Убей мою психику, научи меня жить!

На улице уже не так холодно, как было недавно. В небе светил желтыми отблесками рассвет, то и дело касаясь своими лучами кожу. Дул прохладный ветерок, еще больше растрепывая непослушные, вьющиеся волосы, а те так и норовили попасть в рот, глаза, да и на все лицо. Ужасно раздражало, я то и дело их поправляла назад, но безуспешно. Вот уже двадцать минут мы идем к его дому, но никак не придем, у меня уже начали появляться сомнения в голове, но быстро их отмела, ну на пять минут идем больше, и что теперь панику устраивать что-ли? Не вариант. Голова по мере того, как мы ходили, чуть кружилась, а саму меня бил сильный озноб. Ранки саднило, а укушенную руку я вообще не чувствовала и даже смотреть на неё не хотелось. - Ну мы скоро уже придем? - жалобно спросила, чувствуя как подкашиваются ноги, а в глазах начало рябить. - Да вон уже, повернем за угол и попадем прямиком в мой дом, - сдержано ответил он и покосился на меня. - Ты чего это такая бледная? - в его голосе слышалось беспокойство, а глаза покосились на изувеченную руку. - Вот черт, ты чего не сказала, что рана открылась? Столько крови уже потеряла, дура. Пошли быстрей. - Да я вообще руку не чувствую, - на сколько сил хватило ответила, чуть не падая от быстрой ходьбы. -П-подожди, не так быстро, мне тяжело ходить. - Потерпишь, - цыкнул он, волоча меня за собой. Ну что за обращение, а? Это его ведь вина, так пусть за меня отвечает. Но спорить с ним сил не осталось. Хоть бы не упасть. Мы повернули за угол какой-то улочки и как он и говорил, там возвышался дом. Двухэтажный, хорошо обделанный домик внушительного размера. Не сказать, что замок, но все же. Богатенькие родители, да? Рассмотреть внимательнее не дал Рин, быстро втащивший меня во двор. На пороге он отпустил мою руку, доставая из кармана джинс ключи и открывая дверь. В нос ударил приятный запах, возможно, аэрозоля или какой-то еще неведомой фигни, которой брызгают обычно в туалете. Рин зашел в дом, а я так и осталась мяться на пороге. В голову полезли совершенно неуместные, даже глупые мысли, на типо "А вдруг он убьет меня там?" или того хуже "Ой, я впервые в квартире у мало знакомого парня". - Ты чего стоишь? Помереть от анемии хочешь? - раздраженно фыркнул он, за шиворот протаскивая в дом и ведя на второй этаж. А я ведь даже разуться не успела, но видимо, ему было все равно. Рин открыл первую в коридоре дверь темного цвета и поволок меня внутрь, а потом бросил на кровать. - Посиди пока здесь, а я аптечку поищу, - бросил он перед тем как выйти. Я недоуменно в первое время лежала на мягкой кровати, а потом приподнялась и стала рассматривать комнату. Интерьер был темный: темного цвета шкаф-купе, письменный стол, прикроватный шкафчик и сама кровать. И полки были темные, пригвожденные к стене, на них еще лежало куча разнообразных книг. Были бы силы, непременно посмотрела, что это за книги, но увы. Кстати обои были странные, все исцарапанные в неведомых каракулях, будто ножом выводили. Но почему-то мне нравилось. В дальнем углу я рассмотрела катану на подставке. Интересно, настоящая ли? По крайней мере выглядит как настоящая и интерьер очень сильно украшает. Комнатка была уютная, среднего размера. Вероятнее всего, это его комната. Хм, а не дурной у него вкус. Я села на край кровати и заметила, что испачкала кровью все покрывало своей истекающей рукой. Отлично, блин. Из-за двери послышались шаги и в комнате, открыв с силой дверь, появился потрепанный до нельзя Алькасаров с аптечкой в руках. Он взглянул на меня, а потом на перепачканное покрывало и невозмутимо приблизился. Ну ладно, сделаем вид, что ничего не заметили. Открыв сундучок он вытащил много бинтов, какую-то мазь, пластыри, влажные салфетки, перекись водорода, йод, спирт, вату и боже мой! Шприц с какой-то капсулой. Видимо, заметив мой испуг, он хитро усмехнулся и набрал содержимое капсулы в шприц, два раза стукая пальцем по нему. - Что это!? - испуганно-резко спросила я его, пытаясь убежать, ну или хотя бы отодвинуться, но мне этого сделать не удалось, так как Рин удерживал за плечо. -Н-не надо! - Не бойся, обезболивающее это. Неужели боишься уколов? Слабачка, - в глазах плескалось лукавство, а губы изобразились в довольной