Я потерплю до завтра.

Акира открыл дверь, пропуская вперед только что выписанного Таканори. Выйдя из здания больницы, оба мужчины закурили. - Холодно, - равнодушно произнес Судзуки, глядя куда-то вперед. Блондин чуть кивнул ему в ответ, выпуская изо рта дым. Неожиданно он отметил в голове факт, что когда его согрупник разговаривает спокойно, у него безумно приятный голос. Така поежился от холода, тонкими пальцами натягивая рукава толстовки, стараясь при этом не выронить сигарету. Он поднял голову и посмотрел на красивый профиль мужчины, задумчиво смотрящего куда-то вдаль. Ледяной ветер путал испорченные от множества покрасок сухие волосы. Глядя как грубоватые пряди задевают нежную, как он думал, кожу лица, Матсумото захотел дотронуться до него. На парне снова была эта неуместная повязка. Он стоял перед ним в простых узких черных джинсах, старых крипперах и футболке с этой дурацкой пестрой повязкой на носу. «Даже волосы не уложил. Неотесанный ты мужик, Акира. Что ты будешь делать один?» - Сними ее, - блондин забавно сдвинул брови, показывая пальцем на аксессуар, - не к месту. Акира опустил взгляд на недовольное лицо, задумчиво затянулся и потушил сигарету, внимательно вглядываясь в темные глаза. - Что? – Руки непонимающе посмотрел на него и попытался понять, что сказал не так. Он злится? Предположив, что парень разозлился, он попытался оправдаться, - Нет, можешь оставить, просто… просто, ты… она сейчас… ну… Матсумото судорожно полез за пачкой сигарет, попутно думая, как построить предложение, чтобы прозвучало необидно и понятно. Судзуки перехватил его руку, а на его лице появилась какая-то странная снисходительная улыбка. - Все нормально, я сниму, - свободной рукой он стянул повязку и сунул ее в сумку Руки, висевшую на его плече, - так лучше? - Да, - блондин снова смотрел на грубые пряди волос, растрепавшихся по его лицу, - А еще у тебя… - Что? – Акира недоуменно взглянул на парня. - Ну, волосы, - Таканори смешно попытался показать на своих волосах, что прическа мужчины не совсем в порядке, специально небрежно зачесывая их на лицо и путая пальцами, - ты вообще что-нибудь видишь? Я вот не вижу, когда так делаю, - Руки улыбнулся, почувствовав, что настроение Акиры явно улучшилось после его маленькой пародии, и позволил себе, наконец, расслабиться и даже тихонько рассмеяться. - А тебе не нравится моя прическа? – Судзуки хитро улыбнулся, - Ну, ты можешь поправить ее. – Парень наклонился и поднес руку Таканори к своей голове, как бы говоря, что не будет против, если тот поработает его стилистом. Блондин слегка замялся, но выдавив улыбку, убрал непослушные волосы с лица парня. «Жесткие. Надо сказать ему, чтобы больше не красил». - Спасибо, - Акира широко улыбнулся, - Так действительно лучше видно. - Я же говорил, - Матсумото победно улыбнулся, отводя взгляд в сторону. - Пошли? - А куда? – Матсумото начал нервничать, вспоминая последний день, проведенный в квартире басиста. Тот, кажется, увидел замешательство на его лице. - Куда хочешь, - он внимательно посмотрел на блондина, - я не буду настаивать. Таканори замолчал, пытаясь начать думать и решить что-нибудь. Чего он хотел? Вспомнив о своей холодной пустой квартире, Матсумото сделал вывод, что точно не хотел бы идти туда. Он многое пересмотрел за последнюю ночь в больнице, о многом подумал после внезапного решения позвонить одногрупнику. Он принял несколько важных решений, констатировал несколько неизбежных фактов, пересмотрел много своих планов. Лежа в одиночестве в четырех белых стенах, он думал о том, что слишком давно не был совсем один дольше одного-двух дней. Он не любил одиночество, но периодически принуждал себя к нему. Отчуждение. Матсумото, кажется, видел в этом спасение. Но он пообещал себе, что с этого дня не будет сваливать все на свою безвольность и беспомощность. Даже если он будет страдать, он не посмеет упрекнуть никого за это, потому что сам выбрал свой путь. А страдать осознанно – значит, не страдать вовсе. Он не имел права никого винить в том, что не может решить, что ему делать. Он не имел права винить кого-то за то, что его «не спасли». Наверное, этот холодный ветреный день – самый тяжелый в его жизни. Матсумото поклялся себе, что не будет жалеть о том, что он собирается сделать, потому что он принял это решение сам, не прикрываясь вуалью безвыходности. - Судзуки Акира, - голос блондина был серьезным и уверенным, - если ты побьешь меня сегодня ночью, я больше никогда тебе не дам. Челюсть Судзуки ударилась о бетонные ступени крыльца больничного здания. Через несколько секунд он облегченно выдохнул и рассмеялся. - Наконец-то вернулся тот Руки, в которого я… - Акира запнулся, - ээ… то есть… Машина за углом. - А, да, пошли, - Матсумото сделал шаг в указанном направлении, но остановился и развернулся обратно, слегка прищурившись, - Погоди-ка, что ты сказал? - Ничего, - Акира снова улыбнулся, - я тебе потом скажу. - Потом, значит? – Матсумото пристально вгляделся в парня, - А «потом» это когда? – он коварно улыбнулся, - Я надеюсь, это будет до того, как ты… - Да, это будет до того, как я тебе вст… ну, да, до того в общем, - басист рассмеялся, подталкивая парня в сторону парковки. - Не забудь, а то, знаешь ли, мне нужен какой-нибудь весомый аргумент, чтобы сделать все добровольно, - Таканори уже не скрывая смеялся, не спеша шагая по асфальту. - Я думаю, ты просто не сможешь сопротивляться после таких слов, - Акира уверенно положил руку парню на талию. - Должен предупредить тебя, что на этот раз все должно быть как полагается. - Выложу дорожку из лепестков! Прямо до кровати! - Обещаешь? - Обещаю. - Погоди, так неинтересно! - Стой, ты заглядывал в мою тумбочку? - Тумбочку? - Да, рядом с кроватью. - Нет… - Там много всего интересного, знаешь ли. - Да? - Даа. - В тумбочке, значит? Судзуки, давай быстрее, что ты так медленно ходишь!