Comatose

Apocalyptica – Nothing Else Matters — Это неправда, — качаю головой и смотрю на Лето умоляющим взглядом. — Джаред, скажи, что это ложь! — срываюсь на крик. — Нет, Эвелин, — только по его тону можно понять, что он сломлен, убит. Чувствую, что по моим щекам катятся слёзы. Мне не хватает смелости задать главный вопрос, потому что даже боюсь произносить подобное вслух. — Он жив? — Я не знаю. Они ничего мне не сказали, поехали, — мы поспешно покидаем дом и оказываемся в машине Джареда. Лето заводит мотор и машина срывается с места. Мы мчимся на бешеной скорости, но я не обращаю на это внимание. Обнимаю себя за плечи и начинаю захлёбываться слезами. Он не может умереть, я не могу его потерять. — Только бы был жив. Только бы был жив, — повторяю, точно мантру, с замиранием сердца. Это я виновата. Ведь чувствовала беду и должна была его остановить. Как же страшно. — Чёрт возьми, ты можешь ехать быстрее?! — обращаюсь к Джареду, не в силах ждать. — Не ори на меня! — он кричит со злостью в голосе, тем самым давая понять, что он испытывает те же чувства, что и я. Дорога занимает минут сорок, но когда мы останавливаемся возле больницы, меня словно парализует и я не могу выйти из машины. Боюсь, что сейчас услышу самые страшные слова. — Что ты застряла?! — раздраженно бросает Лето и я прихожу в себя. Через несколько минут мы оказываемся в огромном коридоре. Вокруг суета, люди в белых халатах и странный запах. Скорее запах смерти, нежели спасения. Слепо следую за Джаредом в поисках врача. Сердце колотится так, будто мне сейчас огласят смертный приговор. Хотя так и есть. Без Шеннона моей жизни не существует. «Господи, только не он», — мысленно повторяю, стараясь сдерживать рыдания. К нам выходит мужчина среднего возраста, облачённый в белый халат. Он смотрит на нас сочувствующим взглядом и у меня замирает сердце. — У мистера Лето закрытая черепно-мозговая травма, — слышу голос доктора, словно через толщу воды. «Шеннон жив», — единственное, о чём я способна думать. — Он в коме. — Что?! — вопль Джареда возвращает меня в реальность. — Мы сделали всё, что могли. Сейчас остаётся полагаться только на организм пациента, но я не могу давать точных прогнозов. — Что вы имеете в виду? — Существует много факторов, которые влияют на шансы полного восстановления. Увы, многие из них не в вашу пользу. Мистеру Лето уже не двадцать лет, поэтому невозможно предугадать что-то. Если в течение трёх дней он придет в себя, то есть все шансы, что он полностью восстановится. — А если нет? — дрожащим голосом произносит Джаред. — В таком случае у нас будет две недели. Если по истечению этого времени он не придёт в себя, то в головном мозге начнутся необратимые процессы, вплоть до апаллического синдрома. — Он может вообще не очнуться? — Не могу скрывать от вас, что процент летальных исходов при такой травме очень высок, — после этих слов, я не выдерживаю и падаю на колени. Из груди вырываются рыдания и беззвучное «не умирай». Какие-то люди поднимают меня, но за пеленой слёз я не вижу их лиц. Меня вынуждают выпить таблетку и я ощущаю, как Джаред трясёт меня за плечо. — Эв, ты можешь встать? — смотрю на мужчину и киваю. Лето помогает мне подняться и ведёт по коридору. — К нему пускают? — Пока нет, но завтра ненадолго должны пустить. Вскоре мы оказываемся в крошечной комнате, в которой уместился небольшой диван и стол. У меня нет сил спрашивать о том, где мы, поэтому я сразу падаю на диван. Белый цвет сочится изо всех щелей. Кажется, с сегодняшнего дня я ненавижу этот омерзительный цвет. Джаред садится возле меня и трёт глаза руками. Минут двадцать мы просто молчим, каждый убитый своим горем. Я буквально физически ощущаю боль Джареда. Возможно, ему даже хуже, чем мне. Перевожу взгляд на Лето и понимаю, что мыслями он далеко отсюда. — Знаешь, — произносит он охрипшим голосом и при этом смотрит куда-то в сторону. — Пока мы ехали, у меня перед глазами пронеслась вся наша жизнь, — в его голосе столько боли, что я невольно сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Джаред замечает это и берёт меня за руку. — Я вспомнил наше детство: бесконечные переезды, нищета и отсутствие отца, который был так нужен. Несмотря на это, мы были счастливы. Пожалуй, даже счастливее, чем сейчас. Мы наслаждались каждой секундой, любая мелочь делала нас счастливыми. Помню, как он учил меня плавать и ездить на велосипеде, — Джаред на мгновение замолкает и крепче сжимает мою ладонь. — Прошу тебя, продолжай, — мне нужно слышать о Шенноне. Каждую секунду, каждое мгновение. — Однажды я заболел и мама оставила Шеннона присматривать за мной. Ему тогда уже было семь лет и он считал себя взрослым парнем. Его ждали друзья, поэтому я сказал, что сам справлюсь. На самом деле, я жутко боялся, что надоем ему и он начнёт злиться. Ше пошел гулять, а мне стало плохо. Я захотел пить, но у меня закружилась голова и я упал. Когда очнулся, то увидел перепуганного Шеннона. Он сказал, что больше никогда меня не оставит. Тогда я понял, что у меня самый лучший брат на свете. С того дня он действительно всегда со мной. Порой