***
Честно говоря, время это не мой конек, я за ним просто не слежу. У меня появляется тысяча и одно дело, которое нужно успеть сделать до основного плана. Вопреки тому, что сумки уже собраны, я нахожу себе занятие по дому, пока жду Ирбиса – он предусмотрительно заказал такси. Нет-нет, я не опаздываю, ведь рюкзаки уже собраны, стоят у порога, остается лишь одеться. Прекрасно, даже лицо рисовать не надо. Ребята меня еще не такой увидят. Про Ирбиса вообще молчу – он может заявиться ко мне в то время, когда я еще сплю. Скоро моя совесть позволит мне его впускать и ложиться спать дальше. Ну а пока он обходится тем, что хозяйничает у меня на кухне. Какая разница, где чья квартира, если и там и там чувствуешь себя дома? Вот и сейчас он чем-то шумит там… кажется, масло шкварчит. - Ты как обычно забыла позавтракать? - доносится голос Ирбиса из кухни. - Чай с двумя ложками сахара. - Сначала яичница, потом уже чай. Сколько будешь, два? - Угу, - бормочу себе под нос и подхожу к столу в комнате. Цифровик уже убрала, ноут выключен, провода убраны – кот не сожрет. Взгляд падает на любимые колокольчики. Их уже девятнадцать, большая часть у меня появилась благодаря Ирбису – я многое могу забыть, а он такое не упускает. Мелодичный звон ажурного колокольчика из Гусь Хрустального наполняет всю комнату. Хм, пыльные… Даже не замечаю как в руках появляется тряпка. А ведь я только постель хотела убрать, и вот вам влажная уборка. Пара пылинок, конечно же это грязь. Хотя это уже педантизм. - Алиса, бросай тряпку и пошли завтракать. Скоро такси приедет. Да, такси… Ладно, не так уж грязно, вытру еще эти три колокольчика и всё. Иду на кухню, где меня уже ждет на столе чай, бутерброды и яичница. Вот так всегда… Сидим завтракаем у Ирбиса, звенит телефон – смс от такси. Пора-пора… Последний взгляд в окно девятого этажа – пасмурное небо, отвратительная погода, вид конечно не ахти, но лучше чем на первых, тут обычно больше солнца... Я оставила записку с нашим семейным фото (очень приятная фотография, мы над чем-то смеемся, гуляли, кажется, после театра – я затащила тогда Ирбиса с нами и он сделал это фото) родителям на холодильнике, закрыла дверь на замок. Всё. Узкий лифт с тусклой лампочкой, медленно спускается вниз с характерным гудением. В голове поет Ингрид своё танго, в груди восторженное ожидание чуда. Выходим на улицу, и оно постепенно пропадает. Садимся в такси – рюкзаки уже в багажнике. Честно, я даже не заметила какая это машина. Серая, грязная, пыльная. Ничего выдающегося, просто очередная машина. Ирбис рядом, так что все нормально. Смотрю на часы – половина десятого, поезд через час. Вроде едем, но на самом деле мы еле тащимся. У большого города, как этот, есть свои минусы. Главный из них – пробки. Расстояние в пару тройку остановок лучше пройти пешком, чем на машине – быстрее будет. Машина насквозь, мягко говоря, пропиталась запахом сигарет. Никакие ароматические штучки, даже с тошнотворным запахом ванили, которая висит у водителя на зеркале заднего вида, не помогают. В машине играет радио – какая-то бессмысленная болтовня ведущих. Водитель «любезно» открыл окно и закурил. Дым затягивает в машину вместе с выхлопными газами окружающих нас машин. Скоро всё-таки начнут продавать воздух в маленьких баллончиках! Морской, лесной, высокогорный какой-нибудь. И это будет пользоваться бешенным спросом. Этот человек разбогатеет, в прямом смысле, делая деньги из воздуха. Пожалуй, я буду постоянным клиентом, так хотя бы меня будет хватать на неделю. А то легкие успевают усохнуться за это время.***
И вот мы на месте. Группа уже устала – у нас был продолжительный подъем, но мне не терпится забраться на вершину. Тут ведь всего ничего, пару километров вверх. Для меня, привыкшей к физическим нагрузкам, это не сложно. Поэтому скидываю рюкзак и иду к Ирбису. - Ирбис, пошли, вершина ждет!!! Всего лишь полчаса и мы свободны! Давай, кидай рюкзак, ничего с ним не произойдет за это время. Пойдем, а то через пару минут накатит усталость, ничего не захочется и мы не сможем подняться, - я зову его, но он лишь качает головой и начинает распаковывать рюкзак. Хм, угрюмый и молчаливый... Устал видимо. Не нравится он мне таким, очень не люблю когда у меня хорошее настроение, а кто-то погружен в свои мысли. - Лис, давай останемся. Гора не сбежит от нас. Подожди немного. Ну как это «давай останемся, не сбежит»? Я ведь хочу и еще не устала. И вообще, я ведь этого так долго ждала. - Ну, Ирбис, ты же знаешь как мне это необходимо, пойдем. - Нет, Лис, возьми ребят. - Вань, Дань, составите мне компанию? - Без проблем, Лис, - ответил Ваня. - Куда идем? – спросил Даня. - Вон на ту вершину, - указываю я на гору в паре километров от нас. - А что там? - интересуется Ваня. - Потом узнаете – ответил, улыбаясь, Ирбис. Он-то знает, что я собираюсь сделать, не раз со мной участвовал в этой традиции. Жаль, конечно, что не идет. - Точно остаешься? - Да, Лис. Пока лагерем займусь. - Ну ладно. Тогда мы пошли, - говорю я. В ответ он кидает мне рацию. - Зачем она мне? - На всякий случай. Расскажешь как там. - Всё-всё мы ушли – улыбаясь, отвечаю я. Я беру неразлучных Ваню и Даню, и мы продолжаем восхождение. Немного о традиции. У меня есть привычка приветствовать природу - громко кричать с высоты. Это конечно не так что забралась и прооралась, это совсем другое. Когда делаешь последние шаги, за вершиной открывается солнце, которое ослепляет тебя поначалу, но потом глаза привыкают. Вот тогда ты видишь изумительную картину. Никакой художник не сможет сравниться с природой в своих творениях. Это великолепно. По идее все должно быть черно-белым, снег и скалы, но это не так. Снег переливается всеми цветами радуги, искрится на солнце, а скалы лишь подчеркивают, усиливают этот контраст. И вот ты стоишь такой уставший, после подъема, но красота наполняет тебя своей силой и понимаешь, что последний рывок был сделан не зря. Вот тогда хочется кричать от счастья, радости и восторга. Я немного увлеклась подъемом и прошла больше, чем надо было. А эти двое хвостом следом идут и идут, о чем-то болтают. Вершина, на которую хотела подняться, уже давно позади, а впереди красуется еще более величественная. И пока мальчишки следуют за мной, не заикаясь об усталости, я продолжаю подниматься. Здесь, наверху, снег не такой глубокий, как внизу в лагере, поэтому идем без снегоступов. Ледяная корка на снегу выдерживает мой вес, и я иду уверенным шагом. И вот она, красавица-гора. Ура, я дошла! Только сейчас, остановившись на вершине, на меня волной нахлынула усталость. Ваня и Даня еще поднимаются. Я сажусь на снег, отдыхаю и наслаждаюсь видом. Снова