«С космическим огнём в венах и кровью миллионов миров, капающих с его пальцев. Со всей бесконечностью, дрожащей перед ним. Со смертью, которая всегда является его ближайшим компаньоном. Танос Разрушитель вернулся домой». (Thanos Rising #1)
Колючее касание ледяного света звезд на коже. Яркая и необузданная в своих красках вселенская глубина. Открытый космос. Хель, укутанная в бархатный плащ, вглядывалась в этот хаос и все не могла насытиться бесконечностью, простирающейся так далеко, что ни она, ни Хеймдалль — ни тем более Харон — не смогли бы увидеть грани пространства. А возможно ли это… Возможно ли увидеть все? Хрупкая на вид девушка стояла на самом краю платформы, парившей в просторах вечности. Читаури не строили городов или дворцов, как Асы. Будучи существами весьма древними, они не нуждались в кислороде или еде, как смертные. Это раса, хранящая знания о том, каким был мир на заре века его создания. Они были преданы только войнам и Смерти. Ровно, как и их Повелитель. Читаури почтительно склонялись пред Богиней Демонов — истинной Госпожой, которой и служил их хозяин. Она повернулась, почувствовав, как по плитам прокатилась дрожь от поступи титана. — Моя Леди, — голос Таноса тонул в звездном сиянии. — Я нашел предателя. И уничтожил вместе с Норнами. Как ты и велела. Более это ничтожество не представляет угрозы, — он усмехнулся, но почтительно преклонил колено перед той, кому он посвятил свое существование, той, ради кого он возвеличивал Культ Смерти, порабощая народы и уничтожая целые галактики. — Моя Богиня, — он все так же влюблено смотрел на нее, как и в тот день, когда уничтожил миллионы своих сородичей на Титане, чтобы только привлечь ее внимание. И она ответила. Тенью следовала за ним, когда он звал ее. Но во плоти впервые она явилась к нему только тогда, когда преисполненный местью Локи оказался в его царстве. У титана мелькнуло желание поэкспериментировать над йотуном-полукровкой, но Хель, его возлюбленная, открыла ему глаза на то, что парень может пригодиться. — Именно. И как Богиня я должна указать путь и направить своего адепта. Я довольна, — она ласково улыбнулась и нежно провела рукой по так сильно ненавистному ей лицу чудовища. — Прими мое благословение. Узри же то, чего ты так страстно желаешь… Зрачки Таноса закатились, оголяя только дергающиеся белки глаз. Сознание титана заполонили видения мест, давно ему известных, но и подумать было немыслимо, что камни бесконечности столь досягаемы для него… Хель шептала нежно, словно любовница: — Камень разума… поддерживает жизнь существа, что обитает в Мидгарде… Камень силы… что хранится в корпусе Нова и что так глупо утрачен Ронаном… Камень реальности… прими его. Хель взмахнула рукой, и над Таносом материализовался пламенеющий алым камень бесконечности. — Эфир, — выдохнул титан, зловеще ухмыляясь и поднимаясь с колен. Он поднял руку со своим чудовищным творением — перчаткой бесконечности. — Ты знаешь, что делать дальше, — Хель улыбалась, глядя на то, с каким восторгом и жадностью Танос помещает кристалл в артефакт. — Уничтожь Мидгард, — Хель исчезла. — С превеликим удовольствием, — титан расхохотался.***
— Великая бездна! Это не дети, а демоны Хельхейма! — Лив облокотилась на стену и плавно сползла по ней. — Сколько нам еще тут торчать?! Сиф уже может и сама справляться. — С близнецами-то? — фыркнула Сольвейг, осушая очередную чашу, наполненную элем. — Амора еще не объявлялась. Кто же мог подумать, что больше всего проблем возникнет с той девчонкой? Валькирии говорили шепотом, боясь разбудить будущих наследников царства. — Я знаю только то, что Сигюн — последняя, кто виделся с Аморой. После наша красотка отправилась на поиски. Недопустимая ошибка или роковая случайность? Не отличить мидгардку от