Tiny Little Fractures

В следующие две недели Курт почти все время проводил с Себастьяном. Их первый ужин прошел вполне успешно. Он начался с того, что Себастьян сказал: «черт, Хаммел, если ты наденешь на себя еще что-нибудь, я приму тебя за посылку с почты», а закончился его же словами: «я должен буду отвести тебя домой за ручку, принцесса?». Но, за исключением этого, все было нормально. В мексиканский ресторан они шли молча. Себастьян пялился на всех мало-мальски симпатичных парней, проходивших мимо. Видимо, он это делал только ради Курта. Он казался более расслабленным, чем накануне, и все опасения Курта рассеялись, хотя и пришлось постоянно напоминать самому себе, что не стоит нервничать из-за флирта Себастьяна с официантом, барменом или случайным парнем, встретившимся ему в туалете. Курт решил сосредоточиться на обсуждении еды. О семейных драмах упоминать не стоило, обвинять Себастьяна в чем бы то ни было тоже. Он с удивлением узнал, что у того есть своя точка зрения на однополые браки и права гомосексуалистов, хотя так и не вспомнил, с чего они вообще заговорили об этом. – Вот в чем вопрос: стоит ли тыкать своей сексуальностью в лицо общественности или уже давно пора перестать выпячивать ее на всеобщее обозрение?.. Конечно же, любое замечание Себастьяна сопровождалось очень язвительными шутками о стиле жизни Курта, его отношениях или одежде. Тот в долгу не оставался, изощряясь в остроумии и демонстрируя свой значительный словарный запас, но в ответ получал только равнодушные ухмылки. Они оба пытались вывести друг друга из себя, в чем им помогали три выпитые бутылки вина. А потом Курт, не подумав, задал вопрос, который задавать не следовало, но было уже поздно. – А «Trough» – это единственный клуб, в котором ты работаешь? – Да. Вообще, у Карла их несколько, но он сказал, что я… Себастьян вдруг замолчал. Он, видимо, тоже начал отвечать, толком не подумав. Несколько секунд он, застыв, растерянно смотрел на Курта, а затем пришел в себя и рявкнул: – Не твое чертово дело, ясно? Курт, изрядно подвыпивший и совершенно не желавший портить вечер, быстро попытался сменить тему: – Мы должны как-нибудь сходить в караоке. Будет весело. – Я не пою, – покачал головой Себастьян. – Не ври! – возмущенно воскликнул Курт. – Больше не пою, по крайней мере. – Туше, – проговорил Курт, закатив глаза. К концу вечера он чувствовал себя ужасно усталым, но довольным. Ровно до тех пор, пока не зашел в туалет и не нашел там блюющего над унитазом Себастьяна. Он нерешительно подошел к нему и протянул бумажное полотенце. – Сколько ты выпил перед обедом? – Чуть-чуть… Курт промолчал, хотя ему ужасно хотелось поподробнее расспросить Себастьяна о его жизни, но он уже понял, что эта дружба, или что бы между ними ни происходило, даст гораздо больше плодов, если он до поры до времени оставит Себастьяна наедине с его проблемами. В конце вечера Курт сказал «еще увидимся», и Себастьян даже не подумал ему возражать, и в следующие две недели они несколько раз встретились за кофе. С Себастьяном было не так просто общаться, он, вероятно, не один раз нарушил закон, но Курт чувствовал, что он понемногу открывается ему. Достаточно было избегать личных вопросов, и все шло гладко. Теперь Курт понимал, почему у Себастьяна было так много друзей в Далтоне, несмотря на его грубость и бесчеловечность, и почему ему симпатизировал даже Блейн. Себастьян был очень хитрым, интересным и легко мог отстоять свою точку зрения в споре. Он мог быть приятным собеседником, с ним хотелось разговаривать о чем угодно. Курт заметил, что его благородный порыв помочь заблудшему товарищу понемногу начал перерастать в дружбу, и, знакомясь с Себастьяном ближе, он увидел его в разных ипостасях. Себастьян мог быть одновременно и сбежавшим из дома несовершеннолетним