поражаюсь ничтожности людей перед лицом природы. Как же масштабно она мыслит… На самом деле я верю лишь в природные процессы, но природу так приятно отождествлять с женщиной… Вот и сейчас любуюсь её творением и размахом. Люди, со своими небоскребами просто ничто по сравнению с этим величием. Сижу так минут десять, ничего не замечая кроме гор. Всё мое внимание обращено к ним. Парни уже дошли и даже не мешают, понимая интимность этого момента. Я только сейчас поняла, почему они так долго шли…Они тащили с собой рюкзаки. Где голова их спрашивается… Ладно вниз их надо кубарем отправить в обнимку с поклажей – быстрее будет, и может думать научатся. Снова смотрю на горы… Мы так высоко. Хм, а где наш лагерь? Отсюда его не видно, он закрыт другой горой, которую я пропустила. На шипение рации я не обращала внимания. Шипит и пусть шипит, сейчас спустимся и перестанет. Встаю, отряхиваюсь от снега, и собираюсь спускаться обратно. Рация назойливо начинает шипеть сильнее, кощунственно нарушая такую тишину. Вот же зараза! Собираюсь её выключить, как сквозь шипение раздается голос Ирбиса, с плохо скрываемым волнением: - Алиса! Я вас не вижу! Лис, где вы? Я потерял вас из виду. С тобой всё хорошо? Вы одни? Срочно спускайся. Лиса, не молчи! Я пытаюсь ему ответить, но сигнал пропадает, он не слышит меня, отчего еще больше волнуется. Что-то не так. Я никогда не слышала такой его голос. Всегда такой спокойный, уверенный, никакого волнения, а сейчас… Он был внизу, он обеспокоен чем-то. Его голос заставил волноваться и меня. Мне срочно нужно к нему. Не знаю зачем, может, успокоить своим присутствием, тем что я жива и цела, но нужно слишком быстро. Поворачиваюсь к мальчишкам, они переглядываются, снимают рюкзаки и достают оттуда парашюты - красный и оранжевый. Верх гениальности, конечно, тащить с собой это в горы, где они вряд ли понадобятся. Но, черт возьми, сейчас готова их расцеловать за такую глупость. Единственный способ спуститься вниз так быстро - это парашют. Я выбираю красный – чтобы Ирбис мог видеть, что я скоро буду. Эти двое вроде спецы в парашютном спорте, доверяю им себя застегнуть и расправить все. По крайней мере, они знают больше меня.Я новичок, конечно, но ничего, ко мне ребята относятся без смеха, видимо мой вид, выражение лица не позволили им смеяться, а может и ситуация. Пытаются наскоро объяснить весь курс прыжков за пару минут. Полезно ведь знать, когда прыгаешь в пропасть, за что дергать. - Смотри внимательно. Держаться будешь за эти двое строп. С управлением разберешься сама, ты почувствуешь это. - Странно... Как, спрашивается? - но выбросив это из головы, я разбегаюсь и прыгаю вниз. Хорошо, что с горой угадала – она обрывистая с другой стороны. Истинное наслаждение полетом-падением. Парашют раскрывается с хлопком, меня не просто дергает вверх, меня подбрасывает и перекручивает - я этого никак не ожидала. Мой первый прыжок всё-таки. Здорово, но как-то не соответствует ситуации. Ирбис со своей срочностью испортил весь момент моего восторженного настроения. И покричать забыла… Но ничего, еще успею, а сейчас мне нужно торопиться. Я лечу-спускаюсь вниз, но как-то слишком быстро. Что-то не так… Я ведь падаю. Смотрю вверх и понимаю в чем дело. Парашют перекрутился. Стропы запутались. А впереди внезапно появляется линия высоковольтных проводов. Откуда она тут? Здесь, в горах на высоте около 5 тысяч метров, где нет городов, поселков и населенных пунктов, зачем кому-то электричество? Начинаю паниковать… Провода прямо на моем пути и если я буду с такой скоростью снижаться, то попаду прямо в них, даже не разобьюсь. Прекрасная перспектива. Пытаюсь управлять парашютом, подёргиваю за свободные концы, но ничего не получается, всё бесполезно… Запаска! Черт, не успеет раскрыться. Только что мелькнувшая надежда разбивается в дребезги, что вскоре предстоит и мне. О ужас… Что же делать? Линия слишком близко… Мысли стремительным потоком проносятся в голове за доли секунды. А металлическая елочка с множеством проводов все ближе и ближе. Тянусь за ножом, ребята его назвали стропорезом, видимо он для этого и нужен. Перерезаю закрутившиеся стропы. Слишком поздно. Снижаюсь до приемлемой высоты и режу ножом веревки. Падение смягчается снегом, хотя ударилась ощутимо, но всё-таки приятно, что мы в таком месте, а не какие-нибудь джунгли, иначе костей бы не собрала. Парни прибьют за стропы конечно. Всё же дорогая штука. Я не бросаю парашют, а тащу его с собой, проваливаясь в снег больше, чем по колено. Почему-то кажется, что за мной наблюдают. Отвратительное чувство взгляда в спину. Красный на белом - прекрасная мишень, но мне всё равно – он ждет. Пытаюсь прибавить шагу, но как-то не получается – снега слишком много и он не рассыпчатый, прилипает к ногам. Снегоступов ох как не хватает. А вот и эти милые провода, да уж, я могла бы в них умереть. Но он ждет и нужно торопиться, нечего рассуждать о том, что могло бы быть. И я иду. Мой прыжок не намного-то и сократил мой путь.. Я думала пролететь на уровень лагеря, а потом обогнуть гору и вот она я, встречайте! Но нет же, теперь придется пройти этот крюк пешком и не по тому снегу с коркой льда, а по этому, который так любят дети зимой, катая из него снежки и снежную бабу. И всё это из-за проводов дурацких. Аж злюсь. Продолжаю идти, ловлю свой ритм и начинаю успокаивать свою раздражительность. Что там с Ирбисом? Откуда такая паника в голосе? Странно. Скоро приду и разберусь. Приду… через полчаса минимум. А вдруг там что-то случилось? Торопись, Алиса, соображай быстрее. У меня нет ничего, даже рюкзака как у ребят… Только парашют и нож, ветер и снег. А если… И я начинаю протаптывать маленькую дорожку для себя. Потом разворачиваю парашют, хватаю остатки веревок и бегу с ним как с воздушным змеем в двух руках, ветер в нужную сторону, парашют раскрывается полностью, надувается и несет меня, тормозящую ногами по снегу. Ну вот тебе и скорость… Вниз спущусь так, а там пройдусь. Вот как бы не унесло меня таким образом… И как я сверну его, чтобы не улетел? Признаюсь, об этом не подумала… Ладно, надо срочно что-нибудь придумать. Как там сворачивают их? Опережают парашюты и перпендикулярно ветру подворачивают вроде… Как заумно звучит-то. А как это сделать если он в воздухе? Паника-паника! Отпускать нельзя парашют, лететь с ним дальше тем более. А если оставлю лишь одну сторону в руках, то он станет как парус-занавеска. Надеюсь, веревками, развивающимися по ветру, меня не убьет, пока буду сворачивать его. Страшновато как-то, но делать нечего уже. Вот уже откос горы, и наша долина с лагерем должна быть рядом, надо свернуть парашют и дойти лишь. Решаюсь