эльфки, — Лив улеглась на пол, раскинув руки, и уставилась в потолок. — Я больше обеспокоена появлением Сизара, — Сольвейг заглянула в колыбель, проверяя Сари и Ульфа. — И тем, что Сиф отстраняется от нас, своих сестер по оружию. Дети — это путь в будущее, гарантия престола. И все же, если она не будет играть роль заботливой матери… Я должна следить за Тором круглые сутки, особенно сейчас, когда настали столь тяжелые времена. Война с огнедемонами на пороге. Суртур пробудился, а мы нянчимся с порождением сына Одина. Лив подскочила, выпучив глаза. — Ты уверена? Пожиратель Мира? — А ты думала, что эти политиканы из Альвхейма и Ванахейма приползли с веткой мирного древа, чтобы снова подчиняться и пресмыкаться? — Сольвейг уселась рядом с подругой. — Цверги снова зажгли кузницы. И грохот их молотов по наковальням не стихает ночи и дни. Только Асгард стоит на пути муспелов. Падет Асгард — падут остальные. — Суртур может стать проблемой. А вот Безумный Титан… — О, нет, дорогуша. Танос порабощает Мидгард. После того, как хваленные Мстители проиграли, — Сольвейг хихикнула. — Он не стал уничтожать планету, что странно — обычно за ним тянутся реки трупов и звездная пыль от уничтоженных галактик — так романтично, всегда восхищалась безумцем, если, конечно, опустить его склонность к садизму — и упорно строит там свою Империю. Рабы и все такое… Хотя отребье, что там проживает, заслуживает такой участи в полной мере. — С чего ты взяла, что он не возьмется за Асгард? Шесть камней бесконечности. Безграничная власть. — В том-то и дело, что не все. — В том-то и дело, — передразнила Лив, подражая тону подруги, — что нужного у нас нет. — Пока нет. Сари проснулась и заголосила, разбудив брата, который начал тут же вторить сестре. Валькирии переглянулись. — Твоя очередь, — прошипела Сольвейг. — Будь проклят Йормунганд, где Сиф?***
Сиф упражнялась с копьем на арене, где обычно во время празднества проводились бои с чибисами. Остановившись, она утерла пот со лба тыльной стороной руки и сняла через голову кольчужную накидку, отбросив последнюю в сторону. Не обращая внимания на усталость, асиня продолжила тренировку. От бессильной злобы. Не об этом мечтала воительница. Единственное, о чем Сиф могла думать, так только о Локи. Разозлившись еще сильнее, девушка в два удара снесла столб, разломив копье на части. Тяжело дыша, царица швырнула непригодную палку в сторону. Ярость душила ее, до боли сдавливая грудь. Сиф пнула песок и сплюнула, что абсолютно не подобало ее новоприобретенному статусу. «Как же мне не хватает тебя», — она закусила губу, не давая воли слезам. Сиф обернулась и жестом подозвала служку. — Приведи Грозу и передай леди Сольвейг, что меня не будет до вечера.***
Лошадь неслась, как стрела. Легко. Быстро. Как будто едва касалась копытами земли, укутанной покрывалом из ярко-зеленой травы. Почти летела. После гибели Вольштагга на поле брани и казни наконец-то попавшегося Огуна дружба с Фандралом окончательно прекратила свое существование. А Тор… Как же он раздражал воительницу своим щенячьим взглядом. Определенно ему недоставало той самой надменности, что так характеризовала Локи. Сиф потеряла всякий интерес к происходящему, как только пришла весть о его смерти. Но и тогда она верила, что это всего лишь уловка. Очередная уловка принца-паршивца. Лучше бы было именно так. Перемещаясь через портал Бифрёста, она молила — впервые — небо и твердь земную, чтобы он выкрутился, как и всегда, но, похоже, что Судьба распорядилась иначе. Сиф сама осмотрела его останки и то, что осталось от Норн. Девушка остановила Грозу и спешилась около неглубокого прудика, где они с Локи проводили время, пока она не отдалилась от него во имя высокой цели. Воительница любила Локи всем сердцем с того