усмешке. Он явно надо мной издевается. - Я и не боюсь! Просто мало ли, что ты можешь вколоть, наркотик какой-нибудь к примеру, - насупилась я, а он лишь закатил глаза и стал смывать кровь возле раны влажными салфетками. Закончив с этим делом, намочил ватку спиртом и протер ею кожу на изгибе локтя. Надев резиновые перчатки, он стал нащупывать вену и, видимо найдя ее, взял шприц с прикроватной тумбочки и поднес ее к руке. Я зажмурилась и прикусила и так прокушенную губу, все же боялась я этих всех иголок еще с детства. Вот операций всяких, обследований не боялась, а от уколов в дрожь бросало. На том месте неприятно кольнуло,и я еле сдержалась, чтобы не дернуться. - Все, можешь теперь дышать, - приставил ваточку к маленькой ранке и снимая перчатки, убрал пустой шприц обратно в сундучок. Я вздохнула, понимая, что реально не дышала. Тем временем Рин взял бинты и ватку, последнюю же намочил перекисью водорода и вложил в бинт, немного подождав, видимо, ожидая когда обезболивающее подействует, он стал перевязывать руку. А ведь и правда больно не было. Ему бы врачом стать с такими умениями, а не калечить кого не следует. Туго завязав повязку, он осмотрел на плод своих трудов и довольно хмыкнул. - Снимай шмотье свое прозрачное на ногах, - кинул взгляд на гольфы. - И вовсе это не шмотье, - хмурясь, я все же выполнила его просьбу, бросая порванные гольфы на пол. Они уже не пригодны для дальнейшего ношения, потом выкинуть их надо бы. Рин присел на корточки и обтер кровь с коленки влажными салфетками. Полил перекисью водорода и помазал края ранки йодом, я чуть зашипела и напряглась. Он, заметив это, подул на ранку. Этот жест был таким невинным, таким детским, что в груди разлилось тепло. Никто так никогда не заботился обо мне. Вот, Рин, придурок подлый, тебя вообще не поймешь. Закончив обрабатывать, он заклеил ранку пластырем, тоже самое повторил и с другой коленкой, только не заклеил её пластырем, а перебинтовал, так как там была рана побольше и поглубже. Локти он тоже обработал, а прокушенную губу намазал мазью. - Как новенькая! Еще раны есть? - спросил он, наклоняя голову на бок. Я нахмурилась, вспоминая. - Да, спина вроде еще саднит, - честно призналась я. - Давай посмотрю, - серьезно ответил Рин, протягивая руки к моей рубашке, чтобы расстегнуть пуговицы и осмотреть. - Ой, нет-нет, мне показалось, я пошутила! - быстро убрав его руки, краснея, ответила я. Вот дура, зачем сказала про спину, а? Кто меня за язык тянул? Красоваться перед ним в одном лифчике мне вообще не прельщает. Рин быстро понял в чем дело, увидев мое красное лицо, закатил глаза и усмешкой произнес: - Вот дура, не об этом сейчас надо думать. Не изнасилую, обещаю, - а потом тихо, про себя добавил. - Пока что, - я злостно зыркнула на него, услышав последнюю фразу. - Шучу, шучу, - примирительно поднял руки Рин и хотел было уже расстегнуть мою рубашку, но я ему помешала, сказав, что все сделаю сама и прося его отвернуться. Он нехотя выполнил мою просьбу. Я встала, отворачиваясь к нему спиной, и трясущимися руками стала лихорадочно расстегивать пуговицы. Это получалось долго, но наконец справившись с этим воистину непростым дельцем, бросила порванную на спине рубашку на пол к чулкам. Как-то ужасно неловко и стыдно вот так стоять. - В-все, - оповестила я его, напрягаясь всем телом и еще больше краснея. Комплексы у меня, вот что. - Ну наконец, долго же ты эту рубашку снимала, - повернулся он, приближаясь. Если бы могла повернуться, то точно увидела гаденькую ухмылочку, её уже чувствуется через слова. - Расслабься, а то рана на руке небось откроется, - тыкнул пальцем он куда-то между лопаток. Зашипела. Больно. - Н-да, и как умудрилась так спину разодрать, спрашивается? Неудачливость, непоседливость или просто глупость, как думаешь, что послужило причиной? Я больше склоняюсь к третьему варианту, - нашел ведь время поглумиться. Иногда так хочется его ударить, хоть об стенку бейся и вой. Я хотела сказать в его сторону уже пару ласковых слов, но кое-что помешало. Этот придурок ловким движением расстегнул мне лифчик, благо успела руками прикрыться. - Эй! - Тише-тише, мне просто лямка мешает обработать твои царапки, - ага, конечно. Так я и поверила. Небось специально. Рин намочил