Эпилог
Лето в этом году было необыкновенно жаркое. Казалось, что июльское солнце решило основательно измучить всё живое, прогревая воздух до давно невиданных температур. Гарри Поттер, сидевший за заваленым кипами бумаг рабочим столом, задумчиво смотрел в окно, планируя долгожданный отдых в одном из своих летних поместий. Закрыв глаза, он буквально слышал тихий шум моря и чувствовал прохладный морской бриз. Дверь в личный кабинет отворилась, отрывая его хозяина от грёз, и в комнату вошла похорошевшая за прошедшие годы Дафна. — Надеюсь, ты не забыл о сегодняшнем приеме у Лестрейнджей? — ласково спросила она у мужа. — Даже если так, то тебя от него ничего не спасёт, — она улыбнулась, вспомнив что-то. — Я на несколько часов к Астории, а потом вернусь, чтобы собрать всех, — молодой человек задумчиво приподнял бровь, гадая, что могло понадобиться леди Малфой от его супруги в это чудное утро. — Дети уже скоро проснутся, проследи, чтобы Минки покормила их. И постарайтесь не разгромить дом за эти несколько часов, — она подошла к мужу вплотную и улыбнулась той особенной улыбкой, которую он любил больше всего: — Люблю тебя. Когда Дафна ушла, Поттер вновь углубился в раздумья, но теперь его думы были далеки от уютного домика у моря. Он вспоминал, как сильно изменился мир с момента последнего нападения «Борцов за жизнь» на Министерство Магии. Казалось бы, уже прошло десять лет, а он все ещё помнит тот день, будто это было вчера.***
Его отправили в Мунго уже ближе к ночи, когда защитники города начали брать верх над противником. Он пролежал там длинные и мучительные сутки, теряясь в догадках, скольких друзей он уже не увидит, и был выписан почти здоровым, если не считать запястья, которое так и не обрело полную работоспособность, учитывая степень травмы. Кости срослись правильно, но пока он попал в Мунго, костные осколки успели повредить нервные и сосудистые сплетения, что и привело к болевому синдрому, длившемуся более трёх лет и нарушению физиологической функции дистальных отделов конечности. Во всяком случае, как-то так ему объясняли врачи. Он же знал только то, что это всё неприятно и больно.***
Обрывочные воспоминания сменяли одно другое и теперь он думал о том, что после того, как авроры и Пожиратели одержали полную победу над «Борцами за жизнь», мир забыл о них, как о страшном сне. О сне, от которого многие не проснулись. Среди взрослых защитников Магической Британии потери были огромны, как и среди мирного населения — особенно страшно было узнать, сколько погибло детей. Но жизнь не остановилась, она просто оставила покалеченные судьбы, заставив слишком многих горевать о близких людях. Почему-то мы редко задумываемся о роли других человеческих существ в нашей жизни, пока те не уйдут из нее бесследно. Вспоминалось окончание первого после битвы учебного года в Хогвартсе. Тогда школа приняла учеников со второго семестра. Многие жаловались на уплотнённую программу и дополнительные две недели занятий летом, но в душе все были необыкновенно рады вернуться в школу… Вернуться к нормальной жизни. Гарри вспомнил директора школы, на тот момент постаревшего на десяток лет, но всё же занявшего свой законный пост, и до сих пор не бросившего бразды правления. Хогвартс вновь расцвёл и достиг значительных высот, вновь став самым престижным учебным заведением магического мира. Каменные стены радушно принимают юных волшебников со всего мира, пытаясь восстановить количество детского населения.***
Молодой лорд услышал протяжный детский крик из комнаты, служившей детской. Он резво поспешил туда, желая узнать, что на этот раз не поделили его сыновья с утра пораньше. Заспанные близнецы, сидевшие на полу, в данный момент не могли поделить между собой игрушку, игнорируя тот факт, что на полу в двух метрах от них валялась ещё одна точно такая же. — И не надоедает им? — спросила со стены Белинда, увидев в дверном проеме молодого отца. — Каждое утро одно и тоже! — засмеялась она. — Сам поражаюсь, — улыбнулся мужчина, поднимая детей с пола и усаживая на одну из кроваток. — Сайрус, — серьезно сказал он, — Ивэн, — он внимательно посмотрел на второго малыша. — Сколько можно повторять, что воспитанные трёхлетние мальчики не дерутся за игрушки? — он слегка улыбнулся детям. — Он пейвый начал, — прошепелявил старший на полчаса Ивэн, деловито сползая с кроватки и, шлёпая босыми ногами по полу, направился к выходу. Взяв на руки не отличавшегося