Мультифандомная вакханалия

И снова, уже в который раз в одно мгновение пролетело жаркое лето. Незаметно, как супер профессиональный американский шпион, подкрался к порогу подлый сентябрь. Ночи стали холоднее, из шкафов медленно и неминуемо стали сами собой выползать тёплые одеяла… И даже чай, в большой пятисотмиллилитровой кружке, и тот уже совсем иссяк, оставив после себя только небольшую горку из набравшихся было влаги коричневых листочков. Кому как не двум старушкам знать, что все это означает и какие же мерзостные гадости притаились за несколькими днями — останками лета. Год за годом этот временной перелом даётся двум престарелым авторшам все тяжелее и тяжелее. Все меньше времени остается на бессмысленное лежание на диване, поедание всевозможных заморских яств, периодическое полоскание тушек в солёненькой морской водичке, которая, якобы, несёт в себе неведомую целебную силу (если не вспоминать тот факт, что в эту же воду все ходят «пи-пи»). Уже машет когтистой лапой на горизонте день, когда нужно будет собрать сумку, натянуть на себя несколько слоёв одежды и отправиться туда, где от безысходности не остаётся ничего, кроме как положить своё лицо на столешницу и трагически пускать слюни — в университет. И все это ради постижения наук неведомых, ибо каждый уважающий себя аристократ должен что-нибудь да постигать время от времени. Было ровно 18:35 пятого вечера до окончания жизни вольной. Старушки мирно коротали время каждая в своей берлоге, когда вдруг произошло нечто из ряда вон выходящее. В оконное стекло одной из них со стуком врезалась толстая серая сова, державшая в клюве конверт из темной бумаги. Бабулька поспешила распахнуть окно и втянуть птицу внутрь, ибо лишнее внимание от маглов (а на улице ведь было ещё совсем светло) совершенно ни к чему. Отобрав у совы письмо, хотя та отчаянно сопротивлялась, требуя деньги вперед, женщина прочла те несколько строк, что значились на конверте: To: M & L From: Albus Percival Wulfric Brian Dumbledore Urgently! Авторша уж было подумала, что старый волшебник опять воспылал страстью к тому йогурту странному, да отложить письмецо это собралась, как вдруг заметила необычную вещицу, торчащую из конверта. Призадумалась тогда старушка, что сие может значить. Не найдя ответа логичного, решила послать за соратницей своею. Ибо когда речь идёт о директоре Хогвартса — ожидать можно всякого. Та явилась на зов незамедлительно и посоветовала, для начала, вскрыть-таки конверт и на его содержимое взглянуть. Так и поступили. Внутри оказался маленький обрывок пергамента, на котором зелеными чернилами были выведены лишь несколько слов: «Ваше присутствие необходимо в Хогвартсе. Сегодня, в 11 часов вечера. Отказ не принимается. P.s.Захватите с собой немножко этого». Сбоку от последнего предложения к пергаменту степлером была прикреплена этикетка от бутылки дорогого английского джина. Все это выглядело очень странно и подозрительно, но что поделать, отказы ведь не принимаются, поэтому старушки начали собираться в путь. Долго ли коротко плелись они до ближайшего камина. В основном долго, ибо загружены были ящиками с джином. Люб он был Альбусу, видимо. А старика надо уважать, иначе опять пойдёт супермаркеты громить. Уйму времени шли, а как добрались, узрели очередь многокилометровую. Осерчали старушки, да делать нечего, стали ждать. Прождали больше часа, старшая из авторш психовать начала, ибо людей вокруг немеряно, все шумят, а особо одарённые ещё и бутылки свиснуть пытаются. Выхватила она из кармана волшебную палочку, приготовилась непросительные заклятия применять, да не сложилось. Слишком резко выхватила, вот и закружилась голова. Яростно конечностями размахивая, начала бабка падать наземь. И тут же, как раз по мановению волшебной палочки в руке летящей на пол колдуньи, пробив ближайшую стену, въехал в помещение автобус «Ночной рыцарь». Вот и достойный транспорт. Времени потребуется, конечно, побольше, чем для путешествия каминной сетью, но зато в очереди стоять не нужно. Выскочивший из автобуса Стэн Шанпайк помог авторше подняться, после чего загрузил в салон и ящики с джином, явно усматривая в этих актах вежливости повод для получения чаевых. Ну, собственно, он их и получил. Помимо оплаты за проезд ему достался ещё и целый золотой галеон. Радости Стэна не было предела, поэтому он даже согласился уговорить Эрна, водителя «Ночного рыцаря», подкинуть старушек прямо к воротам Хогвартса. Но не все так просто. Не суждено было авторшам добраться до места назначения в психическом здравии. Ибо сбил Эрн нечто странное, тёмное да с укладкой супер фиксация. Страшно стало бабулькам, хотели дать деру, да не вышло. Поднялось сие нечто, спину расправило, пыль с себя оттряхнуло и двинулось на автобус. Старушки сразу сиденья перевернули, баррикады устроили, засели в засаде. Да хитрым чудище неведомое