Хроника оборотней. Джаред и Ким.

Звонок с последнего урока прозвенел неожиданно быстро. Ким казалось, что еще пару уроков есть в запасе. И она уже смело призналась себе, что ей нравится сидеть рядом с Джаредом, и чувствовать его тепло, вдыхать его парфюм, и ощущать все те мурашки, которые бегают по ней, когда он задевает ее своей рукой или коленкой, ей нравилось то ощущение волнения, которое наступало, когда он своим хрипловатым голосом что ‐ либо шептал ей на ухо во время урока, пусть даже он говорил "Можно взять твой карандаш?", но этот голос, прямо у ее уха, сводил с ума. И вот прозвенел звонок с последнего урока. Но она даже представить себе не могла, как расстраивался он. Она думала, что будучи девушкой, она более сентиментальна, и не могла знать, какая тоска раздирает его сердце. С другой стороны, это был один из самых счастливых дней в его жизни. Он признался ей в любви, попросил прощения, и она, кажется, приняла его. Она на протяжении всех уроков отвечала ему улыбкой, а так же отвечало ее тело, что он не мог не почувствовать, будучи волком. Это ведь все на уровне банальной анатомии. Ее тело выбрасывало в кровь слишком много гормонов, таких как Серотонин - гормон удовольствия, Адреналин, Окситоцин и Вазопрессин. Он с усмешкой, понимал все это, и ему нравилось это, улавливать, как меняется ее сердцебиение, стоит ему сесть ближе, задеть ее бедром, как учащается ее дыхание, стоит только прошептать ей что-то, как появляются мурашки на ее руке, и как расширяются ее зрачки, стоит только ей посмотреть на него. И вот, после уроков, он на правах, придуманных самим себе, берёт её сумку, перекидывает ее за спину, берёт ее за руку, и они идут домой. Впервые за последнее время, его сопровождение, ей не кажется нелепым. А рука в его руке лежит так уютно, только ладонь почему-то становится влажной, толи от волнения, то ли его ладонь слишком горячая. И ей надо привыкнуть ко всему этому. Проводив ее буквально до двери, он робко наклонился, чтобы поцеловать ее. Но она резко выбрасывает руку вперед, и его губы касаются не ее желанных губ, а подушечек ее пальцев. - Давай не будем торопиться, ладно? - смущённо спросила она. - Хорошо, - соглашается он, взяв ее руку в свою, что была между их губами, и целует по очереди ее пальчики. И даже этим своим жестом, он вгоняет ее в краску. Теперь каждое утро они идут в школу вместе, вместе сидят, вместе возвращаются, да еще вместе делают домашнее задание. Адрия только радуется за сына. Эшли все чаще подслушивает дочь, пытаясь защитить ее от преждевременных отношений с парнем, который мало похож на сверстников внешним видом. Как-то раз, уже ближе к рождеству, дописав домашнюю работу, Ким провожала Джареда в коридоре своего дома, около входной двери, и странно уставилась на него, явно желая что-то сказать. Он, стоя на одной коленке и придерживая тетрадки подмышкой, завязывал шнурок, но заметив ее взгляд, молча посмотрел на нее, как бы глазами спрашивая "Что?". - Прости меня, - прошептала она. У Джареда оборвалось что-то внутри, ах да, и шнурок в руке, тоже оборвался. Наверное она сейчас продолжит что-то вроде : прости, это была ошибка, мы с тобой не пара. Давясь эмоциями, он просто спросил: - За что? - имея ввиду, за что она его бросает, что он сделал не так? - Ну как? По моему есть за что. Ты разве так не думаешь? - спросила она, заправив прядь волос за ухо. Он, потеряв цвет лица, отчаянно помотал головой справа налево, показывая что нет, он так не думает. - Ну... Ты ведь просил у меня прощения? Перед всем классом, за всё. Но и я ведь все эти годы не сидела сложа ручки. Прости за подножки, за перец, за ябедничество, за ту флэшку, за лужу... За все. Прости, - шепотом добавила она, опустив взгляд. Джаред расцвел. - Так ты про это? Глупости. Так и не завязав шнурки, он резко поднялся на ноги, и прижал к себе Ким. Она обвила руками его шею, и с удовольствием втянула в себя любимый запах, который ассоциировался у нее со свежей хвоей в лесу. Потом она шумно выдохнула, он обнял ее еще крепче, да так, что в груди у нее не осталось места, чтобы заполнить легкие новой порцией кислорода. "Эффект удава. Именно так он душит жертв", - подумала она, чувствуя себя беспомощной. "Что за мысли? Он же просто человек, а не хищник", одернула она себя. Но Джаред всё так же увлеченно прижимал ее к себе, да так, что она уже не доставала носочками пол. Он целовал ее волосы, и витал в облаках от счастья. - Джаред, я не могу дышать, - прохрипела она. - Ой, прости, - смущенно ответил он, поставив ее на пол, словно куклу. Она пошатнулась, он поймал ее за локти, а она наконец вдохнула полной грудью. - Это значит, что ты меня простил? Или же хотел задушить за всё-всё то, что я сделала? - с улыбкой спросила она, потирая свои ребра. - Простил, давно, - ответил он, открывая дверь. - Ты шнурки не завязал, - заметила она. Он собирался в лес, зачем ему шнурки? - Да близко же, - нашел он ответ. - Стой, - добавила она, поймав пальчиками его рукав, когда он уже делал шаг за порог ее дома, откуда дул сильный ветер со снежинками. -М? - вопросительно промычал он. Она подошла к нему вплотную, намочив носки в холодном снегу, который уже намело ветром к их двери, поднялась на цыпочки, и быстро коснулась губами его горячей щеки, а потом опустившись с носочков на полную стопу, собралась отойти. Но он поймал ее за руку, дернул на себя, обнял, стараясь не душить, прижал к своей груди, а его тетрадки полетели в снег. На мгновенье заглянув в ее глаза, чтобы понять не против ли она, и поняв , что нет, она тоже этого хочет, он робко коснулся губами ее губ, очень бережно и нежно целуя их. Она лишь легонько чмокнула его губы, а кровь в его жилах тот час забушевала. Из кухни, открытые двери которой выходили как раз к входной двери дома, послышался легкий кашель разряда "кхе-кхе". Это мать Ким дала знать, что услышала звонкий чмок и легкий "ох" своей дочери, а так же сдавленный стон парня. Услышав свою мать, Ким быстро толкнула в грудь одноклассника и смущённо коснулась пальцами своих губ. Пытаясь выровнить дыхание, он шепотом спросил: - Можно я вечером к тебе приду? - Так ведь уже вечер, - ответила она, указав на фонарь, что горел во дворе, освещая хаотичный танец снежинок. -Перед сном, ночью, - уточнил он, коснувшись кончиками пальцев ее подбородка, и очертив ими путь до самой ключицы, заставляя вспыхивать ее кожу. Она лишь молчком согнула четыре пальца, и оттопырив большой палец, указала им в направлении кухни, мол "А как же мама?". Прекрасно понимая ее без слов, он прошептал: - Я через окно, - ответил он, наклонился, взял тетрадки, стряхнув с них снег, и пошел к своему дому.