момента, как принц сказал, что она — дама его сердца, и что он будет защищать ее. Они были совсем маленькие. Так наивно. Даже глупо. Но вполне достаточно, чтобы влюбиться. Сиф надеялась, что ритуал Аморы отведет от него удар. И ошиблась. Он стал помехой в тот самый момент, как только колдунья поместила его силу в девчонку, пропавшую бесследно. Скорее всего эльфка — вернее, мидгардка — находилась в одной из тайных лабораторий Аморы, где ведьма создаст из сердца артефакт. Валькирии ожидали следующего хода. Ожидали готовности оружия, но Сиф думала только о Локи. Сиф жалела, что не призналась трикстеру в своих чувствах, хотя это ничего бы не изменило. Пустоту, что появилась в ее сердце, и безразличие, наполнявшее ее, ничто не могло заполнить, даже их с Тором дети. — Будущее, власть, предназначение, высшее благо — да кому оно нужно? — Сиф позволила так долго терзавшим ее слезам появиться. «Ты поклялась служить Ордену. И если потребуется, то отдашь свою жизнь во имя общего блага!» Сиф смахнула ненавистную влагу с лица. Она была Валькирией. Царицей Асгарда. Девушка хмыкнула. «Нет, Амора, жизнь во имя общего блага отдашь ты».***
Ta’la-Rein. Zeir’Niit GolUr Таларейн. Руины Голур — Я знал, что найду тебя среди руин Таларейна, — Сизарион остановился посреди потрескавшихся и обвитых местной растительностью колонн святилища, нещадно изничтоженного временем. Лунный свет соседних спутников Сатурна — Гипериона и Титана — освещал кристальную траву и точно такие же сорняки, проросшие через раздробленную мозаику пола и раскрашивающих янтарными и лиловыми бликами части уцелевшего свода, сквозь бреши которого за братьями наблюдали небесные светила — молчаливые свидетели почти забытых трагических событий. Йормунганд полулежал на алтаре, согнув одну ногу в колене, и что-то напевал. Вокруг «ложа» Древнейшего валялись осколки кувшинов, на которых блестели капли вина. — Подай мне потир. — Тебе уже достаточно… Повисло тягостное молчание. — Чашу, брат мой, — прорычал Йормунганд, резко дернувшись. Он попытался подняться, но пошатнулся и едва не упал — Сизар вовремя подхватил брата за плечи и усадил обратно. — Я наполню твой кубок, только не свались, — колдун криво усмехнулся. Йормунганд наклонился вперед и уткнулся лбом в колени. — Как она? Сизарион поставил на алтарь две чаши и, откупорив амфору, наполнил их до краев. — Утопает в ненависти к самой себе. Ей одиноко, что понятно, ведь не каждый день мир рушится. Думаю, что скоро Хель будет готова к встрече с тобой. — Что за бред ты несешь? Готова встретиться. Пфф. С убийцей ее семьи? — горько хохотнул Йормунганд, подняв потир и картинно изобразив тост — осушил в миг. — Еще! — он протянул руку с пустым кубком в сторону Сизара — колдун, тяжко вздохнув, снова наполнил чашу. — Первое, что она сделает, как только научится управлять своей силой, попытается убить меня. И не будет останавливаться, пока не достигнет своей цели, — Йормунганд снова потребовал эссенцию беспамятства. — Одна за одной, как и эти кубки, наполненные вином, ее попытки будут напрасны, — он смотрел на Сизара помутневшими глазами. — Что за… — Древнейший закашлялся, выронив кубок. Черепки глины разлетелись в разные стороны, а вино пролилось на растения и зашипело, разъедая кристальные волокна. Йормунганд вскочил, закрыл рот рукой и согнулся, повалившись на четвереньки и продолжая заходиться кашлем. — Ублюдок, ты отравил меня! — мужчина сплюнул кровью. Сизар уселся на алтарь, где только что восседал его брат, молча наблюдая за происходящим и улыбаясь. Йормунганд уставился на него, пытаясь подняться, но все сильнее кашлял, начиная задыхаться. — Как же долго я ждал. Ты даже представить себе не можешь, мой любимый сородич, — Сизарион поднялся на алтаре в полный рост и раскинул руки в стороны, как священник перед своей паствой. Лицо колдуна осветилось безудержной радостью: — О, ты не понимаешь, как так случилось? Ммм, как мило! Все просто. Я ненавижу тебя так же сильно, как и ненавидел этого самовлюбленного говнюка Уробороса. Как я же был счастлив, когда он отправился в небытие и не без твоей помощи. — Си...