оказалось, проворным. Не успели две старые женщины как следует укрыться, выпрыгнуло нечто на них… Долго иль не долго сражались они, думайте сами, но до Хогвартса добрались только второго января, четырьмя часами позднее полудня. Старушки, трясущиеся не то от холода, не то умело изображающие нервный тик, хотели дух перевести да отведать кушаний разных. Снова не вышло. Облом приключился. Не успели авторши переступить порог Большого зала, где как раз подали обед, с ног их сбил человек некий. Не узнали они его, испугались, начали кидать в него людей, чтобы не приближался. Только стал индивид тот звуки невиданные издавать да плакать навзрыд. Не поняли дамы престарелые, что за ботва. Присели рядом с сумасбродом на корточки, начали лохмотья на нем разбирать, дабы голову извлечь и выяснить, кто же это. Так, методом дедукции и благодаря многолетнему опыту разгадывания кроссвордов в туалете, выяснили, что перед ними ни кто иной, как бывший профессор Квиринус Квиррелл. — Ну, че, ты это, ну, да? — в один голос спросили писаки. Квиррелл потёр свои заплаканные глаза, поднялся на ножки, отряхнулся, приосанился, принял вид горделивый и напыщенный и как заорал: — ТРОЛЛЬ! ТРООООООЛЛЬ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ… Авторши, смутившись, отпрянули, а хитрый профессор выхватил свою палочку, пальнул заклятием сначала обездвиживающим, потом в воздух подымающим и, довольный и весело приплясывающий, отправился со своею добычей в сторону лестницы, в подземелья ведущей. Испугались тут девушки постбальзаковского возраста не на шутку. Мало ли что профессору могло в голову прийти. К примеру, использовать их в качестве дегустаторов для его фирменных чесночных булочек с начинкой из осиновой стружки. Уж попрощались авторши со своими желудками и думали где прикупить новые, как поняли, что несут их по до боли знакомому коридору. И что стена, пред которой они остановились, ими же была когда-то любовно возвращена на место после буйного и очень весёлого празднования (уже никто и припомнить не в силах, что это был за праздник и праздник ли вообще). Дойдя до места вышеназванного, Квиррел бросил свою добычу наземь, парализующего заклинания так и не отменив, из-за чего барышни приземлились пренеприятнейшим образом. После этого он любовно приник к стене, 3 раза коснулся ее палочкой и мгновением позже полетел в сторону противоположную, ибо БАБАХ прогремел нешуточный и взрывная волна была соответствующей. Авторши скосили глаза настолько сильно, насколько могли и изо всех сил старались разглядеть, кто же во второй раз смог разнести многострадальный проход в гостиную Слизерина. Из пролома выглянул Дамблдор, с улыбкой от уха до уха, всклокоченной бородой и задорно заправленной в носки мантией. Порхая по подземелью, аки маленькая фея, и раскидывая вокруг себя лимонные дольки вперемешку с лакричными конфетками, он добрался до старушек, снял с них заклятие, взял под руки и повел в дыру в стене. Авторши, с грустью вздохнув (снова ремонт оплачивать придётся) решили отдаться течению и позволить Дамблдору делать с ними, что ему заблагорассудится. Оказавшись в родной гостиной одна из леди чуть ласты не склеила, так сильно разворочена была комната всем сердцем любимая и о молодости напоминающая. В камине лежало и медленно тлело чудесное кресло, ковёр местами прожжён, а местами заляпан чем-то сиреневым и изредка побулькивающим, все вокруг залеплено останками, кажется, десятков тортов, завешено серпантином и ядерных цветов мишурой. А большая ель, стоящая ровно посередине помещения, была вся облеплена пикси, которые дёргались, верещали, демонстрировали крайне неприличные жесты, но все же не могли освободиться. Вместо верхушки красовался небезызвестный Пиксис, черт знает как сюда занесённый. Но, судя по его лицу, всем довольный, распевающий рождественские колядки и требующий у присутствующих хлеба и зрелищ, время от времени брызгая вином на стены в попытках вызвать Диониса. Как ни странно, никто не обращал на него внимания (как и Дионис, игнорирующий его призывы). Авторши, тем временем, пытались вразумить старого волшебника и просили его объяснить, куда делся гобелен старинный да ширма драгоценными каменьями инкрустированная. Ширму было особенно жалко, ведь дар это был от того, кого называть нельзя. Дамблдор слов не принимал и все тащил бабушек к центру комнаты. Когда ему удалось осуществить свой замысел и он резко остановился, повернулся, приложил палец к губам и сказал: — Тссссс. Дамы переглянулись, но спрашивать ничего не стали. Директор хлопнул в ладоши и тут же, с дикими воплями, аплодисментами и еще не пойми какими звуками из-за диванов, шкафов и прочей мебели выпрыгнули все профессора и работники Хогварста, кентавры, несколько гиппогрифов, 4 дементора, парочка соплохвостов, семейство Уизли, Лавгудов, Малфоев с фамильными вазами, и еще