буйным характером младшего сына, Гарри поспешил за первенцем, позволяя шустренькому малышу выбежать в коридор и радостно затопать ногами по полу, довольно пища. — И куда это вы собрались, маленький Слизерин-Гонт? — шутливо спросил у него отец. — Как куда? — артистично хлопнул в ладоши малой. — Гуять! Ивэн идёт гуять, и Сайус, — он ткнул пальцем в брата, с любопытством наблюдавшего за ним, — тоже идёт гуять. Мальчик пустился бежать по коридору, весело хохоча. Сайрус начал выкарабкиваться из рук отца и был опущен им на пол, позволяя догнать старшего брата. И хотя Ивэн Слизерин-Гонт и Сайрус Певерелл-Эддингтон были близнецами, на их внешности сказывалась принадлежность к разным родам, делая их абсолютно непохожими друг на друга. — Минки, — вызвал домовуху Поттер, — присмотри за ними, пока я не спущусь. Отдав распоряжение домовушке, он бесшумно вошел в соседнюю комнату, где в кроватке уже тихо ворочалась проснувшаяся годовалая дочь — Лили Поттер-Блэк. — Кто тут у нас проснулся? — Гарри подошёл к кроватке, улыбаясь, видя как дочь реагирует на его появление. — Пойдём готовиться к завтраку, моя красавица, — он аккуратно приподнял дочь, радуясь, что уже перестал бояться сломать хрупкую кроху, просто-напросто неаккуратно взяв её на руки. Даже практика на близнецах не помогла ему привыкнуть к тому, что он является их отцом — человеком, отвечающим за их жизни. Спустя полчаса Гарри с детьми завтракал. Точнее, он сидел за столом, наблюдая, как Минки кормит Лили, а ребята пытаются сами справиться с едой, при этом стараясь максимально запачкать друг друга, азартно ею перебрасываясь. Поттер прикрыл глаза, вспоминая развитие своих отношений с Дафной, но стоило Ивэну увидеть, что отец расслабился, как он, неистово стуча ложкой по столу, спросил: — Мы подём гуять? — Пойдём, — утвердительно кивнул головой Гарри, — к Гермионе и Фреду, где вы с Сайрусом сможете поиграть с Деймосом, — он вновь углубился в воспоминания о том, сколько нервов пришлось убить Гермионе и Фреду, чтобы добиться согласия Рабастана на то, чтобы Фред в будущем смог войти в род на правах мужа Гермионы. Друг тяжело перенёс отлучение от рода Уизли. Только постоянная поддержка Гермионы и присутствие рядом Джорджа помогли ему с этим справиться. Брат ушёл с ним, ещё больше магически ослабив свою бывшую семью, и также болезненно отреагировав на чужую магию. Фред стал полноправным мужем Гермионы, а Джордж стал первым человеком в новой боковой ветви рода Лестрейндж. С вхождением в род волосы близнецов стали медно-русыми, и Поттеру пришлось долго привыкать к новому образу друзей. Сын Гермионы и Фреда, Деймос Лестрейндж, был немногим старше близнецов Гарри и Дафны, и отличался активным характером. Бойкий парнишка держал всё поместье в тонусе, не давая обожавшим его старшим Лестрейнджам ни минуты покоя. Гермиона мечтала съехать от них куда подальше, аргументируя это тем, что те безмерно балуют ребёнка и лезут в жизнь Фреда и Гермионы, но Рабастан, будто помолодевший с рождением наследника рода, просто не позволил бы этого. Порой Поттер поражался, как узы магии меняют людей. Когда он смотрел на уже пятнадцатилетнюю Лиззи, то порой видел в ней Гермиону того же возраста. Это отражалось не только в характере, но и в каких-то чертах внешности. Девушка училась в Когтерване и обещала стать поистину великим человеком, чем безмерно радовала главу рода, который с упоением уже подыскивал ей достойную пару. И протеже Лорда Волдеморта совершенно этому не противилась.***
После войны Лорд Волдеморт куда-то исчез на несколько лет, посвятив в свои планы лишь некоторых Пожирателей. Он вернулся незадолго до рождения мальчиков, о чем сообщил Поттеру в своем письме. По сути, за десять лет они виделись лишь три раза — Лорд Волдеморт присутствовал на свадьбе внука, и заглянул в гости посмотреть на детей после их рождения. Но Гарри был лишь рад, что Волдеморт жил жизнью далекой от его, и они почти не пересекались. Поттер выпрыгнул из размышлений, качнув головой. — Что карапузы, пойдём летать? — он вновь взял дочь на руки и задорно глянул на сыновей, которые радостно побежали на лужайку у мэнора, ожидая столь любимых полётов на детских мётлах.***
Гарри сидел на скамейке, наблюдая, как совсем невысоко, но всё же летали его сыновья, и что-то тихо рассказывал засыпающей дочери, когда рядом села вернувшаяся Дафна. Он приобнял её свободной рукой и улыбнулся. Жизнь была как никогда хороша.