Цена Бессмертия

Глава 1. Под ним, раскинув руки, лежала и бездумно всматривалась в прозрачную синеву неба девушка. Тёмно-каштановые, почти чёрные, волосы, острые скулы, тонко очерченные губы, прищуренный взгляд холодных глаз цвета сверкающей стали, направленный вверх. Она уже не пыталась вспомнить. Слишком сложно. Едва слышный размеренный вздох. Она оборачивается на источник шума. Неторопливо. - Здравствуй, Линдир. Она и не собирается спрашивать. Пусть сам скажет. - Здравствуй, Аруэ. Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь шелестом резного листа да далёким щебетом оперённых существ. - Владыка Элронд послал за вами. - Лёгкий, едва заметный кивок и мимолётное, почти неуловимое движение губ, влекущее за собой мелодичные переливы приятного, бархатистого, почти женского голоса. - Спасибо. - Ответный сдержанный кивок в тон первому и маленькое поползновение правого уголка рта вверх. Холодный взгляд, держащий оборону в недолгоми поединке взглядов. - ... - Противник повержен. Пока что. - Дойду сама. А ему почти удалось не выдать облегчения после сказанного ею. Вот уже больше полутора месяцев. А она все ещё не знает. Вернее, не может вспомнить. *Flashback* Она очнулась под орешником, как ей сообщили позже. И увидела ясное небо с тёмно-зелёными пятнами листьев. В теле была жуткая, просто ужасающая ломота, глаза нещадно горели от солнечного света, пробивавшегося сквозь неплотную крону и между век прямо к воспалённым глазам, тотчас же заслезившимся. В глотке же раскинулась знойная пустыня, иссохшие земли под песками которой и думать забыли о существовании воды. Пролежав на спине несколько секунд, а, может, и минут, она, ощутив совсем уже нестерпимую жажду и в полной мере пресытившись ею, осторожно приподнялась на локтях. Разлепив веки, окинула пространство вокруг себя припухшим прищуром. Нежно-зеленая листва приятно шелестела, где-то еле слышно трепетал ручей. Как же плохо. Она почувствовала, как что-то коснулось её плеча. С громким звонким хрустом повернула голову, собравшись сдуть насекомое, но не успела: существо с чёрным брюшком в желтую полоску вскоре после недолгого отдыха поднялось в воздух. К шелесту листьев и журчанию ручья незаметно приплелось что-то незнакомое. Что-то странное и прекрасное. "Пение," - внезапное озарение разлилось прохладной волной по телу. Она откуда-то знала, что так не должно быть. Но боль начала отступать. И, напрягши одеревеневшие мускулы и медленно поднявшись, она пошла. Ей казалось, что вблизи ей станет ещё легче. И думать так было проще, чем вновь терпеть муки едва ли искалеченного тела. Рассеянно размышляя над предполагаемой внешностью певицы (она и не подвергала сомнению тот факт, что голос может принадлежит женщине), она и не заметила, как дошла до ручья. Остановилась на пару секунд, всматриваясь в прозрачные воды. Склонилась, чтобы умыться и испить воды. И тут прозрачный, казалось, звенящий от влаги воздух, пронзила серебристая трель. Повернув голову вправо, она прищурила до того незаметно почти полностью раскрывшиеся, раскрасневшиеся, как от долгого и неизлечимого недосыпа, глаза. Только и поняв, что это какая-то птица, она, утратив всякий интерес к ней, вернулась к ручью. Вода была ледяная. Приподняв полегчавшую от холодных брызг голову, она увидела продолжение тропы и решила идти дальше именно по ней, так как песню заглушила птичья трель. Уже с пустой головой она прошла весь оставшийся путь, не обращая внимания на на что. Лишь когда её ступни упёрлись в низкие ступени, она вскинула свой, казалось, отдохнувший и посвежевший взор вверх. С балкона на неё внимательно смотрело существо, половую принадлежность которого трудно было определить - длинные тёмные волосы, странного вида диадема, заострённое ухо, край которого виднелся из-под прически и темно-серые глаза могли принадлежать, как мужчине, так и женщине. Оно сказало что-то на незнакомом, подобно песне льющемся языке, поведя рукой в приглашающем жесте. Она поднялась по ступенькам, прошла вдоль огромного холла и поднялась по винтовой лестнице, которая, по её расчётам, вела прямо на тот балкон. Затем следовало знакомство, пересказ её скудной истории, начавшейся в тот же день, сочувственный взгляд миндалевидных глаз и желание провалиться сквозь землю. Умереть, да что угодно, лишь бы не находиться под ним. В те злосчатные моменты она поняла, что ненавидит сочувствие. Даже намёк на жалость отдавался в разуме её вновь полыхающим пламенем ярости. Ненавижу. Провалиться. Чуть позже ей выделили собственную комнату и великодушно, - грёбанное сострадание грёбанных эльфов! - разрешили остаться в Ривенделле, - так называли свою долину её жители, - сколько сочтет нужным. Ей сдержанно-вежливо показали её покои на третьем