на эту попытку, ведь Ирбис ждет, с ним что-то случилось. Торопиться надо… Отпускаю одну сторону, и парашют развивается по ветру, бешено колотясь под его порывами. Обрезанные стропы с железками слишком близко со свистом пролетают над головой. С такой скоростью хватит и одного попадания чтобы я навсегда перестала о чем-либо задумываться. Тяну парашют в другую сторону и он спускается. Быстро падаю на него и сворачиваю в ком. Не страшно, мальчики лучше меня знают как его надо сворачивать. Тащу с собой этот объемный сверток, он не захотел помещаться в рюкзаке, как на зло, и продолжаю думать что же там случилось. Тысячи вопросов пролетают в голове. Что с Ирбисом? А если я приду, и там никого нет? Что делать тогда? Вдруг на них напали, сошла лавина или что-нибудь похуже… Волки, медведи… Конечно, я понимаю, что зря я сама себя накручиваю, но никак не могу остановить этот поток мыслей. Сколько времени прошло с того момента как я ушла? Больше часа думаю, жаль не посмотрела на время… Ладно, надо успокоиться, он просто потерял нас из виду и поэтому волнуется. Скоро приду, и там будет разбит лагерь, мы поужинаем и ляжем спать, ведь завтра снова подъем. Мальчишки, наверное, уже дошли, пока я тут возилась, рассказали всё Ирбису… удивились, что меня всё еще нет, рация молчит, он снова будет беспокоиться еще больше и… Конечно, успокоилась, раз десять уже. Пытаюсь сосредоточиться на своих шагах, на хрусте снега, на темпе. Это часто меня выручало и в этот раз не подвело. Начинаю контролировать себя. Снег уже не такой стал, с настом, намного лучше. Еще десять минут и я уже могу видеть наш лагерь, аккуратно разбитый полукругом. Снова есть сигнал на рации, и я пытаюсь связаться с Ирбисом. - Ирбис! Ирбис, ты меня слышишь? Я иду уже, вижу лагерь. Где ты? Ирбис, ответь! – кричу я, но в ответ тишина. В лагерь я уже не иду, а бегу. Дурацкий парашют только мешает. Я влетаю в лагерь, чуть ли не сбиваю с ног Джен. - Привет Лис. А мы тебя все заждались. - Где Ирбис? Где ребята? - Ирбис с парнями пошли искать тебя. А нас не взял. Сказал, чтобы тебя тут ждали. - Давно? - Весьма. Подожди, они скоро уже вернутся. Да, догонять их явно нет смысла, поэтому я забираюсь в палатку ложусь на спальник и лежу так минут 5, но мысли в голове так и не дают покоя, беру продукты и иду готовить. Когда руки чем-то заняты, лучше думаешь, мысли более спокойные и не паникуешь, время проходит незаметно и с пользой. По крайней мере, меня этот процесс всегда успокаивал. Интересно, почему сигнал пропадает? Ответа нет, но он ведь проходит… Я уверена, в этот раз Ирбис меня слышал. Значит, он скоро придет и мы поговорим о том что именно глушит сигнал. В итоге я не знаю что у меня получилось приготовить, но в роде съедобно. Забавно, делаешь всё на автомате и потом когда очнешься, у тебя уже что-то есть. Это похоже на солянку с вяленым мясом. Да, горячего сейчас очень хочется. Ну где они уже? Остынет ведь всё. Да, кстати, те трое ничего не едят уже второй день, меня это беспокоит, посерели уже и их вечно тошнит. Они заболели по очереди, сначала Макс, потом Джен, а потом её брат. Ну, конечно же, не моя кухня тому виной – мы ели все вместе и абсолютно одинаковое. Ирбис думает, что это начинается горная болезнь. Поэтому мы идем медленно и часто возвращаемся назад на пару сотен метров, чтобы ребята успели привыкнуть к высоте. Всё равно мне это очень уж не нравится. Я не могу им ничем помочь, таблетки тут бесполезны, что делать, даже не знаю… Посмотрим что будет дальше. - Лис, мы подходим к лагерю, скоро будем. – Голос Ирбиса по рации возвращает меня к действительности. У меня вырывается выдох, полный облегчения. Каких-то два часа и столько переживаний. Больше никогда его не оставлю. Начинаю высматривать их и вижу людей спускающихся с горы, которую я благополучно прошла, не заметив даже. Это они! Буквально минут через пять они уже будут здесь. С ними всё в порядке, ура! Мальчишки уже полностью вымотаны, бедные. Конечно, Ирбис и не подумал дать им даже маленькую передышку после спуска, а тут же потащил искать меня. Моя безопасность под сомнением, какой отдых, о чём вы? Хотя это, бесспорно, приятно. Но мысли всё равно возвращаются к вопросу о причине этого сомнения, беспокойства. Так и хочется сразу задать этот вопрос. Если честно, то я не люблю себя сдерживать. Моё поведение укладывается в рамки общественных норм, и какие-то другие ограничители своей психики я не хочу ставить. Тем более с ним. Ирбис знаком со всеми моими тараканами в голове и знает мою реакцию. Тогда чего смущаться и сдерживать себя? Я кричу Джен и бегу навстречу моим неудавшимся «спасателям». Ваня и Даня еле ковыляют от усталости к палатке. А я кидаюсь на шею Ирбиса. - Я волновалась, - из всех мыслей, вертевшихся в голове, мне удается выдавить лишь это. - Я тоже, - он крепко меня обнимает. - Что случилось? – я отстраняюсь и смотрю ему в глаза. - Просто потерял вас из виду, – тон его голоса чуточку изменился, едва уловимая разница, незаметная для окружающих, но ощутимая для меня. Не один вечер провела, слушая, как он что-то рассказывает. - Из-за этого я бы не прыгнула без подготовки с парашютом, так что выкладывай, – но его взгляд тут же сфокусировался на другом объекте. - Как чувствуете себя? – спрашивает он Джен, которая сейчас подошла к нам. - Так же, шатает, тошнит, нет аппетита. Нормально в общем, уже привыкли. - Может всё-таки стоит вернуться? - Нет, что ты, мы же так давно этого восхождения ждали. Но спасибо за беспокойство. - Ну ладно, смотрите сами. – Ирбис пожимает плечами, и словно вспомнив о чем-то, отпускает меня. - Пошли ужинать, а то совсем застынет, – зову я всех к костру. Ужин проходит в беседах и расспросах мальчишек о моем первом полете. Видимо, они хотят услышать, как это у меня было, и вспомнить свой первый прыжок. Я с удовольствием делюсь своими впечатлениями, а когда они узнают о моем происшествии, то даже прощают мне обрезанные стропы. - Молодец, Лис, не растерялась. Это был перехлёст. – После этого они стали рассказывать про прыжки, опасные случаи, такие как мой перехлест и что нужно делать в такие моменты. Моя идея по ускорению вызывает аплодисменты всей группы. А Ирбис тем временем погружен в себя. Лишь дернувшийся мускул шеи в момент повествования о препятствии выдал то, что он нас слушает и волнуется. О чем же он думает? Не люблю так, вроде и здесь, но так далеко от нас… В этот вечер мы не стали спускаться, нашим троим больным вроде полегчало, и я, воспользовавшись случаем, заставила их поесть хотя бы бульон. Ну вот, совесть моя чиста. Теперь можно идти в палатку и допрашивать Ирбиса перед сном. То, что мы с ним в