подростком, и полным снобом, а еще постоянным циником, критиковавшим все вокруг. Он метко проезжался по тем, кто говорил с акцентом, или по тем, кто читал желтую прессу. Курт, который многого не знал о Себастьяне, увлеченно слушал его высказывания и делал мысленные заметки. С другой же стороны, в большинстве случаев во время их встреч Себастьян плохо себя чувствовал или ввязывался в какие-то ссоры, из которых вытаскивать его потом приходилось Курту. Тому все чаще казалось, что в ослепительной широкой улыбке Себастьяна есть какой-то надлом. Он постоянно переносил встречи, ссылаясь на плохое самочувствие. Ну, и еще он почти всегда был неуравновешенным, капризным и каким-то озлобленным. Все это странным образом мешалось с его веселым хулиганским настроением, оно было для него обычным. Например, он любил допытывать Курта на тему, кого бы он хотел трахнуть. Сначала тот неохотно вступал в эту игру, но со временем втянулся. Трудно было устоять, когда Себастьян выдавал все более интересные предложения. – Хорошо, – проговорил он, откинувшись на спинку стула и хитро взглянув на Курта. – Кого бы ты предпочел трахнуть: Роберта Дауни-младшего или слепого и безрукого Хью Лори? – Роберта Дауни-младшего, – ответил Курт. – Без вариантов. Как же быть без рук? Это совершенно никуда не годится. – Точно. Если бы у него не было рук, он даже не смог бы тебя растянуть. Курт, отчаянно пытаясь не покраснеть, с огромным интересом уставился на школьницу, покупавшую на кассе маффин. Они с Себастьяном часто говорили о сексе. В подробности, конечно, не вдавались, но такие беседы были чем-то большим, чем просто «я хочу его трахнуть», или «какая возбуждающая песня», или «не могу забыть его губы». Это беспокоило Курта. Он очень хотел секса, прямо сейчас, с Блейном, и старался не показывать своего смущения. А Себастьян продолжал: – А если выбирать между толстым Майком Ченгом и стройным Трентом? – Хм… Наверное, все же Майк. – Да, он милашка. – Кстати, о талантливых людях, – начал Курт, надеясь, что говорит достаточно непринужденно. – У меня концерт на следующей неделе. Первый просмотр выступлений первокурсников. Ты должен прийти. Он знал, что Себастьян откажется, но его родные не могли приехать, а Себастьян любил хоровые выступления с таким же жаром, с каким отрицал это. Предложение вырвалось само собой, под влиянием момента, и Курт, приготовившийся к решительному отказу, был шокирован равнодушным вопросом Себастьяна: – А там будет бесплатная выпивка? – Да. – Ладно, приду. Курт счастливо улыбнулся и объяснил, во сколько нужно подойти. Перемирие между ними было довольно шатким, и они оба об этом знали. Оно держалось только потому, что Курт не заводил разговоров о чем-нибудь действительно важном. Он не поднимал тем о наркотиках, выпивке, о том, почему Себастьян живет в ужасной комнате над сомнительным спортзалом, или о том, что он делает по вечерам. А тот, в свою очередь, не заговаривал о Блейне и слашах. Они оба притворялись, делали вид, что у них все хорошо, и их дружба зиждилась только на встречах за кофе и разговорах о кино. Это не могло долго продолжаться, спорные вопросы буквально просились наружу. Курт подозревал, что Себастьян использовал его и их общение для того, чтобы хотя бы иллюзорно уйти от собственных проблем. Что же из этого извлекал сам Курт? Ну, его притягивала загадочность, окружавшая Себастьяна, а еще ему нравилось, что у него был неплохой друг, не имевший отношения к колледжу. Было приятно иногда поговорить с кем-то другим, отличавшимся от остальных его знакомых. В Нью-Йорке ему было немного одиноко. Впрочем, Курт понимал, что рано или поздно между ними что-то назреет. И, зная Себастьяна, это должно было произойти очень скоро. *** – Тебя ждать сегодня? На другом конце телефонного провода повисла короткая