Как удачливый ресторатор юного фотографа повстречал

Кирилл медленно просыпался. Сонно жмурился, вслушивался в звуки парижской улицы, улыбался и пытался угадать, что делает Эдик, раз в постели его нет. Явно гоняет Соника на планшете, причём делает это с таким серьёзным видом, будто вносит поправки в архисложный документ международного значения. Кир усмехнулся своим мыслям, повернулся на другой бок и усмехнулся ещё раз, потому что увидел именно то, что представлял: Эдуард сосредоточенно водил пальцем по экрану, сидя в кресле и закинув ноги на журнальный столик. На экране происходило что-то чрезвычайно интересное, судя по хмурым бровям Ледова. Явно уровень не поддаётся. Кирилл прикрыл глаза и сладко потянулся, одеяло сползло до бёдер, но от Соника это многообещающее зрелище Эда не отвлекло. Кирилл хмыкнул, повернулся на живот, взгляд зацепился за авиабилеты на тумбочке. Он взял один, почитал, нахмурился и манерно протянул: – Ми-илый… – О, проснулся, – улыбнулся Эд, не отрываясь от экрана. Ничего не поделаешь – пришлось дожидаться, пока он закончит уровень и обратит на Кира внимание. – Доброе утро, – отложив планшет, Ледов поднял взгляд. – Неужели всё? – А что такой хмурый? – Мы летим в… – Кирилл снова посмотрел на билеты, – Екатеринбург? – Да, а кто-то против? – Эдик поддёрнул полу халата. – Мог бы предупредить. – А я и собирался сказать. – И зачем МЫ туда летим? – Кир улёгся на бок, подпёр голову рукой. Эдуард не преминул пройтись жадным взглядом по его телу. – Меня пригласили обсудить пару вопросов, а один я лететь не хочу. – Эгоист. – Во-первых, будет пересадка в Праге. Я подумал, тебе будет интересно побродить по городу несколько часов. Доронин качнул головой, закусив губу. – Допустим. А во-вторых? – А во-вторых, Екатеринбург интересный город. Вас ждут три дня незабываемого отдыха! – завлекательно начал Эдик и загибал пальцы: – Любопытнейшие фотовыставки. Восхитительнейшие городские пейзажи. Отвязнейшие клубы… – Ооо, продолжай, – Кирилл повелительно махнул рукой. – А ещё вы увидите неописуемой красоты о-о-очень высокий небоскрёб фаллической формы! – Пф! – Смотровая площадка на уровне пятьдесят второго этажа. Фантастический вид с высоты птичьего полёта! Особенно ночью. А в-третьих, – сказал тише Эд, – бонусом вы получаете один ма-аленький, но великолепный сюрприз от меня. – Хм… А ты умеешь уговаривать, – Кирилл улыбнулся и устроился удобнее. – Я же мастер своего дела, - Эдик плавным движением переместился на кровать, – сла-адкий мальчик, – провёл ладонью по груди Кира и ниже, но не скользнул под одеяло, а наоборот, погладил поверх него. Кирилл судорожно выдохнул и чуть развёл ноги, потянулся одеяло откинуть, но Эд не дал. – Ну-у! – Что? – спросил тот с самым невинным видом, продолжая ласкать его. – Портишь гост…иничное имуществ…о-о-о… – Да ладно! – Это месть, да? – Ни в коем случае, – качнул головой Ледов, наклоняясь, и легко поводил губами по его животу. – Сссадист! – Кто бы говорил, – ухмыльнулся Эдик. – Затащил меня на свою гору. Эгуйю, блин. – Эгюий… О-ох. Дю-Миди. – Ну да, она самая, четыре тысячи метров и стеклянная площадка над пропастью. – Это была месть за шопинг, – выпалил Кирилл на одном дыхании, прижимая сильнее его руку, пусть даже поверх одеяла. – Знал бы, что ты… та-ак-кой шопоголик, хрен бы… пошёл. – Вредный сладкий мальчик, – шепнул Эд и отдёрнул руку. Вдоволь полюбовался возмущённым видом Кира и нырнул под одеяло. – Охтыжбля-я-я… Они сидели в самолёте, и Кирилл по привычке пытался поймать причудливые формы облаков, забавно щурился и придирчиво разглядывал полученные снимки. Эдуард наблюдал за ним, чуть склонив голову. – Я раньше боялся высоты, – тихо сказал он. – Стеснялся этого – ужас! Представляешь, панк, отвязный малый, и высоты боится. – Да уж, – кивнул тот, оборачиваясь. – Понтовался перед компанией, а сам даже смотреть на летящий самолёт не мог. – А потом? – А потом Антон подарил сертификат на прыжок с парашютом, – Ледов хмыкнул. – И мы решили: или сейчас, или никогда. И я пошёл прыгать. – Страшно было? Эдик заговорщески глянул по сторонам, наклонился к нему ближе: – Пиздец как! Адово. Доронин тихо засмеялся. – Но прыгнул? – Был бы один – не прыгнул. Антон прыгал следом. Было спокойнее. – А у вас с Антоном, ну-у… – Не-а, – Ледов качнул головой. – Как-то мы друг друга не воспринимали как сексуальный объект. – Странно. Он клёвый. Фигуристый, взгляд такой… У-ух! – Кирилл посмотрел в иллюминатор, сдерживая улыбку, и ойкнул, почувствовав щипок. – Эй! – Я не понял, что это было за «у-ух»? – нахмурился тот. – Тебя позлить, – невинно улыбнулся Кир. – Вредина, – ласково проговорил Эдик. – Есть малость, – кивнул тот, снова посмотрел на облака. – А я боялся моря. – Моря? – Да, – Кирилл поводил пальцем по подлокотнику. – Мне года четыре было. Или пять. Где-то так. Мы отдыхали в Геленджике с семьёй маминого брата, а у него сын – Пашка, на три года старше меня. Вечером сидели на набережной в кафе, а нас отпустили ближе к морю. А там пляж галечный, знаешь, да? Вот. Я сидел, смотрел, как волны сначала на берег набегают, а потом с шипением обратно в море. И мне казалось, что они меня зовут: Ки-рю-шшша, Ки-рю-шшша. Меня мама так называла, мне казалось это таким… правильным, – он вздохнул, а Ледов нахмурился. – И ты пошёл? – И я пошёл, – кивнул тот. – Пашка где-то носился, камешки собирал. Мы пирамидки строили. Искали ровненькие, чтобы разного размера, один на один, чтобы высокие получались… – он вздохнул. – И вот. Пока он там бегал… Ну вытащили, я же здесь, – он поднял взгляд и грустно улыбнулся. – Но больше я на пляж ни шагу не сделал. До истерики. Не шёл, и всё. Сидел на лавочке в парке, книжки рассматривал. У нас соседка была в санатории, сама пляжи не очень жаловала, вот и вызвалась сидеть со мной. Читали по слогам, она что-то рассказывала. – И как? Справился. – Справился. После первого курса мы поехали в Крым. Данька со Стасом, я с… и Костя. В Ялте остановились, потом до Симеиза поехали. А там не просто галька, там чуть ли не булыжники, – Доронин хохотнул. – Дикий же почти пляж. А Даньке… Дане я ещё раньше рассказал про это, про страх. Сидели как-то у него, классе в десятом, накачались пивом в хлам. Я рассказал, думал, он смеяться будет, а он… так серьёзно кивнул и сказал, что запомнит. И вот стояли мы на берегу в Симеизе, долго с ним стояли, смотрели на море. И он такой: курить у моря не будем. Совершенно серьёзно! И купаться ходил всегда со мной. Костя даже наехал на него, а он всё равно рядом был. И я как-то снова привык. Кстати, на песчаных было куда легче, я так не боялся. Я вообще практически не боялся. – Данька прям спаситель, – улыбнулся Эдуард. – Не. Даня – друг. Очень хороший друг. Очень, – Кир посмотрел на небо в иллюминатор, резко повернулся к Эду. – Понимаешь? Друг, – и крепко сжал его запястье. – Я понимаю, Кирилл, понимаю. Как Антон. – Угу. Я посплю? – Давай. – Ну ты садист! – усмехнулся Кирилл. – Привёз меня из плюс тринадцати в минус шесть. Они гуляли по городу перед дружеско-деловой встречей Эда, и Кир с удовольствием рассматривал улицы. – Отогреешься в ресторане, – Ледов взъерошил его волосы. – И я пойду?! – Кирилл уставился на него с искренним удивлением, напрочь забыв о том, что его только что интересовали два старика, припорошенные снегом, но упорно сидящие на парапете подземного перехода в самом центре города и играющие в шахматы. Доронин похлопал ресницами. – Не, не хочу, у вас там дела, задушевные беседы, скукота. Я лучше вон, на него полезу, – он ткнул пальцем в торчащую верхушку бизнес-центра «Высоцкий». – И посмотрю на ваш ресторан с высоты пятьдесят второго этажа. Эдику решение не понравилось, но переубеждать было бесполезно – это он уже знал. – Ну хорошо. Тогда куплю тебе шапку, цветастую. – С бумбоном? – усмехнулся Кир. – С бумбоном, ага. На макушке. – Отлично! А теперь стань туда, – Кирилл махнул рукой вперёд. – Фото для истории, – и настроил камеру. – Афиге-еть, – выдохнул Кир, стоя на смотровой площадке «Высоцкого» и глядя на вечерний Екатеринбург. Он и не думал, что город… такой. Пока гулял по центру, не предполагал, какой он огромный. И какой красивый. Точнее, частично видел, но всего масштаба не осознавал. Как и не осознавал, сколько уже снимков сделал. Ближе, дальше, с одного края, с другого. Пока вконец не околели руки, ноги и уши. Это понял, когда зазвонил