этаже дворца и дали время для отдыха. Для отдыха без срока. Она бездельничала целыми днями. Никто не поручал ей никаких дел, она не виделась ни с кем. Приходилось самой развлекать себя. Каждый день она, ступая нежными ступнями, обтянутыми тонкой тканью непонятного вида обуви, которую здесь носило всё и вся, по ровным, почти невидимым стыкам мраморных плит пола, с тихим шелестом выпархивала наружу. Каждый день она шла по той тропе. Каждый день заходила все дальше вглубь сада, вновь и вновь останавливаясь возле того самого дерева, где очнулась впервые. И каждый раз ломала голову над тем, что же такого случилось, что она ничего, что было до орешника, не помнит. А тем временем сад кончался. И однажды наступил день, когда её взору открылось огромное поле; лишь где-то вдалеке маячило какое-то поселение. Чуть солоноватый на вкус и запах тепловатый ветер вместе с еле заметным отсюда дымком тянул издали. Так хотелось остаться здесь. Уже темнело, и она, решив вернуться сюда завтра, прошла через сад и вернулась к себе. На следующий день, когда солнце было в зените, Владыка призвал к себе Линдира и попросил привести Аруэ. Менестрель, решив, что она у себя, отправился в её комнату. Дважды постучав и не получив ответа, Линдир осторожно приоткрыл дверь. Пусто. Должно быть, сад. Каждый день, стоя на балконе, он видел, как она уходит туда. Вот только троп много, а где она, он знать не мог. Так всё-таки, где? Стоя в раздумьях, он вдруг услышал истошный вопль, перерастающий в грозный рык. Голос явно принадлежал женщине - уж больно пронзительны и высоки были тона визга. Не тратя более времени на размышления, менестрель устремился к востоку, туда, откуда раздавались эти звуки. Преодолев последние несколько метров и почти перелетев через куст, он увидел это. То, что должно было подвергнуть его в ужас и глубочайший шок. Прямо перед ним раскинулось поле, которое он знал с детства. И прямо перед ним стояла она. Она стояла в луже крови, посреди разбросанных по примятой траве ошметков плоти. Окроплёные багрянцем руки, оконечности коих имели странную форму, изорванное, орошённое тёмно-алым платье, взъерошенные волосы, колтуны которых торчали в разные стороны, разодранное лицо, звериный оскал и сверкающие диким огнём глаза. Как в страшном сне. Через мгновение наваждение развеялось и она будто очнулась - трезвый рассудок вновь вытеснял зверя. Еще через мгновение раны её под слоем густой и всё ещё тёплой жидкости исчезли, словно их и не бывало. Когти втянулись - зверь вновь оказался в клетке. А во взгляде появилась некая растерянность. Будто это и не она вовсе растерзали бедное животное. Уже позже, возвращаясь во дворец, она начала осознавать, что натворила. Казалось бы, зверь. Самый настоящий, яростный и свирепый. Но вот что странно: когда она разрывала животное, чувствуя лишь ясность ума, невероятную лёгкость мыслей и полный контроль над собственным телом, она полностью отдавала себе отчёт в своих действиях. Просто в тот момент такое действие, как зверское убийство огромного волка за несколько секунд было для неё так же естественно, как, скажем, прогулка по тому же саду в солнечный день. А дни в Раздоле, сколько она себя помнила, никогда не были подёрнуты хоть толикой туч и пасмурной серости. Элронд, не дождавшись возвращения Линдира, прошёл к покоям Аруэ. Солнце уже клонилось к востоку, а вопрос этот нужно было решить как можно скорее: Гэндальф обещал заглянуть уже через пару месяцев. Он, как и обещал, придёт с компанией гномов, а эта Аруэ станет задавать вопросы, один из которых может стать переломным моментом в жизни народов западной части Средиземья. Может выйти межрасовый скандал, а если Торин узнает, что погоня за ними была подстроена Митрандиром, да ещё и при помощи владыки Ривенделла впридачу, несомненно, скандал этот будет немыслимых масштабов: гномы весьма воинственны, и иметь их во врагах... Впрочем, он отвлёкся. Необходимо куда-то срочно отправить Аруэ. И так, чтобы она ничего не заподозрила. За размышлениями Лорд не заметил, как дошёл до комнаты вышеупомянутой особы, он постучал, и, не дождавшись ответа, вошёл в пустую комнату и сел на кровать. М-да, придётся подождать. И тут в комнату медленно вошло нечто. Нечто лохматое, задумчивое и перепачканное кровью с головы до ног. Не заметив Владыку, она осторожно, кончиками ногтей открыла дверь в ванную и так же осторожно, стараясь не заляпать кровью мягкий коврик, прошла внутрь и прикрыла дверь. Элронд еще с минуту ошалело смотрел на дверь, а потом, резко втянув носом воздух, встал и вышел вон. За дверью внезапно оказался Линдир. Он был не менее шокирован, чем Владыка, и, судя по всему, ждал её. Во имя владыки Манвэ, что, Моргот их всех раздери, произошло? *Конец Flashback'а*