одной палатке не одну ночь проводим вместе, не является моим капризом. Это его просьба. Да и я чувствую себя в большей безопасности с ним. Всё это время первой спать уходила я, он приходил где-то через час, и тихо ложился. Если бы я спала, то я бы не проснулась от шороха и шума, которого он не издает. Но я так не могу, я не сплю, жду, когда придет, и только потом засыпаю. В этот раз я не могла ему позволить думать, что я мирно сплю. По всей видимости, у нас будет серьезный разговор. - Пойдем спать, мне надоело просыпаться каждую ночь из-за твоего шума, – говорю я Ирбису. - Ладно. Ребята, надо установить дежурство. Дань, Вань, вы первые, следите за костром. Как будете ложиться спать, разбудите меня, а сейчас мы пошли. Ура, не возмутился и не выдал. Подыгрывает, значит, понимает. После этого он идет в палатку, а я, чуть задержавшись, с улыбкой подмигнула девушке. Она издала тихий смешок, закатила глаза и, смеясь, стала торопить остальных ложиться спать. Откуда им-то знать о наших с ним отношениях. Пусть лучше думают так. Мне спокойнее, никто бродить вокруг не будет. Лишние уши, как я поняла, нам не нужны, особенно сейчас. Забираюсь в палатку, теплый свет костра просачивается сквозь плотную материю, создавая приятную, уютную атмосферу. Ирбис уже лежит в спальнике. С чего начать даже не знаю… Двигаю свой спальник ближе к нему, раздеваюсь до нательного белья, ложусь и говорю: - Выкладывай, давай. Что произошло? - Подожди еще немного, минут десять, пусть улягутся. - Ну а что ты думаешь по поводу наших больных? - Потом. - Отлично, – глаза уже привыкли к темноте, я сажусь и смотрю ему в лицо: его глаза закрыты такое чувство, что он спит. - Ну и что ты хочешь разглядеть?- говорит он, по-прежнему, не открывая глаз. - Твое наглое лицо. - Почему это наглое?- ну вот, уже улыбается. - Потому что ты меня весь день пытаешь моим же интересом. Ты ведь знаешь, что это самое ужасное для меня. Совсем не честно так поступать! - Забыла добавить, что ты так со мной не играешь. - Да-да, именно так. Я с тобой так не играю. - Глупое создание, это ведь абсолютно серьезно. Двигайся ближе. – Я подвинулась – Сначала расскажи ты, со всеми подробностями. И я начинаю рассказ снова. Сначала возмущаюсь тем, какой он редиска, что отказался идти со мной. Потом рассказываю о подъеме; о том, как не заметила, что прошла больше чем надо; о медлительности мальчишек; о виде, открывшемся передо мной; обо всём. Подробнее остановилась на рассказе о прыжке, о своем испуге, когда внезапно передо мной появилась эта линия высоковольтных проводов. - Откуда была эта линия? - Я не посмотрела, откуда она и куда ведет. Ладно, моя ошибка, признаю. - Не страшно, потом разберемся. Продолжай. - Потом когда я прошла линию... Знаю, это покажется несерьезным, но я чувствовала чужой взгляд на себе. И это ведь был не ты, верно?- вспоминаю этот взгляд на себе, и внутри всё съеживается. - Нет, я в это время только пошел наверх. Иди ко мне, – он раскрыл свои объятия, и я с удовольствием нырнула в них. - Ирбис, в чем дело? Кто это был? - Я не знаю, Лис, – у меня появляется противное чувство мурашек по спине, я крепче прижимаюсь к нему. - Я наблюдал за вашим подъемом, но потом мое внимание привлекли черные фигуры выше вас на горе. Потом вы пропали, я заволновался, пытался связаться с тобой, но ты не отвечала. Ты ведь слышала меня? - Да. Но зачем волноваться? Туристы, как и мы. Что в этом такого? - Лис, я связывался с контрольно-спасательной службой. И когда подавал документы, уточнял: на нашем маршруте нет никого кроме нас и быть не может. - И?- я не понимаю куда он клонит, как будто подготавливает к чему-то. - Мы доходили до того места, где я их видел, но никаких следов вокруг, хотя снег был мягкий и мы проваливались. Кто бы там ни был, он должен был оставить хотя бы следы. - Вы хорошо искали? Может тебе вообще показалось? - Лис, ты сомневаешься или ищешь оправдания? - Не знаю… Но в тебе я точно не сомневаюсь. - Хорошо, – наступает противная пауза, когда каждый думает о своем. - Ирбис, может ну его? Черт знает что твориться, ребята болеют. Я не из робкого десятка, ты знаешь, но мне как-то не по себе от этого всего… - Знаю. Ребята явно не в форме. Им нужен доктор. Бледные слишком, даже не от холода, руки кружки не выдерживают. Вчера заходил к ним, у всех стеклянные, прозрачные глаза, с яркими капиллярами. Это не горная болезнь. Давай посмотрим, что будет завтра и решим. - Ладно, давай. В его объятиях я постепенно перестаю бояться и расслабляюсь. Так приятно осознавать, что ты в безопасности. Он что-то еще мурлычет про завтрашний день, но я уже не слышу, шепчу: «спокойной ночи, Ирбис», - и погружаюсь в дрему. В этом промежуточном состоянии, когда уже не бодрствование, но и не совсем сон, я слышу отдаленные посторонние звуки на улице. Хочу сказать об этом Ирбису, но не могу – сон взял верх. Я спала долго и приятно. Даже выспалась. Аккуратно поворачиваюсь, боясь разбудить Ирбиса, глаза еще не открываю, но уже чувствую, что я одна в палатке. В памяти всплывают вчерашние звуки, и холодок пробегает по спине. - ИРБИС!!! – кричу я, но в ответ тишина. Я, недолго думая, вылетаю из палатки, даже не одевшись. А зря, дыхание тут же перехватило от холода. - Ирбис! – кричу я снова. На горизонте никого, лишь палатки колыхаются на ветру. И тут раздается голос, откуда-то сзади: - Ну и чего мы так истошно орем? Вот он я, готовлю завтрак. Проснулся и решил тебя не будить, – черт возьми, я поседею раньше времени из-за него! Но мне становится намного лучше от мысли, что он был рядом всё это время. - Давно встал? - Нет. - А ребята где? - Еще спят. - Кто-нибудь ходил еще вокруг? - Да вроде нет, а что? - Пошли в палатку, я оденусь и всё расскажу. Пока я кутаюсь в море одежды, я успеваю поделиться с ним своими мыслями. Это его взволновало, и мы пошли искать следы. Забыв про наш завтрак, состоящий из чая с галетами и джемом, мы обошли весь лагерь, но следов нет. Хотя я точно знаю, что звук был очень близко к палаткам. Ничего не найдя мы пошли будить остальных. Наши больные чувствуют себя так же, только еще больше посерели. Мы позавтракали вместе и решили отправиться с Ирбисом на поиски линии. Мы не стали брать с собой остальных, лучше пусть останутся, немного привыкнут к высоте. Дане с Ваней оставили рации, взяли рюкзаки и пошли. Мы особо не торопились, просто наслаждались прогулкой. Под ногами приятно хрустит снег, ярко светит солнце, холод особо не чувствуется, настроение намного лучше чем утром. Что еще сейчас нужно для счастья? Правильно, ничего. Идеальный момент. Люблю собирать такие в альбом с фотографиями о том или ином прекрасном