мобильный, и не смог даже нормально вытащить его из кармана. – Д-да? – Ты всё ещё там? – голос Эдика был тихий. Ласковый. И тёплый. По крайней мере, Кириллу так показалось. – Угу. – Замёрз? – Ага. – Даже говорить нормально не можешь. Стой, где стоишь, сейчас буду, – и Ледов отключился. Кир недоумённо глянул на мобильный, неуклюже запихнул его в карман и посмотрел на небо. – Лепота. – Согласен, – раздался позади «тёплый» голос. – О, а ты чего поднимался-то? Мы не в гостиницу? – Сюрприз, – напомнил Эд. – Оу. Ты собираешься сделать мне предложение? Как вон то? – он ткнул пальцем в одну из надписей на крыше. – «Женя выходи за меня», – прочитал Эдик. – А знаешь, ты подал мне потрясающую идею! Доронин вопросительно дёрнул бровью. – Но нет. Пока нет. – Ой. – Не «ой», а пошли, нас ждут, – Ледов подтолкнул его к выходу с площадки. – Кто? – Увидишь. И Кирилл увидел. И потерял дар речи. Потому что никак не ожидал, что Эд приведёт в его шикарный люкс с кроватью «кинг-сайз» на одном из самых верхних этажей центра. – Э-эд… – выдохнул он наконец. – Охрене-еть, – подошёл к панорамному окну, прижался к стеклу лбом и ладонями. – Просто охре…неть, – тихо закончил он, когда щёлкнул выключатель. В номере стало темно, а город стало видно ещё лучше. Красно-жёлтые пробки, яркие новогодние огни, светящиеся окна домов и отблески от всего этого в небе. – Камеру, Эд, пожалуйста. Эдик подал её и, улыбаясь, наблюдал за ним, а спустя десять минут не выдержал. – Хватит, – он осторожно забрал камеру из рук парня. – Но… – Хва-атит, – и отложив её на ближайшее кресло, прижался губами к его шее. – Э-эд? Кирилл не был против, но… Но пока не представлял себе, как… – Расслабься, сладкий мальчик, – шепнул Эдуард, легко расстёгивая ремень его джинсов. Кир провёл ладонями по стеклу и прижался к нему щекой, прикрыв глаза, наслаждаясь лёгкими прикосновениями и дразнящими поцелуями. Он ни о чём не думал: в голове – сплошной туман, а ощущения – смазанные, но острые. Сначала горячие губы коснулись бока, потом поясницы, ягодиц, Кирилл неосознанно потянулся за ними, когда Эд чуть отстранился, и Кир понял: он любуется. Им, замершим у окна, прогнувшимся, полуголым, возбуждённым, желающим. Доронин открыл глаза как раз в тот момент, когда губы вновь коснулись кожи. Яркие огни города слились в одно жёлтое пятно, и он рвано выдохнул. – Э-эд… Губы, язык, пальцы, зашкаливающее удовольствие, а Кириллу казалось, что он где-то между временем и пространством. Что парит над городом, смотрит на эти крыши, пробки, и в то же время наслаждается, поддаётся требовательным, изощрённым ласкам, стонет в голос, что-то шепчет. И ему хорошо, невыносимо хорошо. Хочется прокричать об этом городу, миру, космосу. Кирилл теряется во времени и ощущениях. Его несёт какой-то неведомой волной. Ему кажется, что он шагает в море. Под ногами – горячая галька. Волны касаются щиколоток, ласкают. И это не страшно. – Ки-рю-шшша… Кирилл шагает, дальше, дальше, с каждым шагом ему всё лучше. Волны всё больше, горячее, сильнее, его сносит, но он идёт, идёт… Идёт до тех пор, пока его не накрывает с головой самой огромной волной. Последнее, что Кирилл помнит: скрип стекла под пальцами и собственный вскрик. Кир приходит в себя от лёгкого похлопывания по щекам. – Кир, Кири-илл… Кирилл! – Всё нормально, – хрипло отвечает он и открывает глаза. – Ты меня напугал. Доронин пьяно улыбается и вновь прикрывает глаза. – Видишь, что ты со мной делаешь? Я падаю в обморок от твоих… ласк. – Мне льстит. Если это, конечно, от ласк, – с явным облегчением отзывается Эдик. – А от чего же ещё? Кирилл не может, да и не хочет вставать, ему хорошо. И жарко. И он знает, что, если встанет, закружится голова. – Ки-ир… – Неси меня в душ, раз уж довёл до бессознанки, – лёгкая усмешка. – С удовольствием. Кир не помнит ни как его мыли, ни как несли в кровать, помнит только обеспокоенное: – Мне не нравится твоя горячесть. Собственное со смехом: – Да-а, я горячий сладкий мальчик. Та-а-ающий… А потом провал. На следующий день у Кирилла обнаружились зашкаливающие 38,5, и все планы пришлось отменить. – Сюрприз удался, – вздохнул Эд, сидя рядом с ним, выпроводив врача и получив чёткие инструкции.