ватку перекисью и стал обрабатывать увечья. Немного щипало, но терпимо. Его как бы случайные прикосновения холодных пальцев к коже заставляли покрыться мурашками. Он заметил такую реакцию и пропустил смешок. Я съежилась. - Я слышал, что практически у всех девушек спина - это эрогенная зона. Сейчас я в этом уверяюсь, - томно прошептал на ухо, что в глазах потемнело. - Уйди от меня, педобир чертов! Изыди, изыди! - отбежала я, делая из указательных пальцев крест. Рин смотрел на меня сначала удивленно, а потом зажал рот руками, сдерживая смех. Я вспыхнула, понимая, что в совсем шатком положении и прикрыв грудь руками, осела на пол, прижимая ноги к ней. Алькасаров несколько минут еще смеялся, а потом сказал: - Ох, Корепанова, ты так убьешь меня, если продолжишь выкидывать такие вещи. Все же не зря я с тобой дружбу завязал, - утирая выступившие слезы, сказал он, смотря на меня сверху вниз. - Да пошел ты, извращенец, - пробухтела я, зло смотря на него. - Извращенец? - наклонил он голову на бок. -Не понимаю о чем ты, - хитро прищурил Рин глаза, облизываясь. Где-то я это фразу уже слышала... Рин подошел к шкафу и открыл его, что-то ища в нем. Поиски его увенчались успехом и он достал черную рубашку, протягивая ее мне. - Надевай. - Отвернись! - прикрикнула я на него, выхватывая вещь из рук и он подчинился. Лямка лифчика никак не хотела застегиваться, но через некоторое время поддалась. Надев рубашку, цокнула языком, понимая, что рубашка мне достаточно велика, даже длиннее юбки оказалась. Рин повернулся и оценил мой новоявленный прикид. - Что-то ты анорексичная больно, - смотря как с меня все свисает, подвел итог Рин. - Сними юбку и рубашка тебе сойдет как платье. - И без тебя догадалась бы, - нагрубила я, при этом снимая юбку. Он не обратил на мой выпад внимание и только спросил: - Есть будешь? - Не отказалась бы, - если припомнить, я со вчерашнего вечера ничего не ела. - Идем тогда, - указал он на дверь взглядом и вышел, придерживая для меня дверь, я не заставила его долго ждать. Мы спустились на первый этаж в по-видимому гостиницу, потом свернули куда-то и попали в просторную кухню. Здесь же был совсем дугой интерьер, нежели в его комнате. Преобладали в основном голубые цвета. Голубая-зеленая плитка, нежно-голубой, почти белый огромный стол и такого же цвета стулья. Совсем не дурно. Рин указал мне куда сесть и спросил, а точнее просто сделал отсчет своим действиям: - Тебе заварю кофе, а себе сделаю бутерброды с чайком. И делаю я это в первый и последний раз. Готовка вообще дело женщин, а не мужчин. - Не умеешь готовить? - вскинула я одну бровь. - Умею, но ненавижу сие занятие. - Да ладно тебе, бутерброды делать - это даже не готовка. Я уж молчу про чай или кофе. - Кому как, - пожал плечами Рин, уже нарезая все необходимые продукты. - Ри-ин, - позвала его я, даже не зная, что хотела сказать. -Мм? - А мне только чашка кофе и все? Я со вчерашнего дня ничего не ела, - сказала я первое, что пришло на ум. - Не интересно, - сказал, как отрезал. - Фу, какой ты вредный. - Какой есть. Жирная ведь станешь, если бутербродов наешься. На вот, яблочко погрызи, - кинул он мне сей фрукт, что я еле его поймала. - А тебе не все ли равно? И вообще такое девушкам не говорят, особенно про их вес. Была бы на месте другая, она бы тебя заживо съела за оскорбление, - смачно жевала я сочное яблоко и говорила. Вкусно. - А ты чем отличаешься? - через плечо заинтересованно покосился он на меня. - Ну...может тем, что, как ты там сказал, я анорексичная? Ну в общем, есть мне можно до потери сознания, пока не потолстею. - А если потолстеешь? - А если потолстею, то пойду убьюсь об стенку, вот что. Мне лень садиться на всякие диеты, да и я всегда была худощавая, так что мое ожирение маловероятно. Слушай, бредовый какой-то разговор, давай лучше о другом поговорим. - Например? - он уже поставил тарелку с очень аппетитными бутербродами и пошел за налитыми кофе и чаем. - Например, что мы будем делать, когда придем в школу? Нас же убьют просто! - проследив как он садиться за стол, ставя кружки, сказала я. - Да ничего мы не будем делать. Зачем напрягаться лишний раз? Поорут-поорут, да успокоятся, - пожимая плечами, спокойно ответил он, уплетая вкусно-пахнущий субъект. Я