походе. Поэтому достаю камеру и начинаю фотографировать. Бесспорно, Ирбис присутствует практически во всех снимках. Я очень люблю этим заниматься, так как в основном провожу свободное время с ним, соответственно, его фотографий у меня больше чем остальных. Но он не любит это, некоторое время даже злился. Но потом перестал, бесполезно ведь. Я чувствую себя ужасно вредным созданием, занозой. Конечно, показываю ему исключительно лучшие фотографии, либо такие, которые радуют. У меня есть отдельный альбом неудавшихся фотографий. Когда грустно, то открываешь его и сразу же наполняешься приятными воспоминаниями о том или ином забавном моменте. Вот и сейчас я фотографирую его. - Ну, Лис, всё, хватит уже. У тебя скоро всю квартиру можно будет завесить моими фотографиями. - Ещё скажи, что тебе это не нравится. Или мне найти другого парня, которого смогу фотографировать столько, сколько захочу, и он не будет жаловаться на надоевшую вспышку? Хочешь? – говорю я, продолжая снимать Ирбиса. - Что? – Ирбис резко остановился, но я игнорирую и продолжаю снимать. - Что слышал. Думаю, как минимум Сергей мне не откажет. А когда вернемся, у меня будет потрясающее настроение и целая очередь желающих стать моей моделью. - Лис... не надо так. Конечно же, не хочу. - Ну, значит, не вредничай и терпи. У тебя и так была передышка в несколько дней, – говорю я, но уже оторвалась от камеры и шагаю к лесу. - Правильно, Лис, поснимай лучше пейзажи, если соскучилась по камере. Я просто не в духе, прости. Да, он прав, лес заслуживает внимания. Я не рассказывала раньше, потому что не считала нужным. А сейчас самое время. Само собой, наши горы покрыты не только снегом, но и частично лесом. Это ели, сосны, не знаю, не разбираюсь в этом. Мама бы сказала. У подножия горы густой лес, а выше он редеет, сходит на «нет». Я снова прилипаю к камере. Это красиво… Точеные стволы напоминают колонны, ветки начинаются высоко от земли, даже если прыгнешь - всё равно не достанешь. А эта зелень… насыщенного темного цвета. Это всё заслуживает как минимум десятка кадров. И тут мое внимание привлекает что-то другое. Я приближаю изображение и вижу нечто, бегущее к нам. Это явно не человек. Это животное и оно не одно. Их трое. Я поворачиваюсь и ищу глазами Ирбиса. Он в двух шагах от меня – не мешает снимать. - Ирбис, там волки! – он срывается с места, сгребает меня в охапку и несется к дереву. - Лезь, я подсажу, - я скидываю рюкзак, он подсаживает меня, цепляюсь за ветку и тут же оказываюсь на ней. - Руку! Давай скорее вверх! – кричу я. Волки уже совсем рядом. Он карабкается вверх, я протягиваю ему руку, и он хватается. И тут как в плохом кино, волк вгрызается ему в ногу и тянет нас вниз. Он специально отпускает мою руку, чтобы не захватить и меня с собой. Ирбис успевает лишь выхватить нож, как на него нападает другой волк, прыгнувший ему на грудь. Мой крик, их рычание и хлюпающий звук. Кровь на белом снегу растекается огромным пятном. Ирбиса не видно, он не шевелится, его накрыло тело волка. Нет-нет-нет!!! Кровавые руки отбрасывают тело волка и быстрым, смертельным ударом убивают второго, стоявшего слишком близко, перерезав ему горло. Я не успеваю следить за его движениями. Остался последний волк, они с Ирбисом стоят друг напротив друга, и, кажется, оба рычат. Я боюсь за него и решаюсь нарушить этот поединок. Достаю свой нож и кидаю в волка. Я не старалась его убить или серьезно ранить, я кидала лишь для того, чтобы отвлечь его. И мне это удалось. Нож, пролетев метра четыре, поцарапал бок волка, но этого было достаточно, чтобы отвлечь его внимание. И вот он лежит, уже мертвый. «Жив! Он жив! Какое счастье…» С этой мыслью я спрыгиваю-сваливаюсь с дерева – ноги абсолютно не держат. Ковыляю к нему. Нет, ну это нормально? Он сидит спокойно вытирает нож об волка, загребает снег и чистит его, смывает кровь с рук. Его сейчас чуть не загрызли, а ему хоть бы хны. Это у него должен быть шок, а не у меня. Это я должна сейчас его обнять и попросить вернуться в лагерь. А на самом деле у меня начинается истерический смешок, ноги подкашиваются, и я падаю на снег. Волки… на нас напали волки… Кто-то явно не дал мне программку увеселительных мероприятий. Волки… ну ладно, с ними Ирбис справился. Ну а потом что у нас запланировано? Медведи? Каннибалы? Инопланетяне? Подумаешь, волки. У нас вообще в Сибири медведи – домашние животные в каждой семье, чего я испугалась-то? Смеюсь… срываюсь на истерику и плач. Ко мне подходит Ирбис, садится рядом и обнимает: - Ну как ты? Лис… успокойся, всё ведь хорошо, мы живы. Прости, я напугал тебя. - Пять минут и я буду в норме, – хлюпая носом, отвечаю я. Он начинает покачивать меня и успокаивать, из-за чего я еще больше срываюсь. Всё хорошо, он жив, и нам надо отсюда убираться. Мой взгляд падает на нож – он положил его рядом, не стал убирать. Этот нож мы выбирали вместе пару лет назад. Ничего интересного в нем нет, никакой гравировки, сталь сама не слоями, обычный охотничий нож. Но рукоятка из темного дерева сделана как под его руку, она не скользит. Лезвие довольно широкое, без зазубрин-пилы. Нож можно назвать лаконичным. Ирбис очень любит холодное оружие. Интересно, почему из всех выбрал в поход именно этот? Я встаю, снимаю перчатки, загребаю снег в руки, и жду, когда он растает. Всё, теперь я точно в норме. Можно возвращаться. - Ну, всё, идём в лагерь? – спрашиваю я. - Зачем? Пойдем дальше, – ну вот, добил. Конечно, размялся, теперь нам что-нибудь интереснее подавай… - Тогда куда? - Искать твою линию. - Ладно, твоя взяла, пошли. И мы пошли. Конечно, мысли не успокаиваются и витают вокруг этого происшествия, но где-то далеко, отстранено. Меня удивляет его реакция и хладнокровность. Сейчас это, безусловно, хорошо. Я бы растерялась и уже была мертва. Где он этому научился? Не знаю…мы не говорим о его прошлом, о том, что было до меня. Он не любит это рассказывать, ну а я тактично не проявляю свой интерес. Иногда это бывает полезным, когда хочешь спать нормально. Мы живы благодаря этому прошлому. И я этому рада. Хм, только сейчас, очнувшись от мыслей, я обратила внимание, где мы. Уже обогнули гору, и вдалеке виднеется линия высоковольтных проводов. Ну что ж, в памяти мне не откажешь. Ирбис молчит, да и я не расположена сейчас к разговорам. Так в молчании мы достигли линии. - А вот и твои следы, – говорит Ирбис, показывая на две длинные линии на снегу, похожие на неуверенно прокатанную лыжню. – Ты гениальна, Лис – произносит он со смехом - Спасибо. Так, ладно, линия есть. Что дальше? - Пошли смотреть, откуда она и куда ведет. - Ты издеваешься? – не выдерживаю я. Это ведь не две минуты пешком, и вообще