зар… — Что?! — колдун изобразил удивление. — «Мы же братья!» — это ты хочешь сказать? — он снова развеселился. — Ни ты, ни тем более он не считали меня ровней. Равновесие, триединство, баланс между ветвями Иггдрасиля — чушь собачья, дабы головы идиотам забивать Всемогуществом, которого у нас нет. И не было. Не прикидывайся. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, не так ли? Судьба посмеялась надо мной, обделив при рождении кровью титанов, о чем вы, мои любезные братья, неустанно напоминали. Власть над временем и пространством — вы возомнили себя богами. Собрали паству. Девять миров пали ниц перед предателями и изгнанниками Кхаанруала. Орден Валькирий. Пафосно и бессмысленно. И твои последователи. Почитатели вечности. Братья, вы не считали меня равным. Я ведь был слаб, и приходилось использовать то, что есть. Самое забавное, что я — именно я! — обратил твоего щенка в Зверя, а всего-то потребовалось пробудить ревность и злость в его сердце. Но какой финал, а?! Мне понадобилось много времени, чтобы осознать, что моя ничтожная способность — это провидение, дар самой Немезиды. — Немезиды? — воскликнул Йормунганд, резко подняв голову, и закашлялся; в уголках его губ надувались и лопались кровавые пузырьки, когда Древнейший открывал рот, чтобы сделать очередной хриплый вздох. — Скоро все закончится, больше не будет боли, брат мой. Мне будет не хватать тебя. И все же я благодарен тебе. Если бы ты не влюбился в юную Хель, то ничего бы не вышло. Ты так погряз в своих чувствах, тайком наблюдая за ней, что ополоумел. Хах! Оставалось только увлечь ею Уробороса, который обожал потрепать тебе нервы, поскольку ты был сильнейшим из нас. Убить тебя не представлялось возможным, иначе как бы я справился с Уроборосом и его гаремом? Кто бы мог подумать, что ты впадешь в такую ярость, что уничтожишь целый мирок, спалив его до тла? Думаю, что после такого, становится вполне ясно, в кого уродился Фенрир. Ближе к делу. Хель осталась одна. Абсолютно одна. Презираемая собственным братом. Какая удача. Я получил себе на опыты гримтурсена. О, ты прав: она прекрасна. Зеленые глаза, шелковистые волосы, нежная кожа… Думаю, что ты можешь порадоваться за нее, ведь она безумно влюблена в твоего покорного слугу, — Сизар отвесил насмешливый поклон. Мироздание содрогнулось. — Ты умираешь, и единство ветвей Иггдрасиля рушится. — Для чего… весь… этот… театр одного актера? — Я хочу унаследовать силу Немезиды. Собрать мощь Богини вновь, объединив все семь камней. — Ты не сможешь. Только камень Эго мог бы воплотить твой замысел. Но он уничтожен, безумец. — А ты полюбуйся, — Сизар извлек черный матовый кристалл величиной с грецкий орех. — Как ты думаешь, что произойдет далее? — он ласково улыбнулся. — Кишка тонка, — рыкнул Йормунганд, чувствуя, как регенерация медленно, но верно уничтожает яд. — Я порву тебя на куски. — Да? Это тот самый яд, которым в свое время отравили Немезиду. И исход только один: либо уничтожить все миры — и так будет, если ты умрешь, не передав свою сущность — либо ты добровольно проглотишь камень Эго, и он поглотит тебя, сохранив миллиарды жизней по всем Девяти мирам. Выбор за тобой. — Я вернусь, Сизарион, клянусь Гинунгагап, вернусь. — Я бы не надеялся, видишь ли, камень поглотит тебя полностью. Брат, время уходит. Подумай о Хель. — О, не волнуйся, я проглочу эту дрянь. Но помни, Сизар, я найду тебя. И не упокоюсь, пока не уничтожу.