Чанёля объявился перед ними.
Кай выскочил с пассажирского сиденья и поблагодарил Чанёля. Стоило ему развернуться, как его взгляд наткнулся на Кенсу. Темные брови тут же нахмурились.
- Милый, это наш сосед! Он сказал, что знает тебя со школы. Так что, думаю, тебе будет с кем проводить время! – произнесла женщина мягко подталкивая Кая к До.
- Мама, это Кенсу. И на самом деле мы мало общаемся, - сказал Кай.
Кенсу с удивлением посмотрел на брюнета. Он никогда в жизни бы не подумал, что Кай назовет его по имени и, тем более, заговорит вежливо. Хотя мать Кая не заметила напускной тон.
- Так значит нужно общаться больше! Почему бы вам не пойти в тот парк, что мы видели по пути, и не сделать там домашнее задание? – спросила она, указывая в сторону ближайшего парка.
Губы Кая плотно сжались от нарастающей ярости, а челюсть Кенсу просто оказалась в районе асфальта.
- Мне очень жаль, но я действительно должен идти, - сказал Кенсу, указывая на серый дом. - Думаю, мой отец ждет от меня какой-нибудь помощи, – добавил он, пытаясь найти правдоподобный повод.
Кенсу вежливо поклонился и пошел к дому. Он поднялся по короткому проходу, и как только закрыл за собой дверь и поставил рюкзак, тяжелая рука схватила его за плечо и потащила в глубь темной комнаты.
***
- Где, черт возьми, ты был прошлой ночью, урод? – грубый голос отца давил на ушные перепонки Кенсу. – Ты ночевал у парня, с которым разговаривал? Хм? Думаешь, он позаботится о тебе? Ты, мелкий сукин сын!
Отец отдернул руку и ударил сына по щеке, оставляя воспаленно-алый отпечаток ладони.
- Отец, я… - Кенсу не успел вымолвить и слова, как отец ударил его в живот, вытесняя воздух из легких и заставляя задыхаться.
Грубые пальцы схватили за короткие темные волосы мальчишки и толкнули на пол.
- Ты, мразь! Не лги мне! Ты не пришел домой вчера вечером, и теперь заплатишь за это! Думаю, ты знаешь, что с тобой будет, не так ли?
Глаза Кенсу увеличились от предстоящего ужаса:
- Отец, пожалуйста, нет! – закричал он, но отец лишь крепче схватил его за волосы и потащил по полу.
Руки Кенсу в отчаянии хватались за запястья мужчины, чтобы хоть как-то ослабить хватку. Отец прорычал, после чего просто затащил его в пустую комнату с одним лишь комодом в углу. Он бросил Кенсу на холодный деревянный пол, быстро вытаскивая длинную веревку. Мужчина бросил ее рядом с сыном и присел на корточки. Жесткая рука схватила за воротник школьной формы, потянув немного на себя:
- Ты заслуживаешь каждую секунду этого, - прорычал он, толкая Кенсу на пол. Его отец разорвал рубашку, выставляя напоказ молочную кожу, которая была багровой от вчерашних побоев. Он перевернул мальчишку грудью вниз, вдавливая в шершавый пол. Пальцы крепко обвязывали узлы на руках Кенсу, предварительно заведя их за голову. Он подвязал еще одну веревку, натягивая и завязывая на крючке в стене. Теперь колени Кенсу покоились на полу, а руки вытянулись к потолку. После того как мужчина все сделал, он кружил вокруг парня, словно коршун над падалью:
- Ты, - сказал он, снимая с себя кожаный ремень, - никчемный кусок дерьма, который никто никогда не хотел.
Он встал позади Кенсу, крепко сжимая в руках пояс. Отец взмахнул кистью, разрезая воздух тошнотворной трещиной. Кожа спины парня располосовалась от удара, оставляя алеющую рану. Он слабо захныкал.
