Каковы боги на вкус?

Как только Крэйг прикоснулся пальцами к вискам Кенни, то всё, что видел МакКормик, вспыхнуло голубым и провалилось во тьму. Всё начало изменяться, словно переходило в другие измерения. И тут неожиданно МакКормик погрузился в полное спокойствие, которое, как ему казалось, должно быть белым и вязким. Кенни медленно, но ясно начал ощущать мир: всё, что было в воспоминаниях. Но сильнее всего он начал чувствовать Крэйга, ощущая его мысли и переживания. Как понял Кенни – это всё же, в основном, воспоминания Такера, а не его. Словно воспоминаний МакКормика не существовало. Словно их стёрли навсегда, оставив только яркие образы, которые могли и не быть знакомы Такеру. Всё происходило в чужом сознании, и Кенни почувствовал стыд из-за того, что так вторгся в чужую жизнь. Всё, что входило в сознание парня, скорее порождало свою собственную реальность и не было похоже на показ фильма в кинотеатре. Кенни бы пришлось пережить жизнь заново, будь то основной целью, но Крэйг фильтровал информацию и выдавал её отдельными отрывками, не обходя иногда и моменты их совместной с Кенни жизни. Но тут Крэйг, скорее всего, хотел показать, что Кенни может доверять ему, как и в прошлом, и что они на самом деле были в близких отношениях. Кенни видел свою протекающую жизнь, а теперь он видит себя со стороны: свои мокрые от пота волосы, усталое, но довольное выражение лица. Он полностью вникает в происходящее, теперь эта реальность – его реальность: - Ты проспорил мне, Такер. - О, я просто восхищён, - устало и с иронией, - в любом случае я от этого всё равно выигрываю. Кенни весело улыбается, натягивая капюшон, и разворачивается. Такер спорил, что Кенни хоть и конченый извращенец, но никогда не даст ему прямо за школой на большой перемене, там, куда в любой момент могут зайти. Но МакКормик оказался хитрее, сделав так, что никто даже на улицу не вышел в тот момент (не без чужой помощи, но, видимо, Крэйг всё же не догадался, и поэтому Кенни ничего не было известно по этому поводу) Кенни отходит на несколько шагов, обдумывая желание, которое проспорил ему Такер, но МакКормика быстро возвращает в реальность громкий скрежет металла. Казалось, с обычным человеком такого не случается, но Кенни не настолько обычный, чтобы огромный флагшток не обратил на него внимания и не свалился в ту секунду, когда мимо него будет проходить этот парень. И Кенни смотрит вниз, туда, где зияет дыра в его груди. Туда, где его лёгкие, где его рёбра пробила стальная труба. Туда, откуда лилась кровь, забирая с собой всю жизненную силу МакКормика. А затем он смотрит на шокированное лицо Крэйга, с губ которого выпала ещё не подкуренная сигарета. Крэйг стоял неподвижно, ещё долго смотря в глаза Кенни. Крэйг видел тело, истекающее кровью, с шевелящимися синими губами, которые говорили беззвучно «не смотри, Крэйг» и «твою мать, Крэйг». И он знал, что на следующий день всё забудется, останется только запись в заметках его телефона. Но последнее, что вырывается с хрипом от Кенни, единственное, что можно было вообще услышать, это «заебало. Я найду способ это прекратить». А потом шум высунувшихся из окна заинтересованных в происходящем школьников вырывает Крэйга из оцепенения. * * * Выход был найден. Но никто не говорит тебе, как это опасно. Никто не предупреждает тебя о том, что ты допустишь ошибку, как бы осторожен ты ни был. Никто не говорит тебе о том, что судьбе угоден для тебя только один исход. Ведь есть в этой жизни какой-то определённый баланс, который нельзя нарушать. Нельзя просто так возвращать мёртвых к жизни, а живых убивать без последствий. Кенни был для всех тем, кого возвращали к жизни так же легко, как и убивали. Но это был его баланс. Вот и Кенни не был предупреждён. Точнее, он знал, что нельзя совершать таких ошибок. Знал, что нельзя просто так перепутать склеенные страницы. Перепутать нужные тебе вещи с простым ритуалом на бессмертие, которое проводилось в обмен на самое важное для того, кто был рад пожертвовать всем в обмен на циничную мечту. Но он сам виноват. Он сам, не понимая, тыкал пальцем в неизвестные ему символы и просил Крэйга просто прочесть это. Да, он знал, что нельзя так просто облажаться, но смерть не хотела его отпускать. Не хотела делать этого за просто так, покоряя Кенни судьбе, тому самому нерушимому балансу. Случилось то, что случилось. * * * Звук полицейской сирены заглушал какие-либо другие звуки. Обнаружив с десяток машин копов у своего дома, ноги Кенни как будто отказались двигаться дальше. Всё внутри кричало ему, чтобы он развернулся и бежал, но он делал