тишина, а затем Себастьян хрипло произнес: – Ох, да… Я приду… Его голос был странно грубым. Курт недовольно засопел. – Себ, ты забыл? – Наверное, нет… То есть, нет. Нет. Не забыл. – Ладно, – протянул Курт. – Значит, скоро увидимся? – М-м, да. Связь оборвалась, и Курт мысленно влепил себе пощечину за то, что фактически убедил себя в том, что Себастьян объявится. Но его страхи оказались беспочвенными, потому что ровно за сорок минут до начала концерта раздался стук в дверь. На Себастьяне была рубашка Курта, взятая несколькими неделями ранее и так и не отданная назад, и кожаный жакет. В этой одежде и с уложенными волосами Себастьян выглядел почти так же, как в школе. – Симпатичная шляпа, – скучающе протянул он. – Это часть моего костюма. – Конечно. Они прошли через маленький зал, в котором должен был состояться концерт. Курт проводил Себастьяна к сцене, и они остановились под прожекторами. Пока что в помещении было пусто. Курта переполняло волнение и радостное возбуждение из-за возможности снова выступить перед публикой. – Ого, классное пианино, – восхищенно присвистнул Себастьян. Его глаза заблестели, и он благоговейно погладил темное дерево кончиками пальцев. – Ты играешь? – с любопытством поинтересовался Курт. – Да. В нашей семье это было обязательным. Бабушка – профессиональный пианист. Это была личная информация, но, казалось, Себастьян слишком отвлекся, чтобы заметить это. Курт подошел к нему ближе и с самой очаровательной улыбкой, на какую только был способен, попросил: – Сыграй что-нибудь? Пожалуйста? Себастьян тотчас отдернул руку от пианино, и сердито посмотрел на него. – Ни за что. – Пожалуйста, Себ? – Не могу. – Ты только что сказал, что умеешь. – Я не могу, Курт. – Ты только что сказал, что можешь! Одну коротенькую песню. Пожалуйста? – Сказал же, не могу, понятно? Отстань. – Почему не можешь? – Я… я поранил руку, – пробормотал Себастьян, скрипнув зубами. – Чушь какая, – фыркнул Курт. – Сыграй что-нибудь. – Я не могу, – зло прорычал Себастьян и сунул ему запястье прямо под нос. Через всю тыльную сторону его ладони тянулся толстый шрам. Сейчас, под ярким светом софитов его было отлично видно, и Курт не понимал, как мог не заметить его раньше. Шрам был розоватым, видимо, зажил он совсем недавно и то не до конца. Курт посмотрел на Себастьяна полными ужаса глазами. – Боже, что случилось? – Я поранился, повредил сухожилия и толком не вылечился, так что игра на пианино больше не для меня, – негромко произнес Себастьян и засунул ладонь в карман брюк. – Как ты поранился? – настаивал Курт, наплевав на их молчаливую договоренность не задавать личных вопросов. – Я не хочу говорить об этом. – Я не отстану от тебя, пока ты мне не скажешь. – Разве тебе не нужно репетировать? – Скажи мне, Себастьян. – А иначе что? Ты никогда больше не заговоришь со мной? Не искушай меня, а то я ведь могу воспользоваться шансом. Между ними повисла тишина. Курт понимал, что они были на грани серьезной ссоры, и не хотел ругаться с Себастьяном, но, тем не менее, отступать не собирался. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, а затем Себастьян раздраженно закатил глаза и заговорил: – Отлично! Черт побери, ты невыносим! Кое-кто разбил бутылку о мою руку, и в ней застрял кусок стекла, понятно? Курт сжался, представив себе это. – Кто разбил бутылку? – Один парень. – Карл? Глаза Себастьяна шокировано расширились, видимо, он надеялся, что Курт забыл это имя. Заговорить ему помешала выбежавшая на сцену Роксана – еще одна готовящаяся к выступлению первокурсница. – Курт, мы тебя везде ищем! Майк порвал мою юбку, и я в бешенстве. Помоги мне! – Не сейчас. – Курт нехотя отвел взгляд от Себастьяна и посмотрел на нее. – Нет, ты нужен именно сейчас. У нас осталось двадцать минут. Раздраженно вздохнув, Курт кивнул