Love is Blind

— Эй! Ты чего плачешь? — детский голос и легкое прикосновение мягкой ладошки к плечу заставляют маленького черноволосого мальчика, сжавшегося в комочек в углу и уткнувшегося лицом в колени, вздрогнуть и поднять заплаканное лицо. — Саске? — удивленные голубые глаза Наруто расширяются, и он отдергивает руку, будто обжигаясь. — Наруто, почему все так? — тихо и хрипловато хнычет Учиха, вновь утыкаясь носом в колени. Его плечи дрожат, но ребенок всеми силами старается сдержать порыв новой истерики, упрямо подкатывающей к горлу, и, помедлив несколько секунд, Саске подается вперед и прижимается к Наруто. И есть в этом детском жесте что-то невероятно отчаянное и беспомощное. — Саске? — испуганно роняет Узумаки, не зная, что делать и как себя вести. — Зачем мама это делает? — Учиха говорит тихо, глотая слезы и утыкаясь лицом в живот Наруто, сжимая пальцами и слегка оттягивая вниз его оранжевую кофту. И Наруто не знает, что ответить, не знает, как реагировать. Он ведь и сам не понимает, почему мама Саске ведет себя ТАК, он сам еще совсем ребенок. Позже, конечно, он поймет, но не сейчас. Сейчас он все еще не знает, какими жестокими могут быть поступки взрослых. До Саске домогалась собственная мать. Это началось, когда младшему Учихе исполнилось пять лет. Малыш Саске всегда был милым, всегда выделялся среди детей своей тонкой кукольной красотой и, похоже, его мать не смутил ни его юный возраст, ни тот факт, что это ее сын. Женщина посчитала, что ее ребенок достаточно вырос, чтобы позволить ему шагнуть в «мир взрослых» чуть дальше, чем требовал его возраст. *** Наруто проснулся от какого-то яркого непонятного кошмара, где убегал от клыкастых монстров с бластерами, вопящих что-то про свободу прав и розовые носки. Боль в голове дала о себе знать, забаррикадировавшись где-то в районе затылка и висков. Парень сел на кровати, сразу же хватаясь за лоб. Лучи яркого солнца, пробивающиеся сквозь синеватые занавески, бесили и мешали открыть глаза до конца. Наруто выдохнул, потер виски и, наконец, сонно осмотрелся. На широкой двуспальной кровати с синим постельным бельем он явно был не один. С краю, зарывшись в подушку лицом так, что торчали лишь короткие взъерошенные черные прядки, спал Саске. Линия косточек позвоночника под белой кожей красиво изогнутой спины почему-то заставила Наруто заострить на себе особое внимание. Взгляд голубых глаз медленно прошелся дальше вниз, натыкаясь на преграду из легкого синего одеяла. Осознание того, что он в постели с лучшим другом детства лежит голый, вокруг валяются пустые бутылки из-под алкоголя, а девушек рядом вообще не наблюдается, пришло медленно и постепенно. Наруто со стоном рухнул обратно на подушку, с ошарашенным неверием глядя на белый панельный потолок. — Эй, Учиха! — громко и хрипло, потянув одеяло на себя, позвал он. Саске что-то промычал, заворочался и, чуть нахмурившись, повернулся лицом к Наруто, продолжая мирно посапывать и обнимая подушку руками. — Саске-чан, — вздохнул Узумаки, поворачиваясь лицом к другу, и подул ему на лицо. — Проснись. Учиха фыркнул во сне и потянулся, открывая черные глаза. «Кошка» — отрешенно подумал Наруто. Саске сонно осмотрелся, с явным недовольством окинул окно, в котором слишком ярко светило солнце. Однако, когда взгляд парня наткнулся на Наруто, черные глаза моментально расширились, и в них мелькнуло что-то сродни ужасу. Саске замер, казалось, что сонливость разом прошла, и сейчас остался только страх. Дикий страх перед неизбежным. В голове роем копошились тысячи мыслей, но именно мысль о том, что вот сейчас, в этот самый момент их дружбе пришел бесповоротный конец, билась особенно ярко. Учиха просто продолжал смотреть расширенными черными глазами в глаза Наруто, ожидая чего угодно. Крики, скандалы, оскорбления и даже драку. Все, что угодно, только не молчание. Пожалуйста, не молчи, Наруто. Не надо смотреть таким непроницаемым, подчеркнуто изучающим взглядом и молчать. — Я… — хрипло начал Саске, чтобы хоть как-то разорвать тишину, однако сразу же замолк. Воздух застрял комком в горле, слова просто отказались произноситься. Что-то в сознание резко закричало, забилось