его забота даже выводит меня из себя. А сейчас, — Джаред вновь замолкает. Я повинуюсь внезапному порыву и осторожно обнимаю его. Он крепко прижимает моё тело к себе и продолжает свой монолог. — Как я скажу об этом маме? Ведь завтра журналисты обо всём пронюхаю и будут трубить на всех углах. Я сумел вытащить его из той ямы, в которой он оказался, когда связался с наркотиками. А сейчас чувствую себя ничтожеством потому, что не могу ему помочь. Эв, я не хочу его потерять, — чувствую на своей шее капельки слёз. Его слёз. Поразительно, как общая трагедия может сблизить двоих абсолютно чужих людей. Сейчас я не ощущаю к нему былой ненависти, а только единое чувство горя, страха и отвращения. Отвращения к себе за эту беспомощность. Когда твой любимый человек находится на грани жизни и смерти, а ты не можешь ему помочь. Хочется кричать от безысходности, но и это не поможет. — Джаред, а если он, — замолкаю, потому что даже не могу произнести это кошмарное слово вслух. — Не смей об этом думать. Шеннон сильный, он выкарабкается, он не сможет нас оставить, — твёрдо отвечает Лето. Как же мне хочется, чтобы эти слова оказались правдой. Я не смогу жить без него. Только не он. Если бы у меня была возможность поменяться с ним местами, то я бы не раздумывая сделала это. Всю ночь мы проводим с Джаредом в обнимку, утопая в собственных слезах. С наступлением утра, в комнате появляется доктор. — Как он? — Лето сразу набрасывается на него с вопросами. — Пока что без изменений. Можете навестить его, только постарайтесь держать себя в руках. Пациенты в коме всё чувствуют. — Да, я понимаю, — кивает Джаред. — Эв, ты идёшь? — Нет, — отрицательно качаю головой. — Мне нужно настроиться, — Лето соглашается со мной и покидает комнату. Совершаю неимоверное усилие, чтобы взять себя в руки. Перед глазами сразу появляются страшные картинки, одна хуже другой. Боюсь увидеть его в таком состоянии. Я могу не выдержать, но должна быть с ним, обязана сказать, как сильно люблю его. Вскоре появляется медсестра и приносит мне специальную одежду. Все больные распределены по разным боксам, но у нужной двери я замираю. — Вы уверены, что хотите войти? — Да, — твердо отвечаю и делаю глубокий вдох. Когда мы оказываемся внутри, я не сразу осмеливаюсь посмотреть на него. Меня поражает и одновременно пугает тишина, сотрясаемая лишь противным визгом приборов. Почему-то этот звук ассоциируется у меня со смертью. Гоню прочь омерзительные мысли и нахожу в себе силы посмотреть на Шеннона. Вопреки моим опасениям, он не выглядит умирающим. Создаётся впечатление, что он просто спит и вот-вот проснётся. Истину выдают лишь больничные приборы, к которым он подключен и ссадины на лице. Сейчас он выглядит таким беззащитным. Медленно приближаюсь к нему и осторожного касаюсь кончиками пальцев его руки, боясь навредить. — Шеннон, — тихо шепчу, сдерживая слёзы. Я не должна плакать при нём. — Умоляю, не бросай меня. Ведь ты так мне нужен. Я люблю тебя. Люблю больше всего на свете. Прошу, не уходи. Ты нужен Джареду. Ты обещал, что никогда не оставишь его. Он не справится без тебя и я не справлюсь. Мы любим тебя. Умоляю, вернись к нам. Без тебя моей жизни не будет. — Он сильный, — голос Джареда заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. — Ты всё это время был здесь? Напугал меня. — Прости, я думал, ты видела меня. — Нет, — отрицательно качаю головой и вновь смотрю на Шеннона. Замечаю, что у него подрагивают ресницы. — Джаред, это так и было? — О чём ты? — он не сразу понимает, что я имею в виду. — У него дрожат ресницы, — поясняю и нас прерывает противный визг какого-то прибора. — Что происходит? — успеваю спросить прежде, чем в палате появляются врачи и просят нас выйти. — Он ведь не умрёт?! — подхожу к Джареду вплотную, глотая слёзы. В голубых глазах мужчины читаю страх. Ему тоже страшно. Джаред осторожно обнимает меня и мы неподвижно стоим, опасаясь самого страшного. Через несколько минут появляется доктор. Ни я, ни Джаред не осмеливаемся задать один единственный вопрос, но доктор нас опережает: — Мистер Лето пришел в себя. — Что? — произношу сквозь нервную улыбку. Врач зовёт нас в свой кабинет и рассказывает о состоянии Шеннона. Исходя из его слов, есть все шансы, что он полностью восстановится. Через несколько часов нас вновь к нему пускают. Быстро подхожу к постели и смотрю на Шеннона. Он лежит с открытыми глазами, но его взгляд не сфокусирован и он смотрит куда-то в сторону. Джаред сразу же замечает это и с опасением обращается к доктору: — Его зрение не пострадало? — Нет, с ним всё нормально, — доктор собирается сказать что-то ещё, но его прерывает Шеннон. Он начинает шевелить губами, силясь что-то произнести, но вместо слов мы слышим лишь неразборчивое бормотание. — Это нормально, — поспешно отвечает доктор, заметив наш с Джаредом перепуганный взгляд. — Скоро речь восстановится. Сейчас ему нужно поспать, поэтому вам лучше покинуть палату. Мы нехотя соглашаемся и, последний раз взглянув на Шеннона, выходим из палаты. — Эв, — уже в коридоре окрикивает меня Джа. — Что? — Сделай моего брата счастливым…