и позволил утащить себя из зала. Себастьян ехидно помахал ему вслед. Курт понадеялся, что он не уйдет. Проблемы с юбкой Рокси были решены, и к тому времени они уже были готовы к выходу. Курт выступал одним из последних. Многие студенты привели родителей или друзей, а ему искать в толпе было некого. Во время исполнения «I Want To Be A Producer» Курт заметил на последнем ряду Себастьяна. Тот даже улыбнулся ему, и Курту захотелось улыбнуться в ответ. Когда последние ноты мелодии стихли, зрители зааплодировали, а девушки со сцены замахали своим родным. Курт же снова посмотрел на Себастьяна, вскинул бровь, и тот лукаво подмигнул ему. Когда они отступили за кулисы, ведущая солистка группы схватила Курта за руку. Энни была ему лучшим другом, хотя иногда немного его пугала. Она снова вытащила его на сцену и требовательно ткнула пальцем в сторону копавшегося в телефоне Себастьяна. – Это твой парень? – спросила она, пристально посмотрев на Курта. – Нет. Просто друг. – Он одет в твою рубашку. – Он ее занял. – Понятно. А что думает твой парень об этом друге? – Ничего, – начал оправдываться Курт. – Мы все вместе ходили в одну школу. – Он придет на вечеринку? – Да. – Есть шанс, что он натурал? – Нет. Энни закатила глаза и снова подозрительно посмотрела на Курта. – Я хочу с ним познакомиться. Она практически потащила его обратно за кулисы, через почти пустые комнаты, к Себастьяну. Тот заметил их только тогда, когда они подошли совсем близко. – Привет, – сказал он, убрав телефон в карман. – Что скажешь о нашем выступлении? – поинтересовался Курт. – Видал и похуже. Слишком много девиц на сцене, их вихляния отвлекали. – Ты намекаешь на то, что мы были слишком развязными? – поддразнила его Энни. – Нет, я прямо говорю, что вы все – ужасные бездарности. – Я хотя бы ношу свою собственную одежду. – По тебе не заметно. Энни широко улыбнулась и протянула Себастьяну ладонь, которую тот с готовностью пожал. – Энни. – Себастьян. Очень приятно. Курт? – Курт, с ужасом взиравший на сцену знакомства, вопросительно посмотрел на Себастьяна. Тот глумливо усмехнулся. – Эта мне нравится. На этом Энни закончила разговор и утащила Курта за кулисы, переодеваться. Курт плелся позади нее, раздумывая, хорошей ли было идеей пригласить Себастьяна на сегодняшний вечер. Можно было только представить, что он может сделать с толпой пьяных первокурсников. Себастьян мог выбесить кого угодно, даже всего лишь поздоровавшись, хотя большинству друзей Кута он показался забавным. Наверное, они просто купились на его хорошенькую мордашку. Вечеринка, намеченная на вечер после концерта, проходила на крыше общежития, в котором жил Курт. Он уже бывал на ней несколько раз и знал, какой там всегда царил бардак. А еще там стояли старенькие диванчики, искусственные растения, обогреватель и даже был разъем под iPod, все это вкупе делало крышу идеальным местом для вечеринок. Себастьян, по крайней мере, ее точно одобрил, судя по довольному выражению лица. – Эй, Себ, – позвала Энни, схватив его за запястье. Себастьян застыл, но девушка не заметила заминки. – Слушай, мне нужно твое мнение насчет кое-чего. – По поводу твоих волос? Прическа в духе девяностых делает тебя похожей на тридцатилетнюю. – Манеры, – напомнил Курт, а Энни весело рассмеялась. – Нет, придурок. Я про Джаспера. – Она кивнула на сидевшего на одном из диванчиков парня. На его коленях ерзала какая-то девица. – Как думаешь, он гей? Себастьян склонил голову, оценивая пресловутого Джаспера. Тот был далеко не самым привлекательным парнем в группе, но с лихвой компенсировал это харизмой и уверенностью в себе. Он всегда блистал в разговорах и часто бывал в центре внимания. Курт толком не знал его и никогда не видел в нем гейских признаков. – Не уверен, – ответил Смайф через несколько секунд. – Но