она может идти через все горы в другую страну. - Ладно-ладно, пойдем немного пройдемся, узнаем хотя бы одно направление. Выбирай, куда пойдем? - Леса с меня хватило. Туда я теперь ни ногой. - Трусишка, – смеется Ирбис. - Тебя чуть не сожрали, а я трусишка, конечно. Неужели ты не понимаешь, как сильно я за тебя волнуюсь? Ирбис, напоминаю, ты дорог мне. Я не хочу тебя потерять. Не заставляй меня волноваться лишний раз, пожалуйста. Я выжата, как лимон. Иду дальше. Пусть думает, что хочет, меня это не касается. Замечаю, что пинаю снег. Да уж, даже тело собственное не в силах контролировать. Дурацкий поход, постоянно пытаюсь себя успокоить, что за срывы-то? Никуда не годится это, надо в санаторий одной ехать: водичку, таблеточки попью, по лесу погуляю, без волков и Ирбисов всяких. И да здравствует спокойствие и крепкие нервы. За своими мыслями я вовремя не замечаю бега за своей спиной, и вот я уже падаю в снег. Как же я напугалась, еще что-то не дает встать. Снова мелькает мысли о волках. Из-за спины раздается смех Ирбиса. Теперь ясно, что меня держит. Врезать бы ему за такие шутки. Но я не могу - начинаю снова плакать. Смех моментально проходит. Он заглядывает мне в лицо и обеспокоенно спрашивает: - Лис, ты чего? Ушиблась, больно? Что такое, что случилось? Не молчи, расскажи мне всё, – я обнимаю его и говорю: - У тебя дурацкие шутки, Ирбис. Ты напугал меня. Это абсолютно не смешно было. - Прости меня, Лис, мне показалось это забавным. Я просто не мог видеть, как ты пинаешь ни в чем не повинный снег. Не люблю, когда ты грустишь, хотел поднять тебе настроение, но, увы, потерпел неудачу. - Я сегодня великодушна и прощаю тебя, смертный. Больше не делай так. - Обещаю, – он встает и протягивает мне руку, - извольте подняться, Ваша Светлость, – ну как мне на него обижаться после этого? Но всё равно хочется убить. Я принимаю его помощь и встаю. Такое чувство, что мой рюкзак сейчас тяжелее меня. Устала, наверное. Он обнимает меня, и мы стоим так несколько минут, закрыв глаза. Я наслаждаюсь этим моментом, он возвращает мне настроение. Потом тихий, искренний шепот «прости» и мы снова в реальности. - Пойдем, - говорю я. Снова достаю камеру, посмотреть в каком она состоянии. Кажется разбила… Включаю, но она работает. Ура! Удивительная вещь, со мной прошла всё, что только можно и в этот раз не подвела. Начинаю фотографировать, объектом становятся горы и линии проводов. Да, черно-белый вариант изумителен. Передает всё величие. Показываю Ирбису: - Красиво, Лис. - Сильно, – поправляю его я. Сколько мы уже прошли, не знаю. Я начинаю уставать. Мы уже подходим к вершине горы. - Доходим до пика и поворачиваем. Иначе тебе придется меня нести. Я понимаю, конечно, это не проблема, но когда придем обратно в лагерь, нас не смогут вытащить из палатки, как минимум, сутки, и потом мы будем еле плестись за своими больными. - Ладно, согласен, - произносит он с ухмылкой. Всего лишь сто метров… но они так трудно даются… Хорошо, что Ирбис придерживается моего темпа, разумно с его стороны, иначе я бы уже где-нибудь лежала в бесполезных попытках восстановить силы. И вот последние шаги. Ура, дошла! И тут же сажусь отдыхать. Ирбис присоединяется, достает из рюкзака сухофрукты и мои любимые орешки кешью. Вот же, я про них забыла дома, а он помнит. Здорово. Да, конечно, на полноценный обед не тянет, но я радуюсь этому как ребенок. Из-за усталости мы забыли о цели нашего восхождения. Но вот она, перед глазами, в маленькой долине между горами. Высоковольтные провода заканчиваются на станции, прилегающей к канатной дороге. Она старинная, сейчас таких уже не делают… Конечно не работает. Руки сами тянутся за камерой, и я погружаюсь в фотоаппарат. Меня здесь нет и никого нет. Лишь камера и эта канатная дорожка. Прекрасные снимки. Атмосферные. Конечно же, черно-белые. Так, а теперь посмотрим что у нас выше, приближаю. Оказывается, дорожка ведет к заброшенной лыжной базе на горе напротив нас. Такой привет из прошлого, с немым укором в виде пары разбитых окон. Замечательно. Давно мечтала о таких кадрах. Было бы здорово туда дойти и поснимать. Душа рвется туда, ну а тело противно ноет и говорит, что не сейчас. Да и Ирбис наверняка устал, хоть и молчит. Ладно, позже вернемся сюда. - Слушай, нам же всё равно в ту сторону? Давай завтра возьмем ребят и пойдем сюда? Я поснимать это хочу. Только не через лес. Через горы пройдем, думаю. - Хорошо. Идем обратно? - Да, свяжись с ребятами, скажи, что мы идем. - Сейчас, - он достает рацию, включает её, но сигнала нет. Бесполезная вещь. - Блин. - Ладно, пройдемся немного и еще раз попробуем. Не выключай её только. - Я её даже убирать не буду. И мы пошли обратно. Опять в тишине уже минут двадцать, не хочу так. - Ирбис, Абакан. - Что? - Абакан. Теперь ты. На «Н». - Норильск, – пожимая плечами, отвечает Ирбис. - Калуга. - Астрахань. - Новосибирск. - Кемерово. - Орел. - Львов. - Выборг. - Галич. - Челябинск. - Кострома, - за игрой время проходит интереснее, быстрее. Так мы играем уже минут пятнадцать. - Плимут. - Тарб. - Барселона! – из рации доносится радостный голос ребят. – Ирбис, где вы там? Мы уже потеряли вас. - Да Лиса решила волков поснимать. Не волнуйтесь, скоро будем. - Какие еще волки? С вами всё хорошо? – это уже Джен забрала рацию. - Всё в норме, Джен. Скоро придем и всё расскажем. - Хорошо, мы ждем. Прошло еще полчаса с нашего разговора, и мы стоим на вершине горы, с которой я так легкомысленно прыгнула. - Ну что, Лис, «дубль два»? - На самом деле, с удовольствием, но без перехлеста и не в горах, ну и явно повыше. - Мы обязательно прыгнем еще, обещаю. А сейчас пойдем, ребята ждут. Через пятнадцать минут мы уже видели наш лагерь, а еще через двадцать мы уже были там. Я падала от усталости. Ноги отваливались. Голова болела от обилия событий. Сейчас бы упасть и поспать. Но надо поужинать. Интересно, ребята что-нибудь готовили? Если нет, то придется что-то придумывать. А вот и ребята встречают. Так приятно, прямо как семья. - Вы долго, – с шутливым укором произнес Даня, подошедший с Ваней. Джен с компанией вышли встречать. – Почему вы не выходили на связь? - Сигнал глушили, – сказал Ирбис. - В смысле «глушили»? – брови Джен поползли на лоб от удивления. - Сейчас расскажем, дай передохнуть, - устало ответил Ирбис. После небольшой передышки мы присоединились к друзьям – они готовили, вернее, готовила Джен, а ребята болтали о чем-то. Ирбис рассказал о нашей прогулке коротко, внятно, получилось, как будто в магазин за продуктами сходили. Упомянул и про то, что сигнал рации не проходил, было видно, что Ирбис напряженно думает о причине этого, но он не проронил