Домечталась, или «Мы в дерьме!»

Если ничего не предпринимать, она отхватит славных пиздюлей. — Стой! Да погоди ты! — опомнившись, замахала Машка руками и потянулась вперед. Мужик отреагировал на это весьма своеобразно: он испуганно попятился от нее и зашептал что-то про гоблинов и орков. — Да человек я, человек, — раздраженно процедила Мария сквозь зубы и с отвращением вытерла измазанное в грязи лицо. Тот остановился и подозрительно начал рассматривать ее. — То есть, не гоблин? — он настороженно оглядел ее с ног до головы и, как показалось Мэри, облегченно вздохнул. — Нет, — фыркнула она и подняла глаза, разглядывая местность, добавив с обидой в голосе: — Как можно меня с ними спутать? — Запросто, — пожал тот плечами и прошел к свинарнику, загнав любопытный скот обратно. — Ты зачем моих свиней напугала? — Это чистая случайность, — пропустив мимо ушей ответ на свой риторический вопрос, Мария задумчиво обернулась. Находилась она явно не в своем родном двадцать первом веке: ее окружали деревянные хлипкие хижины, явно запущенные с недавних времен. Домов была немного, а людей на улочках — подавно. А те, кто были, выглядели какими-то смурными, подавленными, уставшими. В их глазах виднелась тревога — они-то и выдавали царящее здесь беспокойство. — Где это я нахожусь? — мрачно просила она у мужика. — Совсем рехнулась, уже и не помнишь, куда ветер занес? — недовольно буркнул он, поставив лопату у деревянного забора. — Я у него спросить не успела, — ядовито заметила Мэри и выжидающе глянула на того. — В Албурне, — отчеканил он. — Где-где? — что-то в голове подобных слов у нее не нашлось. — Точно рехнулась, — почесал мужик свою облысевшую макушку, внимательно глазея на Машку. — Ты в Рохане. — А, знаю! — облегченно вздохнула она и обрадовалась, что хоть это название ей знакомо. «Это ведь в Рохане живет этот, как его... — Мария задумчиво приложила ладонь к лицу и смущенно улыбнулась, — Эомер, точно! Тот еще красавчик». — Так кто ты такая? — мужик все стоял на прежнем месте. — Я-то? Я... — в голову лезли сотни имен, которыми она хотела бы назвать себя в мире Средиземья. Эдэлиана, Мелинора, Риалетта, Далентесса. Какие там еще имена приходили ей в голову? Надо изящные, мелодичные. — Зови меня Маринеола, — наконец придумала и гордо произнесла она. — Мьяренола? — хмыкнул тот. — Прямо как тебя, да, Мьярка? — кивнул он через забор свинье, на что та звонко хрюкнула. — Ты не расслышал! — недоумевая воскликнула Мария. — Мьярка, значит Мьярка, — отрезал тот. — Я Фёрд, местный скотовод. — Маринеола, — стояла она на своем, пропустив мимо ушей имя своего нового знакомого. — Да-да, как же, — махнул Ферд рукой. — Лгунья. — Это еще почему? — Не может такая замухрышка носить такое красивое имя, — смачно харкнув, ухмыльнулся он. Замухрышка? Неужели это не шутка? Мэри, сглотнув, медленно подошла к большой луже, растекшейся рядом со свинарней. В отражении виднелась совсем не та девушка с привычными иссиня-черными волосами, глазами, что изумруды, и губами цвета спелой вишни. И впрямь, такое существо очень походило на гоблина: мерзкого, отвратительного, жилистого гоблина. — Ебать-копать, — приоткрыв рот, она не могла даже шевельнуться. — Копать, значит любишь? — послышались твердые шаги со стороны. Спустя мгновение Ферд задорно протягивал ей лопату, приговаривая: — Ты вовремя, мне как раз работник нужен. — Р-работник? — непонимающе переспросила она, ухватив инструмент. — Со свиньями моими ты уже знакома, — похлопал он ее по плечу, развернув в сторону свинарника, — да и ты им явно пришлась по душе. — Обратно в эту помойную яму?! — заверещала Машка. — Вот уберешь там все дерьмо, и не будет помойной, — нарочито подтолкнув ее вперед, оправдался он. Мысли внутри Марии бушевали лавиной. Она была готова засунуть эту лопату в одно очень интимное место Ферда, возомнившего себя каким-то царем. Будто она обязана ему подчиняться? Заметив ее яростный порыв, наглец ухмыльнулся пуще прежнего и хитро произнес: — А выполнишь работу — я тебя и накормлю, и жить в своей хижине позволю, — он понял, что завлекающий трюк удался, — помоешься заодно. — Чтоб тебя! — зло рыкнула Мэри и недовольно поплелась в свинарню, шепотом проклиная свое любопытство, что сподвигло ее исследовать ту треклятую тропинку в парке. Но, кажется, ничего уже не исправить. Если она здесь — значит надо, так ведь?