неровные шаги к дому, перелезал через ограждающие кислотно-жёлтые ленты. Он толкнул входную дверь. Не заперто. Первое, что увидел Кенни, - подтёки крови на полу и стенах, как будто что-то взорвалось, забрызгав дом изнутри тёмно-красной жидкостью. Такое бывает лишь в низкобюджетных фильмах. Ноги приросли к полу. Кто-то в соседней комнате обсуждал происходящее, не обращая внимания на вошедшего парня. Кто-то что-то писал. Кто-то щёлкал вспышкой фотоаппарата, вспышкой, ослепительней любого разряда молнии. Вспышка фотоаппарата. Кенни видит болтающееся тело повешенного мужчины – своего отца, а вокруг - кислотно-жёлтые ленты. Вспышка фотоаппарата. Он видит тело матери, изрезанное и в гематомах. Её открытые глаза всё ещё способны отражать, и Кенни ясно видит в них кислотно-жёлтые ленты. Вспышка фотоаппарата. Кенни находит Кевина и Карен, и это становится последней каплей. Он чуть не спотыкается, пытаясь убежать, о расклеенные везде кислотно-жёлтые ленты. Он бежал настолько быстро, что в конце готов был свалиться от усталости. Он звонил в дверной звонок, настойчиво и долго, пока ему не открыли. И тогда Кенни позволил тьме забрать себя на несколько часов или дней. Сколько прошло времени? Он не знал. * * * Кенни очнулся в своём доме. Очнулся от резкого запаха. Опираясь о стены, он вышел на кухню и обнаружил там Крэйга, который жарил на грязной сковороде уже подгоревшие зёрна кофе. - Тела убрали, но запах остался, - объяснил он, заметив МакКормика, - это самый действенный способ сделать так, чтобы меня не тянуло блевать от вони в этом доме. Кенни сжал кулаки. - Это мой дом, вообще-то. - Чёрт, Кенни, - тихо отозвался Крэйг, перестав мешать зёрна в сковороде, - я не это хотел сказать. Тёмные клубы дыма и резкий запах заполоняли кухню. - Это ты помыл стены? Оттёр кровь в коридоре? - Кто-то слишком долго был в отключке. - Отличный способ занять себя, - язвительно ответил МакКормик, обнимая себя руками и прислоняясь к стене. - Послушай, - Такер выключил плиту. Его глаза слезились от дыма, - Я бы ничего не делал, если бы это не было важно для тебя. - Я ненавижу себя за то, что произошло, - голос предательски дрожал. Такер подкурил сигарету. Он так избавлялся от тошноты, скрывал сам от себя, что его мутит от таких мест. Кенни отлип от стены и подошёл. Нагнулся к Крэйгу, вдыхая различимые запахи моющих средств, исходящих от кожи и одежды. - Если бы я знал, то никогда бы не помог тебе с этой хернёй, - выдыхает слова Крэйг вместе с дымом. Кенни забирает у парня сигарету и тушит её о стол. - Что сказали в участке? – сменил тему МакКормик. - Простая бытовуха. Семейная драма и одно самоубийство. Они закрыли это дело, не желая копаться в этом. Кенни упал на стул, зарылся руками в волосы и вздохнул. - Какого чёрта они не вызвали меня к себе? – он говорил сквозь сжатые от злости зубы. - Никто не помнит о твоём существовании, ведь для всех ты типа умер. Со времени твоей последней смерти тебя в живых видел только я. Они все слишком заняты, чтобы оторвать головы от работы и заметить кого-либо. Кенни ударил кулаком по столу, ничего не ответив. Они просидели в тишине, а потом МакКормик, успокоившись, вдруг сказал: - Мне надо уехать, - Крэйг приподнял голову, обратив взгляд на парня. - Далеко уехать, - продолжил он, - куда-нибудь из Колорадо. Буду ездить по Америке. А потом съебу из штатов, куда-нибудь, где не действует закон дарвинизма. - И куда же? - Да хоть в Перу, к грёбаным папуасам. - В Перу не живут папуасы. - Насрать. Только у меня к тебе просьба. Большая просьба. * * * Всё возвращается в настоящую реальность. Кенни чувствовал себя хреново, словно ему сделали операцию на мозге, заодно зашив в черепную коробку работающую дрель: ужасно болела голова. - Нет, - Кенни вскакивает с места, - я не понимаю, как я мог так облажаться. Даже если это должно было случиться, всегда можно что-то изменить. Кенни замолчал, а потом сел обратно, уткнувшись Крэйгу лицом в грудь. - Крэйг, - зовёт тихий хриплый голос, - заставь меня забыть опять, только не лажай так больше, я не хочу из-за тебя попасть в психушку. - Ты каждый раз хочешь сбегать от всех своих проблем? – Такер отодвигает тело Кенни от себя, смотрит в его опущенные глаза. - Пожалуйста, я не хочу этого помнить, пожалуйста. И даже то, что я теперь окончательно бессмертный, это тоже. - Это будет твоим новым проклятьем – вечно бежать от прошлого, от своих воспоминаний. Ты точно готов? Быстрый кивок. Крэйг глубоко вдохнул, молча смотря на парня. Сделает ли он ошибку, снова поддавшись на уговоры Кенни? - Хорошо. Тогда ещё увидимся, МакКормик.