ни одного лишнего слова. С другой стороны, ну и пусть, зато меньше переживаний у остальных. Тем более, ничего конкретного он и не мог им сказать – мы не знаем, кто глушил сигнал. Ирбис сегодня дежурил последним, то есть меньше всех спал, это вызывает у меня легкое беспокойство, ведь в отличие от остальных у нас был очень насыщенный день. Я не могла сразу заснуть и поэтому вызвалась дежурить первой. А он вместо того, чтобы пойти спать просидел со мной всё мое дежурство. И потом не разбудил, когда настала его очередь… Мы проснулись рано - хотели туда добраться поскорее. Быстро позавтракали и собрались. Я была последней, чтобы проверить лично, не забыли ли мы что-то, но нет, всё забрали. Само собой, ведет Ирбис. Всё-таки снегоступы значительно улучшают жизнь в горах. Наш строй идет довольно быстро. По прикидкам Ирбиса мы будем на месте часа через четыре, если Джен и мальчики осилят его темп. Но вроде они сегодня в порядке, и серость не видно под слоями защиты. В этот раз я не устала так сильно, как в предыдущий, может из-за темпа, но скорее из-за отсутствия волков, уже скучаю прям. Не знаю, в общем. Как бы то ни было, мы уже пришли. Полуденное солнце освещает долину с лыжной базой. Теперь я могу лучше всё это рассмотреть. Весьма уютная долина, если так вообще можно сказать про место с одним лишь снегом. Только канатная дорога выделяется резкими, черными линиями на белом снегу. Двухэтажное здание лыжной базы возвышается по ту сторону долины. Хочется перерыва, но Ирбис упрямо следует дальше, и я не могу спокойно налюбоваться очередным пейзажем. Быстро делаю пару снимков в цвете, просто так, для отчета, сейчас даже не претендую на художественность фотографии. Ребята уже спускаются. Ваня и Даня спорят о канатке. - Работает? - Не, посмотри, она уже насквозь ржавая, как тот таз. Интересно, какой год, как думаешь? - Ну, может семидесятый. - Да ну, больше. Да уж, я снова не могу удержаться от того чтобы не сделать пару-тройку фотографий, яркое полуденное солнце хорошо освещает всю панораму. Уединенность этого места радует взор, так уставший от серой городской массы. Окна, их довольно много, их стекла поплыли и в некоторых местах выбиты, наверное там холодно и лежит снег… Странная дверь, навевает фантазии на тему бомбоубежища или сейфа, такая же тяжелая и толстая… толстая... почему она открыта? Хотя… Чему тут удивляться, ведь база заброшена. Мальчишки рванули к канатке наперегонки, только мы их и видели. Пусть резвятся, ну а мы неспешно продолжаем наш путь вперед. Руки так и тянутся к камере. Интересно, а что внутри? Полная разруха? А может, сохранилась пара комнат с духом того времени? К черту обед, побежали! Догонит, кто захочет. Первое впечатление как зашли – слишком темно. После снега в рыжей маске, от которой сам снег рыжий, темнота помещений накрывает полностью, пару секунд моргаешь, и глаза привыкают. Здесь тихо и нет ветра. Пар изо рта можно чуть ли не потрогать. Серый бетонный пол, с вкраплениями мрамора, разруха повсюду. Я снимаю маску. Какое блаженство… - Ребята, нужно разделиться. Тут два этажа и наверняка есть еще цокольный этаж, надо посмотреть, что тут осталось и почему сигнал пропадает. - Ищем любую аппаратуру. Кто нашел, сообщает по рации или громко кричит. Мы с Лисой наверх, Джен и мальчики, вы на цокольный этаж, Вань, Дань вы на первом остаетесь. Встречаемся здесь через полчаса максимум. - Смотрите! Провода! – Ваня зовет нас к стене времен, как минимум, последнего правителя династии Романовых. Все поспешили туда. Эта связка проводов явно появилась позже, вместе с канавкой для неё. - Задача номер два – выясняем, откуда и куда ведет. Мы вышли к лестнице. Высокие окна лестничного проёма хорошо освещают ступени, повсюду пыль, куски бетона и осколки плитки, лестница тут и там разрушена по краям, перила вырваны, от них остались только дырки и деревянная догнивающая крошка. Провода пошли по стене, и в дыру в потолке. Надо найти их. Ну что ж, поднимаемся наверх. Из рации доносится голос Макса: - Ребята, никто не желает поплавать? Мы нашли бассейн, в хорошем состоянии даже. - Макс, можешь наполнять его, скоро придем, – выходят на связь Ваня и Даня. - А душа там нет случайно? - Да уж, душ был бы очень кстати, - смеется Джен. Мы очутились в длинном коридоре, справа ряды дверей, слева – окон. Пыльные окна, руки чешутся их вымыть. На удивление здесь ничего не разрушено. Только зеленая краска кусками отходит от стен, но это уже из-за времени. Семь дверей – семь комнат. На дверях лишь аккуратные деревянные квадратики с номером комнаты, ничего полезного. Все двери деревянные, кроме последней. Это запасной выход на улицу. Комнаты все однотипные, всё-таки это была лыжная база. Внутри все пусто, только пыль и в некоторых комнатах разбиты окна. Провода тянутся по полу в такой же канавке, и уходят снова на стену и в потолок; интересно, на чердак или на улицу? - Ребята, наш провод уходит в стену, – голос Дани в динамике рации. - Посмотрите, есть ли двери рядом. - В том-то и дело, что нет. Хотя, подождите… Да это же липа! – голос Вани доносится даже до нас. - Подождите нас, сейчас проверим наш этаж и спустимся. - ОК. Ирбис пытается открыть дверь, поддается с трудом. Ура, случилось! В коридор тут же ворвался холодный ветер, и нашему взору открылся вид на долину… и ржавая лестница, такая же, как канатная дорога, прилегающая к базе. - Я первый, – конечно, галантного «только после Вас» в такой ситуации от Ирбиса ожидать и не следует. - Сначала страховочный, потом иди, – говорю я и протягиваю трос. Конечно, я вряд ли смогу его вытянуть, но удержать, думаю, получится. Он улыбнулся той самой знакомой, родной улыбкой, которая возникает у него, когда он не может удержаться, но считает, что должен. Едва заметная улыбка, правый уголок приподнимается, и он сразу отворачивается, но берет трос, подцепляет карабин к страховке и аккуратно выходит на площадку лестницы. Ничего не происходит. Ничто не трещит, не падает. Он продолжает подниматься. Я подхожу к краю и упираюсь ногами в дверной проём, готовая в любой момент подстраховать его. - Лис, всё в порядке, можешь подниматься. Она выдержит и двоих. Ну что ж, рискнем. Делаю шаг навстречу ненадежному. Вроде всё нормально, не скрипит, под ногами лишь хрустит ржавчина. Но всё равно, мне это ох как не нравится. Поскорее надо убираться отсюда. Ирбис стоит на середине подъема, мы стали подниматься одновременно, уменьшая нагрузку на лестницу. Он уже достиг её конца, а я была только на середине, когда лестница коварно заскрипела. Ступени под ногами зашатались. Что-то вверху отвалилось. Лестница опасно накренилась. - Алиса, беги! Видимо