Каковы боги на вкус?

Fleur - Танцующий Бог

«Словно жертвенная кровь, раскалённая лава стекала к подножью вулкана. Сначала – лавина из тонны пыли и грязи сметала всё на своём пути, она стремится вниз по склону. В будущем – застывающая лава унесёт за собой близлежащие поселения, погребёт под собой древние тысячелетние руины на следующие сотни веков. Те, кто ещё не отдал свои бессмертные души для Него, воспевали хвалебные песни, не замечая катастрофы вокруг. Их тела светились к Нему, руки тянулись к Нему. Им удалось разбудить спящего, им удалось пробудить вулканы. Они довольны проделанной работой. Он тоже. Ветреные вихри собрались в низких грозовых тучах, которые вмиг затянули ещё некогда ясное небо, оповещая рождение смерти. Вихри растут, не собираясь останавливаться. Раскаты грома – словно тысячи истребителей бороздят небо – небо, которое неестественными цветами откликается на каждое слово старейшин. Словно могучая рука, ураган вырывает с корнем близрастущие деревья, разрушает древние постройки. И вдруг – тишина. Они в эпицентре смерти. Смерти, которую создали сами. Ураган так же неожиданно исчез, как и появился. Ещё несколько слов – и они поют свои мантры под палящим солнцем и проливным дождём, под обжигающим холодом ветром, на смену которому с небес начал падать пепел. И снова – горячий циклон, обжигающий, сжигающий кожу до самых костей, а кости – в прах. Недры вулкана кипят под ногами, густой синий дым обволакивает всё вокруг. Взрывы вулкана гремят отовсюду, выплёвывая в атмосферу тяжёлые, массивные камни. Страх и счастье, чужие чувства агонии – всё это наполняло его всемогущую душу. Он был так восхищён, как будто в честь него изменили свои орбиты планеты, звёзды столкнулись друг с другом, образуя самый огромный фейерверк во Вселенной. В Его Вселенной. Казалось, весь мир рушится ради их богов – ради Него. Он не отрывает взгляда от зрелищ, принимая все дары и жертвы, составляющие самый масштабный концерт за последние века. Он смеётся и плачет, забывшись в экстазе, и роняет на землю свою флейту, которая…». - Ты уже спишь? Чёрт, Карен… И вообще, что это за жуткая книга? * * * В траве что-то блеснуло на солнце, и парень чуть не наступил на свою новую находку. Кенни, подобрав некий музыкальный инструмент, щурится из-за светящего в глаза солнца и смотрит в бескрайние дали сухой выжженной травы. На мили – никого. - Кевин, садись в машину, поешь что-нибудь! - Сейчас, мать, дай отлить. Кенни провожает взглядом брата, не решаясь пойти за ним, и прячет найденный предмет в бездонный карман штанов с надеждой разобраться позже. Они едут слишком долго, чтобы оставаться в машине, но и перспектива прогулки не настраивает на хорошее настроение, так как единственная достопримечательность на его пути – древние ямы на асфальте. Эти дороги напоминали ему те, скучные, которые он проезжал ещё в Техасе: пустынные и жаркие. Было трудно дышать из-за стоящей жары. Кенни взял сэндвич и захлопнул за собой дверцу машины, оставляя жирные отпечатки пальцев на стекле. Он глянул на своё отражение в полуопущенном окне, провёл рукой по мешающим волосам, убирая чёлку назад. Родители обедали, сидя на капоте машины, но ему просто настолько опротивело созерцать каждый день лица своих родственников, что он решил поесть в одиночестве. Конечно, такое отношение не касалось Карен, но девушка сама редко шла на контакт в последнее время, предпочитая молча сидеть в стороне с книгами. Ещё пара часов – они доедут до своего нового дома, и Кенни надеется, что на этот раз им достанется более приятное место, чем кишащий насекомыми барак и пыльные матрасы. С тех пор, как его мать нашла себе увлечение, на котором можно зарабатывать, они переезжают с места на место, покинув свой родной город. Теперь для Кенни каждая забытая богом разваленная деревня, каждый полузаброшенный ветхий сарай или тесный дешёвый номер отеля с сантиметровыми слоями пыли на мебели – родной дом. И он был бы счастлив от такой простой жизни, если бы жил один, но с ним его маленькая сестра, о которой ему хотелось бы заботиться, но она считает себя уже слишком взрослой для этого, с ним его старший брат, но Кевина не интересует ничего, кроме себя, с ним его родители, но мать увлечена работой, от которой ей помогают расслабиться лишь лёгкие наркотики, а отец давно уже не обращает внимания на то, что он должен как-то жить, не употребляя литрами дешёвый алкоголь, купленный на заправках. Кенни откусил кусок от своего сэндвича, отмечая про себя, что было бы вкуснее добавлять в него что-либо кроме бекона, срок годности которого подходил к концу. Он потоптался на выжженной траве, а потом стал возвращаться к машине. Его мать переставляла коробки в багаже, коробки, заполненные пыльными пластиковыми наградами: кубки «бесполезной книге-путеводителя месяца» или «за ненужные заслуги перед денверским клубом путешественников-писак», «за вклад в никем не читаемую литературу», пара статуэток с отколотыми частями тела – всё, на что бы хватило и пары центов, дешёвые и ненужные штуки, покупаемые неизвестными людьми в качестве поощрения других неизвестных людей. Толстый слой пыли на всех этих штуковинах говорил, что такая открытая коробка не разбирается, но кочует из дома в дом в качестве напоминания о том, что кто-то ещё, может, и ценит чужой труд. Кенни с грустью смотрел на такие вещи матери, а поэтому снова держался в стороне, пока не почувствовал на себе чей-то ледяной взгляд. Он уже было повернулся, но его окликнул грубый голос отца: - Кенни, хватит клещей собирать, все уже готовы ехать! Громко хлопнув дверью старой развалюхи, он решил, что неплохо было бы поспать перед тем, как его заставят таскать вещи в «новый» дом.