множество людей, включая Гарри Поттера, Сириуса Блэка и Римуса Люпина. Все они в один голос заорали: «СЮРПРИИИИИИИЗ!». Авторши, совершенно не ожидавшие подобно поворота, начали кукожиться и искать пути к отступлению. Но скрыться не суждено было, ибо негоже друзьям старым от компании отрываться, подхватил их поток людской и не очень, и принялись все носиться кругами да бесноваться. Бегали, бегали и врезались в ёлку, с которой с громким стуком что-то упало. Все подумали: «Пиксис сорвался». А не тут-то было. Пиксис как плевался вином, так и плевался. Но кто же тогда рухнул? А это был, как вы наверняка уже догадались, Златопуст Локонс собственной персоной. После потери памяти он стал замечательным парнем (по крайней мере, он был в этом уверен) и завсегдатаем любой вечеринки. Потерпев крушение при столкновении с полом, как у Титаника с айсбергом, Локонс не растерялся, принял максимально пафосную позу из всех возможных, сексуально подогнул ножку и закусил губу. Он полагал, что его неожиданное появление более чем удалось, хотя все присутствующие были кардинально противоположного мнения. Пиксис поддержал большинство и бросил кувшин с вином вниз, попав точно в макушку блондинчика. На том все и успокоились. Но не сам Локонс, конечно. Он требовал внимания и начал выкрикивать стихи собственного сочинения, разбрасывая вокруг помидоры. Почему именно помидоры? Кто знает. Быть может, за годы, проведённые в больнице, они стали единственными его друзьями. А может, просто хотел приманить Саске-куна. Никто не стал разбираться. Все были заняты вопросом пропитания. Ведь снедь была уже съедена до прихода старушек, кормить людей чем-то нужно, а на кухню идти лень. Решили бросать жребий. Старшая из писак озлобилась, ишь ты, в гости позвали, а теперь еще и за едой послать хотят. Черта с два! Она тихонько выскользнула из гомонящей толпы и уселась возле окошка-которое-скорее-иллюминатор, откуда открывался вид на зелёную воду и палки водорослей. Минутой позже к ней присоединился профессор Снейп, который тоже был всем недоволен. Они обменялись гневными взглядами, осознали, что думают об одном и том же, тут же воспылали друг к другу невиданной нежностью и остались сидеть на подоконнике, не пророняя ни слова. В это же время вторая авторша во всю мочь своей глотки агитировала народ отправить на кухню кентавров, ибо на них можно навешать сумок и увезти враз больше еды. Кентавры были этим не очень-то довольны и стояли насупившись. Но это никого не волновало. Всех вдохновила возможность получения вдвое большего количества вкусняшек. Решение было принято единогласно. Кентавры хотели было взбунтоваться, да их быстро утихомирила бутылка огненного виски, выпавшая из рук Пиксиса (откуда только он её взял, никак ключ от кладовой у Снейпа умыкнул?!) Конелюди, вдохновлённые находкой, поскакали навстречу яствам. Все застыли в ожидании кушаний и чудес, как в окно кто-то постучал…кирпичом. Вообще, тот факт, что кто-то стучит в окно, находящееся под несколькими метрами воды, был несколько странным, а то, что для этого применяют кирпич — странно вдвойне. Снейп с древнейшей из бабушек были уже во всеоружии, стояли с палочками наготове и напряжённо вглядывались в водную зелень. Прошла минута, две, три. Ничего не происходило. Все уж было решили, что случившееся привиделось им из-за испарений той субстанции на ковре, но тут к стеклу прильнуло щупальце красного цвета и выцарапало теперь уже обломком кирпича: «как.вы.могли.не.позвать.меня.на.вечеринку». Хагрид взвыл. Ведь действительно, они забыли пригласить гигантского кальмара на праздник Рождества! Позор, какой позор! Первой в себя пришла профессор Макгонагал, применив какую-то особую магию, она заставила окно выгнуться внутрь комнаты, чтобы получилась полусфера, куда бы мог хотя бы частично вместиться кальмар. Потом она приспособила к этой штуке воронку, куда можно было вливать напитки и забрасывать пищу, которую так кстати приволокли на себе уже изрядно повеселевшие кентавры. Кальмар безудержно радовался, но при этом требовал себе пену для ванны, дабы хоть как-то украсить озеро своё чёрное, как носки Снейпа. Удивились все, да делать нечего, Рождество как ни как, подарки всем дарить надо, вне зависимости от количества конечностей. Расщедрившись, компания даже презентовала кальмару новенькую жёлтенькую уточку для ванны, дабы ему было не так одиноко плавать. А уточка та не простая, песни великолепные выкрякивает, да частушки матерные поёт. Вот так и встречали новый год друзья древние, одаривали друг друга подарками и тумаками, разносили то, что осталось от гостиной Слизерина, вкушали блюда вкуснейшие заморские и были счастливы. А на утро проснулись многие в объятьях крайне неожиданных… Ну да это уже совсем другая история. Кто слушал байку — молодца, а кто перебивал и переспрашивал — станет ингредиентом холодца.