- Никто не беспокоится о бедном и глупом малыше, - ехидно произнес мужчина, выдавая удар за ударом, располосовав молочную кожу и окрасив ее в темно-алый цвет. Кровь сочилась из ран. Крестообразные шрамы уже выстроились в один узор на спине Кенсу от плеч до поясницы. Каждый удар раскачивал ослабшего До, и с каждым ударом его громкий всхлип превращался в скулеж. Тихий и слабый скулеж. Его отец продолжал истязать тело еще несколько минут, хотя это было сродни нескончаемым часам для Кенсу. Колени подогнулись, и он безвольно повис на веревке.
Когда мужчина закончил, он развязал верхний узел, оставляя запястья Кенсу связанными. Мальчишка упал лицом вниз, будучи не в силах встать. Он чувствовал, как спина будто горит в огне: равномерное дыхание вело за собой неимоверную боль. Кенсу не двигался, у него не было сил, и его отец, вероятно, еще не закончил с ним. Мысли подтвердились, когда грубые руки подхватили за подбородок, заставляя посмотреть прямо в темные, злые глаза.
- Мне сегодня позвонил учитель. Кажется, ты завалил еще одно задание. Я предупреждал тебя, что произойдет, если ты не засунешь свой жалкий зад в форму и не будешь учиться прилежно, – мужчина перевернул его на спину, заставляя Кенсу застонать от боли. Отец взял большой нож, который брюнет не заметил во время предыдущего насилия. Парнишка пытался отстраниться, но боль в спине и груди не оставляла никаких шансов. Его отец склонился над ним, закрыв рот своей шершавой ладонью.
- Мы ведь не хотим, чтобы твой красивый голос взбудоражил окрестности, не так ли? Мы будем тихими, - этот сумасшедший зло усмехнулся и вдавил кончик ножа в плоть над поясом Кенсу. Брюнет полыхал от боли, а его громкий крик лишь частично приглушался широкой ладонью отца. Мужчина повел нож выше по талии, оставляя кровавые следы.
Слишком слаб, чтобы сопротивляться. Слишком слаб, чтобы жить.
Кенсу просто кричал и выворачивал запястья в канатах, которые все еще его связывали. Казалось, ночной кошмар становиться явью, и монстр скоро измельчит его в ненужные кусочки. Когда отец остановился, то отбросил нож в сторону, любуясь своей работой. Хоть кровь и хлестала из ран, но слово
failure* четко было запечатлено на коже Кенсу. Он отпустил сына, который лежал на полу, почти не дыша. Глаза отца потемнели:
- Убирайся, – Кенсу недоверчиво посмотрел на мужчину, не веря в то, что только что услышал. – Я сказал, убирайся! – закричал отец, поднимая Кенсу и толкая к двери. Мальчишка споткнулся, едва устояв на ногах, и держался за дверную ручку.
- Я… - Кенсу затих, не совсем уверенный, что бы он хотел сказать отцу. Он стоял в луже собственной крови, без рубашки, и руки до сих пор были связаны.
Отец сделал угрожающий шаг к нему, схватив нож:
- ПОШЕЛ ВОН!
Кенсу вскочил и помчался к двери дома, успев захватить школьный пиджак, перед тем как завозиться с замком на двери. Когда он открыл дверь и собрался выйти в темноту ночи, голос отца прорвался через весь шум, что стоял сейчас у него в ушах:
- И, кстати… На твоем месте, я бы постарался завтра прийти домой вовремя. Если ты не хочешь, чтобы все оказалось гораздо хуже.
Кенсу вздрогнул от этих слов и выбежал на улицу, придерживая рану на животе одной рукой, а другой прижимая пиджак. Руки подмерзали, ночь становилась холоднее. Парнишка дошел до парка и рухнул на первую попавшуюся скамью. Он накрыл себя пиджаком благодаря Бога, что завтра суббота, и ему не нужно идти в школу или на работу. И ему необходимо что-то придумать, чтобы выжить, пока отец не впустит его в дом. Небо исказила вспышка молнии, затем последовал разрывающий воздух гром. Большие капли начали стучать по асфальту, за секунду превращаясь в сильный ливень. Будто небеса жалели Кенсу за его жизнь. Но он знал, что никто не будет его жалеть и плакать по нему, ведь, как все утверждали, он никому не нужен.
И он готов поклясться, что видел приближающийся к нему темный силуэт, прежде чем его поглотила неизвестность.