держу пари, что к концу вечера выясню это. – Сколько ты хочешь? – захихикала Энни, которая по-настоящему наслаждалась происходящим. Похоже, она уже успела добраться до выпивки. – Двадцать баксов. – Согласна. Себастьян улыбнулся и двинулся было в сторону Джаспера, но Курт схватил его за руку и покачал головой. – Ни за что! Ты не возьмешь деньги за совращение моего, возможно, натурального друга. – Курт, – произнесли Себастьян и Энни одновременно. Девушка раздражающе что-то запричитала, а Себастьян… Боже, он смотрел на Курта щенячьими глазами. Натуральными огромными упрашивающими щенячьими глазами. Он даже нижнюю губу выпятил, видимо, для необходимого эффекта. Курт стушевался. – Ладно, – сказал он, отпустив его. – Только будь с ним помягче. Себастьян мгновенно растворился в толпе. Курт напомнил себе, что он при всем желании не сможет тут заработать. Среди первокурсников не было наркоманов, а легкий флирт еще никому не вредил. Пока Курт размышлял об этом, Энни сунула ему в руки стакан. – Пей! Курт осушил его и пошел за добавкой. Большую часть вечера они с Себастьяном провели отдельно друг от друга. Каждый раз, когда Курт на минутку отвлекался от специфических игр с девчонками, Себастьян с кем-нибудь разговаривал. Курта даже удивило, как быстро он находил с людьми общий язык. А он еще переживал, что Себастьян будет при любом удобном случае говорить гадости и настраивать толпу против себя. Было совершенно очевидно, что Курт недооценил его очаровательность. Игры, тем временем, становились все непристойнее и непристойнее. Курту досталась карта «Никогда в жизни не…». Он попытался придумать что-то интересное, но сознание уже было затуманено алкоголем, и он выпалил первое, что пришло на ум: – Никогда в жизни не занимался сексом втроем. Одна из присутствующих смущенно отпила из своего стакана. Сидящие в круге громко рассмеялись. Бедняжку тут же начали беспощадно расспрашивать, и Курт отвернулся, снова выискивая взглядом Себастьяна. Тот обнаружился рядом с Джаспером, на том самом диване. «Жертва» смотрела на толпу остекленевшим взглядом, а Себастьян, лукаво улыбаясь, что-то нашептывал ему на ухо. Курт тут же вскочил на ноги и направился к ним, но остался незамеченным, даже когда подошел совсем близко. Настолько близко, чтобы услышать слова Себастьяна. – …облизываю его снизу, он уже влажный. Касаюсь губами твоих яиц. Ты должен почувствовать мой рот, детка, он очень горячий и умелый. Твой член такой вкусный. Хочу… Курт сгреб его за футболку и дернул на себя. Себастьян вздрогнул, отлепившись от Джаспера, а тот дернулся, отчаянно пытаясь прикрыть очевидный стояк. Себастьян казался довольным собой. Курт зло ткнул его пальцем в грудь. – Не делай такого с моими друзьями! – Да ладно, я просто… – Нет. Больше никаких фокусов. Себастьян уже почти начал препираться, но тут заиграла новая композиция – «Feeling Good» группы Muse, – и он, усмехнувшись и громко известив всех о том, что обожает эту песню, потащил Курта в толпу танцующих. Пьяный Курт счастливо смеялся над ужимками Себастьяна, а потом тот обнял его за плечи, и они продолжили танцевать вместе. Курт запрокинул голову, чтобы посмотреть на никогда не темнеющее небо Нью-Йорка. Он закрыл глаза, и мир слегка покачнулся, но ему это понравилось… Этот, без сомнения чудесный момент прервал донесшийся откуда-то сзади странный грохот. Курт с Себастьяном резко повернулись на звук и увидели споткнувшуюся об искусственную пальму Энни. Она лежала на полу и громко смеялась, на ее расцарапанных коленях проступила кровь. Курт даже не заметил, как оказался рядом с ней. – Энни, с тобой все в порядке? – неожиданно мягко спросил Себастьян, помогая ей подняться. Энни кивнула, хотя ее состояние было заметно далеко от нормы. – Сможем отвести ее в мою комнату? – спросил Курт. – Да, хорошая