этого и не хватало мне, чтобы выйти из состояния оцепенения, ужаса. Я побежала. Что-то удерживающее лестницу не выдержало нагрузку и она начала падать. Я не спринтер, абсолютно. Для меня лучше пробежать пять километров, но своим темпом, чем пробежать сто метров за определенное время. В общем, я в жизни так не бегала. Тем более по лестницам. Но даже этого не хватило мне, чтобы успеть. - Давай же, прыгай! Тренер из него, конечно, потрясающий. Я прыгнула. Я задела его кончиками пальцев и начала падать. В мыслях я уже упала, напоролась на куски лестницы, торчащие из снега, и умерла. Но в какой-то момент меня резко дернуло вверх, и я перестала падать. Трос! Я о нем забыла даже. Я не успела осознать то, что я жива, как уже была наверху. - Лис! Ну вот, я в его руках. Всё слишком быстро для меня. Ужасное состояние, вроде и справляюсь со всем, но не успеваю это осознать. - Я чуть тебя не потерял… - Больше не прыгну, – бормочу ему в плечо. - Ты меня не ловишь. - Но удержал же, – он прижимает меня к себе еще крепче, а потом отпускает. - Пойдем дальше смотреть что там. Ничего нового в пейзаже я не увидела, сейчас меня интересует только этот загадочный провод. А вот и он! Стоп, а это еще что за установка??? Перед нами на крыше предстает странная конструкция. Это подъемник, или лифт, не знаю… Но самое странное то, что он связан с канатной дорогой. То, что поднимается по «лифту» продолжает свой путь по дорожке. Впервые такое вижу… - Ребята, у нас лифт, а у вас? – докладывает Ирбис. - А у нас стена. Вы скоро? Кстати, это не у вас что-то грохотало? Лифт можете вызвать? - Попробуем, – я подхожу к чудесной камере. Вниз, вверх и стоп. Всё гениально и просто. Но вот лифт сам не простой. Он с дверью как на подводной лодке. Это скорее капсула для погружения, сейф, но никак не лифт. Однако он рабочий. - Как поступим? Тебя одного не пущу, вдруг оборвется? - Да нет, вроде он надежный. - Ага, как лестница. - Да брось. - Кстати, можно попробовать и рюкзак кинуть. - Ага, и останемся без них? Ну а как спускаться будем? - Да уж… ты прав… Рискнем вдвоем? А если застрянем? - Смотри, тут наверху люк. Давай откроем, проверим. Несмотря на заброшенный вид, и дверь, и люк были смазаны и легко поддавались Ирбису. - Всё будет хорошо. Пойдем. Сегодня какой-то день приключений и риска, где ставка - наша жизнь… Опасная игра, получается. Я зашла в капсулу вместе с Ирбисом. В двери лифта было окно-иллюминатор, и мы смотрели, как медленно опускаемся вниз к мальчишкам. У лифта не было шахты, в привычном виде. Только металлическая конструкция, примыкающая к базе и переходящая в канатную дорожку. Медленный спуск. Мне безумно захотелось дотронуться до Ирбиса. Я так выжата этим походом. Наверное, после него мне понадобится еще неделя для реабилитации моих нервов. Ирбис, не глядя, аккуратно взял меня за руку. Как это вовремя. Приятно, когда отвечает на мои мысли, которые я даже не озвучила. Лифт еле движется со скрипом, но мы уже скоро-скоро остановимся. Легкий толчок и Ирбис открывает дверь. - Ребята, мы спустились, скоро будем у вас. И тут доносится шум и душераздирающий крик мальчишек... Куда бежать? Черт знает. Но я бегу, скинув рюкзак где-то позади. В руке фонарик – здесь темно, нет окон и тишина, от которой спина покрывается мурашками. Но со мной Ирбис, он меня прикроет. Дверь, вырванная с петель, лежит на полу, наступаю на неё, треск отдается где-то глубоко в голове. Мальчишки… Еще одна дверь, коридор, темнота. Всё быстро, мгновенно. Вылетаю в какую-то комнату. Вот они! Стоп, что-то не то… Ваня… Его кто-то держит... Рука согнута в неестественном положении, рукав куртки окрасился в красный, что-то рвет материал изнутри и выходит наружу. Это кость и открытый перелом! Крик наполняет мой слух, не понимаю мой это или нет.. В глазах страх мальчишки, зрачки расширены… Я не понимаю что происходит… Где Даня? Ищу его глазами и нахожу в дальнем углу, обмякшего в чьих-то серых руках, кровь стекает по его лицу, что-то хлюпает за его затылком. Ноги сами тянут в сторону, посмотреть, что же там. Взгляд снова устремляется к Ване, серая голая рука на его лице делает резкое движение, ломая шею… Из-за Дани поднимается человек, но человек ли? Серое лицо, огромные глаза с суженными зрачками, алый от крови рот и рык, настоящий животный рык. Невозможно передать мой шок, нереальность происходящего. Моё оцепенение могло бы стоить мне жизни, если бы не Ирбис, потянувший меня за капюшон обратно, туда, откуда мы прибежали. Из другого конца комнаты вылетела Джен и ребята, они бегут впереди нас. Слава богу, они живы. И тут раздался вой… Все мои переживания отошли на задний план, я их не чувствую, мне просто нужно бежать к лифту. Я бросила взгляд на Ирбиса, на нем не отражается никаких эмоций, лишь сосредоточенность на цели. Пожалуй, это прекрасное чувство не вяжется с той ситуацией. Мы бежали в коридор, в котором был лифт. Мы поднимались наверх. Много людей… слишком много людей. Я успела войти в эту капсулу, а он нет… лишь зацепился за обшивку лифта и смотрел на меня через окно-иллюминатор… его серые глаза… Он что-то говорил, но мне не было слышно, только, глядя на губы, я смогла понять, что он хотел сказать. «Не доверяй никому, они не люди». Девушка, сзади меня, как-то неприятно оскалилась, и я поняла, что именно было не так в ее внешности – зубы… Они были не человеческие, их было слишком много, слишком длинные и тонкие. Странное сравнение, но напоминает частокол. И в этот самый момент наш лифт дернулся. Я испугалась за Него, потому что не смогла бы ему помочь, находясь внутри. Последний взгляд и шепот губами «беги» и его не стало… Алая кровь окрасила его куртку. Чужие руки с ногтями, уходящими глубоко в плоть, тянули его вниз, он падал вместе с ними. Я слышала свой крик… Теплое дыхание сзади вернуло меня к действительности. Эти твари нападают сзади, почему-то предпочитают затылок. Я ударила Джен локтем в зубы, вроде умерила её аппетит, и полезла наверх, к люку. Выбравшись, я стала закручивать крышку люка. Конечно, у них есть интеллект и они весьма сообразительны, но я надеялась, что это их немного задержит. Наш лифт двигался по канатной дорожке. На Него я не стала смотреть. Я знала, что ему не помочь, что он уже мертв, хотя сердце болезненно ныло и звало меня туда. В голове продолжал раздаваться мой крик… И мысли, бешенные мысли, проносящиеся огромным потоком в голове. Он погиб... Мой друг, мой наставник, моя опора и надежда… Надежда на спасение. Но мне нельзя раскисать сейчас, надо выбираться из этого кошмара. Я полезла обратно по канатной дорожке туда, откуда мы только что выбрались. Вроде это было меньшее из двух зол.