в истерике. Узумаки тихо выдохнул и осторожно начал говорить: — Я плохо помню, что вчера было, но… — он виновато улыбнулся, взъерошив волосы, — но кажется, я понимаю, что произошло, — он нахмурился, явно смутившись и опустил взгляд на одеяло, не зная, как дальше строить диалог. — Наруто, прости меня… — голос Саске дрожал. — Все хорошо, — парень аккуратно и медленно, будто бы сомневаясь, положил руку ему на затылок. — Это случайность. Давай забудем, — он мотнул головой, стараясь не смотреть в глаза Саске, и убрал руку. Учиха поджал губы, успокаиваясь и понимая, что назад дороги нет — их дружбе уже конец. Они не смогут общаться нормально после произошедшего. Сейчас Саске винил себя так, как никогда в своей жизни. Чувство отвращения к самому себе побило все мыслимые рекорды и возглавило хит-парад его эмоций. — Это не было просто случайностью, — сдавленно ответил он, решив, что если начал, то иди до конца. — На самом деле, я, знаешь… — он смотрел вниз на одеяло и вдруг горько и как-то отчаянно улыбнулся, — люблю тебя, — сказав это, он замер и тихо выдохнул, так и не поднимая взгляда на парня. Стало легче. Так было правильно. Если уж и рушить их дружбу, то не одноразовым пьяным сексом. Наруто должен знать, что это не случайность, это не просто так. — Что? — тихо, на грани слышимости пораженно выдохнул Наруто. Саске лишь обреченно кивнул, сжимая зубы. — Ты серьезно? — в голосе Узумаки — ошарашенное неверие и недоверчивость. — Если это шутка, то заканчивай, не смешно, — он косо и нервно улыбнулся, мотнув головой и нахмурившись. — Прости, — Саске, наконец, поднял голову и серьезно, с невыносимой горечью и болью всмотрелся в парня. — Прости, — он тоскливо и виновато улыбнулся. Наруто, первый раз увидевший лучшего друга таким, молча смотрел на него, пытаясь подобрать хоть какие-то слова, пытаясь понять, что делать вот в такой ситуации, но в голову вообще ничего не приходило. Это же, черт побери, Саске! Он знает его с детства, знает о нем почти все, и тут вдруг… Узумаки встал с постели и начал быстро, нервно одеваться. Наскоро собравшись, он, не произнеся больше ни слова, ушел молча. Саске так и сидел на постели, закутавшись в одеяло и опустив голову вниз. В его ушах эхом отзывался звук захлопываемой двери. Этот звук словно поставил жирную точку в их дружбе. Саске вдруг показалось, что мир начал рушиться. Он сжал зубы до боли и закрыл лицо руками, давясь собственной болью и отчаянием. Он только что потерял лучшего друга и любимого человека. Осознание беспощадно давило болью. В какой-то момент дышать стало невозможно — воздух слишком липкий и слишком сухой, будто вдыхаешь вату, слепленную с пластилином. Учиха встал и натянул штаны. Нужно выйти наружу — туда, где воздух не успел пропахнуть Наруто. Учиха, спотыкаясь, идет в ванную, где наспех умывается холодной водой, пытаясь хоть как-то прийти в себя, и с равнодушным отрешением смотрит в зеркало. Худой, невероятно бледный сейчас, с черными кругами под глазами и парой бордовых пятен засосов на шее. И Саске вдруг стало так противно думать, что их мог поставить вовсе не Наруто, а та сумасшедшая девка, наоравшая на Сакуру. *** — Больно? — втыкая очередную иглу в припухший розовый сосок подруги, сочувственно интересуется Сакура. Ино мычит сквозь кляп и дергается. По щекам уже в который раз бегут горячие слезы, а взгляд настолько забитый и жалкий, что от одного вида ее Сакуру тянет рассмеяться. Разорванная майка и бюстгальтер девушки уже пропитались струйками темной крови, стекающей с проколотых сосков. Четыре вырванных с мясом ногтя валяются в раковине с подсыхающей на них кровью. Разорванное до половины веко на правом глазу болтается и с него медленно по слипшимся ресницам стекают кровавые слезы. Сломанный, почти вбитый в череп нос, разрывает болью. Искалеченные скальпелями руки, сломанные большие пальцы и разрезы по всему телу — Харуно только начала. — Знаешь, — начинает Сакура, с нежностью поглаживая узкое лезвие скальпеля. — Я бы еще могла тебя простить за секс с моим Саске, а вот за твои слова… Никогда, — она нежно улыбнулась и подняла на рыдающую девушку свой сумасшедший, звериный