-

Дорога была полностью размыта ночным буйным ливнем, шумящим, как волны, разбивающиеся о дикие скалы с морскими наростами, обламывающие их. На часах перевалило за полночь, Хацумомо, проскользив, словно тень, вышла за пределы своей комнаты, бросив темный блик на стену. Полная сияющая луна серебряной каймой обрамляла ее силуэт, хрупкие плечи, домашнее шелковое кимоно, расшитое причудливым орнаментом, уходящее в пол. Каждая складочка отбрасывала неуловимую тень, стоило слегка пошевелиться. Это было похоже на опасную, но сумасшедше манящую азартную игру, где у тебя нет права на проигрыш и ошибку. Мы играем только один раз. И отыграться возможности не будет. Она бесшумно вышла из дома, дрогнув, когда холодный ветер обдал тело, прикрытое лишь тонкой тканью, легко коснувшись пальцами краешка воротничка и потянув его вверх, пытаясь хоть немного согреться. - Куичи, - девушка бросилась к возлюбленному, завидев в паре метрах его фигуру, скрывающуюся в ночной мгле. Парень крепко обнял гейшу, прижав ее к своему сильному влажному от ливня телу, уткнувшись носом в ее шею c нежнейшей кожей, пахнущей лавандой и шалфеем, выбеленной, подобно перу лебедя. - Я так скучала, - по голосу, растворившемуся в шуму дождя, было слышно, что японка готова расплакаться , - так скучала, - она зомбировано повторяла это раз за разом, сминая упругую кожу на спине любовника пальцами, проходясь по ней ладонями, пытаясь насытиться, не отрывая рук, пробуя еще и еще... - прости меня... Прости, пожалуйста... Странно было видеть Хацумомо такой... В какой-то степени даже жалкой, обделенной судьбой, просящей прощение у любимого за то, что не может дать ему больше, что обязана встречаться с ним под шлейфом туманной ночи, скрывающей звезды. Без амбиций и сарказма, без намерений оскорбить, обидеть или подставить... Это было действительно очень странно и неестественно. Будь тут Тыковка, она бы поразилась этому зрелищу не меньше, чем и Чио. Но здесь был Куичи. И он привык видеть Хацумомо только такой. Готовой полностью отдаться. Без остатка, подарить свою любовь, принадлежащую лишь ему... Делать так, как он скажет. Не упрекнув, без тени недоверия... Девушка лихорадочно выдохнула, почувствовав жаркие губы на своей шее, зарывшись пальцами в волосы брюнета, мокрые от дождя, разметавшиеся прядями по лицу, черты которого было почти не видно, чувствуя лишь его дыхание, тело рядом с собой и сильные руки. Это сводило с ума, разрывало пелену здравого сознания, выталкивало тебя в какую-то неопознанную бездну блаженства... - Эта ночь унесет все с собой, - прошептала гейша, чувствуя, как на глаза вновь наворачиваются слезы. Не известно, что было бы больнее: удары розгами, полученные от матушки или это вечное воздержание. Не имение возможности быть с любимым... Прикасаться к нему, когда захочется. Смотреть в его ясные глаза при дневном свете... И просто дарить. Дарить свою любовь. Дарить себя, получая шанс находиться рядом. Гейша всегда в заточении чайного домика. Она не может выйти оттуда, пока ей не прикажут. Она не может отказаться от сегодняшнего гостя, если он ей неприятен. Гейша - это не человек другого сорта. Гейша - это рабыня.