идея, – ответил Себастьян и, подхватив Энни, двинулся к лестнице. Впрочем, он не забыл послать Джасперу воздушный поцелуй на прощание. Спускаться вниз было проблематично, поскольку они тоже были пьяны. Добираться до комнаты оказалось еще сложнее. Свет в коридоре не горел, и Курт долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Наконец, они ввалились в спальню и уложили Энни на кровать Эндрю. Курт сходил в ванную за мокрым полотенцем. Пока его не было в комнате, Себастьян успел снять с Энни туфли и теперь просто смотрел на нее, сидя на письменном столе. Курт стер кровь с разбитых коленей, но она даже не проснулась. – Хочешь вина? – Черт возьми, да, – ухмыльнулся Себастьян, удивленный энтузиазмом Курта. Тот откупорил бутылку, припрятанную в коллекции шарфов. – Классные у тебя друзья, – заметил Себастьян. Он казался по-настоящему счастливым. Не напряженным или сердитым, а просто расслабленным. – Знаешь, – сказал вдруг он, не заметив пристального внимания Курта к своей персоне. – Если бы я был бы не я, а ты был бы не ты, я точно попытался бы переспать с тобой. – Э-э… спасибо. Наверное… – Пожалуйста. Просто хотел, чтобы ты знал. Они посидели в тишине, попивая вино из обычных кружек и размышляя о чем-то своем. Теперь, когда не было музыки и веселой толпы, общее настроение стало задумчивым и каким-то тяжелым. – Ты иногда пугаешь меня, – проговорил Курт, почувствовав потребность объясниться с Себастьян. – Прости, – ответил тот. – Но ты слишком раскомандовался. Правда. Лучше оставь мою жизнь в покое. – Кто-то же должен за тобой приглядывать. Себастьян равнодушно посмотрел на него. – Курт, мы ровесники. – Нэйт следит за тобой? Вы с ним близки? – осведомился Курт. Он много думал об отношениях Себастьяна с соседом. Они жили и работали вместе, Нэйт выглядел эффектно, а Себастьян был создан явно не для платонической любви. – Повезет, если он будет жив, когда я вернусь домой, – пробормотал тот себе под нос. – Что? – переспросил Курт, подавшись вперед. – Ничего. Нет, мы не трахаемся. Нам нельзя. Курт не понимал: то ли Себастьян говорил загадками, то ли он сам был слишком пьян, чтобы понять его. Он устало потер лицо ладонями, смазывая оставшийся после выступления грим. – Что? Я не понимаю. Почему нельзя? – Так, все, импровизированный вечер откровений закончен. Твоя девичья часть берет верх над разумом, – сказал Себастьян и сполз со стола, отставив кружку в сторону. Он снова закрылся от Курта. Тот мог бы перевести тему разговора на что-то другое, но не хотел этого делать. Себастьян вредил самому себе, буквально напрашивался на неприятности, и Курту это не нравилось. Ему не нравилось, что приходилось о многом умалчивать в разговорах с ним, что искренние улыбки приходилось буквально нечеловеческими усилиями вытягивать из него, что добрые побуждения швыряли ему в лицо, что он заботился о человеке, которому по большому счету было на это плевать. – Ну ты и мудак, – ровно сказал Курт. – Знаю. Много тренировался. Это жизненный навык, – парировал Себастьян. – Знаешь, у тебя вот здесь есть одна штука, – рявкнул Курт, вскочил на ноги и, подойдя к нему, прижал ладонь к груди напротив сердца. – Она нужна не только для того, чтобы гонять по телу кровь, если ты не в курсе. Большинство людей что-то ею чувствуют. Себастьян оттолкнул руку Курта от себя, будто она жгла его. Несколько секунд они безмолвно смотрели друг на друга. – Пошел ты, Курт, – наконец устало сказал Себастьян и вышел из комнаты. Он не закрыл за собой дверь, и Курт сам захлопнул ее. В комнате повисла некомфортная тишина. Злой и очень уставший, он упал на кровать. Курт прикрыл глаза, мир вокруг него начал стремительно вращаться. Он еще долго пялился в потолок, не в силах сладить с мечущимися в голове мыслями. Но, в конце концов, все же заснул.