тоже хотела взять, но его взгляд остановил меня и мне только оставалось попивать горький кофе, недовольно сопя. - А ты не боишься, если за этот поступок тебя исключат? - С чего бы? Во-первых, у меня довольно влиятельные родители и из-за страха перед ними ни один учитель меня и пальцем не тронет. Во-вторых, думаю, всю вину перевесят на тебя. В-третьих, это тебе нужно бояться, что тебя могут исключить, - спокойненько так, как будто это не проблема вообще, ответил Алькасаров. Я подавилась кофе. - Что!? Но я даже краски в руки не брала! - возмущаясь, я даже огрызок яблока уронила на пол. Потом подняла его и выбросила в мусорку. - Да кто тебя слушать станет? Им так намного удобнее, исключить проблемную ученицу для них даже в радость, и не важно, виновата ты в содеянном или нет. - Это все из-за тебя, придурок, - нахмурилась я. Он резко встал из-за стола и дал хорошего щелбана мне по носу. - Еще раз осмелеешь назвать меня так - по заднице надаю, как малому дитю, - сел на место, и продолжил свое поглощение провизии. Ужасно раздражает, когда кто-то обращается с тобой как к недалекому дитятке. - Не волнуйся, я все улажу как-нибудь. - Ну спасибо, что-ли, - хмуро поблагодарила я. - Не стоит. Я еще подумаю помогать тебе или нет. - Не честно! - А что в этом мире бывает честно, скажи? - он поглотил все бутерброды и принялся за чай. Сейчас он казался таким серьезным, осмысленным что-ли. Ну совсем не тот большой ребенок, кем показался мне в первую встречу. Сколько я говорила, что его не понимаю? Так еще скажу. - Слушай Рин, скажи честно, за что ты меня укусил? Ты вообще понимал, что делал? - резко переменила я тему, чем ввела в замешательство зеленоглазого. Но он быстро собрался и очень сильно нахмурился. Видно было, что неприятная для него это тема. - С чего такие вопросы? - спросил он, но я ждала когда он ответит на заданный мною вопрос. Рин иронично вздохнул, ставя кружку на стол. - Если честно, я не понимал. Точнее понимал, но ничего не мог сделать. - В смысле? - реально не поняла я. - В буквальном смысле, дура. На учет у психиатра меня поставили за то, что иногда я просто напросто не контролирую себя. Иногда даже теряю сознание и просыпаюсь в другом месте, весь перепачканный в чужой крови. И знаешь, что самое страшное? Это случается постоянно. Я теряю контроль над действиями, речью, хотя и понимаю то, что делаю. Самое больное - это наблюдать со стороны над тем, что ты творишь, но при этом сам ничего не можешь сделать, - его изумрудные глаза потускнели, в них плескалась боль, горечь и неимоверное отчаяние. Мне сразу стало стыдно за то, что я задела самую неприятную для него тему, так что быстро встала и подошла к нему, запуская руку в его шелковые волосы и путая их, а еще глупо улыбаясь. Рин недоуменно посмотрел на меня, как на умственно отсталую, а потом выхватил мою руку из своих волос и сильно потянул её на себя. Я, не выдержав, упала прямо на него. Он усадил меня на на своих коленях и больно схватил за волосы, приподнимая голову. Его лицо было так близко... - Не смей жалеть меня и не прикасайся, пока я тебе не разрешу, ясно? - зло, сквозь зубы, прошептал он мне в губы. Я уже десять раз пожалела, что связалась с ним, честное слово. - Ясно-ясно, только отпусти меня. Больно, - смотря прямо в его холодные глаза, не выражающие ничего, сказала я. Рин же не собирался этого делать и немного погодя, он замахнулся свободной рукой для удара. Я зажмурилась и вся напряглась, ожидая вспышки боли. Но почувствовала мягкое прикосновение его холодной руки к щеке, а потом поцелуй в лоб. Я распахнула глаза, более чем удивленно смотря на него. Рин освободил меня и столкнул на пол. Я поморщилась, так как копчиком ударилась. - И...что это было? - подозрительно косясь на него, спросила я. - Считай это примирением, - тяжело вздохнул он, вставая из-за стола. - А тебе, кстати, не пора домой? - это он так тонко и невербально намекает мне катиться отсюда, да? Я лишь фыркнула, а потом кое-что вспомнила. - Черт! Я сумку возле того дуба оставила, а там мои ключи от квартиры! - Алькасаров ударил рукой о голову, да так, что я услышала хлопок. - Ты просто фееричная дура, Корепанова. Как таких еще свет носит? - тяжело вздохнул он. А фамилию то он мою запомнил...