взгляд. — Что ты там говорила мне по телефону? — прошептала она, прикладывая лезвие скальпеля к шее Ино, надавливая и ведя его вниз, оставляя вслед за лезвием тонкие полоски с каплями крови. В какой-то момент ее рука остановилась, Сакура надавила чуть сильнее, поддевая кожу, и резким движением загнала скальпель под кожу девушки почти наполовину. Ино замычала сквозь кляп, замотала головой, брыкаясь и с ужасом глядя на железный инструмент бугорком застывший под кожей. — Эй, а как насчет того, чтобы отрезать тебе, например, клитор? — бодро, с интересом спросила Харуно, и Ино в истерике замотала головой. — Думаю, ты представляешь, НАСКОЛЬКО это больно, да? — Сакура улыбнулась, а затем изобразила на лице театральную задумчивость. — Хотя мне бы не хотелось так пачкаться… — проговорила она. — О, придумала! — широко улыбнувшись, с четким безумием в глазах. — Я почищу тебя! — она схватила с полки зубную щетку и задрала черную юбку подруги. Ино визжит сквозь кляп, остервенело дергается, пытаясь освободиться. Дикий животный ужас бежит по венам, разъедает нервную систему. Сакура приседает между ног блондинки и с интересом ребенка заглядывает под юбку. — Оу, да ты и белья не носишь! — она рассмеялась, вертя в руках щетку и кажется прицеливаясь под каким углом лучше отодрать подругу этой незатейливой вещицей. — Не боишься простудиться? — с наигранной заботой поинтересовалась она, поднимая ледяной, полный насмешки взгляд на подругу. Ино зажмурилась, вопя сквозь кляп и пытаясь свести колени, но Харуно, сидевшая между ними на полу почти вплотную к промежности девушки, не позволяла этого сделать. — Начнем очищение! — бодро и радостно, провозгласила Сакура, махнув щеткой на манер волшебной палочки, и в следующую секунду одним сильным, быстрым движением вставила щетку подруге, тут же начиная прокручивать ее внутри ее влагалища. Ино, вовсю вопящая через кляп, сжалась изнутри — боль от трения жесткой щетки о нежные стенки вскоре вылилась кровавой жижей из промежности и начала капать на пол, стекая по щетке, и по пальцам Сакуры. Боль, невероятная, раздирающая сознание и вспышками красных пятен мигающая перед глазами, она пульсировала в висках, сосредатачивая на себе вообще все ощущения. Ино вдруг почувствовала, как ее затошнило, и в то же время сознание начало постепенно отключаться. Харуно упорно «чистила» подругу изнутри, вгоняя щетку как можно глубже и периодически прокручивая. Она улыбалась — жестко, насмешливо и с невероятным счастьем, словно маленькая девочка, которой подарили щенка на двенадцатилетние. — Ну, вроде все, — выдохнула она, довольно глядя на кровавую дыру вместо влагалища Ино. Щетка упала на пол в лужицу крови под стулом. — Больно? — невинно поинтересовалась Харуно, с наигранным сочувствием скользя взглядом по дрожащим коленям и бедрам подруги и поднимаясь на ноги. — Сейчас все пройдет, — пообещала она, нежно дотронувшись до щеки уже почти не осознающей происходящего Ино, которая от боли, шока и беспомощности уже даже не плакала. Харуно взяла с подноса зазубренный скальпель и нарочито медленно поднесла его к глазу девушки, позволяя себе и ей насладиться моментом. Ино, пришедшая в себя, замотала головой, втянув голову в плечи, а затем и вовсе отвернулась, пытаясь уклониться от скальпеля. В голове не осталось ничего кроме ужаса и боли. Сакура схватила девушку за лицо, заставляя смотреть вперед — в глазах Яманаки вместе со слезами застыла мольба и нечеловеческий страх. Харуно подмигнула ей и нарочито медленно начала вводить острие скальпеля в резко расширившийся зрачок подруги. Ино вновь завизжала, дергаясь всем телом, вырываясь и пытаясь, по всей видимости, пихнуть Харуно ногой, но все безрезультатно. По щеке побежала бордовая кровь, и Сакура со всей силы вкрутила в глазницу подруги скальпель по рукоятку. Ино застывает, в ушах слышится будто бы треск разрезаемой ткани, а после все затихает. Что-то теплое, вязкое и мокрое бежит по щеке. Девушка дергается и медленно потухающим взглядом, наполненным ужасом и животной паникой, смотрит на Сакуру. — Die my darling, — нежно улыбается Харуно, вытирая кровь с лица и легонько хлопая Ино по бледной щеке.